Я приду к тебе по осколкам стёкол

Дань Хэн лежал, сгорбившись и уткнувшись носом в свои колени, с головой завернувшись под одеяло и судорожно обнимая подушку. Включенный свет раздражающе проникал сквозь толстую ткань, однако желания вставать у него совершенно не было. Дань Хэн закрыл глаза и рассеянно подумал, как хорошо, что никто не мог потревожить его и увидеть в столь жалком состоянии — Стелла и Март ушли на фестиваль в Белобоге, а Химеко и Вельт всегда были тактичными и давали ему много личного пространства. Всё же терять достоинство перед друзьями он не хотел. После его последнего спуска на Лофу Сяньчжоу к нему начали всё чаще приходить воспоминания. Не только в виде снов — они приходили к нему навязчивыми образами в самый неподходящий момент, отчего Дань Хэн зависал, глядя в одну точку, и с трудом удерживал своё лицо в нейтральном выражении, ведь ураган из чувств проносился по его сознанию, содрогал конечности и выбивал любую почву из-под ног. Дань Хэн чувствовал почти отчаяние — он смотрел на чужую жизнь, испытывая совсем не его чувства и ощущая привязанность к людям, которых он никогда не знал. Ему противно было до тошноты, ведь всё это принадлежало не ему. Он видел нежность чужой улыбки при мягком лунном свете и очаровательные ямочки на щеках, он видел блестящие от вина губы, смех и горделивость. Он видел яркие укусы по всему телу и пылающий румянец на щеках, он почти ощущал текстуру чужой кожи и сладость его губ. И это было невыносимо. Хуже было только осознавать, что все эти воспоминания повязаны с человеком из его персональных кошмаров, которого Дань Хэн убивал десятки раз. Пронзал насквозь копьём, что он же изготовил, отрубал голову и плакал в луже его крови, совсем ничего не понимая. Дань Хэн видел лишь его безумный смех и обещания мести, Дань Хэн видел лишь тьму в кровавых пламенных глазах. Всё лучшее в Блэйде видел только Дань Фэн. И зависть против его воли застревала в горле. Первое время Дань Хэн пытался игнорировать своё сознание. Уходить в медитации, чтобы очистить разум от воспоминаний и навязчивых образов, успело войти в привычку. Он запирался в архивах и упрямо подавлял любые колебания в своей душе, убегая от прошлого в приглушённый свет подсознания. Словно бы играл с собой же в догонялки. Однако Дань Хэн себе проигрывал. Он явно недооценил силу терзавших его воспоминаний, ведь те без стыда играли на струнах его души и нервах, вызывая столько противоречивых эмоций, что он не знал, смеяться ему или плакать. Да и более того... чем чаще Дань Хэн сдавался и начинал обдумывать события прошлых лет, тем больше несоответствий в произошедшем подмечал. И пусть его память медленно, но верно пробуждалась, вопросы касательно истории Квинтета у него только появлялись. Дань Хэну совсем не нравились пробелы в его знаниях. От врождённого любопытства или от личного интереса, но Дань Хэн начал всё чаще возвращаться к мысли о том, что ему стоило бы вернуться на Лофу и провести своё расследование. И что стоило бы... поговорить с одним человеком. С Блэйдом. Нет, с Инсином. Когда Дань Хэн думал о нём, в животе внутренности сворачивались в узел, а сердце сжималось от боли. Сколько бы он ни прокручивал в голове, что в данный момент они больше враги, чем близкие, что-то изнутри навязчиво тянуло его к Инсину, натягивая цепи красной нити. Хотя свободолюбивая часть Дань Хэна противилась мысли о связи с возлюбленным его прошлого перерождения, что так навязчиво преследовал его в этой жизни, всем остальным нутром он отчаянно жаждал увидеть его. Поэтому после нескольких дней битвы с самим собой Дань Хэн сдался и решил ещё раз посетить Лофу. *** Сырой камень обдал голую лопатку холодом, когда Блэйд устало прислонился спиной к стене. Шум волн и плесневелый запах сырости заманчиво смеживали веки, приглашая отринуть прочь сознание и раствориться морской пеной, после чего разбиться об скалы яростным порывом. Блэйд с трудом заставил себя открыть глаза, встречаясь с серостью неба, воды и камня, что некогда был величественным сооружением. Он невыражающе оглядел раскинувшиеся внизу руины Чешуйчатого Ущелья, после чего повернул голову в сторону болезненно знакомого очертания, что холодно и безразлично смотрело вдаль, как и положено бездушной статуе. Слабый луч искусственного солнца мягко ложился на грубые каменные черты, узнаваемые даже сквозь столетия медленной абразии статуи и стремительной дезинтеграции его сознания. Блэйд нахмурился, делая шаг ближе к увядающему величию камня, и неловко замер с протянутой рукой, которую одёрнул, не успев коснуться. Кто это? Шёпот Духа Кафки, подавив пагубное для всех влияние Мары, стёр из сознания что-то до боли важное, что Блэйд жаждал забыть и вырезать в подсознании острым клинком одновременно. Блэйд перевёл взгляд на своё верхнее одеяние, неряшливой кучкой лежащее в стороне — он грубо стянул его с себя, когда кровь в венах тревожно забурлила, обдавая изнутри душащим, болезненным жаром, и терпеть бархат на коже стало невыносимо. Но даже спустя тысячу острых порывов ветра, беспокойно мечущихся и завывающих в ущелье, Блэйд не избавился от обжигающей лавы внутри. Он в наваждении прижал ладонь к груди — пальцы оказались ледяными, но сердце под ними яростно стучало, словно бы он до сих пор был жив. Тоска, волной прошедшая от живота к горлу, сжала внутренности до физической боли, и Блэйд судорожно вздохнул, с трудом глотая воздух и цепляясь руками за горло — внутри глотки словно бы встал склизкий удушающий ком, не пропускающий ни вдоха. — И⬛с⬛⬛, — ласково произнёс обычно надменно-холодный образ, нечеловечьим светом глаз освещая полумрак. Он провёл холодными пальцами по его щеке, и Блэйд почти мог чувствовать фантомное прикосновение. Блэйд посмотрел вверх, на лицо статуи, но та оставалась такой же безразличной и неживой. Он перевёл плывущий взгляд на свои руки, в какой-то момент безвольно опустившиеся, и звучно выдохнул, оседая на покрытый мхом булыжник в резко нахлынувшей слабости и закрывая глаза. Блэйд откинулся назад, не обращая внимания на боль от удара — когда он прижимался к ледяному камню и согревал его своим жаром, он мог ненадолго ощутить чужое присутствие, представляя, как тонкие пальцы перебирали мягко волосы, шептали и порыкивали что-то на ухо, опаляя обжигающим дыханием. Как он... Кто "он"? В памяти не осталось чётких образов или имён, лишь свет неестественно ярких глаз и шёлк чужих волос пленили сознание. Насколько же он, должно быть, красив? Блэйд тихо вздохнул, рассеянно проводя ладонью по лицу. — ⬛⬛⬛⬛⬛, заткнись, — хмыкнул он, хвостом обвивая его бедро и возмущённо стуча по коже кончиком. — Иньюэ-цзюнь, вы всё ещё не можете так нагло красть меня с рабочего места, — весело и ничуть не упрекающе произнёс кто-то голосом Блэйда, после чего игриво провёл пальцами по чешуйкам хвоста и притянул его для дразнящего поцелуя в шею. — И после таких наглых провокаций ты ещё возмущаешься? — он фыркнул, изящными пальцами обхватывая его подбородок. — Как я смею, Ваше Превосходительство? Этот смертный ни за что бы не ста...мх..! — и его балабольство было слизано длинным языком, что властно проник в его рот в глубоком поцелуе. Блэйд отчаянно нахмурил брови, распахивая глаза. У него было чувство, будто бы он наглым образом подглядывал за чужой личной жизнью, и лишь спустя несколько длинных мгновений до него дошло, что то были его воспоминания. Внутренности сдавило так, словно их вживую пропустили через мясорубку для сочного фарша, и Блэйд звучно вдохнул, сгибаясь, упираясь острыми локтями в бёдра и царапая лоб ногтями. Как он мог ассоциировать кого-то настолько живого с собой? Блэйд зажмурился — лишь бы не видеть фантомные образы, — и прижался пылающим телом к холоду камня — чтобы иллюзорные прикосновения были реальнее. Он сжался, по ощущениям, в маленький, незаметный комок и положил голову к ногам статуи, совсем как брошенный хозяином пёс, что упорно продолжал лежать у двери, пусть и зная, что зайти в дом ему не дозволено. Блэйд почувствовал слишком реальный ветерок чужого присутствия и вскинулся, сжимая заледеневшими пальцами осколок камня. Поблизости никого не оказалось, как бы он ни исследовал пустоту из-под хмурых бровей. Блэйд сжал зубы, перевёл взгляд ниже — что-то горячее обдало его лодыжку, — и несколько нерешительно вздохнул: по его ладони яркой краской стекала кровь, а край осколка выглядывал из тыльной стороны ладони. Он поднял руку, судорожно сжатую в крепкий кулак, и с трудом смог заставить свои дрожащие пальцы разжаться. Боль, с задержкой дошедшая до его сознания, пронзила резко, заставляя вздрогнуть, прижаться затылком к статуе и скуляще выдохнуть. Сквозная рана — что может быть привычнее для Блэйда? Но его повело от слабости, он не смог удерживать руку на весу, поэтому та безвольно упала, марая плитку густой кровью, что вытекала из него резво льющимся ручейком. Блэйд закрыл глаза, чувствуя, как его начинает окутывать стылой дрожью, пробирающей откуда-то изнутри. Сил дойти — хотя бы доползти — до верхней одежды не было совершенно, и Блэйд повернул голову, прижимаясь к статуе щекой. Так можно представить его руки, бережно обхватывающие лицо, и нагретую от жара горна чешую — её приятно гладить, перебирая чешуйки; приятнее только слушать приглушённое урчание. Блэйд закусил губу, открывая глаза. Как бы ни пытался, он никак не мог сопоставить все его черты лица в одно целое, собирая полную картину, или хотя бы вспомнить его имя. Он так важен, он — всё, что у него осталось. Он — кипящая жажда мести в крови Блэйда, он жар чего-то человеческого и нежность, когтями царапающая внутренности и лезущая шипами изнутри. Кто он? Блэйд судорожно вздохнул, после чего в каком-то наваждении поднял раненую руку и, крепко обхватив осколок пальцами, достал его резким движением только для того, чтобы снова воткнуть в руку, яростно разрывая кожу, мышцы и сухожилия, краем сознания думая в сожалении, что смерть от кровопотери ему не грозит. Проделав вторую дырку в руке, он бросил осколок куда-то в сторону и откинулся назад, тяжело дыша. Боль совершенно не отрезвляла, лишь только подкидывала новые кислотные образы, выжигая внутренности снова и снова. "Пронзающий облака". Когда-то он гордился своей работой. Когда-то его распирало от разного рода чувств, когда он наблюдал за изящными пальцами, управляющимися с копьём так мастерски, словно оно было продолжением руки. Когда-то он нахально ухмылялся, бесстыдно и нагло флиртуя, пока церемонно преподносил ему это копьё. Он закрыл лицо руками, ощущая кислый привкус железа и обжигающее тепло от расплёсканной крови. Блэйд вновь ощутил шорох чужого присутствия и убрал дрожащие руки от лица, щурясь от стекающей крови. На этот раз перед ним предстала величественная фигура, смотрящая презрительно и холодно. Он поднял глаза, только собираясь что-то сказать, но слова все вылетели из головы мгновенно — перед ним стоял он. Блэйд дёрнулся в попытке неловко вскочить, но его прижали ледяные руки к холоду статуи и сжали его горло. — Ты ищешь меня, — чужой голос прорезался острым льдом, сковывая сознание. — Но сначала ответь: кто ты сам? — Я... — Блэйд хрипло закашлялся, зажмуриваясь, после чего распахнул глаза и медленно осмотрел пространство перед собой. Никого не было, даже намёка на чьё-то присутствие. Блэйд прикоснулся к своей шее, до сих пор ощущая изморозь чужих пальцев. Он посмотрел на руку — рана почти срослась, и только тёмные пятна, расплывающиеся паучьей лилией, напоминали о реальности увечья. Блэйд сглотнул вязкую слюну, слишком напоминающую кровь, и мазнул взглядом ниже, находя глубокую чистую лужу, из которой кто-то выглядывал — впрочем, совсем непохожий на него. Он тихо вздохнул, чувствуя, как его тело бессознательно передёргивает, и встал на колени, склоняясь над лужей. Человек внутри повторил его движения, заставляя Блэйда замереть в догадке. Это... он сам? Он резко отвернулся в смешанных чувствах. Почему предполагаемое отражение такое незнакомое? Отражение ли это? Блэйд вновь повернул голову к луже, но теперь оттуда виднелась только глубокая чернота. Он нахмурился, собираясь склониться ближе, как вода начала бурлить и опасно пузыриться, и изнутри полезли тощие бледные руки с острыми когтями, окутанные грязно-жёлтыми листьями и красными пятнами. Блэйд распахнул в осознании глаза и с хриплым криком отшатнулся, вжимаясь спиной в статую и зажмуриваясь. Мир резко стал слишком громким, — или же Блэйд просто не заметил этого раньше, увлечённый, — а где-то в голове раздался задушенный крик. Он скривился, сжимаясь в маленькую точку, и почувствовал обжигающую влагу на щеках. От крови она отличалась, и только из-за этого Блэйд несмело приоткрыл глаз — картинка была мутной. Он потянулся было к лицу пальцами, но вспомнил, что они вымазаны кровью, поэтому прислонился вроде как чистой кожей предплечья к глазам, стирая влагу. Всего лишь слёзы. Блэйд судорожно выдохнул, убирая руку от лица. Смотреть вниз он опасался, поэтому, всячески избегая той лужи взглядом, неловко поднялся и, слегка шатаясь, подошёл к небрежно лежавшей одежде. Кое-как натянув её на себя, он развернулся лицом к статуе и заметил чей-то до боли знакомый силуэт неподалёку. Дань Хэн — так он просил себя называть теперь. Блэйд мрачно усмехнулся, пытаясь унять судорожную дрожь в руках. Силуэт не двигался, но и не исчезал — это не было плохой игрой его больного мозга. Блэйд тоже замер, смотря только на него, и воспоминания нахлынули бурным потоком, острой пульсирующей болью раздирая на куски голову. Вот Дань Хэн вспорол его горло, вот он пронзил его сердце копьём, вот он вонзил его же, Блэйда, меч в плечо, прибивая к его стене, и ушёл, не оборачиваясь. Жгучая обида, гнев и жажда мести. Вот Дань Фэн собственнически обвил его талию хвостом, прижимая ближе, и укусил в шею, ключицы, грудь, после чего проскользил языком по укусам в извинении. Жар и желание. Вот Дань Хэн с нахмуренным в странной эмоции лицом опустился около раненного не им Блэйда и несмело положил на его лоб прохладную ладонь в глупой попытке помочь с приступом мары. Тоска, изнутри вспарывающая шипами грудную клетку. Вот Дань Фэн улыбнулся уголками губ, наблюдая за работой кузнеца, и Блэйд (он ли?) поймал его взгляд с нахальной ухмылкой. Дань Фэн сразу же скрыл лицо за маской надменного холода, но глаза продолжали сиять яркой бирюзой. Тихая нежность и сильная любовь, сладко сжимающая сердце. Вот Дань Фэн, не в силах сдержаться, разрыдался, и Блэйд обнял его, ласково целуя в висок, пусть его руки тоже дрожали. Скорбь и отчаяние. Все самые яркие эмоции, все чувства, все сожаления, все радости и печали — всё это несло в себе его имя и его лицо. Дань Хэн не двигался ещё какое-то время. Блэйд смотрел на него, почти не моргая, и не мог понять, идти ему навстречу или нет. Однако в какой-то момент холодный силуэт двинулся в его сторону, и Блэйд вскинул голову, чувствуя, как внутри что-то сжимается — от предвкушения ли? страха? жажды? Он не знал — смятение вязко связывало горло и вышибало из лёгких воздух. Дань Хэн подошёл к нему и как-то неловко замер, переводя взгляд с Блэйда на его кровь. Никто первый заговаривать не решался — Блэйд просто смотрел, поглощённый воспоминаниями, мыслями и смешанными чувствами. Как долго Дань Хэн стоял там, сколько видел? Его лицо такое реальное, что можно рассмотреть каждую пору, его присутствие осязаемо, а поведение слишком правдоподобно, но не галлюцинация ли это? Как Блэйду относиться к нему? — Можем ли мы... поговорить? — тихо промолвил Дань Хэн, отводя взгляд в сторону. Блэйд растерянно моргнул, ощущая, как глаза начали неприятно зудеть — кажется, он так глубоко ушёл в себя, что перестал моргать. — Так говори, — хрипло произнёс Блэйд, прищуриваясь. Гордость царапала горло, не давая показать хоть какой-то намёк на тепло или слабость. — Я... — Дань Хэн запнулся, и это заставило Блэйда вопросительно поднять бровь. Никогда ранее он не был так смущён в их разговорах — самих разговоров-то по факту не было, существовали только битва и отчаяние. — Ты ненавидишь меня? — вопрос стал неожиданностью, — и, судя по лицу Дань Хэна, для них обоих. — Ненавижу, — согласился Блэйд с тихим хмыканием. — Неужели вам, Иньюэ-цзюнь, есть дело? — Есть, — прошептал Дань Хэн, склонив голову, как раскаивавшийся грешник. Блэйд посмотрел в его лицо, изломившееся в трагичном выражении. Сил на удивление или какую-то иную реакцию у него не осталось, поэтому он молчал, изучая взглядом его облик. — Мне жаль, — произнёс Дань Хэн спустя время. Блэйд закрыл глаза. Что-то надломленное рвалось изнутри, на пути прорывая органы и кожу, но застревая костью в глотке, и было невозможно ни проглотить, ни выплюнуть. Ему резко стало так дурно, что он выдохнул почти озлобленно через сжатые зубы и впился дрожащими пальцами в ладонь. Он отвернулся от Дань Хэна и только после этого открыл глаза — чтобы не видеть его лицо, не давать себе и шанса на сомнение. Блэйд ушёл, не проронив ни слова.

***

Блэйд лежал в полумраке комнаты хостела, невидящим взглядом уставившись в потолок. Он чувствовал, как по телу бегали мурашки от зябкого холода, а температура воздуха в комнате была уже точно ниже нуля — по крайней мере, по ощущениям, но закрывать окно или хотя бы заворачиваться в одеяло он не видел никакого смысла. Ветер задувал в комнату хлопья снега, что ковром ложились на деревянный пол. Вдали, где-то за хлипкими стенами его комнаты, слышались чьи-то голоса, что, смешиваясь в навязчивый раздражающий гул, давили на голову тупой болью. Блэйд повернул голову в сторону окна, наблюдая за пляшущими в диком танце шторами, что грозились вот-вот сорваться и унестись, подчиняясь лишь переменчивому ветру. Он вздохнул, наблюдая за вылетевшим изо рта паром, после чего с трудом заставил себя сесть на кровати. Блэйд мутным взглядом посмотрел на свои руки — глубокие тени, ложившиеся на ладони, создавали иллюзию кровавых разводов. Он отвёл взгляд и на деревянных — от холода ли? от усталости? — ногах подошёл к окну, дрожащими руками захлопывая его и прижимаясь лбом к стеклу. — Треш, что за холодрыга у тебя? — Волчица звонко завалилась в его номер и закрыла за собой дверь. — У тебя буквально снег на полу, какого хрена? Блэйд отстранился от окна и развернулся, щурясь от резкой вспышки света, сопровождаемой громким звоном брелока, ударившегося об выключатель. Волчица стояла, увлечённо клацая по экрану смартфона, и иногда переводила взгляд на комнату. — Ради разнообразия ты могла бы и постучаться, — хрипло произнёс Блэйд, потирая лицо ладонью. — Чел, я стучалась, — она закатила глаза. — Но ты так долго не отвечал, что я подумала, что ты умер. Ну, типа, по-настоящему, — она перевела на него взгляд и хмыкнула. — Судя по всему, недалеко от правды. Блэйд нахмурился. Он не слышал стука — его заглушал шум кричащих мыслей. — Твою мать! — крик Волчицы заставил его вздрогнуть и звучно выдохнуть. Она яростно стучала по экрану пальцами, а в какой-то момент скорчила недовольное лицо и как-то обиженно выключила телефон, после чего скрестила руки на груди. — Тц. Блэйд устало посмотрел на неё. — Ты по делу? — М, да, типа того, — она потянулась, разминая плечи. — Элио удосужился скинуть нам заданку, а ведь мы даже не покрылись мхом, — Волчица фыркнула. — Наконец-то же что-то интересное, — она перевела взгляд на него и, не дождавшись ответа, продолжила. — Ну, ты игнорируешь мои сообщения, поэтому я зашла сказать, чтобы ты проверил телефон. — Я посмотрю. Блэйд задумчиво посмотрел на Волчицу. Обычно она предпочитала отправлять свои голограммы, если следовало что-то сказать, а тут не поленилась прийти самостоятельно. Неужто ей стало настолько одиноко? — Ну чё ты так смотришь? Скучно мне, — она хмыкнула, скрещивая руки на груди — определённо догадалась, что значил его взгляд. Удивительно, как Волчица продолжала тянуться к общению с Блэйдом после холода и показного безразличия с его стороны. Что её в нём так цепляло? Он лежал одной ногой в могиле, не в силах забраться в неё полностью, а в редкие моменты, когда она всё-таки уговаривала Блэйда поиграть вместе с ней, его руки дрожали, и он допускал сотни ошибок, часто роняя телефон в опасении, что он сломает его, если сожмёт крепче. Что хорошего может предложить живой мертвец? Судя по осколкам его воспоминаний, раньше... живой он очень хорошо ладил с детьми. Волчице двадцать три, но вела она себя похуже подростка, и воспринимать её взрослой у Блэйда не получалось. — И вообще, раз ты не занят, мог бы и составить мне компанию. Блэйд вздохнул. — И всё же я не понимаю, почему тебе так нравится играть с мертвецом. — И всё же я не понимаю, почему тебе так нравится класть себя в могилу, — передразнила Волчица, снуя по комнате и находя его телефон где-то в закромах. — Ну умер пару раз, с кем не бывает. Я вон сколько в играх умирала, но не хороню же себя. Блэйд красноречиво посмотрел на неё, приподняв бровь. Она, поймав взгляд, закатила глаза. — Да блин, дедуль, я же пошутила, — Волчица забралась на его кровать, сложила подушки на стенку и села, спиной ложась на них. — Заходи давай. Блэйд перевёл взгляд на экран смартфона, на котором уже была запущена игра. Он взял телефон в руки, изо всех сил стараясь унять дрожь пальцев, и нажал на кнопку "принять приглашение".

***

— Да как..! — воскликнула Волчица, кидая телефон на кровать и откидываясь на подушки. — Что это вообще было?! Блэйд усмехнулся, кладя телефон на тумбочку и потирая вечно дрожащие руки. — Нет, серьёзно, как ты это сделал? — она почти возмущённо посмотрела на него. — Ещё и отпирался, что играть не умеешь, блин. — Я проиграл тебе четыре матча из пяти, — напомнил он, переводя взгляд на Волчицу. — Да, но последний..! — она взмахнула руками, после чего села и выпрямилась, смеряя его странным взглядом. — Это было круто. Блэйд хмыкнул. — Я могу гордиться тем, что добился похвалы от самой Серебряной Волчицы? Внутри разливалось странное тепло. Волчица словно ворвалась в его холод и выцепила осколки прошлой личности из тысячи других, болезненных и кровавых. Блэйд с удивлением отметил, что чувствовал себя гораздо лучше. — Конечно, — она фыркнула и скрестила руки на груди. Блэйд улыбнулся уголками губ и прищурил глаза.

***

Волчица посидела с ним ещё какое-то время и убежала исследовать город в поисках вкусной еды и интересных вещей, пока у них ещё было время до начала задания; Блэйд же почувствовал, как слабость окутывает тело мягким коконом, и обессиленно упал на кровать. Дойти до выключателя сил не было, поэтому он нащупал рукой первый попавшийся твёрдый предмет на тумбочке и кинул его, морщась от слишком громкого звука удара. Мысли гудели навязчивым роем, не давая сознанию отключиться. Блэйд нахмурился и перевернулся на другой бок, устремляя взгляд в окно, на тусклый свет звёзд. Когда в следующий раз он пересечётся со Звёздным Экспрессом... как ему себя вести? Он так долго преследовал Дань Хэна по всей вселенной, иногда забывая обо всём, кроме света его глаз, и теперь, когда в их вечном беге тот резко остановился и развернулся в его сторону, Блэйд почувствовал себя... странно. Что ему делать? Что ему чувствовать? Как ему реагировать на вину в чужих глазах? Когда в них плескались только холод и усталость, было легче. Проще. Можно было в ярости броситься в битву и быть проткнутым насквозь копьём. Можно было не сомневаться в жгучей злобе, текущей по венам вместо крови. Сейчас же... для их смерти было не время. Да и смог бы Блэйд убить его? Блэйд резко сел на кровати и отстранённо взглянул на свои руки — уродливые, покрытые сотней шрамов и мерзко дрожащие. Что он надеялся увидеть? Кровь, стекающую по пальцам? Её отсутствие? Он вздохнул, повернулся к тумбочке и открыл её, наощупь ища аптечку, после чего достал из неё бинты, собираясь перевязать ладонь. Однако рука дрогнула, и бинт выпал из его одеревеневших пальцев, разматываясь по ковру. Блэйд пустым взглядом проследовал за белоснежной полоской, скрывающейся где-то во тьме, и вздохнул, закрывая глаза. К краю сознания подкралась мысль, что он безумно хотел увидеть Дань Хэна. Хотел впиться жгучим взглядом в его черты, вцепиться пальцами в плечи и смотреть-смотреть-смотреть. Запоминать, впитывать. Хотел обхватить ладонями его щёки и утонуть в пронзительном взгляде, хотел выжечь на подкорке мозга его черты, его голос. Блэйд звучно выдохнул и закрыл лицо руками.

***

— Агх, мне скучно, — Волчица полулежала на скамейке, закинув ноги на спинку и свесив голову вниз. — Деду-уль, — она вскинула голову, смотря в лицо Блэйда снизу вверх. — Может, сгоняем в одну катку? Блэйд приоткрыл один глаз и прищурил его. — Только в случае, если ты перестанешь звать меня "дедулей". — Ах ты..! — Волчица скрестила руки на груди и откинулась назад; её волосы примяли свежий снег и свернулись леденцом. — Больно надо. Блэйд фыркнул и закрыл глаз обратно. Планета, на которую их отправил Элио, была небольшой, но на ней вот уже как несколько веков успешно развивалось производство механики и робототехники. Местные жители умели себя зарекомендовать, поэтому КММ была заинтересована в сотрудничестве с ними, и работники корпорации встречались тут и там. Охотники за Стеллароном, подготовившись и дождавшись ночи, отправились в главное здание по сборке механики, где они принялись наводить переполох. Для отвода глаз Волчица взломала всю систему видеонаблюдения, пропустив другую, запрятанную глубже и устроенную сложнее, после чего они вдвоём проникли внутрь. Охранники были усыплены газом, поэтому у Охотников не было потребности вести себя тише, и Волчица играла во что-то, нагло включив звук на полную громкость. Проблем с первой частью задания не возникло — там, где нужна была сила, действовал Блэйд, а там, где присутствовала техника, вступала в игру Волчица. Поэтому, украв дорогие детали и успешно засветив свои лица, Охотники за Стеллароном ожидали кульминацию театрального представления в виде их ареста, мирно сидя на скамейке в парке. Смутная тревога не давала спокойно смыкать веки, поэтому Блэйд сдался и открыл глаза. Хлопья снега неспешно падали, переливаясь при свете фонаря, а полумесяц тускло озарял спокойствие снежной равнины. Умиротворяющая картина. Не хватало разве что вина... и его. Сердце сжалось, желая замедлиться, пропитаться смертельной тоской и умереть от её яда, и Блэйд выдохнул через сжатые зубы, опуская взгляд ниже. — Эм... всё в порядке? — Волчица повернула лицо в его сторону, отводя руку с телефоном в сторону. Блэйд опешил на мгновение, совсем забыв, что её голова находилась не в привычном человеку положении, но быстро вернул лицу нейтральное выражение. — Нет причин за меня беспокоиться, — он чуть нахмурился и выпрямился. — Если ты скажешь сейчас что-то в духе "мёртвым всё равно", я тебя ударю, клянусь, — Волчица показательно закатила глаза. — Ладно, не ударю, это не произведёт никакого эффекта. М... Эм... Короче! — не придумав, что сказать в угрозу, Волчица взмахнула рукой. — Ты можешь поделиться со мной. Ну, если хочешь, — она сползла со скамейки, после чего встала, отряхиваясь, и села нормально. Блэйд удивлённо уставился на неё. Волчица как-то неловко отвернула голову, смотря прямо, и сидела, облокотившись на спинку и скрестив руки на груди. После удивления пришла растерянность, и он молча смотрел на неё, не зная, что сказать. — Хватит молчать, это очень неловко, — Волчица театрально кашлянула и развернулась к нему лицом. — Не стоит тратить свою жизнь на сочувствие мерт... мне, — Блэйд нахмурился. — Мне решать, на что её тратить, не думаешь? — она возмущённо фыркнула. — Считай, просто совет от старшего, — в голосе Блэйда позвучал намёк на иронию. — Да-да, дедуль, как скажешь, — Волчица опять закатила глаза. Он вздохнул и встал со скамейки, после чего осмотрел местность, замечая небольшой отряд людей, движущийся в их сторону. Местные стражи порядка появились очень вовремя, спасая Блэйда от необходимости продолжать этот странный диалог. — Не сопротивляйтесь, и тогда к вам не будут применены насильственные действия, — строгий женский голос раздался откуда-то сзади, после чего на Охотников было наставлено огнестрельное оружие. Блэйд обернулся, отмечая, что их окружили, не оставляя и сантиметра места для побега. Он тихо хмыкнул и поднял руки вверх, краем глаза замечая, что Волчица вслед за ним лениво подняла одну руку, другой продолжая увлечённо клацать по экрану — то ли действительно успела увлечься игрой, то ли решила попровоцировать стражей. (Блэйд был почти уверен, что верен второй вариант). — Девчонка, ты не поняла, что ли? Арестованы вы, ты и твой спутничек, — выплюнул один из людей грубым мужским голосом. — Я бы не стал разбрасываться столь резкими словами с человеком, который смог взломать первую и вторую системы видеонаблюдения через телефон, — негромко произнёс стоявший рядом парень, насмешливо глядя на сокомандника. — Хах, и чё? Пусть хоть все взломает — останется такой же хлипкой задроткой. Поколотить такую — в целях воспитания, конечно! — на изи, — он фыркнул. Блэйд скосил взгляд на Волчицу, с лёгкой усмешкой замечая, как та закатывает глаза. — И вообще... — Вы двое, молчать! Ваши брачные игры к заданию не относятся, — женщина — судя по всему, командирша, отвернулась от парней, один из которых театрально закатил глаза и скорчил рожицу, и обвела Охотников взглядом. — Так просто сдаётесь? — Ага, — безразлично ответила Волчица, продолжая активно во что-то играть. — В это очень слабо верится, — женщина обвела их подозрительным взглядом, после чего повернулась к команде. — Наденьте на них наручники и конфискуйте все подозрительные и опасные предметы. Я чувствую, что что-то в них не так, поэтому будьте более бдительны. — Есть, мэм. — Эй, а вот телефон мой не трогайте! — возмущённо воскликнула Волчица, ловко уворачиваясь от стража. — Вот уж прости, но это я конфискую, — ехидно произнёс другой страж, схватив её за руку сзади и выхватив смартфон. — Без обид, девочка, таков устав. Волчица скрестила руки на груди и встала, прожигая парня взглядом. Тот ей насмешливо подмигнул, после чего похлопал её по плечу и подтолкнул к автозаку. Блэйд продолжал стоять, подняв руки. К нему подошла молчаливая девушка и ловко осмотрела его одежду, проводя по ней каким-то прибором, после чего завела его руки за спину и сковала наручниками. Блэйд, не проронив ни слова, проследовал в машину, куда за ним впихнули громко возмущающуюся Волчицу, после чего захлопнули железные двери и закрыли на замок. — Тц, могли бы и понежнее, — пробурчала Волчица, снимая с себя наручники и доставая запасной телефон. — Го в катку? — Я в наручниках. — Не проблема, — Волчица протиснулась ему за спину и щёлкнула чем-то, после чего отстранилась, крутя его наручники на пальце. Блэйд вздохнул, потирая запястье. — У меня конфисковали телефон. — У меня запасной есть, — фыркнула Волчица. — Ты не оставляешь мне выбора, так? — Какой ты умный, дедуль, — Волчица улыбнулась и достала второй смартфон. Блэйд обречённо хмыкнул.

***

Прежде чем Охотников посадили в тюрьму, им пришлось пройти множество проверок и оформлений. Дело пошло бы быстрее, будь у них местные или обработанные КММ документы, но об этом никто из них не подумал — Блэйд следовал исключительно по сценарию Элио, а Волчица забыла про существование бумажной бюрократии. Им пришлось около двух недель пребывать в камере предварительного заключения, пока сотрудники не додумались вбить в поиск по базе их лица. И если Блэйд отнёсся к этому спокойно, то Волчица была готова лезть на стенку от скуки; спасали её только припрятанные гаджеты и охранники с редкими гостями, которым она злорадно надоедала бессмысленными спорами и разговорами. Главная часть задания Элио начиналась уже в тюрьме, что была, ко всему прочему, главным заводом по производству механических деталей. Им следовало найти некий единственный в своём роде механизм и чертежи его создания, после чего уничтожить всё это, навести переполох и сбежать. Зацепок Элио дал им не так много, но задержаться надолго в тюрьме они не могли — КММ уже было известно об их поимке, поэтому времени у них было от силы дня три, пока сотрудники разбираются с многочисленными документами и запросами на перевод в специализированную темницу для таких опасных преступников, как Блэйд и Волчица. Поиски и взлом системы были полностью на плечах Волчицы, поэтому Блэйду оставалось только посещать обязательные работы и разглядывать грязный потолок барака. Голову Блэйда наводняло безмерное количество смутных тревог и воспоминаний, из-за чего он проспал за всё время от силы несколько часов. Руки дрожали ещё сильнее обычного, перед глазами всё расплывалось — он с трудом мог выполнять простую работу, но надзиратели, видно, были наслышаны о его дурной славе, отчего ни разу не сделали даже единого замечания, не говоря уж о ругани, которую они щедро раздавали остальным заключённым. Наблюдая за производством, Блэйд неволей вспоминал жар собственной кузницы, и тоска с силой сжимала его внутренности. Он лишился способности созидать, и, пусть Блэйд считал это справедливой платой за его грехи, его не способная мириться гордая душа кипела от негодования. Думать об этом было физически больно, и он предпочитал проводить время с закрытыми глазами, чтобы не терзать себя, из-за чего окружающие думали, что он всё время спит. Когда терпеть собственные мысли стало совсем невыносимо, Волчица пришла сообщить, что нашла всё то, что им доверили уничтожить. Оказалось, прошло всего два дня, хотя Блэйд был уверен, что они находились здесь минимум месяц. — Я уничтожила все чертежи и любые упоминания об этой штуке, — тихо произнесла Волчица. — Интереса ради я прочла это всё, но так и не поняла, что это за механизм такой и как он вообще работает, — она почесала кончик носа. — Надеюсь, Элио ничего там не спутал, а то как-то неловко будет. — Так где механизм находится? — Блэйд слегка нахмурился, ощущая фантомную боль по всему телу от ран, которые давным-давно затянулись. Словно в компенсацию за бессмертие его сознание хотело истязать его так извращённо, как только умело. — Насколько я поняла, здесь, — Волчица открыла на телефоне карту тюрьмы и приблизила нужное место. — Как это уничтожить, я тоже не поняла, я уже попыталась. — Хм, — ответил Блэйд и перевёл взгляд на часы. После секундного замешательства он смог сопоставить время и спросил: — Сейчас ужин? У нас есть время, пока все в столовой. — Не, давай лучше ночью, я жрать хочу. — Не ты ли говорила мне, что местную пищу невозможно употреблять? — Блэйд скосил глаза на Волчицу и приподнял брови. — Нет, я сказала, что там дают говно, — она фыркнула. — Ладно-ладно, поем, когда закончим. Пойдём.

***

Механизм представлял из себя большой серебристый шар, висящий в воздухе и отражающий в себе окружение. В нём не было ни стыков, ни дверц, он был идеально гладким и очень крепким — Блэйд попытался продырявить его мечом, но на поверхности не осталось и царапины. По словам Волчицы, охранялся этот шар только с помощью камер наблюдения, которые она успела любезно взломать, поэтому Охотники не спешили покидать помещение и стояли в задумчивости. — Вот бы взрывчатку... — Волчица вздохнула. Блэйд снисходительно посмотрел на неё, безмолвно задавая вопрос "где ты взяла бы взрывчатку сейчас?" — Между прочим, она у меня с собой. Брови Блэйда поползли вверх. — Просто я не уверена, что она пробьёт защитный слой, лишь шума наделает. Он не стал задавать лишних вопросов. — Тогда что нам делать? — буднично спросил Блэйд, переводя взгляд на своё отражение. Что-то в этом шаре ему не давало покоя, и он напряжённо хмурился, очень внимательно следя за окружением и отмечая любой шорох. — Ну... — Волчица беспомощно посмотрела на него. — Без понятия. Может, просто забрать с собой? Блэйд в ответ неопределённо промычал. Забрать механизм с собой и уничтожить по пути было бы идеальным развитием событий, вот только из-за громадных размеров он не представлял, как его можно было транспортировать без лишнего шума. — Я пожалуюсь на Элио Кафке, — пробурчала Волчица, обходя шар по кругу. — Вот что за... Внезапно Блэйд почувствовал, как все его инстинкты разом взвыли, сообщая об опасности, и дёрнул на себя Волчицу, закрывая её собой от последовавшей вспышки света, полностью его дезориентировавшей. Он ощутил обжигающую волну боли, но лишь прижал к себе Волчицу сильнее. Тьма с неясными всполохами света и нарастающая боль было последним, что он осознал.