Первый контакт

В первое время после того как в музей прибыла скрижаль, был хаос. И Октавиус, как лидер своего нового мира, к своему несчастию оказался в самом его центре. Разбираться тогда приходилось не только со своими собственными чувствами и мыслями, возникшими в недавно пластмассовой фигурке внезапно и без предупреждений, но ещё и с сотней таких же чувств и мыслей его новообретённых поданных. Конечно, было бы легче, если бы среди этих чувств было поменьше паники. Вскоре, не без помощи, Октавиус добился спокойствия среди народа. На это ушло некоторое время. Задумываясь над этим позже, он не мог до конца осознать, почему именно он был выбран лидером? Он знал, что это было чем-то само собой разумеющимся, других канидатов на эту роль и быть не могло, но почему? Он, вероятно, смог бы найти ответ в своём прошлом, если бы помнил хоть что-нибудь оттуда. В голове у него не было пусто — там лежали некоторые факты. Его имя, имена людей, лица которых он не узнавал, язык, на котором говорил, культура, в которой жил. Но что он мог сделать с сухими фактами, когда даже не являлся тем, кто их приобрёл? Просто хранил в голове, как чужое наследство, переданное ему, без его согласия. Тем более когда эти факты оказывались абсолютно бесполезными и никак не могли помочь ему объяснить, что он видел перед собой сейчас. Римский город был огорожен с трёх сторон стенами, имитирующими небо, четвёртая же стена… Отсутствовала. Октавиус стоял на краю мира. Его голова закружилась и он, пошатываясь, сделал шаг назад. Не заметить дыру в небе было невозможно, но Октавиус долго пытался игнорировать её, ссылаясь на дела среди народа, в которых ему непременно нужно было принять участие. Сейчас же игнорировать не получится. Почему он не послал разведку вниз? Почему сам пошёл на это? Сжав верёвку в руке потуже и подойдя обратно к краю, он не ответил себе на эти вопросы. Позади он слышал ободряющие возгласы своего народа. Октавиус подумал, что им следовало бы быть потише. Кем он боялся быть услышанным? Что если там, за пределами их мира, уже нет никого, кто мог бы их слышать? Октавиус не знал, что хуже — кричать в пустоту, зная, что никто не ответит или вечно молчать, боясь чего-то в темноте. Он перегнулся через край. И начал спускаться. На полпути вниз он посмотрел под ноги, затем вверх, где несколько любопытных и самых смелых людей уже подошли к краю, затем влево. Когда он посмотрел влево, верёвка чуть не соскользнула с его рук. Он смутно увидел какое-то движение. Толпа людей, одетых по последнему слову Дикого Запада стояли на песке у края их собственного мира. Впереди всех с канатом, обвязанным вокруг пояса, стоял Джедадая. Почему он в это ввязался?! Он даже не был шерифом! Кто сунул его имя в мешок судьбы и как ему посчастливилось выиграть в её лотерее? Трясущиеся ноги это совсем не признак страха, пересохшее горло — тоже. Давай, Джедадая, смельчак ты или нет? С десяток минут назад ковбои даже не знали, что были не одни, пока не услышали, крики за стеной. Тогда они и решили послать кого-нибудь на разведку. Джедадая, конечно, знал, что не пользовался особой популярностью среди его людей, но надеялся, что его хотя бы уважали достаточно, чтобы не посылать в бездну при первом же удобном случае. По крайней мере, если он вернется живым что-то изменится в их к нему отношении. Он надеялся. Толкнув ободряющую речь, которую люди встретили с энтузиазмом, Джедадая начал спуск. Не долго продолжая движение, он заметил фигуру стоящую вдалеке, внизу. Кто-то кажется следил за ним. Он ускорился и вскоре опустил одну ногу на пол, затем вторую. Увереность вернулась к нему, когда он вновь почувствовал опору под собой. Оставив верёвку висеть, он сделал пару шагов в сторону незнакомца и остановился. Незнакомец обратился к нему. Между ними было приличное расстояние и ему приходилось кричать, чтобы быть услышанным, но Джедадая был уверен, что не это причина, по которой он ни слова не понял в его речи. Он сложил руки рупором и начал кричать в ответ. Повернув голову в сторону звука, Октавиус прислушался. И не уловил смысл сказанного. «Иностранец,» — подумал Джедадая. «Чужеземец,» — подумал Октавиус. Оба они были правы, по-своему. Октавиус начал осторожно шагать в его сторону, держа руку ближе к поясу, где висел его меч. Вынимать оружие сейчас было бы глупостью. Нападать он не намерен, но готов защищаться, если того потребует ситуация. Подступая ближе, он вилял головой, пытаясь разглядеть оружие у незнакомца. Ни меча, ни копья, ни какого-либо известного ему орудия он не обнаружил и позволил руке расслабится, лишь на мгновение. В то же мгновение незнакомец достал какие-то предметы из набедренных сумок и нацелил на него. Что-то тёмное и отблёскивающее виднелось в его руках. Октавиусу стоило бы бояться, если бы он знал, что это вообще такое. Его рука прикоснулась к рукоятке, напрягаясь, как и всё его тело. Крепче сжав предметы в руках, чужеземец что-то прокричал, оступая назад. Все ещё не имея понятия, чего ему стоит или не стоит бояться, Октавиус продолжил наступление, костяшки белели под хваткой на рукояти. Незнакомец опять что-то выкрикнул и на этот раз приподнял одну руку повыше, целясь, как показалось Октавиусу, прямо в его голову. Он остановился. До него смутно дошла идея, что, возможно, то что этот человек держал в руках, являлось оружием. Ему сложно было прикинуть, как что-то настолько маленькое и находящееся так далеко могло навредить, но оно заставило его насторожиться. Когда Октавиус отступил, незнакомец опустил руки. Когда Октавиус убрал руку подальше от меча, незнакомец убрал предметы обратно в набедренные сумки. Должно быть, это хороший знак. Не упуская возможности провести первый контакт мирно, Октавиус позволил себе быть уязвимым и поднял обе руки вверх, обнажая пустые ладони и чистые намерения. Это подействовало, и спустя несколько секунд колебаний незнакомец зашагал к нему, увереннее, чем это делал Октавиус. Кто-то должен был быть умнее и смелее и в конце концов уступить. Октавиус тешил себя мыслью, что этим кем-то был он. Он очень хотел, чтобы это не стало одним из немногих моментов, о котором позднее он будет сожалеть. Если, конечно, останется жив. Расстояние между ними быстро сокращалось, сердца обоих громко колотились в их груди и оба думали о том, слышит ли это биение другой. Джедадая остановился в метре от него. По крайней мере, для него это выглядело как метр, на самом же деле между ними было сантиметров пять. Они посмотрели друг на друга, как дикие животные. Осматривали с головы до пят и думали каждый о своём, не решаясь на дальнейшие действия. Первое, что заметил Джедадая в иностранце, так это очень много красного. Традиционно не самого дружелюбного цвета. В то же время одежда показалась ему несколько нелепой и почти заставила пренебречь потенциальной опасностью незнакомца. Ни за что на свете он не позволит мужчине в юбке его напугать. Шлем с красной щёткой на голове тоже не внушал страха. А вот меч, знакомое ему оружие, он приметил сразу. Пару раз бросил на него взгляд, прежде, чем сосредочится на лице. Его форма не совсем считывалсь, из-за закрывавших щёки плит металла, но Джедадая ясно мог разглядеть кручковатый нос и карие глаза, разглядывающее его не менее пристально, чем он их. Октавиус держал зрительный контакт, словно боясь, что его атакуют в ту же секунду, как он посмотрит в сторону. Незнакомец же чувствовал себя более комфортно, осматривая его. Октавиус отметил его бледно-голубые, почти серые глаза, в основном потому, что только на них пока и смотрел. Краем глаза заметил небольшую щетину, про детали его странной одежды пока не думал, хоть любопытство и бурлило в нём во всю. Того, что произошло дальше, он не ожидал. Незнакомец улыбнулся. Затем сказал что-то, что Октавиус опять не понял, и закатил глаза, когда и сам осознал, что не был понят. Октавиус не успел среагировать, когда незнакомец потянулся к его всё ещё поднятым рукам и опустил их, заверяющее улыбаясь после. Интересный первый контакт это уж точно. — Джедадая, — сказал незнакомец, указывав на себя. Затем перевел палец и приподнял бровь. —Окт… — Октавиус откашлялся и придал голосу более триумфальный тон. — Октавиус! — представился он, выпрямив спину. Джедадая протянул руку, но потом убрал её, когда понял, что на его рукопожатие не собираются отвечать. Октавиус наконец позволил взгляду побродить по одежде незакомца. Одежда из кожи на руках, груди и ногах, кожаные сумки на бедрах, чёрный головной убор с широкими краями, оттенявший лицо — вот что он видел. Его внимание в особенности привлёк красный платок, повязанный вокруг шеи и уходивший под голубую рубашку. Красный элемент одежды почти успокоил его. Хоть что-то между ними было общее. Октавиус еще раз взглянул на его головной убор. Джедадая проследовал за его взглядом наверх и ухмыльнулся. Он снял свою шляпу и оглядел её, почти нежно, а затем протянул Октавиусу. Не совсем уверенный, что понял жест правильно, он нерешительно снял собственный шлем и увидев удивлённое выражение Джедадаи, осознал, что действительно не понял жест правильно, но сейчас уже было поздно что-то менять. Он протянул шлем. Джедадая взял шлем. Октавиус взял шляпу. Джедадая поспешил примерить новую вещицу, и Октавиус не заметил, как впервые улыбнулся незнакомцу, выглядевшему очаровательно странно с таким сочетанием одежды. Джедадая, однако, эту улыбку пропустил, занятый тем, чтобы заставить шлем на его голове лежать как надо, неумело поправляя его. Вскоре, потеряв надежду устроить шлем, он опустил взгляд на Октавиуса, затем на свою шляпу в его руках, затем снова на Октавиуса и нахмурился. Не слишком резко выхватив шляпу из его рук, он небрежно закинул её ему на голову, отошёл на полшага и сложил руки на бёдра, оценивая результат. Потом подошёл, поправил её и снова отошёл, улыбаясь, на этот раз довольный тем, как она сидела на нём. Октавиус подозревал, что выглядел в этой шляпе так же нелепо, как и Джедадая в шлеме, но это его совсем не волновало. Что-то во всём этом казалось ему неправильным. Почти сюрреалистичным. Он же воин, лидер. Он должен сражаться, должен пытаться подчинить любого, кто отличается от него. Такова их политика. И всё же, все эти сражения и войны казались ему таким далёкими и таким чуждыми, отталкивающими и неестественными. То, что происходило сейчас, нравилось ему больше. Октавиус осторожно прикоснулся к краям шляпы, ощупывая материал. Джедадая в это время веселился с пушистой верхушкой шлема. Оба вздрогнули, когда позади Джедадаи раздались крики людей, одетых в похожем стиле, что и он сам. Джедадая крикнул что-то им в ответ и посмотрел на Октавиуса, который тут же поспешил снять шляпу. Он протянул её обратно, тому, кому она на самом деле принадлежала. Разочарование читалось в глазах Джедадаи и стало очевидно, что это не то, чего он ожидал от Октавиуса, но неохотно и сам снял шлем. — Октавиус, — сказал Джедадая. — Джедадая, — сказал Октавиус. Они продолжили смотреть друг на друга и только когда Октавиуса позвали с Римской стороны, разошлись. По пути обратно, в свои миры, они то и дело оглядывались, до тех пор пока не потеряли друг друга из вида окончательно.