«Интересно, как ты выглядел в тот день, когда тебя стёрли,
Глядя вниз на своё сердце и наблюдая, как оно угасает.»
«Leave You Behind» Sleater-Kinney
***
В ночь, когда Стайлз вернулся с Дикой охоты, они устроили вечеринку. Он не единственный вернувшийся, но такое ощущение, что вечеринка в каком-то смысле в его честь. Отец обнимал его так крепко, что он снова чувствовал себя ребёнком (а потом шериф ускользнул и притворялся, что не замечает, как пьют несовершеннолетние). Дерек на мгновение сжал его плечо, прежде чем отпустить с неуверенной улыбкой. Объятия Скотта оставили синяк на рёбрах. Лидия подошла стремительно, поцеловала его прямо в губы и заставила пообещать, чтобы он больше никогда так не исчезал. Были танцы и музыка, и это было всё, чего Стайлз когда-либо требовал от вечеринки старшеклассников. Но суть в том, что о Стайлзе уже все забыли. Он надеялся, что, когда воспоминания о нём снова вернутся в реальный мир, всё станет нормально... ну, в том странном виде, которое принимает определение «нормальности» в Бейкон Хиллс. Но всё же. Он думал, что вернётся к балансированию между какими-то сверхъестественными штуками и окончанием выпускного класса. И сначала кажется, что всё действительно приходит в норму. В первые несколько дней его отец берёт на работе столько выходных, сколько может. Скотт, Лидия, Малия и ещё несколько младших членов стаи продолжают появляться у него дома. Даже Дерек и Крис Арджент заходят (по отдельности) проведать его. Но потом, в течение недели или около того, все постепенно возвращаются к жизни, которая сложилась у них за время отсутствия Стайлза. Стая настолько привыкла к тому, что его больше нет в их группе, что как только первое потрясение от его возвращения прошло, они, кажется, забыли вспомнить, что он вернулся. Стайлз точно не уверен, как шло время на Охоте, но за время его отсутствия прошли месяцы, и, похоже, все так или иначе продолжили жить без него. В первое время Стайлз испытывал некоторое облегчение. После долгой, пустой тишины вокзала, снова оказаться в окружении такого количества людей просто ошеломляло. Поэтому он посчитал, что снижение внимания — это хорошо. Он мог догнать школьный материал и наконец-то подать документы в колледж. Но через несколько дней, когда никто так и не связался с ним, он понял, что дело не в снижении внимания — просто его друзья двигались дальше. Стайлз обнаружил, что бродит по дому, как привидение, не в состоянии сосредоточиться ни на одной задаче. Когда он, наконец, вернулся в школу, его друзья приветствовали его как обычно, но когда прозвенел звонок, они встали и как единое целое направились в коридор, а к тому времени, когда Стайлз собрал сумку и собрался догнать их, они уже ушли. Меньше всего ему хотелось бегать за ними как потерявшийся щенок, поэтому он пошёл в библиотеку и пытался с удвоенной силой взяться за учёбу, но там у него тоже не получилось сосредоточиться. Самое худшее происходило дома. Его отец вздрагивал первые несколько раз по приходу домой, когда заставал Стайлза сидящим за кухонным столом, искренне удивлённый тем, что в его доме есть ещё один человек. И это ранило его сердце больше, чем что-либо другое. Всё ухудшало то, что он снова не мог спать. Было немного похоже на период после Ногицунэ, только вместо того, чтобы беспокоиться о времени, которое он не помнит, он беспокоился о том, что помнил всё, наблюдая, как остальной мир движется дальше без него. Он будто заперт в янтаре, застыв во времени, в то время как остальной мир продолжает вращаться. Стайлз не уверен, что пугает его больше. Но в конечном счёте именно этот страх и привёл его к тому, что он неловко стоит на пороге Питера ближе к полуночи, не решаясь постучать. Он почти смеялся над собой, потому что знал, что Питер услышал его сразу, как только он подъехал, и что чем дольше он будет стоять у двери, тем страннее это окажется, но суть в том, что он не очень понимал, в каких отношениях находятся они с Питером, и только из-за чистого упрямства он ждал так долго, чтобы прийти увидеться с ним. Через несколько минут дверь открылась прежде, чем Стайлз набрался смелости постучать. — Как долго ты планировал там стоять? — спросил Питер в качестве приветствия. Стайлз вздохнул. — Наверное, я собирался постучать. Рано или поздно. Или уйти. Там вроде как было пятьдесят на пятьдесят. — Не в том случае, когда я могу услышать твою подъезжающую машину. Так что, скорее, восемьдесят на двадцать. Стайлз просто пожал плечами. — Хочешь зайти? — спросил Питер, отступая назад и приглашающе придерживая дверь открытой. Ещё одно пожатие плечами, но Стайлз всё равно переступает порог. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз был в квартире Питера. Почти ничего не изменилось, но такое ощущение, будто он впервые пришёл к нему домой, словно между этим моментом и тем, когда он был здесь в последний раз, исследуя силовые линии, раскинулось бесконечное время и пространство. Питер закрыл дверь и пристально посмотрел на Стайлза. — Итак, чем обязан этим удовольствием? — спросил он после долгой паузы, усаживаясь обратно в кресло, в котором, должно быть, сидел до прихода Стайлза. На столике рядом стоит стакан и лежит открытая книга. Стайлз упал на диван и провёл руками по волосам. — Мне просто больше некуда было пойти, — наконец ответил он. — Стайка несносных подростков застряла сегодня после уроков? — ухмыляясь, спросил Питер. — Кто знает, — Стайлз неохотно засмеялся. — Я полагал, что вы с Макколлом снова будете как сиамские близнецы. Или, — его улыбка стала точно как у Гринча, — мисс Мартин? — Стайлз вздрогнул, и улыбка исчезла с лица Питера. — Больная тема? — Знаешь, мы прошли через много странного дерьма. Я просто не думал, что это станет именно тем… я не знаю, — Стайлз машет рукой в воздухе, как бы указывая на всё происходящее. Питер кивает, словно понял, что Стайлз пытается сказать. — В колледже у меня был друг. Одно время мы были довольно близки, а потом у нас произошёл какой-то глупый спор, я уже даже не помню подробностей. Через некоторое время всем нашим друзьям стало ясно, что я был прав, но наша дружба так и не восстановилась, даже если на первый взгляд казалось, что это ссора, после которой ещё можно всё вернуть, — рассказывал Питер, вращая лёд в выпивке. — М? Так и в чём же мораль басни? Питер ухмыльнулся, но в этом не было веселья. — Насколько я понял, тот человек знал, что ошибся, но не смог этого признать. И поскольку тот друг никогда не собирался признавать этого, наша дружба так и не восстановилась. Макколл и его друзья всегда недооценивали тебя. И как только ты ушёл, стало очевидно, как сильно они полагались на твою помощь, даже если им нравилось притворяться, что ты слабое звено, поскольку человек. Теперь, когда ты вернулся, им приходится с этим смириться. Стайлз моргнул, мгновение глядя на Питера, после чего рассмеялся. — Это возможный вариант, — допустил он. — Или они поняли, что им просто хорошо без меня, и у них нет желания возвращаться к тому, что было раньше. — Ну, они идиоты, — заявляет Питер, — но мне не нужны были доказательства, чтобы знать это, — он делает большой глоток и снова вдумчиво смотрит на Стайлза, прежде чем кивнуть самому себе. — Поскольку ты, похоже, больше никуда не собираешься... Брови Стайлза вопросительно взлетели, когда Питер замолчал и исчез на кухне. Он вернулся с обновлённой выпивкой в своём стакане, и захватил такой же для Стайлза, который вопросительно выгнул бровь. — Да ладно, как будто меня это волнует, — усмехнулся Питер. — В твоём возрасте я делал вещи и похуже. — О, я уверен, это та ещё история, — с ухмылкой говорит Стайлз и делает глоток. Жидкость согревающая и дымная, и она лучше, чем всё, что он протаскивал на школьные вечеринки. — Возможно, и не единственная, — согласился Питер. — Но ты уже встречался с одной из них. Стайлз поперхнулся глотком. — Малия? Питер промычал в знак согласия. — Гм, ну. Это довольно типичная ситуация, когда в твои девятнадцать от тебя кто-то может залететь. — О, вообще-то я был немного младше... — Восемнадцать? — Подожди, тебе девятнадцать? — отвлекается Питер, и Стайлз закатывает глаза. — Ага, я пошёл в первый класс после смерти мамы, — он произнёс это так, будто уже сотню раз говорил об этом. — Не переводи тему. — Пятнадцать, — с вызовом сказал Питер. И внезапно у Стайлза в голове возникает гораздо более конкретное представление о возрасте Питера, о чём он никогда особо не задумывался. Но сейчас это вышло само собой… — Ох, — выдохнул он в итоге, не найдя подходящих слов. Питер только издал смешок в знак согласия. — Полагаю, несмотря на все случаи, когда вселенная сводила нас вместе, мы не так уж много знаем друг о друге, — медленно произнёс Питер. — Какие случаи? — взглянул на него Стайлз. — Допустим, тот случай, когда ты помог мне взломать пароль Скотта, — Питер начал перечислять, загибая пальцы. — Нет. Не-а. Вынужден тебя прервать, — перебил Стайлз. — Это не вселенная. Это ты похитил меня. Питер закатил глаза. — Я же отпустил тебя, не правда ли? И если мне не изменяет память, чуть позже ты помог убить меня, так что я бы сказал, что мы в расчёте. — Оу, ладно. Справедливо, — согласился Стайлз. — Ты был единственным, кто помог с Альфа-стаей, — продолжает Питер. — И, что ж, мы оба знаем, каково быть в этой адской дыре — в Эйкене. — Точно, — Стайлз вздрогнул и без энтузиазма согласился. — И, конечно, вокзал, — подытожил Питер. — Верно, вокзал, — повторил Стайлз. Суть в том, что Стайлз очень старался не думать о проведённом на Охоте времени. Он старался не вспоминать тех людей — неподвижных и молчаливых, словно восковые фигуры. И как среди всех людей, захваченных на Охоте, там оказался Питер, такой живой и чертовски яркий. Как Стайлза тянуло к нему. Не только потому что он был знакомым ему человеком, но и потому что в чёртовом Питере Хейле было что-то врождённо-притягательное, что даже Охота не смогла подавить. — Ты когда-нибудь задумывался... — начал Стайлз, но потом запнулся и попытался снова. — То есть, я знаю, что там время текло по-другому... — Задумывался ли я, как долго мы там пробыли на самом деле? — Питер помог ему сформулировать вопрос. — Каждый день. Стайлз выдохнул, он и не подозревал, что до этого задержал дыхание. — Когда я прошёл через портал, больше всего я беспокоился не о том, что снова сгорю, хотя, возможно, стоило бы, — тихо продолжил он, странно отводя глаза от Стайлза. — Меня тревожило, что я мог вернуться в Бейкон Хиллс, который бы больше не принадлежал мне. Что прошли бы годы или десятилетия. Глаза Стайлза расширились от внезапного понимания. И он обнаружил, что сжал кулаки с такой силой, что на ладонях остались белые следы от ногтей. Он заставил себя расслабиться и сделать ещё глоток. — Когда я очнулся от комы, все бросили меня, — произнёс Питер, и это было похоже на исповедь. — Я проснулся, а вся моя семья исчезла, нашего дома больше не было, и у меня ничего не осталось. Когда я проходил через портал, то был готов к худшему. Стайлз осушил стакан. Жидкость обожгла горло, но он подумал, что ему нужно набраться храбрости. — Когда во мне был Ногицунэ, я терялся во времени, а потом, когда мы разделились, я боялся спать, опасаясь, что это повторится, — Стайлз понял, что слова сами льются из него. — Но после вокзала я теперь беспокоюсь, что вместо того, чтобы терять время, я застряну за его пределами. И буду беспомощно наблюдать, как все живут дальше без меня. — Господи, — вздохнул Питер, проводя рукой по лицу. — Ну разве мы не идеальная пара? И Стайлз изо всех сил старается не думать о них как о паре, но, если уж на то пошло, то кого он пытается обмануть? — Не похоже, что кто-то ещё хотел бы присоединиться к этой вечеринке жалости, — сказал Стайлз. — Ты понятия не имеешь, как выглядит мой календарь социальных взаимодействий. Может быть, тебе просто повезло, что ты смог попасть сюда этим вечером? Стайлзу пришлось приложить усилия, чтобы не попасться на его удочку. — Дерек вообще заходил к тебе? — спросил он вместо этого, но получилось резче, чем он хотел. Питер не потрудился ответить, и они погрузились в тишину, которая вовсе не была неловкой. — Прости, — в конце концов говорит Стайлз. — Может, мне стоит... — он указывает в сторону двери. — Останься, — тихо отвечает Питер. — Так получилось. Здесь никого не было. Я не виделся ни с кем, кроме тебя. Я уже начал беспокоиться, что... — Эй, нет. Нет, — сразу перебивает его Стайлз. Он не мог позволить Питеру закончить эту мысль. — Ага, нет. Я останусь. — Нет, не думаю, что это хорошая идея. У тебя дома отец и тебе нужно вернуться к нему, — попытался отступить Питер. — Ставлю десять баксов, что пройдёт несколько дней, прежде чем кто-нибудь заметит, что я не ночевал дома, — прозвучал горький ответ. — Стайлз, — фыркает Питер. — Ну, смотри, сегодня вечером у нас были странные американские горки обмена откровенностями. К тому же, — он машет пустым стаканом в сторону Питера, — мне, наверное, не стоит садиться за руль, понимаешь? Я просто завалюсь на диван, а потом мы сможем притвориться, что этой странной ночи никогда не было. Питер вздохнул. — Конечно, Стайлз. Если это то, чего ты хочешь. — Я не знаю, — прошептал он, но был почти уверен, что Питер его услышал, даже если ушёл на кухню, чтобы поставить их пустые стаканы в раковину. — Доброй ночи, Стайлз, — пожелал Питер, пересекая комнату и направляясь к себе в спальню. Дверь закрылась прежде, чем Стайлз успел ответить, но на самом деле это не имело значения. Стайлз остался.***
Через несколько дней он вернулся к Питеру. Он оставался снова и снова. И время между его визитами становилось всё короче и короче. Было похоже, что восстановилась их неожиданная дружба, которую они начали выстраивать ещё до Ногицунэ. У них много общего, когда речь заходит о фильмах и чувстве юмора, но при этом они умудрялись спорить по любому поводу — от музыки до книг и до того, что тапочки Стайлза всегда оказывались на пути Питера, вне зависимости от того, где Стайлз их оставил, рефлексы оборотня шли к чёрту. В промежутках бывали дни и моменты, когда Стайлз проводил хорошие вечера с отцом, обедал со Скоттом или Лидией. Но в основном единственное время, когда он чувствовал себя хорошо — это ночи, когда он оставался в доме Питера. И он никогда серьёзно не задумывался об этих переменах, они происходили медленно и казались такими естественными, но в конце концов Стайлз обнаружил, что идёт к Питеру ещё до того, как подумал о том, чтобы пойти куда-нибудь ещё. Книга, которую Стайлз сейчас читает, находится у Питера, как и его любимая толстовка с капюшоном. И большую часть времени он ест хотя бы раз в день вместе с Питером. И где-то по пути Стайлз перестал спать на диване Питера и начал спать в его кровати. Это кажется нормальным, и поэтому Стайлз никогда особо не задумывался над этим. Вероятно, именно поэтому он был так ошарашен, когда Питер затронул эту тему. — Стайлз? — спросил Питер однажды летней ночью. — Ты здесь живёшь? Стайлз растянулся на диване Питера, яростно стуча по своему телефону. — А? — переспрашивает он, не отрываясь от экрана. Питер упал на диван рядом со Стайлзом, который пододвинулся и прижался к его боку. — Стайлз Стилински, ты живёшь у меня дома? — Очевидно же, что нет, — ответил Стайлз. — Когда ты в последний раз оставался дома с отцом? — уточнил Питер. Стайлз прищурился, пытаясь вспомнить. — Эм, на выпускной? — Как интересно. Это было ещё в мае, — замечает Питер. — И все твои вещи находятся где? Стайлз опустил телефон и взглянул на Питера. — Что ты пытаешься сказать? — Я пытаюсь сказать, что мы живём вместе. — «Живём вместе», — повторяет Стайлз, пальцами заключая слова в кавычки. — У этой фразы есть парочка довольно специфических подтекстов, чувак. — Именно так, — согласился Питер. Стайлз замер и вдруг осознал, что с момента, когда Питер сел рядом с ним, он умудрился наполовину лечь на него. Рука Питера запуталась в его волосах, а Стайлз лениво потирает своей стопой ногу Питера. Он вскочил и указал пальцем на Питера. — Мы встречаемся? — он спросил так, словно это обвинение. — О боже, мы живём вместе? — Да, именно к такому выводу я и пришёл, — усмехнулся Питер. — Как? Когда? — О, полагаю, примерно в то время, когда ты начал проводить здесь всё внешкольное время. — Уже прошли месяцы! Питер смотрел на него так, будто тот умышленно тормозит. — Ладно, хорошо, а как насчёт того, когда ты начал спать в моей кровати? — У меня от дивана болела спина, а у тебя нет гостевой комнаты! — громко возразил Стайлз. — Зачем мне гостевая комната? — Для гостей! — Ты не гость, ты здесь живёшь! В какой-то момент оказалось, что они оба стоят лицом к лицу, швыряясь фразами. А потом Стайлз зарычал от досады, и у Питера слегка расширились глаза, когда Стайлз прижался к нему. Питер тут же сомкнул руки вокруг его талии и притянул его ближе в нетерпеливом поцелуе. Руки Стайлза скользили по волосам Питера, и он застонал в поцелуй. Они наткнулись на диван и вместе упали на него, Питер прижал собой Стайлза к подушкам и посмотрел на него вниз, когда они, наконец, разорвали поцелуй. Стайлз несколько раз открыл и закрыл рот, прежде чем, наконец, смог сказать хоть слово: — Хочешь сказать, что мы встречаемся и могли заниматься этим всё время? — Заткнись, Стайлз, — рычит Питер и снова целует его. Стайлз растворяется в поцелуе, и его потрясает, насколько естественно это ощущается. После стольких месяцев потерянности, поцелуй с Питером похож на возвращение домой как ничто другое со времён Охоты. Ему хочется гнаться за этим чувством, идти туда, куда оно его приведёт. Он хочет прилипнуть к Питеру и никогда ничему не позволять разлучить их. Но сейчас он выгибается дугой и прижимается к мужчине так сильно, как только может, он стонет Питеру в рот, когда их эрекции соприкасаются. — Знаешь, ты сводишь меня с ума, — говорит Питер, целуя Стайлза в шею. — Сколько тебя знаю, ты всегда был недосягаем для меня. Стайлз просовывает руки под рубашку Питера, проводя ногтями по его спине. — Я был недосягаем? Шутишь? Ты похож на тех далёких людей, которые даже не взглянули бы на меня. — Тебе пора помолчать, — сказал Питер и прижался к нему. — Ага, надо заткнуться. Это я могу, — пробормотал Стайлз, и Питер рассмеялся в поцелуй. — Ты действительно не можешь, правда? — Ты можешь заставить меня, — на губах Стайлза заиграла лукавая улыбка. Глаза Питера вспыхнули голубым светом, и он протянул между ними руку, чтобы расстегнуть штаны Стайлза. Он задохнулся, когда Питер вытащил его член, обхватив горячей рукой и несколько раз провёл по всей длине, прежде чем потянуться к своей ширинке. — В какой-то день я собираюсь, не торопясь, разобрать тебя на части и заставить лишиться речи. Ты будешь не в состоянии даже умолять, — рычит Питер, обхватывая рукой сразу оба члена. — Чёрт, Питер, — Стайлз стонет, прежде чем впиться губами в шею мужчины и прикусить кожу. Питер закрыл глаза и ускорил движение руки, слегка покачивая бёдрами, чтобы ещё больше усилить трение. У обоих обильно выделяется смазка, и Стайлз знает, что надолго их не хватит. — Молодец, милый, — шепчет Питер. — Я держу тебя, теперь ты мой. И на самом деле это всё, что ему оказалось нужно. Стайлз кончил в чужой кулак и на свой обнажённый живот, и Питер последовал за ним после ещё нескольких толчков. Они лежали так некоторое время, задыхаясь и дыша одним воздухом, прежде чем Стайлз поднял взгляд на Питера. — Ты меня до смерти напугал, когда решил пройти через тот портал, — он признался тихо и серьёзно, но совсем не случайно. — Ничто никогда не пугало меня так сильно, но я не знал почему. — Мне жаль, — начинает Питер, но Стайлз покачал головой. — Просто никогда больше так меня не пугай. Питер протянул руку вниз и переплёл их пальцы. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы этого больше не повторилось. Между ними воцарилась тишина, и это должно бы быть неудобно по многим причинам, наименьшая из которых заключается в том, что на нём лежит огромный оборотень. Но ничего не кажется странным или напряжённым, наоборот, всё ощущается таким желанным и комфортным. В конце концов Питер отстранился и потянулся, улыбнувшись Стайлзу сверху. — Нам стоит привести себя в порядок и переместиться в нашу комнату, — говорит он с ухмылкой. — Наша комната, да? Питер закатил глаза. — Да брось, можешь проверить, сколько места в шкафу занимают твои вещи, пока будешь красть очередную мою рубашку, чтобы в ней спать. И Стайлз хотел бы возразить, хотел бы сказать, что их отношения не смогли бы зайти так далеко, чтобы при этом никто из них этого не заметил, но он не смог. И, приподнимаясь и беря предложенную Питером руку, он понял, что на самом деле не хочет бороться с неизбежностью происходящего. Стайлз перестаёт об этом думать, когда чистит зубы. Его зубная щётка в ванной, его подушка на кровати рядом с подушкой Питера, его книги разбросаны по разным столам по всему дому. К тому времени, когда он забрался в постель к Питеру, он уже не мог себя сдерживать и разразился смехом, таким неконтролируемым — «церковным» смехом, как называла его мама. Питер ничего не спросил, просто закатил глаза и прижал Стайлза к груди. — Я не могу поверить, что мы живём вместе, — в конце концов выдавил Стайлз и икнул, когда утих смех. — Идиот, — прозвучал мягкий ответ. — Нам, наверное, стоит поговорить о... — Завтра, — перебил его Питер. — Мы поговорим обо всём завтра. А сейчас спи, дорогой. Стайлз улыбнулся в темноту. Никогда ещё он не чувствовал себя менее одиноким.