С любовью
Всегда твой Миша»
Киев вновь утирает слезы. За последние месяцы о слишком сильно расклеился. Благо Александр Павлович решил, что Москва восстановлена будет. Много на это времени уйдет, но радовало все же. Мишу он увидит еще. Заговорит с ним, крепко обнимет и поцелует. Дима вздыхает, когда он только письмо получил, то бросился туда сразу же. Коня чуть не загнал, нужно было быстрее добраться до города или к тому, что от него осталось. Дима тогда кубарем с лошади слетел, ища в руинах тело Миши. Как нашел, так сразу и бросился к нему, прижал к себе аккуратно, целуя обожжённые веки и говоря, что тот обязательно жить будет. Как люди его подоспели, то приказал его в Киев увезти, да лекарей лучших найти, а сам в Петербург направился. Он, тогда игнорируя стражу в покои Петербурга ворвался. Хоть скандалы и истерики не свойственны ему были, но и любимого не каждый день рискуешь потерять. Дима тогда все ему высказал, что тот столицей быть не достоин раз допускает такое, что отсиживается в безопасном дворце, когда другие за него умирают. Он его тогда убить хотел, но стража подоспевшая выставила его из дворца. Мити тогда большого усилия стоило успокоиться и отдернуть себя от поспешных действий. Но благо ума хватило понять, что Мише, который без чувств лежит сейчас у него дома, нужен он, а не его необдуманные выходки в Санкт-Петербурге. Дима вернулся домой. Через несколько месяцев пришло письмо от Петербурга, что мол Император принял решение восстановить Москву. Дима тогда снова плакал, правда уже от радости. Дима за все это время успел себя много раз проклясть за слабость и слезу. Сколько можно рыдать? Все налаживается, а он слезы льет. Ему не полагается плакать. Но порой сдержать их сложно, особенно когда раз за разом перечитываешь одно и то же письмо. Такое откровенное и искренние. Дима был уверен, что сохранит его навсегда. Миша, если получше узнать его, был на удивление ласков и нежен. Любить он умел. Хоть многие в это и не поверят. А Киев знал его настоящего, принимал его неоднозначные поступки из прошлого. Миша ему рассказал ему о всем, от факта изнасилования у Димы сердце чуть не остановилось. Чувство вины до сих пор преследовало его. Не помог. Не защитил. Не уберег. Дима вздыхает и поправляет Мише одеяло, вспоминая, то, как, собственно, и начались их отношения.***
Были первые дни после окончания русско-польской войны. Русское царство уверенно вернуло себе часть некогда утраченных земель. Дима смотрел на повзрослевшего брата, наконец-то, спустя множество лет у них появилась возможность нормально поговорить. Да, они может и виделись, но все эти встречи были мимолетные. Миша изменился, хорошо это или плохо, Диме только предстояло узнать. Перед ним стоял уже не тот наивный маленький мальчик, который бегал за жучками. Перед ним стоял высокий юноша, умный, уверенный в себе, получивший статус столицы большой кровью и своей, и чужой. Киев не осуждал его за пролитую кровь. За это лишь Бог его может судить, а никак не воплощение. Да и кто он такой, чтоб судить другого. Тем более этот другой просто выжить пытался. Дима еще раз читает договор с Речью Посполитой. Миша любезно дал ему с ним ознакомиться, оно и понятно, его судьба там четко прописана. — Я правильно понимаю? Через 2 года меня отдадут обратно, — Дима, сильно помрачнев, кладет договор на стол. Спокойствие Миши вызвало много вопросов. Неужто он настолько изменился? Почему они вообще согласились на такие условия. — Нет. Никто тебя не отдаст, не волнуйся — В договоре указано, что вы вернете меня Речи Посполитой. — Дима аж с места подскакивает, подходя к Мише, — Почему? Почему? Москва вздыхает и тоже встает, кладет руку на плечо Димы и чуть сжимает, заглядывая ему в глаза. — Мало ли что на бумаге написано. Я тебя им не отдам. И никто не отдаст. Не волнуйся понапрасну, Мить. Наше государство из смуты выпуталось, а с этим уж точно справимся. Миша одобряюще улыбается. Дима выдыхает и обнимает брата, он ему верит. Тот врать не станет. Москва его тоже к себе прижимает и слегка по спине поглаживает. Русское царство и вправду из смуты выпуталось, ему за всем этим со стороны пришлось наблюдать и тихо молиться, чтобы не подмяли Мишу под себя поляки. Дима был уверен в том, что Москва хорошая столица есть и будет. С таким не страшно. — Ты лучше расскажи мне, Митя, как сам, а то столько не виделись. Я соскучился по тебе. Дима кивнул и сел обратно, Миша с улыбкой напротив него устроился. Долго они тогда разговаривали. Дима ему все рассказал и Миша тоже, оба многое пережили, но все прошло. И сейчас они вновь рядом. Время проходило. С Мишей виделись часто, тот не так сильно и изменился, как оказался. Точно также весел был, дурачиться любил. Еще странную привычку заимел венки ему плести, да на танцевать приглашать, вдали от всех, где не увидит их никто. И Диме нравилось все это. В груди странное чувство возникало, который Киев не знал, как правильно назвать. Но ему хотелось чаще с Мишей танцевать, чтоб тот ему венки дарил чаще. Да и на речку, когда ходили Дима невольно взгляд на нем, задерживал. Люди такое любовью называли, но Митя долго отгонял от себя такие мысли. Миша брат его, хоть и не родной. Да и в мужчину влюбиться? Осудят же. Испытывал ли Миша к нему подобные чувства Дима не знал. Но тот бы в случае чего сомневаться не стал, Москва всегда был себе на уме. Ежели решил что, то значит так тому и быть. А что касается вопросов с поляками, то Миша не соврал ему, как 2 года прошла его никуда не забрали, лишь разговоры о покупке начались. Возможно и неприятно звучит, что его купят, но выбирать не приходится уж лучше так, чем с поляками или война. Последнего совсем не хочется. Долго они обсуждали это с поляками, все никак к единому решению прийти не могли. Киев в какой-то момент даже беспокоиться начал. Когда в один момент, спустя лет 20, не пришли они к единому решению, 146 тысяч. Дима рад был, как распрощались они с поляками да отправили их куда подальше, то Киев дождавшись момента, когда они наедине с Москвой останутся, подошел к нему и поцеловал. Ему не ответили. Киев смутился, забеспокоился, бросив тихое «прости» отстранился, желая сбежать, но его аккуратно ловят за руку, разворачивая к себе. Дима виновато голову опускает. -Посмотри на меня, пожалуйста, -Киев неуверенно поднимает голову, встречаясь с растерянным и удивленным взглядом Москвы, — я просто растерялся. Я тоже люблю тебя. Миша теперь сам поддается навстречу целуя его. Вопрос правильно это или нет отныне больше Диму не волнует. Его любят, он любит, он рядом с любимым, а значит все хорошо, и он счастлив.***
Киев дорожит этими воспоминаниями, вообще всеми воспоминаниями, которые связаны с Мишкой. Он писал, что хотел бы с ним обвенчаться, но, увы, никто на это не согласиться. Да и заикнись они о таком, проблем они после не оберутся. Несправедливо это, они вместе больше века, союз перед Господом засвидетельствовать не могут. Они всегда относились к друг друга с любовью и уважением. Так почему им нельзя? Если только не попытаться уговорить. В плане разговоров и убеждений Миша лучше него, но Дима хочет сделать все сам. Только бы дождаться, когда Мишка очнется, да и потом ему восстановиться время нужно. Киев зевает и смотрит за окно, там уже поздняя зимняя ночь, а он опять сутками не спит. И так уже больше года. Дима вздыхает и осторожно укладывается на кровать, с краю, чтоб Москву случайно не побеспокоить. Восстановление города уже шло, и Дима искренне верил, что совсем скоро Миша очнется. Москва и вправду очнулся, ближе к весне. Неуклюже сел на кровать и попросил воды, а после как-то рассеяно огляделся и посмотрел на Диму. -Где я? -В Киеве. Я привез тебя сюда Дима улыбается и присаживаясь рядом с ним, слегка придерживая стакан помогает напиться. Митя снова готов расплакаться от счастья, но сдерживается. Миша наконец-то перед ним живой, увы, пока еще не полностью здоровый, но хотя бы в сознание. Дима, отставив стакан смотрит на него. -Мишенька, как ты? -Живой как видишь. — Миша усмехается и неловко придвигается ближе к Диме, — а Москва то как? Мне туда надо. Сколько времени прошло? Дима вздыхает и называет сегодняшнюю дату. Вот ведь, Мише опять на месте не сидится, все время рвется куда-нибудь, отдохнул бы лучше, в себя пришел. А ему уже надо бежать восстанавливать город. Вот непоседливый. Не меняется. Уговорить остаться Мишу ненадолго хотя бы, у него все же получилось. Ну не чудо ли? Но Дима сразу поставил условия, что в Москву на первое время он вместе с ним поедет, а тот и не против был. Вот и славно. Через несколько месяцев они все же направились в Москву. Восстановление города шло полным ходом, что не могло не радовать. Миша, как и ожидалось, сразу же погрузился в работу, отказываясь от любой помощь. Киеву оставалось только скучать и по вечерам проводить время с любимым. Как-то в один из вечеров, когда они лежали себе спокойно, Дима неожиданно спросил. -Ты писал, что хотел бы обвенчаться. Это правда? -Ты помнишь, что я писал? — Миша как-то нервно усмехается, — я писал весь тот бред на эмоциях, лучше бы ты сжег это письмо. Дима недовольно хмурится и опираясь на локти приподнимается и смотрит в лицо Миши. -Так. По порядку. Во-первых, это не бред, а письмо мне. Во-вторых, будь добр ответить на вопрос, а не уводить тему. -Да, хочу. Дима улыбается, коротко целует его в нос и снова укладывается рядом, прижимая Мишу к себе, пока Москва занимается вопросами восстановление своего города, он сможет договориться. Как это ему сделать вопрос хороший, но он во всяком случае попытается. С легкой улыбкой и покрепче прижав к себе возлюбленного Дима засыпает. На утро Киев отправляется в церковь, после службы нужно будет перехватить батюшку и поговорить. Дима вздыхает, он заметно нервничает. Будь один из них девушкой было проще, но они оба мужчины. И любят друг друга. Многие считают, что это неправильно, но что неправильного в любви? Многие будут ссылать на библию, но она, к сожалению, написана людьми. Митя дожидается конца службы и священника. Глубоко вздохнув, подходит к нему. Разговор был очень долгим, отчасти неприятным, ему порой было сложно сдержать себя от грубых слов. Дипломатом, к сожалению, он не был, но то, чего хотел он добился, даже дата назначена. Ну а то, что «ладно» было наполнено презрением, он как-то переживет. Вечером Дима рассказывает все Миши. Лицо у того удивленное, чуть растерянное. Дима перед ним стоит и мягко улыбается, удивленный Миша выглядит очень забавным. Когда первое удивление спадает он смеется, аккуратно берет Диму за руку и увлекает в танец. Через несколько дней они стоят у дверей церкви, взявшись за руки. Миша поворачивает на него голову. -Я не верю, что это взаправду. Как я тебя люблю, Митюш. Спасибо. Дима улыбается, он тоже не верит и не может поверить в то, что это не сон. Но, к счастью, все это правда. Они с улыбкой открывают дверь церкви.***
-Господи, Боже наш, славою и честью венчаешь их!