«Неба лазури окрасило одеяние красного шелка, погрузив мир сей в отчаяние и голод, что диким был'
Джордж Мерри всегда знал и помнил одну вещь, которая как никак была важна для него и не только: когда нибудь, всё это кончится. Рано или поздно, неважно. Главное, немножко подождать и не раскрывать рта раньше времени. Авось, ты можешь не хотеть такого конца, и молить небеса, чтобы прожить чуть дольше, пусть со всем этим…
Да и «рта раскрывать» ему особо не приходилось. С той поры, будто сами Боги забрали способность издать хоть звук. А время шло: много тогда последователей да людей страдало и гибло в мучениях. Душа сидела внутри тела, душа видела и слышала. Но ни разу не смогла протечь по щеке даже хрустальная, солёная слеза. Мерри молчал. Он считал, ранее, что стоит закрыть о́чи, как завтра будет лучше чем вчера.
~•Ну какая же глупость! •~
Песок. Туманный, сухой, желтоватый песок. Расстелен покрывалом, что уж длинно, да, длинно. Конца ему ни края не будет.
Дует ветер. Свист его протяжный, что слуху напоминает волка вой, сминает всю эту пустыню в мелкие песчинки, раскидывая куда попало их, только дальше они не улетят, ведь ветер тут не частый гость. Даже чего-либо с собой не приносит.
~•Будто сам осознал, что сделать его сила ничего не сможет.•~
Джордж молча пинает ногой жалкие останки погибших товарищей. Не впервой ему глядеть на поломанные руки или ноги и прочее.
Какие больше, какие меньше — уже ничего не осталось от них. Осколки и огрызки тел их рассыпались в неизвестности, что и подавно не найти.
~•А если я превращусь в такую же кучку бессмыслицы? •~
Вдалеке слышен звук тяжких и неслышных шагов по песку. Тёмная масса уродства, что явно породил сам враг глазами двигает, языком слизывает, слизывает капли мутные и крови.
Мерри берёт копьё. Он знает, что делать. Сейчас поступит так, как делал он да и погибшие. Борьба, во время жизни здесь — стала лучшей подругой.
.И самым злейшим врагом.
Чудище издаёт в миг один устрашающий, протяжный и громкий рёв. На пасти клыкастой держатся и колышутся нити вязких слюн. Джордж резко срывается с места, бежит к нему. Песок, бег, пыль, рычание, монстр.
Всё путается в разуме, становится таким неважным.
Чудовище топчется и рычит угрожающе. Из массы сплошной текут мелкие ручейки крови. Мерри не останавливаясь, метается.
Но вдруг.
Песок, пыль, бег, рычание, монстр.
Хруст.
Рыжие кисти рук удаляются мгновенно, рассекая воздух, нити рвутся как паутинка и летят, а с ними осколки, что и мелкие и большие. Падают на песок, оставляя впадины. Вслед за ними и копьё.
Чудище рычит, будто радуясь содеянному и толкает Джорджа. Он отлетает с сумасшедшей скоростью, стукается об выросшею в песке скалу.
Хруст.
Снова.
~•Неужели конец? •~
Глаза сами закрываются, увлекая тьму с собою. Слышен вдалеке тихий звон. Ушло ли чудовищное отродье иль нет, Джордж не знает.
Уже больше ничего не важно.
***
Снова жаркий, сухой день в этой несчастной пустоши. Ничем он не отличается от предыдущих дней.
Джордж молча сидит, опираясь спиною на ту самую скалу, об которую стукнулся, глядя наверх взглядом своим, совершенно пустым и безразличным. Обрубленные конечности рук пылают будто в огне, а жижа на них давно засохла. Светило небесное ярко бьёт лучами в глаза и то ли от них, либо от чего-то другого по левой щеке катится слеза. Такая хрустальная, мокрая и теплая.
~•Это мои слёзы? •~
Мерри уже сам не верит, что это его тело. Не его слёзы, не его руки, не его раны.Они чужие ему.
А плакал он лишь однажды. И то, когда он был ещё ребенком. Тогда он чувствовал, что душа ноет, вонзаясь глубоко в сердце и нещадно нанося режущие удары, что могли сравниться лишь с лезвием клинка. Сейчас же это просто: зажмурился, мокро в глазах стало и всё.
~•А ведь пройдет немного времени.•~
~•Всё же когда нибудь кончается? •~
Проходят дни, ночи. Ветер ласкает волосы, назад их отбрасывая слегка с тихим звоном.
Снова утро, снова свет бледный падает на песок, обнажая тени камней и самого Джорджа. Ещё немного, и он сам станет, как камень. Такой же твердый, острый и холодный.
Копьё вновь в руках разломанных, что нити их сплелись воедино. Слышится издалека топот и рычание. Вновь. И снова это чудовище. Так уверенно идёт, изредка качаясь. Только завидев, оно раскрывает пасть, обнажая острые клыки выпирающие.
Джордж тоже уверен. Ноги неслышно передвигаются по песку, разметывая его.
~•Попробуй меня теперь сломать.•~
Хруст. Но уже не Джорджа, а костей монстра того. Раздаётся по пустынной округе оглушительный вой. Джорджа всего колотит внутри, и он продолжает вонзать копьё в ненавистное ему тело глубже. Рана изливается чуть ли не фонтанами крови, пачкая орудие, руки с телом.
Джордж знал и знает сейчас, что всё когда нибудь кончается.
И вот уже он стоит над телом, полностью изломаным и изуродованным. Песок, что сух был, покрыт алой влажностью, пачкает ступни и прилипает к ним. Мерри молчит. Не знает он, что с ним: рад он иль же грустен.
Тут на небе ясном сгущаются серо — голубые тучи. Вдали гремит и искрится гроза — первая, что появилась в этом безлюдье. Джордж чувствует, что нечто мокрое и мелкое падает на его голову и тело. Он ладонь поднимает вверх, и снова чувствует это. Стоит ему взглянуть, как его взору представляются капли прозрачные.
~•Вода? •~
Тут Мерри снова колотит, но не так яростно, как было раньше, а спокойно и. Тут он ложится на песок, так и не успев додумать, что с ним вообще такое. Ложится осознанно.
Вот собственно и конец.
Он пришел так тихо и неожиданно.
Но ведь так хотел сам Джордж, не так ли?
***
~•Да.•~
Это отвечает Мерри пред Богом Войны
— Ты рад тому, что смог спасти всех нас и не только, дитя моё? — .Да. — говорит Мерри. Стоит он весь израненный и сломанный. Много потерпел он, с той поры́. — Чего же желаешь ты, последователь наш? Вполне заслужил награду большую ты. Джордж думает. Разные, разные мысли вьются в голове — сосчитать не сосчитать. Выбрать трудно. Но тут он произносит: — Отец Божий, единственную награду, что желаю я, это увидеть Чизо́л нежный: то место, где был рождён сначала я. Бог молчит, смеряя последователя взглядом: таким холодным и презренным. — Неразумное, бедное дитя. Ты мог попросить самые чудесные богатства, мог получить ты самое ценное. Но раз тебе так хочется взглянуть на землю Низших, то пожалуйста. Бог протягивает ладонь. Джордж идёт к ней, взбираясь затем на неё. Один миг резкий — и Мерри видит просторы земли его родной. Поля, что так рожью спе́ли, выжжены, то же самое с травою. Но люди, ходят возле разрушенных мест, таская то мешки с семенами, то солому, то прочие материалы. — Доволен ли ты, дитя? — тихо спрашивает Бог. — Да, Отец. Хоть и враги наши не щадили никого, но вижу, что сами люди не впали в печаль — продолжают они жить, будто ничего не произошло. — Джордж вздыхает. Не может забыть он свой облик ранний. Бог словно мысли читает и говорит: — Раз ты так скучаешь по своему облику людному, то получишь ещё награду от нас. Тут Мерри чувствует, что кожа его будто откалывается кусочками мелкими и большими. Тело снова чувствует себя свободно, будто выбрался из кокона, будучи бабочкой.
Мерри понимает, что это свобода.
Всё рано или поздно кончается, и вот всё кончилось.
•? Чудный конец, не так ли? •