ПЕРВЫЙ ШАНС.
Кипящая вокруг работа, автоматизированная и отточенная до идеала, внушала лишь уныние и разочарование. Громадные, гротескные машины, вызывающие ужас в глазах жалких крыс, вызывал у гения лишь скуку. Побитый, потерпевший не одну сотню поражений, в очередной раз сраженный синим мутантом, он держался за голову, сидя в небольшой комнате, обставленной в отрыве от общего футуристичного стиля. Изысканно украшенные тумбы, шкафы, весьма удобное кресло и стол, за которым сидел Эггман, создающие некое подобие комфорта в индустриальной империи Доктора Кинтобора. Но не смотря на все то, что его окружало, он чувствовал, словно его…опустошили. С каждым проигрышем, он чувствовал, как ощущение тоски и беспомощности растёт в нём всё сильнее, чувство собственного ничтожества перед своим злейшим врагом, которого он считал опухолью, от которой необходимо избавиться раз и навсегда. Но какой бы лёгкой эта задача ни казалась на бумаге, Эггман каждый раз возвращался обратно с сокрушительным проигрышем, сдавливающим его целиком мертвой хваткой до хруста костей. Он мог закричать, взвыть от вопиющей боли, выплеснуть весь этот позор, который копился в нем долгие годы, но рациональное мышление и банальная гордыня не давали ему разбрасываться подобными вспышками гнева. Было легче изливать свою ненависть на поле боя, когда перед ним находятся те грызуны, мешающие продвижению его империи. Но теперь, даже это перестало давать ему должную отдушину, и след позора начал тянуться за ним вплоть до этой комнаты, вогружая на голову Эггмана чувство жалости и собственной несостоятельности как гения. Метал Соник. Изумруды Хаоса, Камни времени…ничего не могло одолеть синего ежа, что каждый раз умудрялся выходить сухим из воды, оставляя Эггмана утопать по горло в грязи собственного позора. Что бы он ни пытался, как бы ни старался сделать свое следующее творение лучше другого, ничего не помогало. Нужно было что-то другое, что-то совсем иное. Нечто…Божественное?
Проведя недели в поисках, Эггман искал хоть что-то, что могло стать его спасением от вечных поражений. Плевать на гуманность, плевать на то, насколько жестоким будет метод и преступит ли он черту дозволенного моралью. Он терпел унижения слишком долго, чтобы позволить Сонику спокойно жить на этой чертовой планете. Он не знал, что он конкретно ищет, а потому порой часами бесцельно бродил по собственной библиотеке, выискивая хоть что-то, что он мог упустить из виду. Но как бы он ни старался, найти что-то полезное не удавалось. До тех пор, пока один из роботов, копошась в земле, не смог найти в толще земли одну странную книгу, написанную на неизвестном ему языке. Захороненная среди странного рода руин, она была исписана молитвами, благословениями…и ритуалами. Используя огромное множество собственноручно созданных дешифраторов, Доктор с улыбкой на лице предвкушал свою победу, ибо то, что он нашел, было несравнимо ни с чем, что он использовал когда-либо. В его руках была книга, с помощью которой он мог призвать настоящего бога. Бога, который будет служить ему, который поможет ему свершить долгожданную месть, о которой он мечтал долгие годы. Осталось лишь найти подходящее тело, которое сможет стать вместилищем для божества. И кто, как не синий грызун, идеально подходит на эту роль…ВТОРОЙ ШАНС.
Треск пламени, окружавший со всех сторон, постепенно заменял собой звон в ушах, вызванный громогласным взрывом летального аппарата. Всё тело изнывало от боли: раны, оставленные на его груди и шее, кровоточили. Шокированный произошедшим, Эггман пытался подняться на ноги, панически оглядываясь и взглядом выискивая его. Существо, что устроило в Зелёных Холмах настоящее пожарище. Дышать густым черным дымом было невозможно: от такого количества серых облаков само небо покрылось темным полотном, сквозь которое не мог пробиться солнечный свет. Стараясь выбраться отсюда как можно быстрее, Эггман, неуклюже перебирая ногами после недавней контузии, периодически падал плашмя, кряхтя и кашляя во время процесса. Всё прошло…совсем не так, как он ожидал. Почему? Почему божество отказалось ему служить? Почему оно напало на него? И каким образом он…выжил? Эггман помнил, как когти впивались в его плоть, разрывая его на куски. Чувствовал, как мышцы и кожа начинают разлагаться в считанные секунды, превращая его тело в массу из гнили и тухлого мяса. Он чувствовал, как смерть приближается, придя за его душой, но почему-то…он остался жив. Словно ничего и не было. Гниющая часть его тела загадочным образом исчезла, а сам он, едва перебирая ногами, сбегал отсюда как можно дальше, стараясь не попасться на глаза существу, устроившему здесь настоящий террор. Почему-то ноги, руки…всё тело по какой-то причине едва ли ощущались, как его собственные. Он чувствовал боль куда слабее, чем обычно, хотя ощущал, как свежие раны от когтей и зубов всё ещё истекали его кровью. Словно он был старым кукловодом, неуклюже управляющим своим собственным телом, которым он когда-то мог управлять в совершенстве, но сейчас напрочь забыл о былом мастерстве. Но раздумывать о причинах того, почему все так получилось, было не к месту. Он должен бежать. Должен бежать и вернуть всё на круги своя. Должен вернуть Соника.ТРЕТИЙ ШАНС.
…
Грузное, едва ковыляющее подобие живого существа, переваливаясь с ноги на ногу, бренно гуляло по промёрзлому помещению, издавая шумные вздохи сквозь респиратор на своём лице. Холод…он был таким болезненным, но таким действенным против прогрессирующего разложения плоти, что вместе с его телом уничтожало и его разум. Стычка с существом прояснила многое. Прояснила то, что он уже давно умер, и сейчас являлся лишь куклой в руках божества, держащего его, как ручного пса, рыщущего в поисках того, что ему нужно. От прежнего Доктора Айво Кинтобора не осталось и следа — существовал лишь Доктор, являющийся блеклой тенью себя самого. Позор, от которого он хотел избавиться ещё до ритуала, возрос многократно, ибо теперь помимо стыда за собственное существование он чувствовал невероятную боль, вызванную каждым его движением, чувствовал, как дыхания становилось всё тяжелее, как промерзлая глотка продолжала гнить, заставляя комки гниющего мяса застревать в дыхательных путях. Позором являлся лишь сам факт его существования, и всё же он цеплялся за неё, жадно впивая в шанс на выживание своим холодные металлические пальцы. Существо возродило его во второй раз. Оставило его беспомощным, ничтожным грузом, угрожая убить уже по-настоящему, если Доктор откажется исполнять его приказы. Лишённый рук, медленно разлагающийся, он искал помощи отовсюду, и нашел её там, где не искал. Метал Соник, преданный своему хозяину даже в таком состоянии, смог восстановить функциональность его конечностей, заменив их протезами, сделанными самим Эггманом очень, очень долгое время назад. Тогда он готовился ко всему, в том числе и к потере конечностей, и кто знал, что рано или поздно его предосторожность действительно сыграет свою роль. Дальше дело оказалось за малым: имея нужную ему пару конечностей, он создал систему, что охлаждала его гниющее тело, приостанавливая процесс разложения. А чтобы закрепить свой успех, Эггман использовал Изумруд Хаоса, оставленный существом ему на хранение, вонзив его себе в грудь. Его энергия должна питать все системы, которые он установил, пролегающие сквозь его тело неисчислимым количеством трубок и проводов. Грустно осматривая стоящие перед ним огромные колбы, доверху наполненные поддерживающей жизнь в организме жидкостью, Эггман вспоминал о своём прошлом, когда он ещё пытался заняться биологическими экспериментами, но в ходе изучения пришел к выводу, что технологическая составляющая была куда более оптимальным вариантом. Однако теперь, сидя посреди грязи и слякоти, выбор был невелик, а потому ему придётся вновь вернуться к истокам. Грузное, гниющее тело смиренно ждало своего часа, экспериментируя с остатками крови божества, убившего его не один раз. Кровь Даккара…имела необычайные свойства. Она была способна породить жизнь в мертвых клетках тела, восстановить их и возродить мертвое существо, однако она имела огромный недостаток. Кровь была слишком активной составляющей, и вместе с возрождением существа даровала ему неконтролируемую мутацию тела, превращающую того в немыслящее, звероподобное чудовище. И именно этого Эггман и старался избежать. А потому, ему ничего не оставалось, кроме экспериментов над мертвыми, стараясь подобрать нужную пропорцию крови, дабы спасти самого себя от неминуемой гибели.ПОСЛЕДНИЙ ШАНС.
Глаза…сильно болели. Тело…почти не чувствовало ничего, кроме агонии. Сотни проводов и труб, что были выстроены в его собственном теле, впивались в оттаявшую плоть, принося ещё большую агонию в каждую часть его внутренностей. Лишённый очков, пораженный грибком, он видел лишь смутные силуэты, однако слух, к его большому сожалению, остался прежним, а потому он отчётливо слышал смех твари, стоящей перед ним, заменившей собой другую. Хохоча, существо издевалось над ним, заставляя вдыхать всё больше спор в собственное тело, превращая того в неконтролируемое месиво из плоти и грибка. — Посмотри на себя. Жалкое ничтожество, так пытавшееся спасти уже давно потерянную жизнь. Ты цеплялся за каждый шанс, был готов пойти на любые меры, но к чему тебя это привело? К позору и вечным мукам. — Ты-ы-ы…про, о-о-очь… — Остатки разума становились всё более размытыми. Попытки мыслить рационально стали для него настоящим испытанием, ибо теперь ничто не могло хранить его относительно здравый рассудок. Боль и мучения были несоизмеримо, оскорбительно большими. Паразит, стоящий перед ним, глумился над его ничтожностью, что приводило в дикую, но абсолютно бесполезную ярость, от которой хотелось кричать и рыдать навзрыд… — Убожество. Твое существование в этом презренном мире — одна жирная, тупая, гниющая ошибка. Ты как опухоль, растёшь и распространяешь своё пагубное влияние на всё вокруг, питаясь за счёт других, вырывая свою жизнь из рук смерти. И ты, должен признать…живучая сука. Но не бойся, твои мучения не будут длиться слишком долго. Спустя считанные часы, у тебя будет возможность увидеть себя…в более бесформенном виде! Грубый толчок, нанесенный из ниоткуда, сбил Эггмана с ног, заставив повалиться на спину и простонать от мучительной боли, отдавшейся импульсом по всему телу. Это было невозможно терпеть. Он хотел подняться, разорвать Паразита на куски, заставить пожалеть обо всем содеянном. Однако бесполезная груда плоти, которой он являлся, способна лишь разлагаться, а потому он не мог ничего противопоставить чудовищу, стоящему перед ним. — Однако если ты хочешь сделать хоть что-то достойное в свои последние мгновения, то у тебя будет для этого шанс. Сверху ты встретишь того, кто стал одной из причин твоего нынешнего убогого состояния…а может, даже не только его, хе-хе-хе. Прояви себя, прояви свою злобу и ненависть, заставь их пожалеть о том, что они вообще оставили тебя в живых, и можешь смело считать, что твоя «жизнь» действительно хоть чего-то стоила. Ну а пока, лежи здесь и сожалей о том, в какое убожество ты превратился, Доктор Эггман. Последняя фраза, брошенная Паразитом, въелась в память, оскорбляя остатки рассудка Эггмана до глубины души. С громогласным, надменным хохотом, существо удалилось, оставив Доктора наедине с самим собой. Разум жадно пожирала проказа, творя из него настоящее чудовище. Он чувствовал, как разум раскалывается на части, как что-то иное рождается в его голове… Однако, одна единственная мысль, что не давала ему пасть всё это время, осталась неизменной. Бессмертная, не подвластная даже влиянию богов, ставшая его одержимостью. Сейчас она звучала не больше, чем неосмысленная, уже не имеющая никакого толка мысль, однако она всё ещё не давала ему покоя, заставляя раз за разом подниматься на ноги после каждого унижения. Шедоу, Даккар, Ахену…все они пожалеют, что сотворили с ним такое. Ибо он одержим мыслью, которая не подвластна ни одному из них. Одержим тем, что позволяло ему существовать на протяжении долгих месяцев после своей настоящей смерти. Мысль…«Я не умру.»