Тёмный король

Тёмный король на троне, сотканном кропотливыми нитями тьмы из костей и пепла. Окутанный кровавой дымкой, непроницаемым бордовым туманом, маревом, навевающим тревогу и пустое, сосущее чувство безысходности. Один среди ледяной, мертвой, каменной пустоши. Скованный холодом, что острыми осколками обсидиана наполняет его глаза. Закаленный огнём войны, бесконечной боли и лишений. Ты медленно идешь по единственной тропе, змеей бегущей среди мрачных пиков гор, зубами вгрызающихся в дымное, вечно подвижное небо. Воздух пахнет пылью, мельчайшими частичками пепла, копотью и кровью. Ты дрожишь. Обнимаешь себя руками в тщетных попытках согреться. В босые ступни врезаются острые камешки, осколки былых времен, остатки павшего величия. Бездна силы окутывает тебя, жадно следит, облизывается гнилой пастью, прячась среди камней, следуя по пятам, отрезая путь назад. Хищная, всепоглощающая, видящая насквозь все твои пороки и желания тьма плещется в глазах короля, заволакивает белки, делая глазницы похожими на пустые выбоины в черепе мертвеца. Но он далеко не мертв. Жив, неизмеримо силён и очень яростен. Ты ощущаешь его интерес, его пытливый промораживающий до костей взгляд скользит по твоему телу неторопливо, изучающе. Смакует, искушает, манит запретными удовольствиями. Ты знаешь, что произойдет, не можешь противиться… Тебе снится этот сон каждую ночь, и каждый раз растворяется с рассветом, оставляя ноющую пульсацию между ног и привкус горечи на языке. Но стоит только закрыть глаза, отозваться на зов пустоты и окунуться в торжествующий мрак, как он охотно принимает тебя в объятия, раскрывает их, словно пылкий любовник, окутывает черными атласными лентами и ставит на колени пред тем троном. Тебе хочется подчиниться… больше всего на свете ты грезишь о благосклонности темного властелина. Ведь он так красив… так запретно невыносимо совершенен. Ты смотришь на его ступни, и взгляд нетерпеливо поднимается выше: сильные икры, острые колени, подтянутые бедра, твердый живот, широкая грудь, выразительные ключицы, мощные плечи и крепкие руки с длинными властными пальцами. Бледная кожа, лишенная ласк солнца, контрастирует со смольными волосами, ниспадающими на лоб небрежными шелковистыми прядями. Ты склоняешь голову, ощущая опаляющий заинтересованностью взгляд, таящий в себе круговерть чувств. Он пульсирует, бьет жестокой колючей ненавистью, проволокой опоясавшей холодное сердце, то сменяется огнём запретной необузданной страсти. Противоречивый, опасный… Ты ощущаешь, как тьма за спиной окутывает твои плечи мягким пледом, не пугает, не отталкивает… манит. Коварно искушает, посылая по телу пленительные импульсы. Дыхание учащается, становится глубже и тяжелее. Ты поднимаешь затянутый поволокой взор, встречаешься с магнетическими глазами короля, что словно два путеводных огонька на дне омутов, сияют на безжизненном идеальном лице. Он едва заметно кивает в знак одобрения, скучающе расчерчивает пальцем воздух перед собой, и бретельки твоей сорочки, повинуясь молчаливому приказу, спадают с плеч. Жемчужный шелк ткани облегает трепещущую грудь, холодит чувствительные заострившееся от холода и желания соски. Король раздевает тебя взглядом, уголок его губ движется вверх в слабой удовлетворенной улыбке. Он смаргивает наваждение, пушистые длинные ресницы вспархивают на миг и вновь замирают. И ты покоряешься его желанию, ты готова сделать всё, лишь бы заслужить его внимание, хотя сама не понимаешь, почему. Но гордость спит, убаюканная колыбельной мрака, мягким, но настойчивым шепотом бездны. Глубоко вздохнув, ты тянешься дрожащими руками к сорочке, спускаешь её к животу, обнажая грудь. Не разрывая зрительного контакта, скользишь ладонями, неторопливо лаская собственное тело. Лишь бы он смотрел, лишь бы желал тебя также сильно и иступленно, как ты вожделеешь его. Тьма колет сотней игл, опутывая кожу, будто тугими кожаными путами плети, невесомо бьет по спине, разжигая похоть, подстегивая к действию. Треск разорванной ткани проходится током под кожей, и сорочка распадается надвое, оседая к коленям. И руки сами собой спускаются к животу, гладят его, массируют, пробираясь к лобку, к самому чувствительному месту. Ты стонешь тихо, всё ещё смущаясь, но тьма разгоняет стеснение, распаляя, обволакивая, принуждая к раскованности. Промежность пылает. Стоит тебе коснуться пальцами, как те погружаются в горячую липкую влагу, и стон становится громче, гортаннее, призывнее. Ты жаждешь, чтобы король прервал твою пытку, остановил, призвал к себе ближе. Но он неподвижен, лишь только взгляд говорит о многом, возбуждает, обещает наслаждение. Ты уже не помнишь ничего, беспорядочно лаская себя пальцами, стоя на коленях в мертвой пустоте, среди скал и беснующейся бездны хаоса, стремящейся к разрушениям. Твое же разрушение — непреодолимый соблазн. — Умоляю тебя… — ты зовешь своего короля пощадить, спасти, избавить от этой сладостной муки, которой не наступит конец без его участия. Тебе не терпится почувствовать его голодные поцелуи, его обжигающую льдом страсть, его нестерпимую тоску о том, что тебе не дано изведать. — Подойди, — звучит его голос, он протягивает руку, и ты как завороженная поднимаешься, ноги дрожат, подкашиваются, ты почти ползешь по ступеням, ведущим к трону. — Ты скажешь свое имя сегодня? — неслыханная дерзость, но король улыбается. Расслабленно кривит чувственные красивые губы, тянет тебя за запястье, усаживая на свое колено. Властно кладет ладонь на твое бедро и чуть сжимает пальцы. — Ты узнаешь его, когда придет время, — шепчет игриво, скользнув кончиком носа по твоей шее от мочки уха до ключицы и невероятно медленно обратно. Резко впивается губами там, где отчаянно бьется голубая жилка, кусает, но тут же зализывает укус, рассыпая под кожей мириады покалывающих искр. Он целует жадно, пожирая твою шею, ведет руками по плечам, талии, бедрам, укутывает своим кожистым крылом, увенчанным длинным когтем на суставном сгибе. Бесстыдная мгла в обнаженной нирване тел и жизней. Ты можешь только стонать, а его вторая рука скользит меж твоими сведенными вместе коленями, пробираясь выше к ноющей промежности. Слов не требуется, ты покорно расставляешь ноги, предвкушая его грубые дикие ласки. И тихо хрипишь, когда он медленно проходится по складкам снизу вверх, надавливая на клитор, массируя в точно правильном ритме, словно знает обо всех твоих тайных помыслах. Ноги слабеют, по телу ползет мелкая дрожь, ты поджимаешь губы, гладя плечи короля, лаская его грудь, опускаясь ниже, норовя сорвать ненужную повязку на бедрах. Чувствуешь, насколько желанна, как сильна его потребность в тебе. Он смотрит в твое лицо пьяными бездонными глазами и ухмыляется. Подносит блестящие от твоей влаги пальцы ко рту, прижимает к губам, надавливает, заставляет облизать, и ты охотно принимаешь их, впускаешь в себя, представляя, как делаешь это далеко не с пальцами. — Умница, — поощрение снисходительное, но от брошенного хриплого слова огонь разгорается лишь сильнее. Король снова опускает руку, на этот раз требовательно, бескомпромиссно и входит в тебя, скользит внутрь пальцами, давит на стенки, сгибает внутри, заставляя хныкать от нетерпения. Ты вздрагиваешь, выгибаешь спину в его руках, трешься ягодицами о его бедро, царапая ногтями плечи, видя, как под касаниями проступают яркие темные прожилки, словно сами вены и кровь окрашиваются в чернильный. Король притягивает твой затылок, стискивает волосы и целует умопомрачительно страстно. Его горячий язык толкается в твой рот, обводит край верхних зубов, глубже — гладкое нёбо. Его пальцы скользят в тебе, входя целиком, но этого мало, так преступно мало, что хочется… Ты обхватываешь его голову, гладишь острые скулы ласково и смотришь преданными влюбленными глазами. Он хмыкает, понимая без слов. Обхватывает твои бедра, ставит на ноги перед собой, и тянет на себя, заставляя оседлать его. Ты чувствуешь пульсирующее напряжение между ног, прижимаешься грудью к холодному, словно каменному телу. Тебе даже кажется, что у короля не бьется сердце. Тьма его глаз будто паук выползает из глазниц, разливается по сосудам вокруг, по щекам и скулам. Ты в испуге, близком к восхищению, следишь, как она питает мышцы, обрисовывает и подчеркивает контуры, вздрагивает коротким импульсом в области сердца. Чернильные капли смолы, подвижные и живые, сладкие, как нектар порока. Ты льнешь к нему, как попавший в сети мотылек. Обводишь языком контур губ, жадно и мокро мажешь по скуле, покрываешь едкими щипками поцелуев бледную кожу на шее, оставляя пурпурные синяки, готова вцепиться зубами, ощущая крепкие ладони на своей спине, ягодицах, бедрах. Король тихо хрипит, поджимает губы, толкается к тебе тазом, упираясь в живот твердым горячим членом. Тебе не видно из-за ткани, но ты грезишь тем, что и он тоже покрыт этими притягательными черными венами, пронизан ими, насыщен. «Можно ли во сне продать душу дьяволу?» Твои безжалостные укусы жалят его грудь, ты ерзаешь на нём, отчаянно трешься, изнемогая, желая поскорее… и сильно, мощно. И властелин не выдерживает, одним повелительным рывком приподнимает тебя за ягодицы, сдергивает свою повязку и насаживает на себя резко. Вскрикиваешь, выгибаешься, царапаешь его спину, забираешься обеими ладонями в волосы, пока он набрасывается голодными поцелуями на твою грудь, вбирает в рот соски, перекатывая их меж зубами. Сам задаёт темп, не давая привыкнуть. Боль и удовольствие смешиваются в коктейль экстаза. Ты не принадлежишь себе. Больше нет. Только ему. Его тьме, проникающей в тебя с каждым мощным размашистым поступательным движением. Навечно. Его тело покрывается мелкой испариной, он глубоко и рвано дышит тебе в ключицу, не скрывая наслаждения, которое ты ему доставляешь. Ты слабеешь, внизу завязывается тугой узелок, влажный и горячий, норовит вот-вот лопнуть, и ноги от напряжения горят до самых кончиков пальцев, будто кровь в них готова вскипеть. — Мой повелитель! — крик эхом отражается от скал, вибрирует на языке, сбрасывает несколько мелких камешков с высот пиков в бездонную пропасть. Мир пульсирует, обтекаемый вязкой тьмой, норовящей взорваться вместе с твоим возбуждением, схлопнуть, уничтожить вас обоих. Король вновь хватает тебя за волосы, поднимает голову, глядя всё также холодно, но с каким-то новым блеском в самой глубине двух пораженных затмением лун. Он притягивает к себе, целует с сумасшедшей нежностью, вылизывая и заполняя горячим мокрым языком твой рот, и ты слышишь его безумный хриплый голос, идущий не извне, а как будто изнутри твоего собственного спящего разума. — Когда-нибудь ты придешь ко мне и наяву… ты придешь и освободишь меня, я верю.