1
18 ноября 2023 г. в 02:56
— Прием, земля вызывает космос, — Привычка щелкает пальцами возле лица девушки, отчаянно пытаясь отыскать в ней хотя бы маломальские признаки жизни.
Собеседница, будто пребывая в трансе, сверлит остекленевшим взглядом стену, борясь с разбивающей на множество осколков сознание болью в районе затылка. Голос Привычки скрипучий, едкий, впивающийся в остатки еще не сломленного рассудка, заставляет шатенку обратить свой взор на пару чужих глаз, отдающих легким пурпурным свечением.
— Неужели, — удовлетворенно заключает демон, выдавливая нарочито широкую улыбку, которая больше напоминает звериный оскал, — На минуту я даже поверил, что совсем тебя потерял, малышка Сэмми.
«Малышка Сэмми» — прозвище, которое она слышала исключительно из уст Майерса; до сих пор в ее черепной коробке свежи воспоминания о том, как же долго она пыталась свыкнуться с ним и как же долго колотила кулаками парня за такую несуразицу. Она терпеть не могла любые уменьшительно-ласкательные вариации своего родного имени, искренне проклинала юношу, пока в какой-то момент не осознала, что где-то в глубине души подобное обращение находит в ней отклик. Сейчас она отдала бы любые гроши ради того, чтобы хотя бы раз снова услышать эти два простых, как две копейки, слова с той же ребяческой и непринужденной интонацией, как умел это делать только Эван. Да уж лучше их услышать от кого угодно другого, чем от того существа, что сейчас предстает перед ней.
То ли от прорывающейся сквозь стену отчаяния ярости, то ли от внезапно накативших рвотных позывов, порядком напряженные желваки на лице девушки проступают все отчетливее, что не ускользает от пристального внимания Привычки, раззадоривая того еще больше. Ну разумеется, последний просто не мог пройти мимо и не задеть по самому живому и дорогому, нанося еще больше увечий и без того израненному сердцу.
— Долго копался в его голове, чтобы узнать об этом? — она делает огромное, по ее меркам, усилие, задавая элементарный вопрос, а не начиная сыпаться самыми изощренными оскорблениями прямо здесь и сейчас.
— Ты удивишься, но там все на поверхности, крольчонок, — Привычка выпрямляется, театрально складывая руки за спиной, — Думаешь, почему я выбрал именно его? Твой дружок, или, вернее сказать, парень?.. Прошу прощения, постоянно путался, кем вы приходитесь друг другу…
Демон не выдерживает и на секунду заливается гортанным смехом, чуть ли не задыхаясь от собственных издевок, но совершенно безэмоциональный и отрешенный взгляд шатенки смиряет пыл Привычки.
— Эван оказался очень податливой собачонкой, безвольной и невероятно тупорылой, — последнее он растягивает, смакуя каждую буковку так, чтобы и собеседница смогла прочувствовать его бесконечное презрение, — Мне даже не пришлось долго рыться в его немногочисленных извилинах, чтобы отыскать нужное, он сам мне все преподнес на серебряном блюдечке с золотой каемочкой.
Крайне сомнительное это удовольствие — слушать об одном из некогда самом близком тебе человеке в резко негативном ключе; ради которого ты готова была угробить свою собственную жизнь во благо и счастье его. Подсознательно она, конечно, понимала, что Привычка искусный манипулятор, который решил напоследок как следует отыграться на ней, пуская в ход весь свой богатейший запас пыток, в том числе и моральных, но эту тираду срочно необходимо было прекращать. Еще одного такого монолога она бы не выдержала.
— Не нужно всех этих разговоров, если уж притащил меня убивать, делай задуманное, — без капли сожаления или попытки смягчить существо выпаливает Саманта, — Мы оба окажем друг другу услугу, если ты это сделаешь быстро.
Привычка недовольно фыркает, откидывая голову, а вместе с тем и закатывая свои глазные яблоки настолько сильно, насколько это возможно.
— А я уже и забыл, какая ты на самом деле зануда, — демон вновь усаживается подле нее, ловко выуживая из одного из своих ножен идеально наточенный охотничий нож, — Быстро — совсем не в моем стиле, зайка.
Он усмехается, упирая наконечник лезвия чуть выше грудной клетки шатенки, подмечая, как с каждой секундой она превращается в идеальную, неподвижную скульптуру, не рискующую даже вздохнуть лишний раз без разрешения Привычки. В его больной голове уже вырисовывалась тысяча и одна картина того, как излюбленное средство обороны глубоко впивается в ее кожу, рассекая плоть одним легким движением, высвобождая багровую жидкость наружу и обнажая каждый сантиметр, сокрытый за тысячами нервных окончаний и кровеносных сосудов. Однако режущее орудие отставляется слишком быстро, отправляясь в место, где оно хранилось ранее. Пока что не время.
— Не строй из себя героиню, тебе совсем не идет, — существо покачивает головой, видя, как собеседница переводит дух после небольшой эмоциональной встряски, — Я и так оказал тебе услугу, не выставляя камеры, которые, если мне не изменяет память, ты так сильно ненавидишь.
«Спасибо за щедрость» — красной строкой пробегается мысль, которую девушка не решается сказать вслух, хороня под обломками других назойливых мыслей.
— Не за что, — бодро отзывается демон, наслаждаясь сиюсекундным смятением Сэм, — В следующий раз не думай так громко, а то так и оглохнуть не долго.
Шатенка умолкает как мысленно, так и физически: в первом случае блокируя нежелательное препарирование каждой ее мысли без ее же ведома, во втором — избегая нежелательных последствий, которые могут наступить для нее раньше положенного срока.
Буквально на мгновение виснет тишина, противная и тягучая. Привычка успевает в который раз сменить свое положение, принимая более удобную для него стойку, но все еще не отдаляясь на слишком большое расстояние от своей подопечной.
— Знаешь, Сэм, я наблюдаю за тобой уже не первый цикл и даже не десятый, — демон прочищает горло, с неприсущей ему серьезностью начиная вещать, — И, честно сказать, до сих пор никак не вразумлю, что с тобой не так. Из всех вас, четырех олухов, только ты ни разу не поменяла линию своего поведения, и это, скорее всего, одна из немногих вещей, которая действительно объединяет нас с тобой, хоть и очень натянуто.
Девушка была готова поклясться, что понятия не имела, о каких циклах и сходствах ей пытается втолковать Привычка. В данный момент это все звучало не больше, чем бред сумашедшего. Однако хорошенько подумав, напрягая остатки своего серого вещества, в голове тут и там стали всплывать события полугодовалой давности, в ходе которых она действительно замечала странные детали, относящиеся к гибридной команде. Тогда все додумки Саманты звучали глупо и безумно даже для нее, но теперь, ставя на место недостающие детали паззла, перед ней открывалось нечто совсем иное, нечто, что теперь вгоняло в ступор еще больше.
— В то время как все остальные пытались приспособиться, — Привычка вычерчивает в воздухе кавычки, — Эволюционировать — называй это как хочешь. Именно ты продолжала наступать на те же самые грабли, из раза в раз, набивая шишку в одном и том же месте.
Демон почти невесомо прикасается ладонью ко лбу девушки, только чтобы та грубо отбросила ее в сторону. Этот жест совсем ненадолго заставляет уголки губ Привычки потянуться вверх.
— Больно, наверное, делиться последним куском хлеба, будучи совсем голодной, вручать то немногое хорошее, что есть в твоей жизни, другим, но все равно оставаться в тотальном и беспросветном одиночестве, — Привычка чуть склоняется, чтобы их лица находились на одном уровне, — Ты хотя бы раз пыталась пожить ради себя? В свое личное удовольствие?
Закономерно, вопросы демона звучат скорее риторически, но легче от них Саманте не становится. Где-то внутри начинает неприятно саднить, разкурочивая старые раны, а вместе с тем и давно забытые обиды. Сэм все еще держится, продолжая хранить молчание, ведь открытая конфронтация сейчас совсем ни к чему.
— Хотя бы раз в жизни ты получала от окружающих то же, что и отдавала им? — последний гвоздь, забитый Привычкой в крышку пока что несуществующего гроба, — Я думал, что хоть какому-либо терпению рано или поздно приходит конец, но, видимо, только не в твоем случае. Твоя вечно свербящая в пятой точке благодетель так сильно затуманила твой разум, что ты совсем перестала замечать, как люди начали тобой пользоваться, а ты только и рада им услужить. Да ты будто сама кричишь «попользуйтесь мной еще немного!» — демон выпускает короткий смешок, пытаясь вторить обычной манере поведения девушки, — Какое ничтожество. Ты ничтожество. За все мое долгое существование никто так сильно меня не выбешивал, как бесхребетные терпилы, вроде тебя.
— Хватит! — глухой стук по полу ногой и дрожащий тонкий голосок, — Хватит это делать!
— Я только начал, — существо автоматически одаривает шатенку тошнотворно — приторной улыбкой.
Если бы гордыня имела вполне реальное воплощение, то Привычка мог бы стать этим воплощением прямо сейчас. Вывести своего оппонента не прилагая совершенно никаких усилий — дорогого стоит, поэтому демон только с новой силой начинает наседать на порядком измученную Саманту.
— Твоя доброта и забота и гроша не стоила ни для кого из твоих друзей, как ты их называешь. Для Джеффа ты всегда была изгоем в их компании, сколько бы ты из кожи вон не лезла, сколько бы не пыталась найти с ним общий язык, внутри он тебя презирал, но не высказывал все напрямую только потому, что видел в тебе удобную палочку-выручалочку, которая поможет всегда и везде. Эван поддерживал с тобой контакт из чистой жалости. Раньше ваше взаимодействие действительно еще походило на что-то отдаленно напоминающее дружбу, но появление новых друзей и еще одной очень интересной особы разрубили последние нити, которые удерживали вас вместе. Если бы не смерть Стеф, он бы в жизни к тебе не вернулся, ему просто нужна была жилетка, чтобы выплакаться, а ты тут как тут. Ну и мое любимое — напомнить, по чьей вине ты сидишь сейчас передо мной? Так и быть, я напомню: Винни собственноручно бросил тебя на съедение волкам, только чтобы спасти свою бесценную шкуру. Закрыл дверь перед самым носом. Он слышал, как ты умоляла ее открыть, но вопреки всему этого не сделал.
Занавес и бурные овации, будьте любезны. Привычка склоняется, упираясь одним коленом в дощатый пол, рефлекторно хватаясь за подбородок девушки, чтобы во всех деталях рассмотреть то, что он с ней сотворил. Тонкий луч света, пытающийся прорваться через узкую дверную щель, падает на застеленное пеленой из слез лицо, на удивление слишком ярко освещая опухшие глаза и слегка подрагивающие бледные губы. Ее пробивает редкая, но крупная дрожь. Ногти, хаотично цепляющиеся за поверхность стула, почти содраны в кровь от тщетных попыток унять свою бесконтрольную истерику. Ее голова, словно у тряпичной куклы, безвольно висит на руке Привычки, тихонько сопя. Существо с упоением следит за тем, как потухает последний огонек, а вместе с ним и воля к жизни, отмечая про себя, что в чем-то физические пытки все же уступают психологическим.
Ей хватает сил только для того, чтобы поднять свои уставшие глаза и без единого произнесенного вслух слова бросить последнее «почему»?
— Потому что в каждой истории должен быть тот, кто примет на себя главный удар. Тот, кто предпочтет оставаться человеком до конца, но вместе с тем будет обречен на вечные муки и страдания. Он выбрал эту роль для тебя. Только вот ты никак не извлечешь из этого всего один простой урок, который бы смог облегчить твою участь.
Привычка небрежно отпускает лицо Саманты, огибая место, на котором она сидела, и, останавливаясь позади нее. Руки мягко гладят по вздрагивающим плечам, медленно приближаясь к основанию шеи. И пока усиливающаяся с каждой секундой хватка в районе глотки не заставила девушку биться в припадках от недостатка воздуха, Привычка успевает припечатать на макушке той еле уловимый поцелуй.
— Увидимся на другой стороне, малышка Сэмми.