***
Сегодняшний вечер был не просто важен, от него зависела судьба многих государств. Всего за пару десятков лет Северное королевство оборотней стало одним из могущественнейших. Как во внутренней так и внешней политике. Огромное количество ресурсов, отличная экономика, верный народ и безкрайнее войско. И все это под влиянием и распоряжением лишь одного короля. Его наследником был Роман Пятифанов I. Сильнейший воин, альфа что в одиночку стоит сотни солдат. Отличался тот по слухам жестоким характером и ледяным нравом. Наследник часто перечил учителям, генералам и даже королю. Его буйный характер дополняла невероятная внешность. Говорили что когда у этого альфы произошёл первый гон, омеги во дворце падали в обморок. И именно сейчас у этого альфы был день его восемнадцатилетия. В покоях принца то и дело мельтешили слуги. Не успело утреннее солнце озарить лучами восточную часть замка Пятифанова младшего уже подняли на ноги. Беты тчательно подбиравшие образы под грациозный стан раздражали и нервировали постоянными переживаниями. Альфа ненавидел подобное. Он накалялся как железо на углях от новых заурядных вопросов касающихся его внешности, манер, предпочтений. Все это они прошли ещё за месяцы планирований, не уж то этого не хватило? Один из слуг падает прямо на колени перед принцем. Из-за волнение тот не заметил край ковра. Собачьи уши слуги опускаются к голове, а хвост дрожит прижимаясь к телу. Страх встал у несчастного поперёк горла когда над его головой послышалось гортанное рычание. Атмосфера, что и так накалялась, внезапно стала необыкновенно холодной. Не начавшеюся тераду жестокости прерывает человек, вошедший со стуком в покои. Наследник смотрит то на него то на провенившегося с пару секунд, а после, выдыхая через плотно сжатые зубы воздух, приказывает: — Всем прочь. Слуги в облегчении кланяются и как можно быстрее покидают комнату. Остаётся лишь Рома и этот человек. Белые волосы словно нимб отражают лучи солнца, ухоженое лицо, чистая одежда. — Прошу прощение Ваше Высочество, я помешал? — Нет. И не зови меня так, Тох. Меня от этого воротит. — Шатен выдыхает идя к одному из кресел и совсем безмонерна садится в него. Альфа рукой ведёт, приглашает подойти поближе. Альбинос не сопротивляется, подходит плавно и тут же в объятия угождает. Волк о его живот макушкой трётся, слабую метку оставляет. Выдыхает родной запах. — Сильно устал? — Антон заносит руку за волчьи уши совсем нежно из поглаживая. — Отец мне и продыху не даёт. Все должно быть "идеально". — Терзающие душу слова сами вырываются на ружу. Зелёные глаза, словно дикий таёжный лес, глубокий но такой манящий, смотрят на небесно голубые, чистые и непорочно прекрасные. Антон прибыл к ним как раб, всего лишь игрушка для юного принца. Омега что должна была развлечь и потешить самолюбие юного волка, которому к тому времени только исполнилось шесть лет. Отец не любил возиться с наследником предпочитая отдавать его на распоряжение строгих учителей и нянечек. Изредка разговаривая или трапезничая за обедом. Но чаще всего пререкает, и осуждая его за так называемая лентяйство и несерьёзность к будущему трону. Мальчишка же весь пошёл в юного отца. Такой же шумный, энергичный, не подвластный никому. Изредка Роман мог послушать нравоучение отца. Ещё реже упрёки матери, чьё лицо со временем расплывается в дымке воспоминаний. Оттого-то новая игрушка и приглянулась принцу. По началу Антон, на тот момент двенадцатилетний мальчишка, не более чем такое же развлечение как подставные друзья которых подкупили за деньги и статус. Антон следует за Ромой хвостиком. Общается с ним больше всех, узнаёт о принце больше всех. Становится его личным сундучком тайн, что никогда и никому не раскроется ведь ключ хранится только у Ромы. И вот время неумолимо летит вперёд. Его не подкупишь. Ему не пригрозишь ножом. Не заставишь остановить свой ход хотя бы на пару мгновений. Альфа растёт в тяжёлых тренировках и постоянным напоминанием о его бремя как будущего короля. Его организм меняется резко, неожиданно. Он прячет ото всех слёзы из-за побоев розгами. Никому не говорит о том, что тренируется дополнительно лишь бы не слышать упрёков тренеров. Антон же с ним всё время. Его единственная опора, тот кому он не боится ничего рассказывать, довериться. Он ведь теперь его личный слуга. Ромка старше становится с каждым годом. Незаметно даже для самого себя начинает идти за омегой, как когда-то омега за ним, хвостиком. Его так нервировать начинает когда к Антону подходит за очередным поручением. Когда того по делам уводят. Когда его слуга, его омега неизвестно где пропадает. И Пятифанова едкое чувство в груди поглощает. Топит его в своей жиже горькой, разум туманит не давая понять что же с альфой происходит. Она загоняет его в угол. От омеги отдаляя, пока внутренняя сущность метается обратно. Не хочет уходить от столь желанного слуги, друга. И возможно он так бы и потонул, если бы не осознание такого прекрасного и окрыляющего чувства как любовь. А, собственно, в этом не было ничего странного. Антон был прекрасным омегой. Как внешне так и внутренне. Женственная фигура, белые волосы, прекрасное лицо, утончённые - несмотря на своё происхождение- манеры. Что уж говорить про такой заботливый характер. А феромоны? Альфы дворца просто таяли стоило Омеге пройти мимо. Из-за этого Рома начал ставить на антоне свои метки. Сначала незаметная, потирание головой, объятия, точечное оставление своего запаха. Всё лишь бы эти поганцы не трогали его сокровища. А потом это становилось невыносимым. Бархатная кожа в его руках плавилась, покрываясь алыми цветами засосов на ключице, плечах, груди. Он целовал их нежно, с восторгом, вслушиваясь в вздохи столь нежного создания в своих руках. Они уединялись зачастую его покоях, а иногда когда Альфа слишком сильно ревновал то зажимались по углам. Слишком рискованно. Но что поделать, гормоны. Все в этом возрасте совершают ошибки. Все хотят заполучить запретный плод, что так ярко тянет к себе, призывая вкусить все без остатка. Но дальше прелюдии дело никогда не шло. Лишь метки, нежные касания и объятия. Ласки без интимных подробностей. Негласные правила что они никогда не обговаривали, но котором беспрекословно следовали. И правила те читались во взглядах и в них же читалось желание нарушить запреты. Пересечь черту дозволенности. А за чертой той находилось столько всего, что глаза разбегались. Но в первую очередь Рома желал получить хотя бы поцелуй. Столь нежный мягкий, наверняка такой же сочный как и Антоновы губы.***
Вечер сказочного банкета давно подошёл к концу. Празднества которому готовились несколько месяцев остались для Антона завешены ширмой. Да он личный слуга самого наследника, но это не отменяет его обязанностей. Потому-то волей-неволей ему пришлось попустить большую часть празднества. Когда-то заваленной едой подносы теперь стопкой неслись белобласым парнем. Он должен отнести их на кухню, это его последнее на сегодня поручение. Его ноги жутко болят, иногда содрогаясь. А желание побыстрее вернуться к своей крохотной, но такой прекрасной кровати было невыносимо. Положив подносы возле переполнятой мойки Антон удаляется в тёмный коридор. Лишь свеча озаряет его в путь. Омега зевает протяжно, пятернёй волосы зачёсывая назад. Но те быстро возвращаются в исходное положение. Омега мимо лестницы проходят абсолютно не замечая тяжёлую фигуру под ней. Мозолистая рука хватает его за локоть затягивая во мрак. Подсвечник со свечой падают вниз, и та погасает полностью отдавая свет свой Луне. Перепуганный омега сначала замирает желая отбиться от возможной угрозы. Но довольное урчание над ухом и звук бьющегося о ноги владельца хвоста были слишком знакомым чтобы спутать его с кем-то другим. — Рома! — Омега разворачивается к улыбающимся скалистой улыбкой волку. — Ты обещал что когда мне исполнится восемнадцать, — Шепчет шатен придерживая беловласого за талию. —ты исполнишь одно моё желание. Синие глаза не понимающе смотрят на принца прежде чем их хозяин наконец поймёт сказанное предложение. — И чего же желает Ваша душа? — Полностью расслабляется человек кокетливо прищуриваясь, смущая тем самым Рому. — Тебя. И теперь уже очередь Тоши смущаться. Он глаза отводит, по ботинкам проходится, стенам. А после с лёгким смешком снова на рому посматривает. Тот взгляд не отводит следит за его реакцией. — Может сначала что попроще? — Он руку тёплую на щеку оборотня кладёт, пальцем поглаживая. Тот его ближе за талию тянет, невольно бедро оглаживая. — Тогда хочу поцелуй. — Твёрдо, без запинок говорит, пока его глаза всё волнение выдают с потрохами. И омега без лишних слов ближе тянется, на носочки встаёт. Кончиком носа легонько потирается. У Волка от этого уши да хвост дыбом. По спине мурашки проходятся. Мандраж перед главным блюдом. Губами легонько чмокает в уголок нелепый, дрожащий от восторга ухмылки. Глазами голубыми по густым ресницам проходится. Ромка глаза закрыл, знает, что если откроет то весь раскраснеется. Антона такой расклад не устроил. Он рукой по затылку проводит, к себе тянет. А Альфа как на привязи всё делает, что омега попросит. Даже без слов. Губы соприкасаются кожей. Она зажигается словно спичка, намасляный фитиль. Искрится в блаженстве. Нежутся в тепле, пробуя, смакуя друг друга. Горячим дыханием опаляя. А после опять соприкасаясь и затягивая в более глубокий, взрослый поцелуй. Чмокающие звуки раздаются под лестницей в пустом коридоре. И только стены их слышат. Слышит их вздохи и аханье. Слышат довольные рычание зверя и мычание человека что поддаётся ласкам так охотно, будто всю жизнь этого ждал.