детская любовь

многие ошибочно считали, что по ночам дом засыпает. якобы он погружается в беспорядочный сон, обрывками скачущий из комнаты в комнату, и одним богам известно, что же снится домовцам, о чем они грезят только во сне. у всех были разные мечты, хоть и большинство умело прятали любые намеки на то, чего они хотели, под кучей масок, тоже разбитых на грани. но дело было в том, что ночью дом совсем не спал. он жил своей обычной жизнью. воспитатели забивались в комнаты и предполагали, что в конце концов сон победит, и домовцы заснут, но это было не так. лось это знал. наверное, богам положено такое знать. конечно, он не слышал, как шепчутся в комнатах, как тихо играет бетховен или как грызутся младшие за место, но зато он слышал, как ходили по коридорам третьего этажа, а иногда шкрябали стенку ногтями или ползали на чердак. но сегодня лось старался всё это не слушать. он сидел на своем скрипучем диване и ловил на стене мелькающие и ускользающие от его глаз тени, которые старались спрятаться, но у них никак не получалось. в комнате не было ни единого источника какого-либо света. лишь из окна пробивался лунный, мутный сгусток, освещая небольшую часть пола. лось понял это, когда тени задвигались интенсивнее. он поднялся с дивана и прошёл к шкафу с вещами. там у лося хранилось много чего интересного, и в том числе любимые ароматические свечи с разными ароматами. больше всего лосю нравились с яблоком и лавандой. они хорошо расслабляли и успокаивали в плохие дни или просто поднимали настроение. тусклый огонёк прорвался в темноту спасением, и лось принялся ждать. ральф вошел, не умудрившись ни постучать, ни как-либо иначе обозначить своё присутствие. лось лишь слегка повернул голову в его сторону. огонь свечи на его тёмной и строгой фигуре как будто точил углы, еще больше заостряя их. что удивительно, ральф ворвался в комнату ураганом, но дальше дверей не вошел. остался в них. лось усмехнулся его всклокоченности. видеть первого таким было немного непривычно до сих пор, хоть лосю и удавалось видеть его разным. все же маска строгости оставалась любимой среди всех прочих, и такой ральф был привычнее всем. разве что лосю больше нравилось, когда он был более искренним. пусть немного нервным, зато более настоящим. лось дёрнул рукой, лишь слегка, чтобы ральф сел рядом. но тот покачал головой и, заламывая руки, подошел к окну. видимо, нервничал он сильнее, чем с самого начала предполагал лось. створка открылась, впуская в небольшую комнатку зябкий воздух, пропитанный дождем и запахами осени. ральф очень забавно поëжился, так показалось лосю, а потом достал пачку сигарет. — я же просил не курить в моей комнате, ральф, — очень тихо и вкрадчиво произнёс лось. любой другой бы даже от такого тембра голоса перестал бы любые действия по его желанию, сделал бы всё, что говорит лось. но ральф был другим. и это иногда мешало ему прислушиваться к кому-то и кого-то понимать. — я подошел к окну, — возразил ральф и все же вытащил сигарету из пачки. чирканье зажигалки прервало затянувшуюся тишину. ральф курил под аккомпанемент накрапывающего по карнизам дождя и тихое дыхание лося. они оба прислушивались к друг другу. лось думал, и его мысли были мрачнее, чем обычно. — ты хотел мне что-то сказать, ральф? — лось решился подняться и тихо, стараясь не спугнуть этот тихий момент и ральфа, застывшего в слишком напряженной позе, подошел ближе. он встал рядом и посмотрел на профиль ральфа. — твои воспитанники - это сущий кошмар! — вдруг произнес ральф надломанным голосом. но его возмущение и смятение встретились с холодным спокойствием лося, и ральф вдруг сделался очень маленьким и нервно приложил сигарету к губам. — что-то случилось? расскажи мне, — лось нахмурился совсем немного, скорее озадаченный высказыванием ральфа, нежели разозленный. — тот слепой... он ненормальный. везде ходит за этим безруким... кузнечиком. он от него зависим, — ральф внимательно посмотрел на лося, как будто обвиняя его одними глазами. лось сначала посмотрел на него серьёзно, а потом синие глаза рассмеялись. ральф растерялся ещё сильнее. — разве это плохо? они же подружились, это наоборот прекрасно. детская любовь самая искренняя, — сказал лось немного задумчиво. — тяжело быть богом, лось? — вдруг спросил ральф. синие глаза немного померкли. — не знаю, ральф, почему ты спрашиваешь? — да так. *** осенняя хандра чудесным образом не задела лишь младшие группы. огонь из их горящих сердец согревал целый мир, и лось чуял их тепло, даже просто наблюдая со стороны, не касаясь и не подходя ближе. у них был свой мир, в котором лось был бы лишним. кузнечик уже успел пожалеть, что вообще вышел на улицу. холодно, одиноко, а порывы холодной осени только омрачали его ещё сильнее. он смотрел на жухлые листья под ногами. кажется, у них был свой танец, который они решили разучить прямо перед кузнечиком и станцевать тут же. он замер, внимательно наблюдая. изумруд детских глаз вдруг сверкнул. кузнечик впервые увидел в этой осени что-то красивое, манящее, то, до чего хотелось коснуться. и кузнечик коснулся. он подобрал один из листьев, стараясь сделать это как можно аккуратнее, чтобы не повредить ни его, ни свои протезы, и принялся рассматривать. прожилки потемнели, а сам лист приобрел почти бурый оттенок, больше похожий даже не на рыжий, а на коричневый. кузнечик опустился на корточки и принялся собирать самые красивые листья в небольшой букетик. он настолько увлекся этим занятием, что сначала не сразу почувствовал, как его дернули за рукав куртки. кузнечик обернулся и с неким удивлением увидел слепого. обычно, в это время он сидел в комнате и занимался чем-то другим, предпочитая не прогулку, а одиночество. кузнечик думал недолго, он протянул слепому листья, убеждаясь, чтобы он достаточно крепко их держал. — это листья, — объяснил кузнечик, думая, как ещё описать свои действия, чтобы слепой всё понял, — мне захотелось тебе их подарить. они вкусно пахнут осенью и их можно засушить в книжках. — полезно, — сказал слепой и немного кивнул. другой рукой он аккуратно ощупал будущий гербарий. — мокрые. помоги высушить. — помогу, — радостно согласился кузнечик, а потом подошел к слепому, чтобы потащить его за собой. лось заметил, как сиял кузнечик, а ещё умудрился различить еле заметную улыбку слепого, которая расцвела у него на губах, как только кузнечик отвернулся. они ушли и унесли за собой то тепло, которое окутало лося мгновениями ранее. он немного передернул плечами и обернулся. ральф стоял неподалеку. он выглядел задумчиво и на фоне разноцветной осени слишком серо. казалось, дом совсем съел его краски, но лось знал, что это далеко не так. просто ральфу было проще притворяться серым. он неспешно подошел к ральфу и аккуратно потрепал по плечу. тот даже не дернулся. — о чем ты так задумался? — поинтересовался лось, а его синие глаза хитро сверкнули. все его внимание обратилось теперь не на то, чтобы прятаться от детей, а только на ральфа. — ты как всегда оказался прав, вот я и думаю, — ральф посмотрел на лося серьёзно, — в этом и заключается твоя работа? — не думаю, что понимаю тебя, — у лося в морщинках заиграла совсем детская радость и хитрость, но он вскоре отвернулся и принялся вновь наблюдать за гуляющими и достающими друг друга домовцами. ральф больше ничего не сказал, но лось и не ждал от него каких-то слов. вечерело.