Дальше

«Вы мне мешаете!» — Хёнджун не знал, сколько тысяч раз за последний час он вообще произносил это. Но друзья не слышат его; им будто совершенно всё равно, что они сейчас в библиотеке, где шуметь в принципе нельзя. Хёнджун шумно выдыхает через нос и старается сосредоточиться на учебнике японского, но Джисок спрашивает что-то о новых словах, встретившихся ему на страницах, а Джуён каждые две минуты толкает его локтём, сразу же торопливо добавляя: «Извини!». Он бы мог просто отсесть подальше, но он этого не делает — сам не знает, почему. Слева от него сидит Сынмин, справа — Джуён и Джисок, они спорят о чём-то суфлёрским шепотом (лучше б кричали, честное слово!), а Од, конечно же, вступается за своего парня, и всё вместе это звучит такой какофонией, что Хёнджун горько вздыхает и подпирает рукой щеку, равнодушно глядя в стену напротив. «Вы можете заткнуться? Мешаете!» — Хёнджун часто-часто моргает, потому что слышать свои слова от кого-то другого непривычно. Он откидывается на стуле, кончиками пальцев держась за край стола, и смотрит на того, кто это сказал, но видит лишь бежевый свитер и тёмные волосы. — Кто это? — нахмурившись, спрашивает Хёнджун. Джисок и Джуён пожимают плечами, пристыженно затихая и утыкаясь носом в тетради с домашкой, и только Сынмин оборачивается в сторону незнакомого парня, скрывшегося за библиотечными стеллажами. – Мм, кажется, это Гониль. Да, точно. Ку Гониль. Он из одиннадцатого или двенадцатого. Так вот, Гаон-а, сейчас придёт Чонсу-хён и доходчиво объяснит тебе, почему ты не прав... Какофония начинается снова, но Хёнджун на учебник больше не смотрит. Всё его внимание приковано к старшекласснику Ку Гонилю, чей силуэт едва ли просматривался сквозь высокие ряды учебной литературы.

***

В следующий вторник Хёнджун приходит в библиотеку уже один. Он почему-то нервничает и одёргивает свитер, натягивая его на кончики пальцев, когда идёт к стеллажу с учебниками, и совершенно не ожидает, что столкнётся носом к носу с Гонилем. — Доброе утро, — выдавливает он, прикусывая язык. Тело превращается в кисель, а во рту будто раздавили кубики лидокаина. Гониль удивлён, но всё же улыбается, чуть отходя в сторону. – Привет, – он произносит это спокойно и мягко, чуть вскидывает брови, когда Хёнджун замирает на одном месте, и с лёгкой полуулыбкой убирает с его лба выбившиеся пряди чёлки. Хёнджун густо вспыхивает и сглатывает, когда его лица осторожно касаются чужие пальцы, но затем Гониль проходит мимо, и он закрывает глаза, приваливаясь спиной к стеллажам с книгами. Что это только что было? Почему его голос звучал так слабо и жалко, почему его сердце заходилось в бешеном стуке, будто пытаясь сбежать из груди, и почему лицо так сильно горело огнём, когда Гониль слабо касался его лба?

***

Гониль приходил в библиотеку три раза в неделю, ближе к закрытию, и Хёнджун точно не готов никому объяснять, откуда он это вообще знает. Через полки он видит, как объект его глупой слежки выбирает книги, а затем садится за дальний столик, вооружившись тетрадью и ручкой, и он честно клянётся себе, что в следующий раз точно подойдет к Гонилю. Но в следующий раз он точно так же стоит у полок и честно клянется себе, что... В общем, уже третью неделю всё идёт по кругу, и Хёнджуну остаётся лишь вздыхать, когда Гониль проходит мимо него к стойке регистрации, чтобы сдать очередную стопку учебников (углублённый английский по вторникам, историю США по средам и курс аналитической геометрии по пятницам; Хёнджун уже знает расписание Гониля наизусть, пусть и не признаётся себе в этом). Но в один прекрасный —или не очень — день привычный уклад ломается, потому что Хёнджун больше не видит Гониля. Он недовольно хмурится, оглядывает читальный зал, но никого нет. Так и не найдя знакомый свитер, он тихо вздыхает и собирается уйти, как вдруг где-то позади и чуть справа раздается спокойный и мягкий голос: — И сколько ты ещё будешь следить за мной, Хёнджунни? Хёнджун не шевелится, от страха застывая столбом. Краем глаза он замечает движение за стеллажом справа, а затем перед ним появляется Гониль, и он ниже его едва ли на полголовы, но Хёнджуну кажется, что он выше его метра на два. Парень сглатывает и отступает назад, Гониль же наоборот приближается, и Хёнджун уныло думает, что сам загнал себя в угол, когда лопатками упирается в холодную стену. — Так сколько? — Гониль вскидывает брови и мягко убирает волосы Хёнджуна со лба, как и в их первую встречу, но на этот раз его пальцы задерживаются на горящей от смущения коже чуть дольше, и Хёнджун задерживает дыхание. — Н-не знаю. Ещё дня два? — И что изменится через два дня? — Гониль улыбается, склоняя голову. Ситуация его явно веселит, а Хёнджун думает, что он осёл и полный неудачник. — Не знаю. Наверное, подойду к тебе? Гониль пожимает плечами и делает ещё шаг. Хёнджун бы и рад сделать шаг назад тоже, но мешает стена. Сердце бьётся где-то у пересохшего горла, а Гониль опирается рукой о полку над головой Хёнджуна и чуть-чуть приближается. — И что будет дальше? Хёнджун хватает первую книгу с полки, чтобы занять трясущиеся руки, но Гониль усмехается, мягко убирает книгу, ставит её совсем на другую полку и подаётся вперёд ещё на пару сантиметров. — Наверное, я... Я п-познакомлюсь с тобой? — Дальше? — о, боги, Гониль всё ближе и ближе, смотрит на него тёплым насмешливым взглядом, и у Хёнджуна начинается паника. — Я н-не знаю, — лепечет он испуганно, вжимаясь в стену, опускает голову и зажмуривается. Гониль приподнимает его лицо за подбородок, и Хёнджун робко приоткрывает один глаз, а затем распахивает оба, когда его целуют прямо в губы, придерживая за пояс и прижимая к стене. А вот теперь у него начинается самая настоящая паника, о нет, это не учебная тревога! За свои почти пятнадцать лет Хёнджун целовался всего раза два от силы, но всё это даже в сравнение не шло с тем, как целовал его Гониль. Можно было даже сказать, что это был его первый поцелуй, потому что губы Гониля на его собственных ощущались так хорошо и приятно, что от этого позорно тряслись колени, готовые в любой момент подломиться. — И что будет дальше? — сглатывая произносит Хёнджун, когда сладко-нежный поцелуй прерывается, оседая покалыванием на губах. Гониль усмехается, снова наклоняется и оставляется последний невесомый поцелуй. – Не знаю. Наверное, мы будем встречаться?