***
юна ощутила себя не на своём месте почти сразу, как приехала в этот небольшой город. поселение на отшибе, до соседнего села ехать часа четыре минимум, от дороги одно название, а дорожных знаков с указанием названия вообще нет, и ехать приходится наугад. воздух в городе показался юне вязким и тяжёлым, словно она вдыхала не до конца сформировавшийся туман. и вид города не внушал ей доверия - покосившиеся двухэтажные деревяшки, несколько блочных и кирпичных пятиэтажек, две школы, одна больница, кинотеатр - заброшка, центр культуры - держащийся на одном честном слове дом, соединённый из двух разных зданий продуваемым коридором. всё это располагалось так, словно кто-то взял фигурки монополии и бросил на поле все сразу, а потом по этой схеме и построил город: пятиэтажка могла стоять напротив частных едва держащихся домиков, за которыми простирался пустырь, а посреди него на краю у дороги одинокий магазинчик с названием в честь фамилии писателя. комфортным пребывание в этом городе назвать было нельзя. всю тревожную суету жизни юны скрашивал досуг, который для неё находила ёнджэ. она могла найти странную тетрадку, брошенную кем-то в руинах очередного снесённого здания и усадить юну вместе изучать её, могла придумать миссию по поиску волшебных ягод в рощице и до позднего вечера копаться в грязи вместе с юной даже когда уже ничего не видно, а потом тётушка юны только всплёскивала руками и сердито сдвигала брови, когда перемазанная землёй племянница возвращалась домой с резью в животе от отравления ("а ёнджэ ведь сьела раза в два больше этих непонятных ягод и полностью здорова!"). вместе с ёнджэ юна убегала от пугающей реальности в волшебные фантастические миры, в которые верила, пусть даже ей это было совсем не по возрасту в 17 лет. в детском доме у неё детства совсем не было, и эта странная девочка дарила его юне совершенно безвозмездно, хоть ей самой тоже было 17, что её как будто бы совсем не волновало. но длилось это не так долго, как им хотелось. город был молчаливым. он никогда не возникал в мыслях ёнджэ, не давал явных знаков, не пытался показать, что у него на уме. просто в какой-то момент ёнджэ сама понимала, что происходит. такое случалось с ней с самого детства. ещё лет в 8-9, гуляя с мамой на площадке и держась за коляску, в которой спала её младшая сестра, она вдруг поняла, что останется в этом городе навсегда. не до окончания школы, не до старости, а именно навсегда. и, когда её родители уезжали в отпуск и брали с собой младшую сестру, а ёнджэ оставляли дома одну в 14 лет (её биологический отец отказался подписывать документы на визу), она знала, что больше они никогда не вернутся. и про то, что тётушка юны и её погибшая дочь были созданы городом для юны, она тоже просто узнала, когда случайно встретила тётушку на улице. ей хватило взгляда, чтобы осознание возникло в её голове так, словно она всегда об этом знала. и про саму юну ёнджэ тоже сразу всё поняла. город хотел попробовать что-то новое. ему захотелось вырастить для себя человека из внешнего мира. ему просто было любопытно, получится ли. для этого он и создал юне все условия. но она оказалась слишком чужой, поэтому он приставил к ней ёнджэ, надеясь, что это поможет юне привыкнуть и стать своей. и это всё же не сработало. точнее, сработало не так, как городу этого хотелось. юна всё больше времени проводила у ёнджэ дома и всё реже ощущала себя одинокой. никто, кроме ёнджэ, по прежнему не горел желанием с ней общаться, но это её не слишком заботило. две белых вороны, они кружили вместе над лесами, полями и домами, смотрели на жизнь обычных людей и обменивались взглядами, в которых содержалось гораздо больше, чем можно было бы передать словами. с их перьями играли потоки ветра и облака, они ловили клювами лучи рассветного солнца и провожали луну с неба, сидя на ветке высокой ели. они были вдвоём и для них был весь мир - так обычно говорят про такие союзы, но для юны и ёнджэ всё было иначе. миром для них был город, который их выбрал и дал им разное предназначение. юна была белой вороной в классе, ёнджэ - среди всех жителей города. юна приехала в город по его зову, ёнджэ родилась в нём. они были как приёмный и родной ребёнок в одной семье. в обычной семье их, конечно, не делили бы на такие категории и относились одинаково. но город был так себе родителем. ему на своих детей было наплевать.***
в 18-ый день рождения юны они с ёнджэ сидели на крыше дома и встречали рассвет. промозглый ветер заставлял юну зябко кутаться в свитер, который ёнджэ ей отдала, оставшись в одной футболке. ей не было холодно в широких бриджах и без обуви, и юна уже привыкла к этому, поэтому забрала свитер без зазрения совести. природа пробуждалась медленно, неохотно: деревья недовольно шелестели листьями, небо натягивало на себя одеяло облаков, надеясь поспать подольше, а утренние птицы сонно моргали и ерошили перья, ёжась от утренней прохлады. юна тихо выдохнула, улыбаясь своим мыслям, и повернулась на подругу. ёнджэ смотрела куда-то перед собой, её взгляд был устремлён куда-то за пределы горизонта и прочитать в нём эмоции казалось невозможным. - ты скоро уедешь. - откуда ты знаешь? - просто знаю. когда уезжаешь? - завтра утром поезд. придёшь провожать? - нет. - почему? - провожать - плохая примета. мы можем никогда больше не встретиться. юна озадаченно уставилась вниз на свои кроссовки. её сердце затрепетало беспокойной канарейкой в преддверии шторма. солнце светило ярко, но свет резал глаза и совсем не согревал. ёнджэ посмотрела на старушку, вышедшую из дома, на крыше которого они сидели, вскочила на ноги и начала спускаться на чердак. юна последовала за ней. в школу они не пошли. утро выдалось не слишком бодрящим и каким-то тревожно-прохладным. воздух впервые за долгое время вновь стал ощущаться тяжёлым и вязким, словно юна отвыкла от него. они сидели на кухне и пили травяной чай с лесным туманом и засохшим овсяным печеньем. ёнджэ, казалось, мысленно была где-то далеко за облаками и туманностями вселенной, и её механические заторможенные движения это подтверждали. даже пролив на руку горячий чай, она не сразу отреагировала. юну напрягало всё происходящее, но она не знала, что можно сказать или сделать, чтобы прояснить это. домашний телефон хрипло зазвенел и юна взяла трубку, отлично зная, что звонит её тётушка. конечно, это была она, и, разумеется, она вновь просила юну вернуться домой вовремя и отчитывала за прогулы. это было уже своеобразным ежедневным ритуалом, без которого не обходилась ни одна вылазка юны к ёнджэ. всего раз тётушка не позвонила на домашний квартиры ёнджэ, когда юна была там, и они сразу запереживали и сами побежали проверять, что случилось. тётушка тогда простудилась и заснула, и девочки ухаживали за ней следующие два дня до полного её выздоровления. весь следующий год у неё даже насморка не было, чему удивлялись все окружающие. а дело было в особом чае, которые девочки приготовили из собранных ими в лесу и в поле трав, цветов и ягод.***
- смотри! юна указывала на крохотный лиловый цветок посреди кустов брусники. они с ёнджэ уже какое-то время ходили по небольшой поляне и вглядывались в растения, пытаясь найти среди них что-то новое. ёнджэ заинтересованно склонилась над находкой подруги и стала её разглядывать. соцветие этого растения выглядело как характерное для полевых цветов. словно бы этот цветок не должен был прижиться в лесу, тем более в зарослях брусники, которая делиться пространством не особенно любит, но, тем не менее, он прижился и расцвёл как на грядке с дорогим удобрением. ёнджэ про себя подумала, что хотела бы быть как этот цветок. юна же с восторгом сорвала его, пластырем приклеила в их гербариальную тетрадку и нацарапала на пластыре карандашом выдуманное название для цветка. в тетрадке было заполнено уже достаточно много страниц, и всё, что оказывалось в ней, было совершенно невообразимым. девочки копошились на лесных полянах и в зарослях полевых цветов несколько дней, а, приходя домой после каждого поискового дня, садились с тетрадкой и ботаническим словарём времён ссср и по признакам принимались выискивать в нём растения, что собрали. удивительно, но всего лишь около семи растений из всей тетради оказались вписаны в словарь. из всех найденных экземпляров девочки пытались приготовить что-нибудь мало-мальски съедобное и полезное, и иногда это даже получалось. любимыми рецептами у них стали три разных чая, кексы с паучьей мимозой, хлеб с пушистым фреем и овсяно-друктовое печенье. эти и ещё несколько удачных рецептов они записали в конец тетради и довольно часто готовили по ним.***
на самом деле, ёнджэ уже давно знала, что юна уедет. и поэтому она старалась провести с ней как можно больше времени, но не подпускала к себе слишком близко. её разрывало от внутреннего противоречия. она точно знала, что им с юной не по пути. она знала, что город не принял юну и не позволит ей остаться. но ещё ёнджэ знала, что только с юной она не чувствует, что одинока. она знала, что юна - единственный человек на всём белом свете, с которым она может стать по-настоящему счастливой. и невозможность остаться рядом с ней отравляла ёнджэ жизнь похуже любого яда, коих она ради интереса перепробовала довольно много, пока они с юной готовили вслепую из неопознанных ингредиентов. приметы о том, что нельзя провожать, конечно же, не существовало, зато существовала примета о том, что нельзя долго смотреть вслед уходящему поезду. а ёнджэ знала - она не сможет не смотреть. если она пойдёт провожать, то ей нужно будет убедиться, что поезд исчез вместе с юной. что только так она сможет юну отпустить. а отпускать она не хотела. - я буду скучать. ёнджэ удивлённо подняла на юну глаза. серьёзное и печальное выражение лица юны не слишком спасало ситуацию. скорее даже усугубляло. но ёнджэ привыкла чувства прятать в себе, поэтому даже тогда не дала им волю и не отвела взгляд. - не стоит. от этого будет больно. думай обо мне как о воспоминании. так будет легче. - нет. ты человек, а не воспоминание. и я буду по тебе скучать. и обязательно вернусь. голос юны звучал твёрдо и решительно. переубеждать её было бесполезно. ёнджэ и не пыталась. она вытащила из одного из ящиков тумбочки небольшой кулон без шнурка и протянула его юне. - оставь его себе. и, если захочешь вернуться, найди дома любую нитку, шнурок или цепочку, но не покупай, повесь на неё кулон и надень его. юна кивнула всё также серьёзно и убрала кулон в карман. они постояли на пороге молча какое-то время. им не нужны были слова и объятия на прощание. их взгляды были красноречивее любых слов и нужнее любых объятий. когда за юной закрылась дверь, на кухне упала на пол тетрадь с гербарием. из неё выпал цветок, который они нашли в лесу на брусничной поляне. на пластыре было его название: "следующий за светом". ёнджэ не спала в тот день до самого утра. она знала, что поезд отправляется в 7:36. она знала, что после гудка поезда наступит звенящая тишина. она знала, что это будет значить. она была готова к этому.***
ветер в очередной раз терзал занавески у открытого окна, оповещая о надвигающейся грозе. первые капли дождя нерешительно опустились на подоконник. ёнджэ даже не шелохнулась, услышав первый раскат грома где-то вдалеке. это было для неё привычным состоянием погоды. иногда в минуты слабости во время гроз она представляла, как все ещё конечности увеличиваются в размерах, и она становится огромным монстром, напоминающим вендиго, как она оглашает окрестности отчаянным рёвом и разрывает грани реальности этого чёртового города и поглощает его целиком, мстя за свою судьбу и разрушенную жизнь. как сильно ей хотелось действительно стать настолько всесильной и обернуть всю свою ярость, копившуюся годами, на город, который создал её такой и не дал ей сделать в этой жизни выбор. как же она его ненавидела. за то, во что он превратил её жизнь, за то, что он запер её в клетке навечно, за то, что он отнял у неё единственное, что было ей дорого. за то, что он забрал у неё юну. ёнджэ медленно села на пол. по щекам её текли слёзы. она рыдала вместе с небесами, и её непомерная злость ударяла по земле молниями, а гром был её криком отчаяния. в голове отчётливо слышался стук колёс поезда. стук колёс, который она услышала первый раз в жизни в 18 лет в 7:36, в день, когда уехала юна. ни до, ни после она ни разу больше не слышала его за все 70 с лишним лет жизни в этом проклятом городе. в момент, когда она услышала стук колёс поезда, время словно замерло. с того дня ёнджэ больше не взрослела. она навечно осталась 18-тилетней.***
привычка встречать рассветы осталась у ёнджэ и спустя 50 лет. она поднималась на крышу почти каждый день и наблюдала, как просыпается всё вокруг. она ещё ни разу не видела одинакового пробуждения природы, хотя встретила очень много рассветов за свою жизнь. каждое утро было особенным, уникальным. её по-прежнему это восторгало, поэтому она продолжала сидеть на крыше по утрам и вглядываться во всё, что происходило в поле её зрения. но бывали дни, когда что-то удерживало её от встречи рассвета, и она просыпалась, когда солнце было почти в зените. в такие дни она обычно подолгу сидела на кухне и листала гербариальную тетрадь. тоска давила на горло, а шелест страниц и запах высохших растений возвращал её в те далёкие времена, когда они с юной сидели за этой тетрадью вдвоём. в один из таких дней, когда она не пошла встречать рассвет, её разбудил странный звук, доносившийся из открытого окна. часы показывали 7:16. сердце билось подозрительно часто, в унисон со стуком колёс приближающегося поезда. ёнджэ сидела на кровати, напряжённо вслушиваясь в звуки за окном. всё происходящее было похоже на слуховую галлюцинацию и злую шутку треклятого города. гудок поезда заставил ёнджэ вздрогнуть и очнуться от мыслей. ладони её задрожали. прошло ещё несколько минут. она не двигалась с места, чтобы не спугнуть этот сон и дать ему раствориться в воздухе. верить в реальность этого не представлялось возможным. раздался стук в дверь. такой знакомый, до боли родной. два тихих удара. пауза. еще один тихий удар. только она могла знать. они придумали этот условный знак ещё когда им было по 16 лет. ёнджэ осторожно подошла к двери. стук повторился. два тихих удара. пауза. еще один тихий удар. сомнений не осталось. ёнджэ повернула ручку двери, потянула её на себя и увидела её улыбку и кулон на шее, висящий на потёртом шнурке от её кроссовок.***
"следующий за светом"
описание: белая ворона, свой среди чужих, чужой среди своих. место обнаружения: брусничная поляна свойства: мягкий вкус, успокоительное действие, вызывает сонливость, может вызвать приступ эйфории(?)