В секунде от принятия

Жизнь уже никогда не будет прежней. Правда жизнь других людей, потому что моя уже пришла к своему логическому завершению. Жаль, конечно, что настолько рано, но лучше так, чем существовать, пресмыкаясь перед полукровкой с манией величия. Костлявые руки, покрытые какой-то слизью, уже затягивали моё тело на дно озера. Всё происходило как в замедленной съёмке, мозг работал на износ и перед глазами проносились тысячи картинок из прошлого. Вот я маленький играю в прятки вместе со старшим братом и стареньким домовым эльфом, столько искреннего счастья от таких заурядных действий. А вот я уже вижу, как голову этого эльфа убирают под стеклянный купол и ставят в ряд с другими домовиками, которые отжили свое. — Нечего реветь, не хватало еще, чтобы ты пропитался любовью к этим тварям. Они — ничто, грязь, наши рабы, которые существуют лишь ради службы чистокровным волшебникам — утирая слезы, я старался не смотреть на матушку, которая говорила так громко, как будто от игр с домовиками я оглох. Затем Хогвартс. Я — гордость семьи и разочарование брата, с того времени как шляпа определила меня на Слизерин, мы начали окончательно отдаляться друг от друга. Он — шумный и веселый гриффиндорец, который вечно попадал в разные неприятные, но весьма увлекательные истории со своими друзьями, а я презираемый ими змей. И да, отыгрывать роль лучшего сына своих родителей и честного приверженца идей своего факультета оказалось просто. В какой-то момент я даже по-настоящему в это поверил, осознанно получил метку пожирателя смерти и с гордостью пошел на свое первое задание. Только кто мог знать, что вернусь я с него морально изничтоженным. Мне нужно было убить грязнокровку, которая училась на Когтевране, на год младше меня, светловолосая и очень громкая Мари Дюк — загонщица, мы с ней постоянно сталкивались на поле для квиддича. И да, я ловил себя на мысли, что иногда восхищаюсь ее игрой. Но имя жертвы было выбрано, случайно. А я был горд, что Лорд выбрал именно меня для такой работы. Как оказалось, это была проверка, которую я прошел с блеском и доказал, что достоин стоять в рядах пожирателей. Но момент, когда мне пришлось направить палочку на загнанную в угол переулка девушку, выбил почву из-под ног. У меня не сразу получилось убивающее заклинание, ведь чтобы убить — нужно действительно этого желать, а я не мог, не хотел, боялся. Поэтому ничего лучше, чем запустить в нее сектумсемпру, я не придумал. Ужасное заклинание, я узнал о нем от Северуса, но никогда не видел в действии. Только от вида изрезанного тела и огромной лужи крови рядом, меня вывернуло наизнанку. Глаза начали слезиться, хотелось кричать. Хрипя и заливаясь слезами, Мари из последних сил прошептала: — За что? Регулус, для чего это? Я ведь не виновата, помоги мне, и я забуду, я никому не скажу, только… — она начинала хрипеть и захлебываться собственной кровью. — Прости, Мари, — я вытер набежавшие слезы, выпрямился и повернулся к ней. — я помогу тебе, Авада Кедавра, с тем чтобы ты не мучилась. Невыносимо. Только я закрывал глаза, сразу начинали плясать картинки растерзанного и бездыханного тела девушки. А мысли о том, что я ступил не на ту тропу, начинали разрывать меня изнутри. Но сказать Волан-де-Морту, что наигрался и больше не хочешь быть его сторонником, равносильно подписать смертный приговор всему роду Блэк. День за днем мое состояние ухудшалось, я не мог найти себе места, не мог находиться в Хогвартсе. Все смотрели на меня так, как будто подозревали или нет, точно знали, что это я убил Мари. Хотелось домой. Да, туда, где тобой восхищаются, я думал, что там мне станет проще. И вот, спустя два месяца, поезд привез нас в Лондон. Но вздохнуть полной грудью у меня не получилось. Наоборот, все стало только хуже. Меня окончательно добил разговор с Сириусом. Кто бы мог подумать, что слова раздолбая брата подействуют как коррозия, которая разъедала мой мозг изнутри, заставляя замечать всю грязь и весь ужас, который происходил по вине пожирателей. Сириус выловил меня на платформе у поезда. Я видел его впервые после того, как он сбежал из дома и остался у жить у Поттеров. За два года он сильно возмужал, стал шире в плечах, даже пропало озорство во взгляде. — Эй, если это ты, жалкий никчемный трус, убил Мари в Хогсмиде, — прошипел он мне на ухо, крепко хватаясь чуть выше локтя и проталкивая дальше от людей. — Я не посмотрю, что ты мой брат, ей-богу, Регулус, это уже не игрушки. Обклеивать комнату фотографиями темного лорда это одно, но идти в его ряды — это верх идиотизма. Как ты не понимаешь, что это смерть. Скажи мне честно, это правда, все то, что говорят о тебе? — Сириус будто пытался прожечь меня взглядом, внутри все сжалось. Но вздернув подбородок я надменно посмотрел ему прямо в глаза. — Я не понимаю, что ты несешь. Какое убийство? Если твои мозги сплавились от постоянных поисков пожирателей и разгадывания их хитроумных планов, то напомню тебе, я — школьник. Не думаю, что у Лорда все настолько плохо, что ему нужен ребенок в своих рядах. А еще у меня скоро начнутся экзамены и игры по квиддичу. Увы… — разведя руки в стороны и сделав несчастное лицо — в таком плотном графике у меня просто нет времени на убийство. — я так надеялся, что голос меня не подвел и ложь не была явной. — Знаешь, Регулус, не прибедняйся, хоть ты и школьник, но можешь составить конкуренцию опытному мракоборцу. И да, конечно, как я мог забыть, что тебе нужно со всех сторон обмазаться, чтобы родителям было проще тебя вылизывать. Прекрасный идеальный младший сын. Надежда и опора Блэков. Кстати, матушка уже выжгла меня с семейного гобелена? — Да, сразу же как ты ушел. — Чудно, можно сказать, что меня ничто не связывает с этой паршивой семейкой. А ты, ты — он выдохнул, устало закрыл глаза и опустил руку мне на голову, слегка запутав пальцы в волосах, как он любил делать в детстве. От этого жеста мне стало дурно — Рег, прошу, выслушай меня и пойми, настали темные времена, это уже не детские игры. Сотни людей пропадают без вести, стольких же мы находим убитыми. И как бы я не задирался, как бы не бесился с твоей по-блэковски правильной жизненной позицией, я хочу верить в то, что ты не такой как все они. Весь Орден считает, что именно ты убийца девочки, но не я, можешь назвать это братской любовью, как хочешь. Ты не видел, как пожиратели пытают и убивают ни в чем неповинных людей, я не могу представить тебя, стоящим с палочкой около окровавленного тела. В режиме Того-Кого-Нельзя-Называть нет никакого господства чистоты крови, там есть господство одного идиота с огромным самомнением над всем остальным миром. — Он убрал руку, а меня начала бить мелкая дрожь — Знай, что, если ты все-таки захочешь бороться против зла, и это я не только про нашу матушку, то не бойся, я всегда тебя приму и помогу выкарабкаться из этого дерьма. Уходя, он помахал мне рукой и трансгрессировал прямо с вокзала. Умирая, я осознаю, что лучшим решением было бы все поменять и остановить Сириуса в тот момент, признаться и попросить помощи. Но нет, мне ведь с самого детства вдалбливали о важности чистоты крови, о том, что не все волшебники равны. И стоя на вокзале, я не мог так просто от этого отказаться. Даже имя в переводе, означающее «Принц», является высшей степенью идиотизма моих родителей, которые как полоумные гнались за всем, что связано с превосходством. Ведь «Быть Блэком — чуть ли не то же самое, что быть королевской крови», как любила повторять матушка. Истинные представители священных 28. Да, теперь то, я понимаю, о чем говорил Сириус и от чего предостерегал. Надеюсь, что моя смерть и небольшая шалость с уничтожением крестража — хоть бы Кикимер справился — перед ней, изрядно подгадят Волан-де-Морту и это поможет Сириусу и всем его друзьям. А я так и не смог выбраться из своего кошмара. Помоги мне… Уже на последнем издыхании Регулус увидел над толщей воды языки пламени и почувствовал, как кто-то или что-то тянет его на поверхность.