грузовой вагон

зимний сидит на полу, у стены, вслушиваясь в размеренный стук колес. адски холодно, зато сквозь неплотно сбитое дерево проникает свежий воздух. кажется, они едут через еловый лес. он не знает точно - в его вагоне нет окон, кроме отверстий для воздуха под потолком. но сквозь щели между досками отчётливо слышен запах хвои. на вошедшего в вагон он даже не поднимает глаз. на полу кружится небольшое количество снега, влетевшее вместе с человеком через тамбур. там, перед дверью в его вагон, стоят двое замёрзших конвоиров - зимний удивлен, что они ещё не зашли внутрь. развлекаться и пить, отогреваясь насилием. вошедший встаёт посередине узкого помещения. на нем почти полное обмундирование, знаки отличия на зимней камуфляжной куртке говорят - капитан. значит, он командир отряда, который конвоирует зимнего в неизвестность в этом дребезжащем корыте. зимний не обращает на него внимания, даже не дергается, когда тот к нему обращается: - солдат. наверное, хочет, чтобы он встал. зимний не шевелится. конвой ничего для него не значит - их задача доставить живой груз на место назначения. предмет для них, он не понимает, почему должен вести себя как-то иначе. мужчина фыркает: - солдат, земля вызывает. зимний молчит. он ждёт, когда человек достанет шокеры или оружие. если ему хватит сил, он будет сопротивляться. пока ему не прикажет перестать кто-то, имеющий хоть какой-то авторитет. скорее всего, пока не позвонят куратору. и тот в очередной раз не прикажет ему прекратить. если повезёт, мужчины испугаются и отстанут от него до конца поездки. если не повезет - неважно. командир подходит ближе. - встать, солдат. прямого приказа зимний ослушаться не может. он встает на ноги. одежды на нем нет. командир проходится по нему неприятным оценивающим взглядом. недовольным взглядом. зимний не знает, что его раздражает, поэтому смотрит волком, хмурясь. он откидывается на стену и скрещивает руки. им не будет помыкать ебаный дальнобойщик. хотя одет конвоир необычно: снаряжение полностью боевое, на нем много оружия - пистолеты, ножи, на месте шоковых дубинок - два длинных ножа, практически кинжалы. не каждый умеет с такими обращаться. на плече у мужчины походная сумка. он кладет ее на пол и подходит ещё ближе. - ты тут от холода не сдох ещё? зимний молчит, только поднимает бровь. он издевается? глаза мужчины опасно сужаются. - подойди. его голос меняется. конвоиры так не разговаривают. зимний послушно подходит ближе, не в силах сопротивляться, напрягается, готовый защищаться, пока ему не прикажут остановиться. до приказа всегда хватает времени, чтобы отправить на тот свет хотя бы одного ублюдка. командир стоит совсем близко, дышит теплом и запахом сигарет. зимний не может только сфокусироваться на чужом лице - от холода и усталости у него двоится в глазах. внезапно командир отвешивает ему несколько тяжёлых подзатыльников подряд, а затем хватает за подбородок, заставляя посмотреть в глаза: - значит так, товарищ отмороженный. я прекрасно знаю, что ты выебываешься только потому, что считаешь, что тебя не убьют. что ты слишком ценная и дорогая игрушка, чтобы пустить тебя в расход. только вот, пацан, ко мне это не относится. будешь буянить, калечить моих людей или просто нарываться - пристрелю, как взбесившуюся псину, понятно? его голос и уверенность, с которыми он отчитывает зимнего, что-то переключают в программе. до зимнего наконец доходит, что стоящий перед ним человек - явно не простой курьер, доставляющий его на место работы. на него смотрят не с презрением, а с властным требованием ответить, что он понял. и угроза мужчины явно не пустой звук - это чувствуется. мужчина его не боится. поэтому зимний слегка кивает. - вот и молодец, солдат. не устраивай мне лишней головной боли и доедешь до места назначения в целости, сохранности и даже без разорванного очка. командир отпускает его, закуривает. зимний продолжает стоять прямо, тщательно изучая повадки мужчины. тот ловит его взгляд: - ни для кого не секрет, что любой член верхушки ебет тебя чаще, чем дрочит. по крайней мере, так говорят. построение высказывания варьируется. сядь, не стой. зимний садится на стенную койку. поезд раскачивается, крепления коек стучат. поезд очень старый и кажется, его перевозят там же, где раньше держали другой живой груз - этапируемых заключённых и военнопленных. - в общем, условия такие: ты спокойно сидишь тут, а мы тебя не трогаем. начнешь протестовать - возиться с тобой никто не будет, твое перевоспитание в мои должностные обязанности не входит. пущу пулю в голову и сброшу с поезда. зимний снова кивает. - с этим разобрались. дальше есть два варианта, - мужчина поднимает пальцы, - вариант раз: мы тебя здесь прикручиваем к стенке, ставим у двери конвой, все по протоколу. едешь тихо, ссышь под себя, я периодически проверяю, что ты не сдох. зимний снова кивнул. привычный, понятный, простой вариант транспортировки. если командир сдержит свое слово и никто его не тронет, он даже сможет поспать. - вариант второй - ты понял, что никто не собирается играть с тобой детскими шокерами, запомнил, что твоя суперсолдатская башка не пуленепробиваемая? зимний ещё кивнул. - ответь словами через рот, болванчик хренов, - командир поморщился отбросил бычок в форточку. - да, сэр. понял. голос у него был охрипшим, гулким. он не разговаривал несколько дней. командир кивнул, помедлил, словно пробуя на вкус чужие интонации, и продолжил: - так вот, второй вариант. ты едешь с нами в обычном грузовом. оденешься, поешь. нам не нужно будет следить за тобой круглые сутки, и вся эта ебаная трата времени превратится в небольшие каникулы для нас обоих. он помедлил: - у меня нет никакого желания тащить тебя через всю страну в цепях, как немытую скотину. я знаю, что в теории ты должен быть физически не способен ослушаться или сбежать. я готов сделать вид, что это правда, если ты не станешь доставлять мне проблем. компренде? - да, сэр, - тихо отвечает зимний. - ладно. одевайся. когда зимний одевается - его штаны, поддоспешник, берцы и чья-то чужая куртка - командир защелкивает на его руках и ногах свободные наручники. надёжными они не выглядят, но мужчина явно доволен. - вот так. это какой-то ебаный адам-что-то-там, так что ты его не порвешь, не перегрызешь и так далее. крепче твоей медвежьей лапы, видишь, - он проводит острым краем наручника по пластине руки, и тот оставляет царапину. зрачки зимнего расширяются. - ага. я тоже охуел. они выходят. конвой с облегчением отправляется за ними - стоять между вагонами чертовски холодно. мужчины стоят в куртках, промерзший металл тамбура покрыт снегом, залетевшим, когда командир переходил из одного вагона в другой. теперь он собирается пустить в соседний вагон зимнего. там теплее, он это чувствует. но когда дверь между вагонами открывается, и ему нужно сделать всего один шаг над звенящими под колесами рельсами, он не может. они едут через какие-то горы. с одной стороны совсем недалеко до обрыва. - блядь, ты там видом любуешься, иди что? или давай! - кричит командир ему в спину. зимний не может шагнуть вперёд. - так, принцесса. пропусти. командир отталкивает его и быстро перешагивает между вагонами. словно под ними не несётся земля, а ледяной ветер не пытается сбить с ног. - давай, иди сюда. или ты хочешь вернуться к себе в загон для скота? зимний смотрит командиру в лицо. у того яркие, янтарные, почти жёлтые глаза. он весь состоит из теплых цветов: смуглая кожа, темно-каштановые, почти черные волосы, глаза с морщинками в уголках. стоит в двери вагона и протягивает ему руку в перчатке с обрезанными пальцами: - ну же! и зимний делает шаг, хватаясь за эту руку. его дыхание сбивается, он вжимается в командира, подчиняясь вписанному программой инстинкту. командир удивлённо поднимает руки. потом хлопает его по плечу: - понятно. пиздуй вперёд давай. и добавляет, уже тише: - тоже мне, кулак гидры. в грузовом вагоне в походной печке трещат угли, и в целом теплее. В отличии от вагона для живых грузов, здесь нет щелей между досками, и ветер не продувает помещение насквозь. здесь тепло, сухо и сумрачно. лица отряда, конвоирующего его, освещает только несколько неярких ламп. оперативники тушат их, когда они проезжают населенные пункты. солдата перевозят тайно, скрытно, так, чтобы не было ни малейших следов. поэтому сейчас недовольный страйк и ютится в грузовом вагоне, расположившись на каких-то мешках. - порядок, ребята, - командир проходит вперёд и хлопает ближайшего к нему мужчину по плечу, - мы с белоснежкой договорились. он не доставит проблем нам, а мы - ему. вопросы? оперативники вразнобой покачали головами. новость явно их обрадовала, а зашедший вслед на зимним конвой довольно стащил оружие и варежки. - устройся где-нибудь, - командир кивнул на мешки с неопределенным содержимым, которые сопровождали их в пути, - и не отсвечивай. если что-то нужно - ко мне, отлить - вон, ведро за теми мешками. пожрешь со всеми, позже вечером. все ясно? - да, сэр, - зимний говорил тихо, боковым зрением наблюдая за окружающими. оперативники выглядели слишком уж холеными для такого простого задания: хорошее снаряжение, отличная физическая форма, уверенные взгляды. они были совсем не похожи на его обычное сопровождение - грубых рядовых агентов, которых устраивали зарплата и знаменитый лозунг компании, позволявший им развлекаться время от времени. командир явно прочитал его мысли. - ага, мне тоже непонятно, что мы тут делаем. но ты, я так подозреваю, понятия не имеешь, да? зимний покачал головой. - ох мать моя женщина, - покачал головой подошедший к ним высокий мужчина, - не к добру это, шеф. - сам знаю, - командир потер затылок, - ладно, разберемся. может, я просто пирса заебал, вот он и отправил на с глаз долой - хотя бы ненадолго. может, щит что-то заподозрил, и он решил нас отослать. - но? - но предполагаю я всегда худшее. чтобы не разочаровываться. так что не слишком расслабляйся, Джек. и другим передай. - понял. мужчина прошел дальше, к ведру за мешками. зимний с интересом слушал их разговор. ему редко удавалось проследить за "внутренней кухней" организации. - мнение есть? зимний обернулся на голос, посмотрел на командира, пытаясь понять, с кем тот разговаривает. передатчика или рации на нем не было. - мнение есть, спрашиваю? до зимнего дошло, что вопрос адресован ему. - нет, сэр. - как это? - ухмыльнулся командир, - теперь уж выкладывай, ругаться не буду. - у меня нет мнения, сэр. зимний, который до этого отвечал на полуавтомате, больше внимания уделяя обстановке, сфокусировался на мужчине. тот стоял в расслабленной позе, опираясь на сложенный у стены груз, скрестив руки на груди. - мне не положено иметь мнения. сэр. - ага. а ещё, если я помню, тебе не положено мне врать, верно? зимний настороженно кивнул. шестерёнки в его голове закрутились быстрее, как во время миссии. контроль ослаб. - выкладывай, - мужчина потянулся за сигаретами. зимний облизнул губы. - я правильно понял, что ваш отряд - не обычное подразделение? - правильно. к твоим услугам, парень, страйк - ударная группа якобы щита, специализирующаяся на устранении угроз, связанных с металюдьми и на работе с ними в команде. зимний кивнул. - обычно я работаю один. вас могли отправить, чтобы вы работали вместе со мной. - почему без брифинга, поездом и в качестве конвоя? зимний задумался. - поезд - секретность. конвой - экономия. - а брифинг? - мужчина выглядел довольным. - возможно, сэр, - он посмотрел с опаской, - руководство опасалось, что брифинг вам не понравится. - есть идеи, почему? зимний помотал головой. - ладно. отдыхай. если ты прав и нам предстоит вместе работать, мне нахуй не надо, чтобы ты зависал на месте от усталости. зимний кивнул, и мужчина отошёл к печке. присел на корточки, протянул к углям руки в перчатках, о чем-то заговорил с коллегами. зимний остался стоять на месте. "отдыхай." никаких мыслей кроме "простите извините блядь а это как а это что" у него в голове не было. но тело среагировали на автомате. осмотревшись, он последовал примеру других оперативников и забрался на мешки, поближе к дальней стене вагона. казалось, в них везут какую-то крупу - плотно уложенные, они без труда выдерживали вес взрослых людей. он поплотнее укутался в куртку. та была такой же, как у командира и других оперативников - белый камуфляж с меховой подкладкой и множеством креплений и ремней для оружия и припасов. разумеется, все они были пусты. изучив зал, он заметил самого габаритного оперативника - на том куртки не было, а зимний в своей практически тонул. и это было приятно. получается, командир взял куртку одного из своих, чтобы дать ее зимнему, которого трясло от холода? он только сейчас заметил, что у него посиневшие кончики пальцев - по мере того, как он согревался, их закололо. его одежда не была рассчитана на то, чтобы согревать, но в берцах было относительно тепло. он внезапно понял, что может пошевелить пальцами ног, которые перестал чувствовать ещё несколько часов назад. он запомнил за годы работы в организации, что возможностями надо пользоваться. поэтому, оставив на потом мысли о куртке, командире и тихих перешептываниях членов отряда, он свернулся, поджав под себя ноги, как собака на отопительных трубах, и мгновенно уснул. его разбудил лёгкий, словно слегка опасливый толчок в плечо. он рефлекторно выпрямился, бросился вперёд, ухватил потенциального противника за горло, отвёл руку для удара, насколько позволяла короткая цепь наручников. - солдат, отставить! тело послушно замерло, металлические пальцы разжались. из его хватки с хрипом выпал невысокий брюнет. - бля, мужик, - выкашлял он, прочищая горло, - спокойнее! зимний нашел взглядом глаза командира. тот стоял в нескольких шагах от них, держа одну руку на рукоятке пистолета, а другую подняв в предупреждающем жесте, обращенном к его команде: не стрелять. - soldat? - спросил он по-русски. - prostite. - зимний поднял руки, завел их за голову. - Джим, ты в норме? брюнет, все ещё покашливая, показал большой палец. - ага. кажется, отморозок просто испугался, шеф. - ладно... солдат, вольно. отставить рукоприкладство. зимний кивнул, опустил руки, вжался в свое место на мешках. тело рефлекторно сжалось в ожидании боли. вместо неё последовало осторожное "эй, отморозок" со стороны Джима. зимний сфокусировался на нем. оперативник не без опаски протягивал ему металлическую тарелку и консервированной фасолью. - во-первых, ты орёшь во сне. во-вторых, я просто пожрать тебе принес, кретин. зимний принял тарелку с не меньшим опасением. - спасибо. - пожалуйста, блин, - Джим выглядел растерянным. зимний подумал, что надо извиниться. так делают люди. но Джим уже спустился вниз. наклонившись к командиру, он произнес на грани слышимости: - шеф, он выглядел так, будто я ему сейчас эту тарелку на голову опрокину. - понял. живой? - живой. - отлично, свободен. Джим вернулся к товарищам у печки, командир к своему занятию - он пересобирал и чистил винтовку, а оперативники - к еде, изредка бросая на зимнего недоуменные взгляды. тот старался есть медленно. в тарелке с фасолью и овощами, подогретыми, должно быть, прямо в банке на углях, лежал ломоть свежего хлеба. доедая, он собрал им остатки лобио со стенок тарелки. поднял взгляд, ища, куда ее поставить. - сюда, - перехватил его взгляд другой мужчина, - моем по очереди, но это потом. зимний кивнул, аккуратно поставил тарелку в общую стопку и отошёл к ведру за мешками. тело согрелось, он чувствовал ноги и руки, и смог справится с ремнями живой рукой. до этого, в вагоне для скота, он пользовался левой, когда одевался. теперь же пальцы правой послушно сгибались. он вернулся на свое место и свернулся обратно в клубок. Джек в другом конце вагона подошёл тем временем к своему командиру: Рамлоу, ты уверен, что было хорошей идеей его сюда позвать? тот отвлекся от своего занятия: - проблемы? - нет. но он лежит наверху и смотрит на нас, как леопард с дерева. - скорее уж, - фыркает Рамлоу, - как побитый котенок. не обращай на него внимания, Джек. ты бы его видел в том вагоне - тоже не стал бы там оставлять. он весь избитый, кости торчат, губы синие. нахуй гидру с ее "оружие, а не человек" и прочим. пусть парень поспит и пожрет. они ехали долго. зимний в основном спал, плотно укутавшись в мягкую куртку. иногда он просто лежал, подслушивая разговоры оперативников. пятеро мужчин, не считая командира, и одна женщина. они обсуждали в основном свои отношения, слухи, оружие и строили теории на счёт грядущей миссии - и на счёт самого зимнего, когда думали, что он спит. теории он слушал с особенным интересом - вдруг он что-нибудь вспомнит. "говорят, ему больше ста лет." "выглядит на двадцать с небольшим. младше нас всех. капитану вообще годится в дети." "считаю, это все таки киборг. называют же его оружием." "забыл, на кого мы работаем? обычный он парень. ну, суперсолдат только." "на кэпа похож. ну, способностями." "ну, может его тоже в сороковые сделали? только не американцы, а гидра с нациками." теории отзывались в груди нещадной пустотой. как будто эти люди были ближе к правде, чем он сам. в какой-то момент, ночью, когда они ехали через буран, он сильно замёрз. у печки было немного места: там сидели и играли в карты трое мужчин. лампы были выключены, и карты освещал только трещащий огонь. он не выдержал. спустился к теплу, крадучись, осторожно. стараясь слиться с пляшущими на стенах тенями. - бита, Маккензи… блядь! мужчины разом дёргаются, когда зимний опускается на пол у огня. он инстинктивно поднимает вверх скованные руки, но парни быстро расслабляются. - блядь, мужик, бога ради, не подкрадывайся так. они двигаются, предоставляя ему чуть больше места. он садится на пол и тянет к огню руки. мужчины доигрывают партию. зимний наблюдает за игрой языков пламени. думать сложно, даже когда куратор далеко. очень сложно, но он пытается складывать воедино мелькающие в голове картинки, звуки, голоса. - эй, солдат, - обращается к нему один из мужчин - тот самый здоровяк, в куртке которого он сидит, - играть умеешь? зимний смотрит на него, не моргая. умеет, конечно же. но не любит. - а надо? парни смеются. здоровяк выглядит удивленным: - ну, типа, если хочешь. зимний думает. в голове мелькает что-то неприятное, русские голоса, пьяный смех, боль, впивающаяся в грудь и шею решетка. но мужчина перед ним пытается доброжелательно улыбнуться, и зимний задаёт другой вопрос: - что я буду должен, если проиграю? должно быть, что-то в его голосе выдает ломкие воспоминания, потому что громила тихо и мягко отвечает. - ничего, солдат. просто игра. без ставок. зимний кивает. - умею. - отлично. руки сами вспоминают, как мешать карты. вспоминают правила и тактику. парни представляются: темнокожего здоровяка зовут Миллер, молодого парнишку, которого он напугал днём ранее - Маккензи. Правую руку командира, сурового австралийца со шрамами и искореженной челюстью - Роллинз. зимний играет хорошо, потому что его лицо не выражает ни одной эмоции. он просто сосредотачивается на игре, полностью в нее погружаясь, считает карты. парни болтают, причем в основном разговаривает Маккензи - травит байки и анекдоты. их приятно слушать. голос зимнего вгрызается в разговор внезапно. - Миллер. спасибо. мужчины замолкают и смотрят на него с недоумением. - за куртку, - поясняет зимний, - отдать? Миллер только взмахивает рукой и с явным облегчением отвечает: - грейся на здоровье. твоя броня вообще не приспособлена к такой погоде, ты в курсе? - да. - так почему носишь? - не выбирал. - понятно, - мужчины переглядываются, - в общем, не за что. они играют, пока не наступает время ужина. после командир подходит к вернувшемуся на свое отдаленное место солдату: - завтра мы приезжаем на точку. я честно говорю: понятия не имею, что нам там нужно, почему нам нихрена не объяснили и зачем выдали тебя. от рельсов придется пройти на снегоступах несколько километров, в никуда. идей все ещё нет? - нет, сэр. - ну ладно. завтра отдам тебе экипировку и прочее. ты был отчасти прав - поступило распоряжение вести тебя не как груз, а как сопровождение. довести до базы и ждать указаний. проблемы будут? - нет, сэр. командир кивнул. и замешкался ненадолго. потом кивнул на руки солдата: - давай сюда. и расстегнул наручники. - не заставляй меня пожалеть об этом. я веду своих людей в неизвестность, и такое оружие, как ты, мне пригодится. работай нормально, потянись и выспись. - есть, сэр. он размял запястье здоровой руки. когда Рамлоу отошёл, встал, потянулся, наслаждаясь свободой движений. тело чувствовало себя хорошо впервые за долгое время: зажили побои и порезы, живот больше не крутило от голода. что бы не ждало их посреди этих лесов, он был готов.