Луань-няо и Инлун

«...Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю». Осия 8:7.

      Когда у тебя ничего нет, то тебе уйти намного проще.       Джина думает так, наблюдая за Фонгом, зажимающим ее рану и грязно ругающимся на китайском. Его волосы растрепались, а лицо потеряло то безмятежное выражение, за которым прятался бушующий Ураган, который она так полюбила. Какое невезение, а ведь она так старательно учила его контролировать эмоции!       — Рот превращается в помойку, когда ты исторгаешь из него подобные слова, Инлун, — хихикнула Джина, онемевшими пальцами захватывая кончик его косы, играясь с ним. — Мне не так уж и долго осталось, Фонг, пуля убила меня раньше опухоли, ну не смешно ли это?       — Здесь нет ничего смешного, учитель, — процедил сквозь зубы он, старательно сдерживая желание захныкать, как когда-то в детстве. — Если вы умрете, то я...       Джина рвано вздохнула, переводя взгляд в сторону неба. Безоблачное, такое необъятное, точно такое же, какое раскинулось глубоко внутри.       Она любила солнце, небо, ветер. Любила жить, кто бы знал, как отчаянно она любила жить!..       Болезнь отняла у нее много, но она держалась из всех сил за свою печальную жизнь. Ее пламя было сильным, поэтому она так долго продержалась, а последние месяцы она держалась лишь из-за мысли, что бросает любимых людей, которые не готовы еще к такой потери.       Разве примут спокойно ее смерть эти великолепные люди, которые ее окружали? Которые были ее семьей.       Разве примет ее смерть Фонг?       Ох, Фонг! Ее любимый, бесконечно преданный ей мужчина, напоминающий ей дракона из легенды. Как она может его оставить вот так?       ...но она так устала, сил не было, боль не уходила, а инъекций пламенем солнца не помогали.       Джина неизбежно умирала от болезни. И от пули тоже, да.       — Поцелуй меня и упокой в своем сердце, — просит Джина, не в силах даже дотянуться до его губ.       Когда Фонг склоняется к ней, она не может рассмотреть его лицо, но может почувствовать тепло на своих губах и капли слез на своем лице.       Она умирает и даже не может пожурить его за то, как беснуется его пламя, точно раненный зверь, потерявший самое дорогое.       Джина умирает в солнечный и спокойный день, который приводит к последующим годам кровопролития в Китае и к тому, что после и до самого конца своего существования Фонг держит триаду в своей стальной хватке без устали.       Хоронят ее согласно ее воле: в солнечной Италии, в которой она прожила свою вторую половину жизни. На похоронах людей было не очень много, но, к счастью, появились самые близкие и родные.       Как и думала Джина, они не все и не сразу смирились с ее смертью, но на похоронах прощались с ней, как и должно. Каждый остался после с ее могилой наедине: кто-то чтобы поговорить, кто-то чтобы признаться, кто-то чтобы проститься и поблагодарить.       После Джины почти ничего не осталось, кроме воспоминаний.       Однако была одна вещь, которая доказывала, что Джина существовала — это был ее дом, в котором все осталось нетронутым, словно даже время было не властно над этим местом.       Фонг и остальные позаботились об этом, собираясь на маленькой кухне согласно традиции каждую пятницу, и не важно было, сколько займет дорога, ведущая в это светлое место. Вместе они убирались, меняли цветы в вазах и вспоминали.       А однажды, спустя года, они возвращаются в уже знакомый дом в своих новых проклятых телах, и тогда отсутствие Джины кажется им особенно тяжелым и болезненным...       А где-то там спустя года маленькая девочка, получившая удар в лицо, падает и вспоминает все, через что прошла в прошлой жизни и ее мир рушится.