I caught a chill
And it's still frozen on my skin
I think about why I'm alone by myself
No one else to explain
How far do I go?
Shinedown — Breaking Inside
— Я дома! — стаскиваю обувь, еще не привыкнув к количеству свободного времени. Две недели назад я перестала подрабатывать, отдавая предпочтение заботе о тете. — Поздоровайся с Петрой, малыш, — проворковала Мэй, держа руку на животе, который меня необъяснимо пугал. Завтра она ложится в больницу из-за близости родов, а я должна ее сопровождать. Дядя свою старенькую машину так и не починил, а из нас двоих никто не умеет водить, так что поедем на автобусе. — Ты уверена, что дождешься меня из школы? — спрашиваю, наверное, в двадцатый раз за день. Мэй в очередной раз кивает и ставит на стол еду, игнорируя мои упреки в том, что ей надо беречь себя. Вздыхаю, понимая, что она от своего не отступится, и протягиваю ей бумажку. — Что это? — Разрешение на экскурсию, — принимаюсь за еду, которая качеством все еще не сравнится с ресторанной, но уже намного лучше, чем была раньше. Совместные занятия готовкой идут на пользу. — Нас еще в начале года обещали сводить в одну из крупных компаний. Типа, смотрите, у нас есть умные ученики, а у вас хорошее обучение. — И куда идете? — Мэй взяла бумажку, оглядывая ее. — Оскорп Индастриз? — М-м, — мычу, проглатывая суп. — Обещают, что проведут по этажам с лабораториями. Тетя кивает и подписывает согласие лежащей на холодильнике ручкой. Улыбаюсь благодарно и предлагаю посмотреть фильм. *** Согласие подписано и отдано классному руководителю, Мэй без происшествий доставлена в больницу до родов, и вот я предоставлена сама себе. Экскурсия назначена на послезавтрашнее утро, а после нее начинаются каникулы. Тетя пробудет в больнице как минимум две недели, так что я на это время предоставлена сама себе. Страшно сказать, каких сил мне стоило убедить Мэй, что со мной все будет в порядке! Для нее главными доводами стало то, что у меня с подработки есть приличная сумма на крайний случай, а хозяйство я давно уже делю с тетей поровну. Да и готовлю, честно говоря, на порядок лучше. В общем, как только выдалась свободная минутка, я пригласила к себе Нэда и Мишель, решив устроить мини-вечеринку. — Заходите, — улыбаюсь и пропускаю друзей в квартиру. Они приехали довольно быстро, как только родители получили заверения в том, что у нас тут все легально, спокойно и по-взрослому, а тетя Мэй в курсе и не возражает. Ребята у меня уже не первый раз, так что отправляю их мыть руки и включаю телевизор, решив предоставить выбор фильмов им самим. Уточняю, будем ли заказывать пиццу, и усмехаюсь после дружного согласия. — Давайте посмотри… — Если ты сейчас скажешь «звездные войны», клянусь, я тебя возненавижу, — прерывала Неда Мишель. — Ладно! Хорошо! — Нэд надулся. — Тогда выбирай сама. В итоге они отмели половину предложенных друг другом фильмов, остановившись в конце концов на Гарри Поттере, которого, к удивлению, не смотрел уже Нэд. *** — Ух ты, — выдыхаю, оглядывая холл Оскорп Индастриз. — Выглядит дорого. — И круто! — поддакивает Нэд. — А представь, если здесь работать? — Ну, таким неудачникам как вы это точно не светит, да, Паркер? — мимо проходит Флэш, ощутимо задевая меня плечом. — Для вас и задрипанная Моул Холл будет роскошью. Раздраженно выдыхаю через нос и отворачиваюсь, потирая пострадавшее плечо. Вот же… кабан. — Забей на него, — бормочет Нэд, которого самого слова Флэша задели. — Он просто самоуверенный придурок. Согласно киваю и машу Мишель, которая оглядывается, пытаясь найти нас. *** Экскурсия была довольно скучной до того момента, как нас не завели на этаж с образцами экспериментов, строго-настрого запретив куда-то отходить. Тут были разные животные, над которыми проводились опыты. Я видела змей и скорпионов необычной окраски, бабочку с дополнительной парой крыльев и муравья, больше обычного в три раза. Это было самое интересное за время всей экскурсии. И конечно, именно этот момент решил выбрать Флэш, чтобы поиздеваться. Улучив момент, когда экскурсовод отвлекся на наших одноклассников и каких-то работников, он с парой дружков поджидали отставшую меня. — Эй, Паркер, — вздрагиваю от неожиданности, когда Флэш хватает меня за ворот блузки и подталкивает к террариуму с пауками. — Смотри, не правда ли, они милые? Молча сжимаю губы, не желая поднимать шум. Он знает, что я не хочу создавать проблем, и только сильнее усмехается. — Не боишься, а, Паркер? — подталкивает ближе, но держит крепко, чтобы я не дай бог не коснулась стекла под сигнализацией. — Знаешь, тут написано, что они могут убить человека одним укусом. Не дает ответить и внезапно толкает куда-то между стендами с насекомыми. От неожиданности плюхаюсь на пол, задевая что-то рукой. Судя по звуку, похоже на пустую банку. Флэш возвышается надо мной и смотрит удовлетворенно. — Посиди пока здесь. Мне кажется, среди этого, — показательно обводит взглядом пауков, пчел и мух, что представлены в этом месте, — тебе самое место. Несильно пинает меня в ногу и уходит, возвращаясь к экскурсоводу. Вдыхаю медленно, все еще сидя на полу, и прикрываю глаза. Отодвигаю руки назад и чуть не вскрикиваю: наткнулась левой на что-то острое. Распахиваю глаза и оборачиваюсь, притягивая к себе руку. На полу лежит откинутая мной пустая банка в паутине, и больше ничего. Перевожу взгляд на руку… Укус. Я, конечно, не эксперт в насекомых, но вот это вот пятно на моей руке очень похоже на укус комара. Огромного комара, правда, но не суть. Сглатываю и поднимаюсь на ноги, одергивая рукав блузки как можно ниже. Поправляю воротник и стараюсь вернуться к группе как можно более незаметно. *** — Привет, Мэй, как ты? — звоню тете по видеосвязи, как только прихожу домой. Рука в месте запястья безумно чешется, и мне это начинает нравится все меньше и меньше. — Все как обычно, — кивает Мэй и улыбается. — Редко бываю на своей работе в качестве пациента, а не медсестры. А ты чего такая бледная?Как поездка? Пропускаю мимо ушей слова о моей бледности, отмечая лишь то, что звонить по видеосвязи было не очень хорошей идеей. — Сначала скучно было, — строю кислую мину, но на лицо сама наползает улыбка, — но вторая половина была получше. Нам даже разрешили провести самим опыт, представляешь? — любуюсь радостным лицом Мэй. — А в конце каждому выдали именной браслетик с надписью «мы ждем вас в Оскорп», что по моему мнению было уже чересчур. Фыркаю от воспоминаний и отвечаю на вопросы Мэй. *** Утром мне казалось, что я умираю. Стоило только разлепить глаза, как по ним ударил ярчайший свет, будто от ламп в операционной. Со стоном заползаю под одеяло и чувствую ломоту во всех костях. В горле пересохло, в голове как будто колокол звонит, а запястья безумно чешутся. Кое-как привыкла к солнечному свету и посмотрела на руки, пытаясь понять, что же происходит. …Лучше бы не смотрела, потому что уже через секунду мне пришлось бежать в туалет. Кожа на запястьях покраснела и пожелтела одновременно. К дикому зуду добавлялась почти кусками слезавшая кожа, до которой больно было дотрагиваться. Опустошив и так полупустой желудок я через силу поднялась на ноги, прислоняясь лбом к зеркалу. Выглядела я еще хуже: бледная, с покрасневшими глазами и опухшими губами. Умываюсь, стараясь как можно меньше смотреть на кожу рук, и почти ползу на кухню. Что-то мне подсказывает, что дальше будет только хуже, и мне надо поесть. Ноги скручивает резким спазмом, и я чуть не падаю на пол, в последний момент хватаясь за стол. Придвигаю стул за ножку и плюхаюсь на него без сил. Господи, что же происходит. Жду, пока боль поутихнет и поднимаюсь, залпом выпивая стакан воды. В ожидании замираю, но вроде ничего не происходит. С каким-то странным предчувствием достаю на пробу кусок булки и почти мгновенно проглатываю. На пару секунд становится чуть легче, но потом приходится снова бежать в туалет. Отлично. Пить могу, есть не могу. Дрожащими от слабости руками достаю чистые полулитровые бутылочки и набираю в них воду. Как я тащила их до комнаты — уже другой разговор. Кидаю Мэй сообщение, что простудилась, но усиленно лечусь, и что могу не сразу заметить ее смски. Она будет волноваться, конечно, но это лучше, чем пропасть с радаров. Обессилено валюсь в постель, понимая, что ко всей этой боли прибавился еще и озноб. Кутаюсь во второе одеяло — вроде помогает. Пытаюсь уснуть. *** Три дня. Три дня я не могла ничего есть. Три дня у меня болело все тело, как будто мне каждый раз заново ломают кости, а потом сращивают их неправильно. После озноба поднялась температура, и когда я добралась до градусника, то испугалась еще сильнее — он показывал 40.5 градусов. Три дня я с переменным успехом отвечала на смски Мэй, смутно осознавая происходящее. Три дня мне страшно было взглянуть на месиво из кожи и непонятной жидкости, которая сочилась из запястий. Три дня я почти не могла уснуть, ведь ни одно из имеющихся у нас обезболивающих не помогали. На четвертый день я проснулась абсолютно здоровой. *** Я лежу неподвижно, с закрытыми глазами уже минут десять и просто наслаждаюсь тем, что у меня ничего не болит. Может, это и вовсе был сон? Медленно открываю глаза, уже привыкнув, что солнечный свет стал слишком… светлым. Все вокруг рябило цветами, а кислотно-розовый топик, непонятно как оказавшийся в моей комнате, и вовсе показался настолько ярким, что у меня заслезились глаза. Медленно сажусь, прислушиваясь к ощущениям. Ничего не болит. Только есть хочется. Подбираю с пола мобильник и пустые бутылки, относя их на кухню. Ощущение самой себя стало немного иным, и меня это пугает. Добираюсь до ванной и наконец собираюсь с духом чтобы посмотреть на руки. Это… Сглатываю ком в горле — на каждом из запястий с внутренней стороны есть два небольших… отверстия, что ли? Провожу пальцами по ним — действительно, ощущаются как углубления. Господи, какая жуть. Поворачиваюсь к зеркалу и рассматриваю себя со стороны. Вроде бы ничего не поменялось. Хотя… Наклоняюсь к зеркалу ближе и отодвигаю губу пальцем. Это что, у меня клыки стали острее? Я что, теперь вампир? Нервно хихикнув, отхожу к стене ванной и понимаю, наконец, что же меня так смущало. Рост. Это почти неуловимое ощущение, но я уверена, что еще пять дней назад я была ниже сантиметров на пять. Да, ерунда, пять — не пятнадцать, но, черт возьми, нельзя вырасти на пять сантиметров за три дня, ничем даже не питаясь! Кстати о еде. Живот жалобно заурчал, и мне пришлось отложить понимание ситуации до лучших времен. Надо написать Мэй. *** Как оказалось, даже в полуобморочном состоянии я умудрялась отвечать Мэй только так, чтобы она не волновалась. Я написала, что уже поправилась и что проблем нет, но ответа пока не было, что заставляло меня волноваться. Однако какая-то часть меня была уверена, что с Мэй все хорошо. Поев — я съела чуть ли не в два раза больше, чем обычно, прежде чем почувствовала, что наелась, — я вернулась в ванную, продолжив изучать тело. Пришлось даже раздеться — мало ли что? Однако ничего нового я больше не увидела, разве что редкие мышцы стали как будто бы крепче. Итак, подведем итог. Я побывала на экскурсии в Оскорп, где меня, судя по всему, укусило что-то, подвергшееся мутациям. Можно предположить, что та банка, которую я задела из-за Флэша, была неплотно закрыта, и от малейшего воздействия извне открылась, выпустив сидевшего там паука. О. Мой. Бог. Меня укусил какой-то радиоактивный паук, и теперь со мной произошло какое-то сверхъестественное дерьмо. Как хорошо, что Мэй не было дома. Ей нельзя волноваться. *** Раньше мое зрение было не идеальным. Мне даже как-то хотели выписать очки, но тетя была очень против, и меня отпустили без всего. Сейчас же оно стало не просто идеальным, а как будто бы работает на все 120%. Я видела мельчайшие детали. Выглянув из окна, я с легкостью могу сказать, что за страницу газеты читает посетитель кафе на соседней улице. Это пугало. Я начала намного лучше слышать. Теперь я никогда не оставалась в тишине, ведь я слышала все — как тикают часы на кухне. Как протекает кран в ванной. Как соседи сверху включили телевизор, а соседи снизу решили, что день четверга — отличное время для занятия сексом. Это потихоньку сводило меня с ума. Наушники с шумоподавлением спасали не особо. Да, так я не слышала соседей, но я все еще слышала часы и кран. Единожды включив музыку на обычной громкости, я чуть не оглохла — настолько это было громко. Раньше же я считала это почти тихим. Теперь я слушала музыку только на минимуме. Обоняние тоже стало чуть острее, но по сравнению со зрением или слухом, это ерунда. Самое странное началось позже. Как-то утром я сорвала дверь ванной с петель. Я не знаю, как это получилось. Я лишь дернула чуть сильней, чем обычно. Мне срочно пришлось ее чинить, благо сломано там ничего не было. Испугавшись мыслей, что я могу сделать с Мэй или с ребёнком, я перепробовала кучу методов, как контролировать силу, и остановилась на жонглировании яйцами. Сдавишь слишком сильно — и яйцу крышка. Удостоим минутой молчания десятки испорченных упаковок яиц. В другой раз я буквально приклеилась к стене. Нашла тогда свой старый карманный микроскоп, подаренный дядей Беном, и ради интереса присмотрелась к пальцам. И — о, господи! — на них были маленькие… что-то, похожее на крючки! Я проверила — это абсолютно безболезненно для меня, даже если прицепиться к стене в прыжке. Может прилипнуть и вся ладонь, хоть это и сложновато. И ноги, ноги тоже липнут! В тот же день я сняла носки и залезла на потолок. И просто, черт возьми, повисла на нем, не падая! С другой стороны, я свободно отлепила от потолка ноги, оставшись висеть только на пальцах, и не чувствовала никакого дискомфорта. Захотела слезть — слезла без проблем. Потом попробовала полазать в носках. Никакой разницы! В ботинках, к сожалению, уже не получилось. Потом я наконец вспомнила, что надо бы сделать домашнее задание — серьезно, кто задает домашку на каникулы? — и эксперименты пришлось приостановить. Мы перезванивались с Мэй, которая чувствовала себя хорошо. Однако меня все равно не отпускало какое-то предчувствие. Будто интуиция настойчиво трезвонила где-то в голове. В одно утро она замолчала. Мне сразу стало дико страшно, да так, что в горле пересохло, и я начала звонить Мэй. Мэй не отвечала. Я натянула первую попавшуюся одежду и помчалась в больницу, где она лежала, чуть не забыв про велосипед. И все ради того, чтобы услышать… — У Мэй Паркер были тяжелые роды. Сердце ухнуло куда-то вниз. Нет, только не Мэй, она не могла… — Но сейчас ее жизни и жизни ребенка ничего не угрожает, хоть и посетить ее пока что нельзя. Утыкаюсь лбом в стойку регистрации, не зная, каким богам молиться. Уточнив, когда можно будет к ней зайти, я поблагодарила врача и вышла на улицу.