~~~
Сатур следует совету друга, даёт Тину и себе почти целые сутки, появляясь на пороге дома семьи Исарапонгпон поздно вечером на следующий день с твёрдым намерением вымолить прощение и только надеясь, что родители Баркода не прогонят его раньше. – О, привет, Пи’Джефф, заходи, – Крими открывает дверь и улыбается, приглашая его внутрь, – родителей дома нет, Код наверху в печали, а я убегаю, – девушка тараторит, натягивая кроссовки, и в последний момент оборачивается через плечо, становясь на секунду суровой старшей сестрой, – я не знаю, что у вас произошло и из-за чего вы поссорились, но бурные примирения оставьте до своего дома, хорошо? – и с тихим смехом выскакивает за дверь, щёлкая замком. А Сатур ощущает, как сердце колотится где-то в горле, выстукивая неровный ритм. Он не хочет терять Кода, любит его так сильно, как никого и никогда до этого не любил, и он молится всем известным богам, чтобы Тин хотя бы его выслушал. Потому что эта бессонная ночь дала ему понять и прочувствовать всё, что он испытывает к Коду, дала ему возможность вспомнить все их счастливые моменты, пересмотреть сотни видео до того, как его телефон вырубился из-за севшей батареи. Баркод важен для него, и он сделает всё возможное для того, чтобы исправить свою ошибку. Тин пытается заниматься, выполнять задания для университета или репетировать песню, но у него ни черта не выходит. Его до дрожи в кончиках пальцев бесит то, что Джефф ни разу не позвонил. Да, Код бы не ответил, но так он хотя бы знал, что... А что он бы знал? Что Сатур хочет, чтобы он приехал забрал вещи? Или хочет извиниться, что всё закончилось именно так? За прошедшие сутки Баркод плакал так много раз, что кто-то даже удивился бы, что в нём есть столько слёз. Просто Джефф, его Джефф, не мог так поступить с ним. Не мог бросить его вот так, без объяснения причины и хотя бы каких-то извинений. Код не знает, что ему делать дальше, как оправдываться перед родителями и сестрой, как смотреть Сатуру в глаза на общих мероприятиях и как вести себя с ним, когда нужно будет прикасаться друг к другу. И Код радуется, что их пути в плане актёрства разошлись, и оставалось только пережить промоушен «Пекарни». Он злится на себя за то, что ничего не замечал вокруг, был счастлив от любой возможности провести вместе время и, видимо, не заметил, когда они успели стать друг для друга чужаками. Как иронично, особенно, если учитывать, что его любимой песней, из сочинённых Сатуром, была «Stranger». Парень рычит себе под нос, устав вариться в собственных мыслях, и швыряет учебник в дверь за секунду до того как она открывается, а за ней показывается тот, кого Тин уже и не ожидал увидеть здесь (хоть и надеялся в глубине души). – Что ты здесь делаешь? – бросает он, натягивая маску безразличия. Он не собирается показывать, насколько ему больно и тяжело, как сильно по нему ударило это предательство. Код выплакал вчера все слёзы, поэтому на сегодня у него остаётся только злость и агрессия, смешанные с ревностью и непониманием всей ситуации. – Код... Я приехал поговорить, – Сатур опускает глаза вниз, глядя на то, какая книга могла прилететь в него, и думает, что заслужил и потяжелее. – Я не хочу с тобой разговаривать. А если ты привёз мои вещи, то сейчас выйду, заберу, – Тин намеренно занимает руки, переставляет на почти пустом столе вещи с места на место, смотрит куда угодно, только не на Сатура, потому что знает, что ему хватит одного взгляда, чтобы простить Джеффа, чтобы снова расплакаться и попросить не бросать его. Но он понимает, что такие отношения обречены, ведь невозможно удержать человека, если он не хочет оставаться с тобой. И хоть это его первый парень, Баркод знает, что насильно мил не будешь. Да и у него есть гордость, которая не позволяет ему опуститься до уровня плаксивой закомплексованной девчонки, которую парень-абьюзер убедил в том, что она не найдёт никого лучше него. – Баркод... – Честно сказать, Пи’Джефф, я думал, что мы расстанемся не вот так, – Код делает глубокий вдох и переводит взгляд на Сатура, обрастая колючками и собираясь защищать своё разбитое сердце, – я думал, что ты сначала скажешь мне, что ты не хочешь быть со мной, а уже потом будешь целоваться с кем-то другим. Что у тебя есть хотя бы капля уважения ко мне и к нашим отношениям. Но я, кажется, ошибся в своих суждениях, – он цедит холодно, проговаривает каждое слово, и его не трогает то, каким разбитым выглядит Джефф, как виновато поджимает губы и трёт глаза, на которые наворачиваются слёзы. Тин видит, ощущает на подсознательном уровне, что Сатуру тоже больно, но Коду важнее сейчас его собственные чувства и разбитое на части сердце. – Код... Я хочу всё объяснить, пожалуйста, выслушай меня. Если потом ты будешь считать так же, то я уеду и больше тебя не побеспокою, – Джефф делает неуверенный шаг вперёд, но натыкается на воображаемую стену, ощущает, как ледяной, злой взгляд пригвождает его к полу, – тиг... – Не смей называть меня так! – Баркод обрывает его на полуслове и ощущает, как от того, как смотрит на него Сатур, щемит, разрывается от тоски сердце. Но он не позволяет дать себе слабину, знает, что перестанет уважать себя, если вот так вот всё простит, – Пи’Джефф, мне иногда кажется, что тебе просто нравится создавать такие ситуации, в которых нам обоим больно. Может у тебя тогда песни лучше выходят или музыка сильнее получается? – Тин понимает, что ступает на опасную территорию, задевая творчество Джеффа, но не может ничего поделать, когда злоба и ревность разъедают его изнутри. – Ты ведь в прошлый раз сказал, когда мы ссорились из-за Пи’Милли, что намеренно выводил меня на эмоции. Для чего на этот раз? Чтобы увидеть, насколько сильно мне важно то, что между нами есть или для того, чтобы показать, что ты спокойно найдёшь кого-то другого? А Сатур смотрит на своего любимого мальчика, слышит пропитанные ядом слова и осознаёт, что даже не может разозлиться или обидеться. Он заслужил это всё. Каждое грёбаное слово и обвинение, каждую претензию и брошенную в него фразу. Он знает, что облажался, знает, что сам сделал проблему настолько масштабной, и последний вопрос бьёт хлеще всего, заставляя его таки шагнуть к Коду и сжать его тонкие запястья, когда он упирается руками в грудь Джеффа, желая оттолкнуть. – Если бы я хотел тебя отпустить, или бросить, или что-то показать я бы не стоял сейчас здесь, не пытался бы попросить у тебя прощения. – Ты хочешь, чтобы я похвалил тебя, сказал, какой ты молодец, что сначала пососался с бывшей, а теперь хочешь передом мной извиниться?! – Тин выдёргивает руки из захвата и рычит, отступая от Сатура, – я не хочу тебя видеть. – А я не хочу расставаться с тобой. Я натворил хуйню, я виноват перед тобой, и мне жаль, что это произошло, мне правда жаль, Код, – он снова пытается подойти, не контролирует слёзы, стекающие по щекам, но Тин отшатывается, врезаясь спиной в стену. – Уйди, – хрипло, с надрывом просит он, – я не готов сейчас тебя простить. И слушать не готов, поэтому уйди. И Сатур уходит, остервенело трёт мокрые щёки и выходит из его дома, садясь в машину и упираясь лбом в руль, чтобы успокоиться. Но плачет только сильнее, не зная, что делать дальше, как вернуть то, что он проебал одним своим необдуманным глупым решением. И Код тоже плачет, оседает на пол и обнимает себя за плечи, выплёскивая всё, что чувствует. Он любит Джеффа, так сильно любит, но ему невыносимо думать, что он целовался с кем-то другим не по сценарию, а потому что сам этого захотел. Тину нужно время, очень много времени для того, чтобы просто собрать себя в единое целое и хотя бы попытаться понять мотивы, которые двигали Сатуром в тот момент. Но даже одна мысль о расставании причиняет адскую, просто невыносимую боль, от которой хочется хотя бы куда-то спрятаться, закрыться в своей крепости и найти источник силы.~~~
Несмотря на то, что Джеффу самому больно, он не оставляет попытки поговорить, пишет, звонит Коду утром и вечером, перед концертами и после ивентов, старается абстрагироваться во время воркшопов и профессионально делает вид, что всё хорошо. Винес помогает нового админа для студии, а перед этим он заводит неприятный, но необходимый разговор со своей бывшей девушкой. Они говорят долго и обстоятельно, обсуждают всё, что между ними было, а она со слезами на глазах и злостью шипит: – Неужели ты считаешь, что в отношениях с ним тебе будет лучше? Я всегда старалась понять тебя и принять, была рядом тогда, когда тебе нужно было, а он... – А он тоже был рядом. Только если последние месяцы для тебя это была работа, то он находил возможности вырваться со своего не менее плотного графика, чтобы прилететь в ту же Чаншу, – Сатур тяжело вздыхает и трёт лицо, чувствуя себя невероятно уставшим и эмоционально пустым, практически мёртвым. Ему Баркод нужен как воздух, Джефф просто разучился без него жить, отвык просыпаться и завтракать один в их доме, даже музыка не спасала, казалась монотонной и безвкусной, потерявшей свою яркость. – Джефф, ты старше его на девять лет, между вами слишком большое расстояние, которое со временем не сократится... – Хватит, – он встаёт и направляется к двери, – мне жаль, если моё предложение поработать вместе ты восприняла как-то иначе. И я действительно благодарен за всё, что ты сделала. Ну или почти за всё, – он невесело хмыкает, добавляя прежде чем уйти, – я надеюсь, что ты будешь счастлива. И он действительно не собирается её ни в чём обвинять, но сегодня хочет предпринять очередную, сотую попытку поговорить и помириться с человеком, без которого даже не дышится. А Код со слезами на глазах и злостью убирает звук каждый раз, когда Джефф звонит, смахивает его сообщения, не читая, пытается переварить это всё внутри себя и уговаривает не делать так, как Чэ сделал с Кимом, просто заблокировав его. И ему всё ещё обидно и неприятно, но он так сильно скучает, так хочет домой под бок к Сатуру, что ему приходится самому себе напоминать: его вроде как предали, и он должен быть сильнее и морально устойчивее, он обязан дать понять Джеффу, что не все проблемы решаются вот так быстро, а если парень не хочет ждать – тогда эти отношения обречены на провал. Он выходит на улицу и достаёт телефон, чтобы вызвать такси и поехать в общежитие, где он сейчас живёт, чтобы не вызывать подозрения у родителей, когда краем глаза замечает знакомую чёрную машину, а рядом с ней, прислонившись бедром к крылу стоит и сам Сатур в тёмных солнцезащитных очках и небрежным хвостиком на макушке. Немного измятый, нервно дёргающий ногой и непривычно бледный он привлекает внимание окружающих и вынуждает этим Баркода подойти. Конечно же этим, а не потому что соскучился и действительно был готов выслушать. Ведь первые эмоции успели улечься, зато желание не отпускать этого человека усилилось раз в десять. Но это не значит, что он собирается это демонстрировать. – Что ты здесь делаешь? – Код спрашивает тихо, оглядываясь на других студентов, которые внимательно и с интересом смотрят на них двоих. Наверняка кто-то успел уже их и сфотографировать, а значит вечером в Твиттер лучше бы не заходить. – Код, поехали домой, – в тон ему отвечает Сатур, держится на расстоянии, сложив руки на груди, чтобы не прикоснуться или обнять, чтобы не позволить себе лишнего. – Я сейчас сяду в машину, чтобы все перестали пялиться, но ты отвезёшь меня в общежитие, – и он действительно обходит автомобиль, забирается на пассажирское сидение и закрывает дверь, дожидаясь Джеффа. А Сатур вроде бы и рад, что Тин не послал его здесь же, но он понимает, что до прощения ему ещё очень далеко. Баркод убирает рюкзак на заднее сидение и пристёгивается, невольно вдыхая поглубже родной запах и ощущая, как в носу начинает зудеть от желания расплакаться. Почему у них постоянно возникают какие-то проблемы? Почему они не могут жить без ссор, ведь и так видятся преступно редко, любят друг друга, а всё равно причиняют боль? И Код не знает, смогут ли они справиться, не понимает, что Джеффу нужно сказать, чтобы он перестал себя чувствовать брошенной за ненадобностью вещью. Они едут в абсолютной тишине, и Сатур даже не решается включить музыку, сосредоточив своё внимание на дороге, и только когда он проезжает нужный поворот Тин спохватывается, произносит сдержанно и достаточно холодно: – Разворачивайся, я не поеду... – Это и твой дом тоже. Мы вместе его выбирали и обустраивали, делали его комфортным для нас двоих, поэтому я не хочу... – он запинается, понимая, что говорит не совсем то, – в смысле, тебе будет там комфортнее и никто не будет мешать. – Зато в общежитии никто с разговорами лезть не будет. Хотя там можно было бы найти с кем поцеловаться, что-то я не подумал. – Баркод, пожалуйста, – Сатур просит еле слышно, сильнее сжимая руки на руле. – А что? Зато честно. – Мне жаль! Мне правда жаль, что я довёл всё до такого результата. Мне жаль, что я дал ей себя поцеловать. И я очень сожалею, что не сразу оттолкнул её, ошарашенный происходящим, – он не может оторвать взгляда от дороги, потому что везёт самое ценное, что у него есть, но не в силах больше молчать и ждать, пока они приедут, к тому же только сейчас он может быть убеждён, что его хотя бы услышат, – видимо, мне работа так застилала глаза, что я ничего вокруг себя не замечал, не осознал, что у неё остались ко мне чувства. Прости меня, я очень виноват перед тобой, что... – Пи’Джефф, останови машину. – Код, я... – Останови, пожалуйста, машину, – а Сатуру в очередной раз за эти дни хочется расплакаться. Ну почему у него в карьере всё хорошо, зато в отношениях постоянно происходит какая-то хуйня? Почему он не может сбалансировать всё и установить гармонию во всех сферах жизни? Он послушно сворачивает на повороте и заезжает в какую-то узкую пустынную улочку, где Код сразу выскакивает на улицу, зарываясь пальцами в волосы. – Баркод... Код, послушай... – Джефф вылезает следом и пытается подойти, но его толкают в грудь, не позволяя это сделать. – Почему ты такой придурок?! – мозг Тина, по ощущениям сейчас взорвётся от переизбытка мыслей и эмоций, которые лавиной накрывают его, – почему ты не мог сразу это сказать?! – Что? Да я пытался, приехал тогда к тебе, но ты не захотел меня слушать, – Сатур рывком снимает очки и запихивает их в карман куртки. – А ты бы захотел, если бы я сказал, что целовался с... Пи’Та, например, уже после завершения съёмок, просто так? – Код, я понимаю твои чувства, поэтому и прошу прощения, я... Код рычит себе под нос и в два шага сам походит к Сатуру, обхватывая ладонями шею и врезаясь губами в его губы. Музыкант реагирует незамедлительно, сжимает ладони на боках и отвечает на поцелуй, такой нужный и долгожданный, такой необходимый. Такой, который заканчивается преступно быстро. – Вот это называется «целоваться», – Тин произносит в приоткрытые влажные губы, борясь с желанием забить на всё и просто утонуть в приятных, таких непередаваемых ощущениях. Но если губы он может контролировать, то руки живут своей жизнь, большие пальцы гладят под острой линией челюсти, скользят по нежной мягкой коже, принося приятные ощущения, – когда оба человека участвуют в процессе. – Баркод... – ладони Джеффа двигаются дальше, обхватывают поперёк поясницы, словно Код может вырваться и сбежать от него, – я хотел тебе рассказать... – Ты бы сам не стал бы меня слушать, если бы я сказал, что поцеловался с кем-то, зато если бы я пожаловался, что меня без спроса кто-то поцеловал, ты бы предложил подать в суд за домогательство, – из груди у него вылетает нервный смешок, когда он, наконец, смотрит в глаза Сатуру, где тёмным морем плещется осознание. – Тигрёнок... – Ну почему ты не мог сразу нормально объяснить? Я приехал, а ты с красными, заплаканными глазами весь такой виноватый, добил своим «поцеловался с бывшей». Дурак, – Баркод обнимает его крепче и утыкается носом в шею, – а я за эти дни столько всего успел передумать. И что ты меня больше не любишь, или боишься, что фанаты узнают, или просто устал от таких гостевых отношений. А Сатур слушает внимательно, впитывает, записывает в мысленную книжечку каждое слово и думает, что и правда дурак. Только сейчас он понимает, что Байбл был прав о том, какое значение имеет формулировка, но тогда он был настолько разбит и расстроен, что сказал так, как пришло ему в голову, не задумываясь о вариациях и последствиях. Он стискивает Тина сильнее, целует в плечо сквозь ткань рубашки и хрипло произносит: – Прости меня. Прости меня за то, что расстроил тебя и снова сделал больно, прости, что допустил такую ситуацию, прости, что заставил тебя плакать, – он немного отстраняется, видит, как у Кода по щекам текут солёные, крупные капли, собирает их губами, добавляет, – прости, что заставил думать, что я тебя не люблю. Я люблю тебя больше всех в этом мире, и так же сильно боюсь потерять. Я клянусь, что такого больше никогда не повториться, я сделаю для этого всё. – Пи’Джефф... – его голос дрожит от слёз, но он не может остановиться, не может больше сдерживать чувства, наклоняется и снова целует, соскучившись по любимым, самым нежным губам. И в этот момент, как в самом сопливом романтическом фильме с неба одна за другой начинают опускаться крупные капли дождя, приземляющиеся на улицу, деревья, машину и пропитывающие их одежду. Сатур целует голодно и глубоко, дорвавшись, наконец, и стонет с досадой, когда их начинает поливать ливень. Он тянет Кода к машине и как только они забираются внутрь, стягивает с себя куртку, накидывает парню на плечи, замечая, что рубашка Тина стала практически насквозь мокрой и гладит тонкие предплечья, собираясь отстраниться. Но Баркод не даёт ему, притягивает к себе, целует снова и шепчет в самые губы: – Поехали домой. И Джефф соглашается, с улыбкой заводя двигатель, и смахивает со щёк капли, которые точно оставил дождь. И он знает, что им ещё предстоит обсудить всю ситуацию целиком, подумать над тем, правильно ли он её решил, но сейчас в его голове звучат слова Байбла: «Хуйня случается». Хотя даже она позволяет сделать выводы. Он не снимает с себя ответственности, но понимает, что некоторые вещи нужно оставлять в прошлом, а не тащить в будущее, как напоминание о чём-то. Лучше получать удовольствие здесь и сейчас, наслаждаться тем, что есть и не усложнять себе жизнь там, где этого можно не делать. Хуйня случается, это правда, но самое важное – найти из неё выход каким бы трудным он ни был, потому что даже после самого сильного дождя бывает радуга.