Выдуманная невзаимность

Бакуго направляет руку в сторону Мидории. Взрыв. Волосы дыбом. Киришима давит чересчур некультурный смешок. Но это правда немножко, совсем капельку смешно. Вообще ещё не время заканчивать тренировку, но он садится и вытягивает ноги. Он честно пытался справиться с этим ощущением уже месяц. А может и больше. Кажется выбора нет. Он опускает голову на колени. Спина, ноги, плечи, шея – всë болит. Он кстати. Но Киришима все-таки признаёт, что влюбился в Бакуго. Странно это, конечно, влюбиться в парня. Но в принципе… В подтверждение этой, не самой приятной мысли, взгляд проходится по груди Бакуго. Черт, когда он успел её ещё сильнее накачать? Вот только бесспорный претендент в любимчики у Киришимы, это ляжки Бакуго. Киришима закрывает лицо рукой, ощущая странно напряжение в районе носа и горла. Ляжки… так и хочется их положить к себе на бёдра. Эти мысли возбуждают, от чего приходится согнуться. Не хватало того, чтобы у него встал. Это же другая проблема, что у него встаёт на Бакуго. Живот нервно скручивает. По ноге Киришимы прилетает. Недовольный Бакуго навис над ним, хмурясь и скалясь. Указывает пальцем прямо в ему в лоб, а Киришима проваливается в думы, как мог бы сидеть между его ног, целовать шею, а потом… Нет, нет, нет. Ко всему, Киришима кое-что подозревает, что изрядно убавляет всë возбуждение. — Пошли, — бурчит он, приказывая. — че расселся то? Нам ещё заниматься и заниматься. — Баааааакуго, — тянет Киришима, морщась. — а почему ты относишься так к Мидории? Это смутное сомнение появилось даже раньше, чем догадки о собственных чувствах. Кажется, сейчас самое время либо опровергнуть, либо признать, что Бакуго влюблён в Мидрию. Собственно, что тут такого? Вообще вполне объяснит его поведение. — Че? Как так? — он скалится, пихая его в плечо. — Как к куску дерьма. — Ну, — Киришима поджимает губы. — Ты постоянно соревнуешься с ним, не хочешь чтобы он значительно отставал от тебя, иногда даже заботишься… — Завались. Блокировать удар оказывается не так легко, ко всему Бакуго быстрый. Уже за спиной. Киришима всë равно не чувствует удара. Сначала думает, что из-за причуды, но Бакуго просто хватает его за шею, разворачивая к себе. Прислоняется лбом к лбу, смотрит прямо в глаза. Ах, черт, мужское сердце не должно так дрожать… — Единственный человек, о котором я забочусь, — он улыбается. — исключая себя, это ты. Нет, нет, нет. Нельзя. Киришима смеётся, расплываясь в широкой, слегка фальшивой улыбке — Мужикам не нужна забота, — фыркает он, тыкая пальцем ему в грудь. — а ты подумай над тем, чтобы попытаться быть чуть более дружелюбным с Мидорией. — Че? Нахуй ты вообще лезешь… — Хочешь быть сильнейшим? Тогда прекрати распускать сопли и детские обиды… — Завались, — бубнит Бакуго, пихая его в плечо. — Окей, раз так хочешь, то я пошёл к твоему драгоценному Мидории. Пока. — Драгоценный тут только ты, — тихонько ворчит он под нос, но тот его уже не слышит. Серьёзно ушёл. Не выглядит уж больно печальным. Киришима вздыхает. С сердца падает камень. Возможно, это ощущение выполненного долга, но он уверен, что будет рад, если Бакуго решит свои проблемы. Вот только Киришима всё равно считает минуты до конца урока, ведь его единственная мечта в данный момент – это запереться в комнате подальше от всех, подальше даже от Бакуго. Раздевалка. Запах пота. Усталые разговоры. Мидория устало переодевается, вытянув ноги. Шото стоит прямо перед ним. Растирает правую руку, хмурится. — Думаешь получится? — спрашивает он полу-уверенно. — Можно попробовать! — Мидория пожимает плечами и улыбается. Киришима ещё немного разглядывает его абсолютно искреннее лицо и готовность к бою. И правда, в Мидории столько мотивации, что он способен потягаться с Бакуго. Как такое может не влечь? Кто-то равный. Это весьма печально, пусть Киришима и считает себя хорошим героем, но… не таким как Шото, Бакуго и Мидория. Пусть они в одном классе, кажется дотянуться до них слишком тяжело. Киришима опускает голову, разглядывая босые ноги. Надевает свежие носки, упираясь лбом в полку шкафчика. Тяжело вздыхает. Впереди ещё пару уроков. Вот о чем надо думать. Учёба, геройство и будущее – это всё не Бакуго. Звон металла. Неожиданно появившаяся со спины рука подпирает к шкафчику. Бакуго капризно дует ему в ухо. — Киришима, — шепчет он. — что произошло? — М? — он пытается использовать максимально обычное лицо, но кажется в этой ситуации это абсурдно. Его со спины подпирает Бакуго, дыша на ухо. Киришима даже способен в точности описать запах, который чем-то похож на жженую карамель. Нитроглицерин. Он нервно сглатывает. — Ты серьёзно отослал меня к Мидории? — продолжает Бакуго. — И? — Блять, — шипит он. — ничего. Киришима в пол-оборота наблюдает, как тот слегка прикусывает нижнюю губы, хмурится и морщит нос. Словно у ребёнка отобрали конфетку. Собственно, он и сделал это, но признать равноценно смерти. Поэтому что? Поэтому он сидит за партой, наблюдая как Бакуго и Мидория говорят о чём-то с Всемогущим. Щекой ложится на парту. Прохладно. Кажется за те пару дней, которые Киришима трамбовал Бакуго, он все-таки стал помягче относиться к Мидории. Но всë же грубоват. — Бакуго! — выкрикивает Айзава, нависая над ним. — Я то че?! — фыркает он. — Всё в порядке! — выкрикивает Мидория, улыбаясь. Он снова получил по затылку. В принципе, всë и в правду хорошо. Если Бакуго будет счастлив… то? Киришима утыкается лбом в парту. Ударяется разок. Нет, он не будет счастлив, но будет искренне рад за друга. Будет же? Просто надо помочь другу с его чувствами, да? В этом работа героя – помогать. Удар по парте. Киришима приподнимает голову, разглядывая Бакуго, глаза которого бегают по его телу, обычно такой взгляд можно увидеть во время боя в поиске ран. Почему сейчас то такое лицо? А? — Заебал себя так вести, — шипит Бакуго совсем тихо. Ну, да, не дай бог, Айзава услышат. — Как? — Киришима слегка криво улыбается. — Вроде бы отсылаешь и отсылаешь меня к Мидории, а потом что? Лежишь тут и киснешь. Я же нужен тебе. Киришима даже слегка удивляется. Смущается. Отводит взгляд, но под писк парочки одноклассниц Бакуго хватает его за подбородок. Сжимает щеки. — Ломаешься, как целка. — Плохой подбор слов для данной ситуации. — Да? — он облизывает губы. — Поверь, если мои догадки окажутся правдой, — он проводит большим пальцем по своей шее. — Какие догадки? Но он уже разворачивается и уходит. К Мидории. Фраза пугающая. Если он понял про влюблённость то, что? Серьёзно убьёт? *** Киришима сидит рядом с койкой Бакуго. Нервно постукивает пальцем по бортику. Тот ощутимо тяжело дышит. Он уже давно не спит. Они оба не начинают разговор. Киришима, разглядывая белую шторку, пытается подобрать слова, которые хоть чуть-чуть сойдут за поддержку. Ничего в голову не приходит. Он мог бы быть зол, но на самом деле он просто на просто испуган. Если бы не быстрые действия врачей и техника центральной больницы, то что? Бакуго умер бы. — Ты дебил, — наконец-то подаёт голос Киришима. Растирает переносицу. Мысли простые: «Давай. Сосредоточиться. Что сделано, то сделано. Он жив, надо улыбнуться, хотя бы.» Ничего не получается. Он хмурится. — Если думаешь, что я защитил этого дауна-суицидника Мидорию по чистоте душевной, — он тяжело вздыхает, кашляя. — передумай. Хоть ты, будь другом, не унижай меня так. Киришима вздыхает. Ладно, это мило, совсем немного. Ради того, в кого влюблён быть готовым пожертвовать жизнью. Поистине геройский поступок. — Но в любом случае ты крут, — он слегка печально улыбается, сжимая кулаки и делая восхищённый вид. — Так по-мужски поступил, спас друга. — Друга?! ХУЯСЕ ТЫ ОБОРЗЕЛ. Бакуго даже садится, упираясь абсолютно растерянным взглядом в Киришиму. Поджимает губы. Сглатывает, морщась. Облизывает губы. Мотает головой. Расслабляется, сосредотачивая пугающе внимательный взгляд на Киришиме, словно пытаясь найти хоть один ответ в долбанной радужке и зрачке глаза. — А что вы не друзья? — в этом вопросе проскальзывает противное заискивание, да, Киришима вновь предпринимает косвенную попытку узнать. — Помолчи лучше, — Бакуго притягивает его к себе за воротник. Кажется с каждым днём он становится всё злее и злее. А ещё тактильнее. Может быть он слегка остыл к их дружбе и теперь… Рано или поздно Киришима на себе познает отношение, как к Мидории в начале? Страшно. Ужасно. Ни один злодей не вызывал такого скручивания внутри. Такого испуга. Он даже его дыхание на губах чувствует. Но параллельно с этим в голову ударяет мысль то, как Бакуго кусает Киришиму за плечо. Это было бы приятно, точно. А ещё возбуждающе. Если бы злость выражалась так… — Нам нужно поговорить, — тихо говорит Бакуго. — понятно? Выглядит так, будто он пытается объяснить что-то совсем ребёнку. — Да. — Вот и умница, — хмыкает он. — а то заебал. — Можешь пообещать мне кое-что нереалистичное? Бакуго откидывается на койке, прикрыв глаза тыльной стороной ладони. Полностью расслабляется. Слабо кивает. — Что? — слегка капризно добавляет он спустя минуты тишины. Он тяжело дышит. Видно, как ему больно даже полностью расслабиться. Его состояние жалкое, ужасное, кошмарное, а главное пугающее. Он не вышел из воды сухим. Вот она правда. — Пообещай мне, — Киришима слегка посмеивается, стараясь сбавить по-настоящему серьёзный тон. — что постараешься максимально не подвергать себя смертельному риску. — Издеваешься?! — он снова резко садиться, морщась, но тут же натыкается на глаза Киришимы. Тот сам не знает, каким взглядом он смотрел, но Бакуго притягивает его к себе, обнимая. Гладит по голове. — Я стану сильнейшим, — выдыхает он, утешая Киришиму. — а сильнейших не побеждают. — Я, — слова стопорятся. — я верю в тебя. Дерзай. Глагол должен был быть абсолютно другим, но что получилось, то и получилось. — Прости, — выдыхает на ухо Бакуго. — я не хотел тебя так пугать. — Я не испуган. — Ага, — он отпихивает его от себя. — тогда вали на четыре стороны. — Спасибо, — он улыбается. *** Киришима лежит в своей комнате. Уткнулся лицом в подушку. Иногда приподнимается, чтобы вздохнуть, а потом снова опускается. Хочется плакать. Прошёл месяц, а они так и не поговорили нормально. То экзамены, то тренировки. Если они во время учёбы друг друга найти не могут, то что будет потом? Бакуго, как ушёл с Всемогущим и Мидорией, так и не вернулся. Возможно, это правда. Возможно, Киришима помог другу, но сейчас этот поступок не кажется чем-то благородным. Он жалеет, что так сделал. — Че разлегся? Киришима резко садится, пугаясь. — А как? — Жопой об косяк, — Бакуго садится на краешек. — ты дверь не закрыл. Я дёрнул, не подумав, а потом аж любопытно стало. А ты тут в дерьмо. Он мотает пальцем, указывая на его состояние. — Ну, уж прости… — Что случилось? — Бакуго тяжело вздыхает. — Знаешь же, что я и терпеливость не очень совместимы, так чего пытаешь?! А?! — Ты влюблён в Мидорию? — наконец-то спрашивает Киришима. Виснет тишина. Бакуго молча поднимается. Выходит. Хлопает дверью. А потом заходит обратно. Снова садится на край кровати. — Повторим, что случилось? — сквозь зубы спрашивает он. — Понятно. — ЧТО ТЕБЕ ПОНЯТНО, А?! Бакуго хватает его за плечи, прижимая к стене. Нависает над ним. Колено между ног. — Я видите ли из-за того, что ты так парился о моём плохом отношении к Мидории, пошёл на мир, а ты? — он шипит это ему в губы. — Я нянчился с этим дегенератом по твоей прихоти и? — он тыкает пальцем ему в грудь. — что я узнаю? Всë это было из-за того, что ты тварь этакая приревновал и решил благородно уступить? Нет, я не понимаю, как ты из всех объектов выбрал для ревности именно этого отсталого… — Что? Приревновал? — Ты думаешь я тупой? Издеваешься? — он тяжело вздыхает. — Кириешка ты моя, даун, блять. Если ты думаешь, что можешь что-то скрыть, то блять, передумай. Ну или чёлку сделай, длиннющую, чтобы глаза за одно прикрывала. — Прости… — Надеюсь ты просишь прощения за то, — он кладёт лоб ему на плечо. — что заставил меня нянчится с Мидорией на тренировках. — И за это прости. Я думал… — Не повторяй этот пиздец. Молю. Киришима испуганно сидит. Сердце бешено тараторит довольно таки смущающие реплики. Но он молчит. Медленно выдыхает в надежде, что Бакуго не заметит. — Так я успокоился, — он выпрямляется. — М? — он с сомнением улыбается. — Отпустишь меня? — Неа, не успокоился, — Бакуго обхватывает талию, притягивая к себе. — Объясню для дегенератов на практике. Он целует Киришиму, как может. Слегка импульсивно, а еще чересчур прижимая к стене. А руки соскальзывают по спине вниз. Останавливаясь на бёдрах. — Сука, — выдыхает Бакуго. — надо дверь закрыть. — Похуй, — тихо и быстро изрекает Киришима, прижимая его к кровати. Бакуго кажется сам не понял, как оказывается под ним. Толкает его в грудь. Но Киришима кусает его шею, потом приходясь языком. Чмокает. — ТОЛЬКО НЕ ЗАСОС, ДЕБИЛ, — выкрикивает он. — Ты любишь меня? — Да, блять, думаешь я бы терпел… Его перебивают поцелуем. Он даже слегка дёргается от того, как Киришима сжимает руки на его рёбрах. — Ты лююююбишь меня, — охранять тянет он, плача. Шмыгает. Слезы падают на Бакуго, а тот завороженно смотрит. Молчит. И на том спасибо, а то слишком не мужской поступок. — Киришима, — он притягивает его к своему плечу за затылок. — ты мне нравишься. — Мгм. — Завтра на тренировке вместе? — Да. — И хватит лапать мою грудь, я сказал, что люблю тебя, а не то, что трахаться готов!