Ты сложный

Чувствовать, что ты вот-вот можешь достигнуть своей цели так изнуряюще. Казалось бы, что у тебя все на ладони, как на поверхности. Да даже проще — сам злодей показался мне на глаза! Так почему же всегда присутствует такое предательское "Но"? Для того оно и существует, чтобы испортить все мое представление, оттого мне не легче. Лежать вот так вот в больнице, у лечащей девочки было так до боли в груди знакомо для меня, как будто какое то дежавю. Однако здешние белые потолки и стены меня успокаивали, нежели те, которые я брал из воспоминаний в прошлой жизни. А я уже почти что забыл, что я не здешний. Почти свыкся с этим миром и его устройством, положением людей и их понятиям. Лежать вот так вот в больнице, специально притворяясь, что с тобой что-то не так, лишь бы избежать очередных высказываний отца об моем состоянии так по детски нелепо. Сколько мне еще нужно его избегать, чтобы прекратился этот контроль? Я взрослый человек, определенно, хоть и ментально, но такова правда. —я хочу увидеть Зейна,—вот что я слышал от отца за дверью. Это было так тихо, но одновременно так впивалось в уши, словно он кричит мне все это в лицо, брызжа слюной.—вы не хотите чтобы я его видел, потому что с ним что-то настолько серьезное?! —вовсе нет, вашему сыну ничего не угрожает,—открывая дверь в палату, лечащая девочка буквально закрыла ее перед носом моего отца. Зная, насколько может быть агрессивным мой отец при отказе, к тому же когда он настолько упрям, мне стало до вязкости неприятно в горле. Хотелось бы подавиться, лишь бы не слышать как отец притворяется взволнованным.—вот же настырный, а, Винчен. Лечащая девочка подошла ближе ко мне, забрав измерительный прибор давления. —у вас это семейное, верно?—со слабой улыбкой прошептала она, щуря глаза, потрепала волосы на виске, где совсем рядом была рана, от которой останется шрам. Смотря на нее, я ничего не чувствовал. Будь бы кто-то на ее месте кто-то другой и также трепал меня по больному месту, утешая, вел бы я себя по другому? Она выглядит приятной женщиной, только это единственный фактор, который я мог бы в ней выделить. В голове я все еще переживал тот случай в лагере, хоть мы там сейчас и не находимся, не чувствовалось облегчение. Кажется, что все мои накопленные эмоции высвободились наружу в слезах, потому как я не могу понять почему же сейчас внутри такая пустота. —я знаю твоего дедулю лично. Ну вы прям с отцом копии его!—развеселилась лечащая девочка, которая по всей видимости вспоминала прошлое с такой теплой улыбкой. Не знал, что мой предок был знаком с кем-то, кто работает в Юэй, да и я не интересовался своим дедушкой Хаабу. Интерес лишь падал на дедушку по маминой линии, чье имя мне неизвестно. —а вы знаете отца моей мамы?—не выдержал я. Мой интерес был выше, к тому же, сколько лет я выпытывал из мамы хоть словечко про ее отца, так все бестолку и только вечные ложные надежды, мол "в будущем расскажет". Лечащая девочка посмотрела на меня, несколько раз открывая рот, то закрывая, как будто искала смелость на то, чтобы рассказать мне правду или же не говорить. Я даже не хмурился, а сдался, так как молчание длилось приличное количество времени. Я уже не ждал ее ответа, понимаю, что мне видимо не суждено узнать даже банальное имя дедушки по маминой линии. Вся эта несправедливость, неизвестность, которая связывает меня с моей семьей в этом мире меня порядком подбешивает. —а что ты о нем знаешь?—та, словно сдаваясь, выдохнула воздух из груди, смотря на кровать где спит Мидория. Как-то плевать, если кто-то посторонний, например Изуку, узнает информацию о моей семье. На все стало слишком плевать. Я промолчал, тем самым дав понять ей, что я не знаю ничего о собственном дедушке. Будет очень курьезно, если я узнаю о своей семье не от родственников, а от совершенно незнакомой мне врачевательницы, не входящую в мою семью уж никак. —у тебя будет много вопросов, поверь мне, ты уверен что хочешь знать?—та меня как будто специально отговаривала, но разве меня уже это остановит? Терпеть пятнадцать лет, всю эту прожитую жизнь в этом мире, и не знать кем является родной мне человек — вот что несправедливо. Кивнув ей, та продолжила,—его тоже зовут Зейн, то есть звали Зейном. Скажу сразу, мальчик мой, я знаю его, так как мы вместе учились в одном медицинском учреждении. Великий человек был.. —и что случилось?—невтерпеж спросил я, так как лечащая девочка замолчала. Седовласая старушка покачала головой, отмахивая какие-то посторонние мысли. —странное случилось, малыш. Ты должен услышать это от родителей лично, уж никак не от меня. Все таки это ваше семейное, а я и так рассказала не согласовавшись с твоими родителями. Если вдруг у них будут вопросы откуда ты это знаешь, просто скажи что это Чиё Шузенджи разболталась.—это последнее что я услышал от нее, так как та встала и быстрыми шажками пошла в сторону кровати Изуку, спящего справа от меня за шторкой. Перекатившись на другой бок к окну, пытался заснуть под собственные мысли. Та рассказала мне критически мало, даже сказал бы ничего, но все таки хоть что-то. И скорее всего, имя мне дали в честь моего дедушки, не может же это быть совпадением? Единственный вывод из слов лечащей девочки: мне дали имя в честь дедушки, еще и то, что мои предки определенно лично знают лечащую девочку. *** Пластмассовые фигурки роботов опрятно стояли на своих местах в комнате Зейна, словно тот и вовсе их не трогал и не игрался с ними. Игрушки пылились, а единственное место у окна всегда было чистым и ухоженным : без кустарников, которые заполоняли комнату Зейна, что раздражали его. Без разводов и пятен на белоснежном чайном столике рядом, как обычно бывает в комнате у восьмилетнего ребенка. Не спокоен ли для своего возраста этот малыш? — часто задумывалась Исая, мать Зейна. Ее беспокоило слишком не энергичное поведение своего дитя, беспокоил и ее муж, не получавший заслуженного звания главного архитектора. —не возлагай на него большие надежды, прошу, он еще так мал,—массируя твердые плечи своего мужа говорила женщина, внимательно вслушиваясь в то, что происходит на втором этаже, где находится комната ее любимого сына. —отец не отдает мне должность, хотя сам уже на половину в гробу. Нет, ну ты видела какой он стал?!—как же привычно слышать сварливые слова мужа Исае, проигнорировав просьбу о сыне. Та уже не представляет своего мужа, без помешанного на бизнесе и его прогрессе Луисиан, облокотившись об перила кресла, опустил голову вниз, выслушивая претензии жены: —Луи, не выражайся так, когда Зейн дома,—прошипела она, надавив на плечи сильнее. Она любит своего мужа, определенно, но сильнее материнской любви, полностью отданная ее сыну, не затмит любовь к другому мужчине. Хоть и Зейн был не рядом, она всегда боялась что он услышит что-то плохое в свою сторону от отца. —да о чем ты, он всегда дома,—не угомонить ей своего мужа, уж никак, всегда найдет повод лишь бы наворчать на их сына. Исая выдохнула, перестав массировать его плечи. Вместо этого стала поглаживать свою переносицу, пытаясь не сорваться на крики. Ее обижало поведение мужа по отношению к Зейну. Та замечала его холодность к нему : никогда не называл его своим сыном, даже сократил информацию о нем в газетах, чтобы о его существовании и вовсе забыли. Для семьи Винченов было огромное счастье — рождение мальчика, но перед этим исчез отец Исаи, что вызвало у нее шквал негатива и опустошенности, а когда родился ее малыш, та винила себя. Она глупо верила в то, что именно из-за ее плохого и подавленного состояния наследник родился таким отрешенным. Мальчику необходима забота отца, чего не получает Зейн с начала своего рождения. *** Прошла неделя, как я пробыл в больничной палате, меня даже собирались увезти в городскую больницу, но все же меня задержали в Юэй. В какой-то момент Лечащая девочка запережевала, так как причуда все никак не работала. Затем, как вывела экспертиза, мне вкололи наркотик подавляющий причуду, но в этот же вечер я ощутил ту тошноту, которая значила одно — моя причуда наконец при мне. Отец таки и не пришел навести, но зато пришла мама. Выглядела она куда бледнее чем обычно. Все время стеклянные глаза матери следили за мной когда я сплю и когда я бодрствую, что не давало мне покоя и времени для тишины. Иногда казалось, что я мешаю тем самым Мидории, который в итоге выписался раньше положенного. Только от мамы я и смог узнать о своем друге, к счастью, с ним все хорошо и этого достаточно. Не хочу узнавать подробности. Из одноклассников меня никто не навещал. Но в один из таких дней ко мне в палату зашли трое ребят, Киришима, Мидория и Тодороки, двое последних были в больничной одежде. —Вин-броу-у,—протянул Киришима, эпично вламываясь в палату. Дернувшись, посмотрел на прибывших. —давно не виделись,—улыбчиво протянул Мидория, просовываясь между Тодороки и Киришимой. —как себя чувствуешь?—после Мидории сразу спросил Шото. За всю эту неделю я как убитый провалялся, мне даже показалось, что я и чувствовать перестал, но к счастью моему внутри меня перевернулось все верх дном, когда я увидел приятную мне компанию друзей, но на лице ничего не отобразилось, только безжизненный взгляд. —Зейн, ты не читал новости?—задал вопрос Киришима, ответ на который как на ладони — телефона в руках все это время у меня не было, да и тухну без него я тут заметно. —не было возможности, а что?—присев удобнее, принялся слушать друга. Остальные двое уселись на кровать противоположную от меня и также внимательно слушали, словно ждали чего то, выжидали и были напряжены. —ты бы знал что случилось.. Дальше красногривый красочно описывал происходящее. Как оказалось, сразу после того нападения злодеев в лагере, как только приехали обратно в Юэй, Иида задумал напасть на злодея, напавшего на его брата. Сразу в голове всплывали моменты на фесте, где Иида странно себя вел, но не говорил в чем проблема. Тогда я посчитал нужным разобраться в чем же дело, но не получилось и вскоре я вовсе забыл про это. Иида нашел след злодея, назвавшего себя убийцей героев. Дальше мне все рассказывал Мидория от своего лица, как и Тодороки, который оказывается также участвовал в этой заварушке. Удивил меня еще тем, что герои нашли убежище лиги злодеев с офигеть каким большим количеством уродов-монстров. —погодите, то есть, это вы смогли его победить?—искренное удивление было в моем голосе, которое Киришиме показалось наигранным и тот усмехнулся, сказав: —не дави из себя эмоции, ты и так крутой, дружище,—похлопав по плечу несколько раз, Киришима переглянулся с ребятами сзади.— и еще, кажется, что наш класс уменьшится. Умеет же Киришима вводить меня в ступор, ничего не скажешь, но я не до конца понял смысла его слов. В каком это разе "наш класс уменьшится"? неужели после всех этих нападений злодеев на наш класс, чьи то родители, ибо они сами хотят уйти из Юэй? Хотя этого и стоило ожидать, не каждый родитель готов так просто игнорировать частые нападения на на школу. —я подозреваю, что твои родители точно будут против,—понуро предположил Киришима. С ним я согласен, но вслух сказать такое язык не поворачивался. Я прошел слишком много и далеко, чтобы сейчас вот уйти искалеченным, со шрамами из Юэй, чтобы забыть все это как страшный сон, где тебя поджидают злодеи. Я наконец поборол свой страх использования причуды и у меня отлично получается, так что я уверенно буду отстаивать свое мнение. —после попытки злодеев завербовать Бакуго, говорят, что Юэй могут закрыть.—подливал масла в огонь Мидория. —я постараюсь уломать своих родителей,—хотелось бы сказать уверенно, чтобы передать эту уверенность моим друзьям. Ну а что собственно говоря с Бакуго? Вроде как его не смогли похитить, поэтому, думаю тот уже шарахается где-нибудь по улице, если его конечно не заперли дома из-за случившегося.. Киришима расслабленно улыбнулся, вставая с края моей кровати. —я буду ждать тебя в классе,—не хотя прощаться, но все же время поджимало, Киришима отбил мне кулачок. —мы все тебя ждем, Винчен-кун!—улыбка с лица Мидории не спадала, тот был уверен в моих словах о том, что я действительно смогу как нибудь да уговорить родителей. —увидимся,—короткое от Тодороки и вот снова я остался один. Дано ли мне это время, чтобы обдумать то, как же мне уговорить своих родителей? С отцом все ясно, ему лишь бы отхапать должность архитектора, лишив второго наследника этой возможности, то есть меня. Слова дедушки Хаабу о том, что отец слишком жадный для того чтобы отдать мне эту должность обретает смысл. С мамой все сложно, но думаю, что если я встану на сторону отца, то тот сможет успокоить ее нервы, дав мне шанс на продолжение моего пути. Под вечер, когда я уже заправлял кровать обратно, ко мне зашла лечащая девочка, которую мне так и хотелось расспросить. Думаю, у меня еще будет возможность. —боже, боже,—приостановила та меня за локоть своей дрожащей рукой. Лечащая девочка, выхватила из моих рук пакет с оставшимися фруктами,—которые мне приносила мама,—и положила на пол возле своих ног. Низкорослая бабушка похлопала по руке, говоря: —ты хоть нагнись, а то как ты с таким лицом пойдешь,—уже схватила в свои руки мое лицо лечащая девочка, поцеловав туда, где бинты не охватывали лоб. Секундное лечение от чудо-целительницы, как мне уже не тяжело во всем теле. На последок та сняла практически чистый бинт со лба, наматывая его на свою руку. Прогладив костяшками пальц лоб, дошел до шрама, начинающийся с конца брови, доходя до мочки уха. Не ожидал я, что шрам настолько кривой и длинный. —мужчину шрамы только украшают,—пыталась меня утешить целительница, протягивая обратно в руки пакет. Приняв его обратно в свои руки, наклонился не проронив ни слова, пошел к двери попутно под ее голос,—не ругайся с мамочкой! Странное наставление от мало знакомой мне целительницы, которое я уж никак не мог не проигнорировать. —спасибо вам,—под этим я подразумевал не только за последнее неожиданное наставление, а за помощь и за то, что та не начхала на мой вопрос про дедушку. Всего за неделю знакомства с ней, я узнал о собственной семье куда больше, чем за пятнадцать лет проживания с предками. Ветер сопровождал меня весь этот путь до дома, по которому я успел соскучиться. Высокие потолки дома теперь не казались настолько крупными, наоборот, маленькими, но зато какими комфортными. Мамины цветы, удон, который лежит в холодильнике чаще остальной пищи, отцовский ноутбук на его собственном кресле и моя любимая полка с роботами, находящаяся в старой комнате. Интересно, мама прибирается там или они превратили ее в ботанический сад? Узнать могу прямо сейчас, ведь я стою на пороге дома. Он всегда открыт, когда отец дома, поэтому вошел я без звонка в дом. Сняв кеды, мне открылся вид на лестницу ведущую вверх, слева сразу под глаза попадается высокая арка, ведущая прямо в зал и совместно с кухней. Прошуршав пакетом, облокотился об арку, смотря на маму, стоящую ко мне спиной. Та в очередной раз пыталась вернуть жизнь в растение, которое практически сыпалось на руках, однако мое шуршание привлекло ее не меньше ее занятия. —Зейн,—подорвалась она с места, уложив горшок с цветком обратно на столешницу. Ее теплые руки схватились за мои впалые щеки, смотря на нее сверху вниз, она казалась такой уязвимой, как будто сказать что-то не то, она может притвориться злой, но уж точно обидется. —знала бы я, пришла бы за тобой сама, ну зачем ты так? —все ведь в порядке,—убеждал ее я, потому что действительно чувствовал себя получше. Намного, нежели тогда, в лагере. Впервые за все это время я наконец почувствовал упокоение. Прикрыв глаза на долю секунды, чувствуя, как ее большой палец проглаживает мой шрам, я как будто заново рождался. —сердце матери никогда не подводит,—утвердительно сказала она, тыкнув пальцем мне в нос, а после отошла, выхватив пакет.—почему не сьел? —не знаю,—одна и та же фраза, которую мама привыкла слышать от меня, не осталась незамеченной. Голубые глаза матери прошлись по моему лицу хмуро, с какой-то ностальгией и умиротворением - это все я видел только посмотрев на нее.—копил место в желудке для твоего удона. —льсте-ец,—протянула мама, задорно улыбаясь. Хотелось бы и мне, однако сколько мне еще раз жалеть о том, что восковая маска безразличия все никак не хочет спадать?—сейчас все будет, ты пока иди к себе. Повторять мне по нескольку раз не нужно, я уже сам подорвался с места, попутно расстегивая тонкую кофту. Скрип под ногами - дощечка, на которую я когда-то всегда спрыгивал по случайности с лестницы, в торопях бежа в школу. Виниловые серые обои, ниши с различными растениями и вазами, до которых в детстве я боялся дотронуться из-за их хрупкости и наконец дверь в мою комнату. Все было на своих местах, именно так, как я запомнил: дубовая кровать с черно-белым киото* справа от двери у самого угла, приделанный рабочий стол подоконник у стены, по середине комнаты белый чайный столик вокруг которого жесткие подушки, и телевизор на другой стене моей комнаты. Кинув кофту на кровать, подошел ближе к телевизору и дискам, которые лежали на тумбочке. Половина из всех дисков - это принесенные самим Киришимой, которые когда-то давно мы пересматривали. Взяв в руки одно из таких, где кривым почерком было написано "Алый Бунтарь", с какими-то странными иероглифами, скорее даже каракулями, хотелось его пересмотреть. Было, черт его дери, так хорошо в то время. Никаких тебе бесячих Бакуго, которого мне приходится избегать лишь бы на меня не накатали заявку на отчисление за нарушение дисциплины. Тодороки, от которого у меня будто иголки в легких, от его странного поведения. —Зейн,—всему хорошему рано или поздно приходит конец, так и с моим уединением в моей же комнате, которую я успешно не закрыл на замок. В руках я сомкнул диск сильнее, словно отец подойдет, увидит и выкинет в окно, как будто вторая копия дедушки Хаабу, который так настойчиво отдалял меня от моего друга. Хоть это и я вспоминал ранее его слова про мою независимость, все равно весь этот сюр произошел только из-за него.—посмотри на меня. Словно я выполнял приказ, послушно повернулся, накрыв ладонью диск. Отец выглядел по домашнему, редко его увидишь в обычной футболке, а не в рубашке выглаженной до иголочки, но взгляд оставался тот же. Уж кому никак мне не иметь способность вызывать у других ощущение дискомфорта? —как себя чувствуешь?—на выдохе спросил он, как будто говорил не он, а кто-то внутри него сидящий и душил моего старого отца-ворчуна. Я не удивился этому, только сощурил глаза машинально, выискивая подвох. Обычно тот и вовсе не приходит в мою комнату, а если и приходит, то только по личным интересам, которые как-то затрагивают меня: будь это хоть семейная фирма или же насчет геройства. —вполне хорошо,—через секунд пять ответил я, когда как отец присел на жесткую подушку. Мы словно играли в гляделки, но никто и взгляда не отводил, как будто на кону стоит какой-то приз. —мне звонил твой директор,—начал он, а после дополнил,—из Юэй. —и что?—выжидающе спросил я, ведь не спроста сам директор звонит моему отцу? —школу хотят усилить, какие-то тайные ходы и еще что-то там,—закатывая глаза и размахивая руками из стороны в сторону говорил отец. Видно, что эта тема не нравится ему, но не может же просто потому, что ему обосновывают дальнейший ход со стороны героев? Отец, хлопнув в руки, облокотился на них, сказав,—хотят сотрудничать, видишь ли. —если так нужно, то ты ведь не откажешь?—с какой-то надеждой спросил я, потому как это косвенно касается и моего обучения в геройской школе.—это ради безопасности всех учащихся, не только меня. —я знаю. Я просто поделился с тобой этим.—сразу после моих слов сказал отец, выдыхая весь воздух из легких. Теперь то ясно, что отец делает дома, да еще и что редко - в домашней одежде. Сейчас все его время будет занято построением катакомб школы, лазеек и всякой чепухе, значит, тот будет просто полностью в работе над улучшением школы. В какой-то момент захотелось позлорадствовать, мол, отец не может отказаться от помощи в Юэй, так как и я, его сын, прямой наследник, учусь там. —ты уже придумал план постройки?—когда речь заходит об архитектуре, то я не могу не поддержать диалог об этом, будь моим собеседником хоть отец - я всегда буду за обсудить это. Опущенная голова отца поднялась на меня и его серые глаза отчужденно смотрели на меня, точно такого же отчужденного. Оглядев с ног до головы, как будто анализируя меня, невесело ухмыльнулся, думая о своем. Так и не ответив на мой вопрос, отец встал и ушел, напоследок сказав: —удоном на всю квартиру пахнет,—а после закрыл дверь, спускаясь вниз судя по тому, как быстро отдалился его шаг. Это стало для меня каким-то знаком на то, что мое любимое блюдо наконец-то готово. Быстро просунув вспотевший диск обратно в нижний комод под телевизором, встал, шаг за шагом идя в заветную точку этого дома - кухня. И действительно, как только я спустился, по дому царил прекрасный запах свежего удона. На своем излюбленном кресле сидел отец за ноутбуком, определенно работая над проектом. В какой-то степени это облегчило мою ношу, ведь судя по всему, отец уже смог обговорить это с мамой и директором, раз даже отец сам пришел, сказав мне про укрепление школы. Сев за стул, дождался еды. Улыбнувшись, мать крутанула в руке палочки, положив прямо перед моим лицом удон, опаляя мое лицо теплым паром. Мог бы я улыбаться, то улыбнулся бы во все зубы. —ошпаришься же,—отодвинув подальше от меня сказала мама, но все также продолжала слабо улыбаться, перемешивая овощи с лапшой на тарелке.—Зейн, скажи, ты ведь настроен серьезно? —конечно.—Я сразу понял что же мама имела в виду. Все в этой жизни достается непросто, но когда-то я это и просто не замечаю, ссылаясь на перевозбуждение, но разве такое можно проигнорировать.—А ты все уже знаешь? —твоему папе звонил директор Незу, он сказал, что наш папочка может помочь с построением и усилением школы,—поглаживая меня по плечу, как будто сейчас протрет мне там дыру, но я то понимаю что она так просто успокаивает свои нервы. Дернув головой пару раз в сторону отца, мама все же сказала,—я не могу идти против твоего желания и отца. Вы оба, мальчишки те еще. Отец все слышал, явно, но мама даже не пыталась говорить тише, как будто ее слова уже и вовсе не имеют значения. Прожеванная лапша как будто застряла в горле после сказанных ею слов. —почему ты не говорила мне об этом в больнице?—вылез сам из меня этот вопрос. Уверен, что произошедшие два события в последнее время очень сильно повлияли на школу, да и повлияло на заботливых родителей, которые изо всех сил пытаются отгородить своего ребенка от опасности, так что помощь у оцта директор потребовал явно давно. —будь пушистиком, не переживай о таких мелочах,—последнее что сказала мама, скрываясь за аркой, уходя на второй этаж дома. Даже на этот вопрос мне не дали ответа, так какой же ответ мне ждать от них про своего предка? Удон не доставлял то прежнее удовольствие которое я обычно получаю при поедании его. Конечно, это хорошо что я все таки могу ходить в Юэй несмотря на опасение Киришимы про мое отчисление, но ответы на вопросы мне также важны. Пока я не буду допрашивать их об этом, а то вдруг еще передумают. *** Под вечер отец уже ушел к себе в комнату, перестав наконец сидеть на одном и том же кресле как надзиратель, следящий за тем как я ем и смотрю новости. В комнату я больше не заходил, решив, что лучше посплю в зале за просмотром телевизора, хоть как то разукрасив себе домашнюю рутину. А то смотреть каждый вечер в экран телефона читая новости после ужина и так до того, пока не нужно ложиться спать, стало скучно. Посмотрев небольшой отрывок интервью с учителями Юэй про нападения, не выдержал и попросту переключил. Как же раздражает эта слепота людей, смотрящих на героев так, как будто мы существуем лишь для того чтобы выграбастать денег с них и прославиться. Раньше для человечества это была всего лишь мечта, однако сейчас - это реальная возможность на которую не каждый осмелится, ведь быть героем, как сказал сенсей Шота, это значит быть ответственным в своем деле. Хоть и поверхностно, но это и есть вся суть этого дела. Под желанием спать, из-за выключенного света, я смотрел какой-то драматичный фильм. Звук был настолько громким для меня, что я даже не услышал топот и голос возле моего уха. —что это ты смотришь?—уселась рядом мама, закинув руку за мою шею, похлопывая, из-за чего я слегка взбодрился на общение с мамой: —не знаю,—хмуро ответил машинально я, хотя пытался хоть как-то смягчить голос. Все тщетно. Не отреагировав, голубые глаза матери внимательно вглядывались в картинку на телевизоре. Низкая дама с розовым тоном кожи, длинными распущенными розовыми волосами и красными глазами словно искала кого-то, а после врезалась в высоченного бородатого дядю с рогами, пившего алкоголь. Эта сцена напоминала какой-то бал, а слишком банальная первая встреча точно говорила - это мелодрама, да и к тому же мыльная. Ахнувшая мама, вывела меня из транса, но ничего та не сказала, видимо просто увлеклась фильмом. Оставшийся вечер до конца фильма мы просидели вместе, смотря на возрождающуюся драму между главными героями.