Один день в году

Разукрашен весенний город, Машет солнцу крылами мельниц. Разве Праздник цветов не повод Отворить только на день сердце И представить, что в целом свете Лишь баллады, вино пьянящее, И смеются в веночках дети, Что все это и есть настоящее? Ветер голову кружит, кружит, И покажется на мгновение — Этот праздник вполне заслужен И пора отпустить сомнения. На свету непривычно щурится, Слышит, как, протекая мимо, Зашептала толпа на улице: «К нам пришла госпожа Фурина!» Тут и сам Барбатос, чуть пьяный, Распевает шальные песни, И, смахнув два листочка мятных, К ней садится, чтоб спели вместе. Слово за слово, как шестеренки Безупречного механизма, Споры громкие, хохот звонкий, Шепот, исповедь, слезы, капризы. «Нет, Фурина, я пью немного…» Улыбается виновато, Смотрит пристально, очень долго, Будто что-то такое спрятал. Неизвестно, чьи очи первые Загорелись в безмолвном споре: Это море зеркалит небо Или небо зеркалит море? Синева синевы касается, Чтобы на горизонте слиться, И никто не заметил разницы, Что растаяла вдруг граница. Только ветер привольный знает, Как чужие губы горели Поцелуем цветущего мая, Ожиданьем тепла в апреле. «Я не пьяный, Фурина, честно, Я не думал, что вдруг когда-то О тебе зазвучали б песни Под свободной звездой Мондштадта…» «Венти, хватит, слова уже лишние. Праздник в самом разгаре, видишь? Реют пестрые флаги над крышами, А на площади снова кипиш, Но… давай мы сбежим отсюда, Дальше, прочь от большого города, Покажи мне немного чуда, Покажи, что такое свобода». За стенами дышалось легче, Там, где ветер гуляет в поле, Где слова и напитки крепче, Где нет места вине и боли. Мелкий дождик на небе блеклом Вдруг напомнит ей утром ранним, Как непросто быть человеком, Как еще не зажили раны. Возвращайся домой, усталая, Не Архонт, но божественно сильная, Там ждет ветер из края дальнего С ароматом белой сесилии.