Оборотная сторона.

У всего есть оборотная сторона. Я помню об этом, а вот мой оппонент в спарринге, кажется, забыл. Фостер опять совершает ошибку и ударяет правой, а я почти без усилий ставлю блок. Он отходит на два шага назад, опуская глаза. Судя по всему, разочарован. Наверняка вспоминает нашу с ним встречу на причале, где я не только отбил этот его удар, но и выполнил локтевой захват. Шея казалась слишком хрупкой, слишком уязвимой, и надави я локтем чуть сильнее, как жизнь покинула бы тело человека. Я много раз убивал ему подобных. Но ни в тот раз, ни во все последующие у меня не возникало желания сделать это. Мне хочется успокоить Кейда, напомнить ему про двойственность удара и неоднозначность всего сущего, но ни один звук не покидает моих губ. Лишь легкая ободряющая улыбка на мгновение проскальзывает на моем лице, а в голове продолжает крутиться та фраза. Твой удар правой сильный, но от него легко защититься. Да. У медали две стороны. Можно защититься блоком от пустякового синяка, который тут же заживет на моей оболочке. Но только не от чувств, которые Кейд воспламенил во мне и которые определили мою судьбу. Первым стало искреннее удивление, когда там, в лесу, он не выстрелил в меня. Я был ранен и пытался вынудить его пристрелить меня, чтобы доказать ему, и напомнить самому себе простую истину: все люди презренны, жалки, слишком эмоциональны и им скоро настанет конец. Я пробовал надавить на больное, на смерть его жены, но он, хоть и потерял самое ценное в жизни, как-то смог преодолеть свой гнев и не нажал на курок. Легкая зависть уколола меня тогда, ведь часом ранее я проломил позвоночник полицейскому, всего-навсего посмевшему оскорбить цвет кожи моей оболочки. Представитель Гуа, высшего вида, не смог побороть презрение и ненависть. Было над чем задуматься. Гуа считали людей низшей расой, но этот объект 117 превзошел все наши смелые ожидания. Я сохранил тогда ему жизнь, убив сородича, ведь существование Фостера - это доказательство поспешности вторжения, нашей будущей погибели и поражения, а значит, человека следовало отпустить и исследовать тщательнее. Еще не симпатия к человеку, нет. Она родится чуть позже. А тогда - просто меры предосторожности для выживания нашей расы. Взлетевшая пыль дает подсказку - человек решает выполнить подсечку, но недостаточно быстро. Вновь неудача, Кейд. Я остаюсь стоять на ногах, а Фостер продолжает кружить рядом. Будь на моем месте человек, это, несомненно, сработало бы. Но не со мной. Моя оболочка выносливее обычных людей, я сильный воин, который пришел исследовать и захватить Землю. Осматриваю его с ног до головы, задерживаю взгляд на точеных чертах лица, волевом подбородке, голубых глазах, которые смотрят на меня с теплом и какой-то грустью, граничащей с уязвимостью, и спрашиваю себя, как же так получилось, что два противника, один из которых должен был стать беспощадным захватчиком, а другой - лишь жертвой, превратились в союзников, а наша с ним схватка сейчас - не более, чем дружеская потасовка. На самом деле это был долгий путь, когда из раза в раз наши встречи с ним оставляли после себя зерна сомнений в миссии на Земле и пробивающийся в душе росток симпатии к Кейду. Я долго не мог признаться самому себе, почему я старался защитить его при возможности от своих соплеменников, уберечь от опасности. Но потом время все расставило по своим местам. Сыграло большую роль не только предсказание Мабуса о человеке, который положит конец его тирании и остановит вторжение, но глубокое и сильное уважение к тому, кто борется и вдохновляет бороться других не смотря ни на что. Я не раз слышал от Гуа, что людей уважать нельзя. Не за что. Как же крупно они ошибались. Мысли о Фостере неизменно перекликались с мыслями о прошлом, когда родную планету захватили, превратив нас в побежденных слабаков, но появившийся бунтарь вселил в Гуа надежду и привел нас к победе. Именно с ним я ассоциировал Кейда, с тем самым огнем, который пылал в нашем лидере и который я также наблюдал в Фостере, восхищаясь силой его воли. С другой стороны, я видел в нем собственное отражение. Им руководили схожие принципы, понятия о долге, чести, ответственности, он был таким же воином, как и я. Но между нами было существенное различие. Он, в отличие от меня, никогда не терял надежду. Фостер непоколебимо верил в победу над пришельцами и не терял веру в самих людей, которые предавали его не раз. Моя же уверенность со временем переросла в отчаяние, а после суда надо мной, Гулага и объявления меня предателем, желание защищать собственный народ испарилось без следа, стало “жирной лужей”, как однажды пошутил Эдди. Я запутался и растерялся, решив предотвратить вторжение сородичей, устроив ядерный взрыв для сплочения людей против надвигающейся угрозы. Но и тогда Фостер нашел нужные доводы, чтобы переубедить меня. Кейд не был бы Кейдом, если бы не его удивительная способность убеждать словами вместо действенной пули в голову. Тогда я вновь разглядел его пламя, которое ярко засияло в темноте заблуждений и манило следовать за собой. И я последовал. Наверно, я что-то пропускаю, затерявшись в мыслях, так как Кейд улыбается и я не могу понять причин; у нас, вроде бы, спарринг, а не шутливая беседа. Недовольство внутри смолкает, когда я засматриваюсь на его улыбающееся лицо. Мне всегда нравилась искренняя улыбка Фостера, которая прогоняла тень грусти из его глаз. Только наблюдал я ее не часто, повода для радости не находилось. -Что? Воспоминания о погибших товарищах тяжелы, поэтому слово звучит резко и я тут же жалею о тоне, но Гуа не извиняются за грубость. Приходится надеяться, что человек все поймет по моим глазам, ведь передо мной Кейд. К счастью, ожидания не обманывают меня. Слетевшая с его лица улыбка вновь возвращается через миг, когда он внимательно всматривается в мои глаза и находит там все то, о чем я никогда ему не поведаю. В глазах Гуа, которые являются зеркалом наших, как оказалось, ранимых душ. -Эдди заметил, что ты сегодня рассеянный. - Произносит Кейд, кивая на друга. Эдди сидит в нескольких метрах от нас и также улыбается. Хочу ответить, что наверняка ослышался и поставить людей на место. Воины Гуа остаются воинами всегда, но слова застревают где-то в горле. Удивительно мягкий тон, который Кейд использует исключительно для меня, действует сильнее соли. Вместо слов я не могу сдержать улыбку, а также дружескую легкость, которая разливается в груди и прокатывается по венам. Меня до сих пор немного раздражает тот факт, что Фостер относится ко мне по-особому. Он всегда вежлив со мной, редко повышает голос и, кажется, запретил своим друзьям обсуждать любые темы, связанные с Гуа, в моем присутствии. Поначалу я относил данный факт к недоверию, что было бы естественным, ведь я враг, примкнувший к сопротивлению. Но потом я с удивлением осознал, что Кейд ведет себя со мной также, как с теми, кто ему не безразличен. Он меня…бережет. По-своему. Как бережет Джордан и Эдди, своих друзей. Печется о моей жизни, чувствах, будто я не воин Гуа, а фарфоровая статуэтка или слабый человечишка. Но я не слабый! Бурлящая злость на Кейда быстро успокаивается, сменяясь пониманием и острым удовольствием. Фостер и меня считает своим другом, поэтому защищает и заботится обо мне. Это в его духе. Так что, да, это немного нервирует, но в основном согревает душу. Фостер дарит мне восхитительное чувство общности, трогательную заботу и ощущение того, что я наконец-то нашел новый дом. И это не может не нравиться. -Я не рассеянный. - Ворчу, но Кейд внимателен и смекает, что я несерьезен. - Я даю тебе фору. С этим, конечно, можно поспорить. Мы оба знаем, что ему не нужна фора и случись между нами реальная стычка - серьезно досталось бы обоим, не взирая на разницу в силе, росте и телосложении. Ведь в рукопашную дерется Кейд также, как и воюет с Гуа - только до победного конца. Но Фостер не спорит. Его брови взлетают кверху, улыбка становится еще шире и он шутливо согласно кивает, протягивая мне руку для пожатия. Спарринг окончен. Ничья. Демонстрация отсутствия оружия принята и я жму руку в ответ, задерживая его пальцы в своих чуть дольше положенного. Люди, их прикосновения и гримасы меня до сих пор раздражают, но за его чистой, не замутненной лживостью улыбкой я готов с превеликим удовольствием наблюдать до конца своих дней, его руку держать в своей как можно дольше, а за самого Кейда сражаться до последней капли крови, не щадя никого на своем пути. Это симпатия. Это расположение. Это дружба. Нас учили, что подобные привязанности являются главной слабостью живых существ. Пусть так. Я не против. Ведь у всего на свете всегда есть оборотная сторона. Я стал втрое сильнее, обретя в лице Кейда, Эдди и Джордан своих верных друзей.