***
Панталоне притянул Тарталью за подбородок к своему паху и раздвинул колени перед ним. Аякс, упираясь ладонями в пол, посмотрел на Регратора снизу-вверх с неестественной покорностью в глазах. Панталоне беззвучно ухмыльнулся, накрыл рукой затылок юноши и надавил, к его губам прислоняя головку своего члена. — Вперёд, постарайся ублажить меня, Тарталья. Аякс сглотнул вязкую слюну, которая комом застряла в его горле так не вовремя. Наклонился, мазнув ртом вдоль ствола, разомкнул губы, втягивая запах Регратора: его кожа пахла дорогими экстрактами трав, маслами шелковицы и знакомым ароматом глазурной лилии, сверху доносился резкий вкус парфюма. Естественный запах кожи Тарталья различить мог едва-ли. Он провёл языком по всей длине: от яиц до головки, и обратно, утыкаясь носом во вьющиеся волосы на лобке и жадно втягивая в себя смесь всевозможных ароматов, сводящих с ума, туманящих рассудок. — Ближе к делу, Тарталья, ты же знаешь, время — деньги. — Панталоне мягко подтолкнул Предвестника коленом в плечо. Своим локтем он упирался в бедро, а подбородок держал на ладони, низко склоняясь над Тартальей и неотрывно наблюдая за ним. Сколько внимания сейчас получал Аякс от ранее незаинтересованного в нём старшего коллеги. От этого скручивало внизу живота, где так неприятно давила пряжка ремня. Тарталья сомкнул губы вокруг головки, на что получил одобрительное поглаживание по волосам и вкрадчивое «молодец» сверху. Тарталья сделал глубокий вдох через нос, его пальцы начали неметь от волнения, и он нервно скомкал ткань брюк на своих коленях. Тарталья, пытаясь сосредоточиться на происходящем, и не заметил, как замер в одном положении. Отвлекли его пальцы в бархатных перчатках. Регратор скомкал нити волос и крепко сжал, натягивая в свою сторону. Аякс понял голову. Панталоне смотрел на него с привычным хищным прищуром, улыбался тонкими губами, едва можно было заметить полоску зубов — оскал. Его лицо было неподвижно. Лишь покачивались цепочки, свисающие с дужек очков. Регратор приподнял бровь. И Тарталья вздрогнул, переложил свои ладони на бёдра старшего, робко погладил их, скользя к основанию члена. Панталоне скосил к коленям недовольный взгляд, оттащил Тарталью за волосы, заставляя того выпрямиться и запрокинуть голову. Панталоне упёрся носком лакированной туфли в бедро Тартальи и надавил, затем убирая и кивая на помятую ткань брюк, на которой, впрочем, ничего не осталось. — Тебе повезло, что я слежу за порядком в своём кабинете. Регратор вновь отклонился на мягкую спинку стула и плавно указал ладонью на свой вставший член. Тарталья закивал, когда хватка за волосы ослабла, и наклонился обратно, теперь отряхивая ладони и едва прикасаясь к чужим бёдрам. Ноги уже болели, кости терлись о холодный пол. Регратор же сидел на мягком, дорогом бархате. Тарталье на мгновение стало противно, но мысли он быстро отогнал, у каждого свои причуды и каждый преследует свою цель. Да и кто говорил, что в фатуйском штабе будет комфортно. Тарталья лизнул головку, поддевая уздечку кончиком языка, проглотил вязкую слюну с чужим привкусом и, чувствуя, как его прожигают взглядом, вобрал в рот. Чужие руки не давили, но Тарталья старался взять как можно глубже, вылизать как можно больше. Он судорожно сглатывал быстро накапливающуюся слюну, сжимая губы вокруг члена, на что получал удовлетворённое, сдержанное мычание. И мягкий, почти ласковый смех. Аякс раскрывал рот шире, ему не хватало воздуха, одежда сковывала, но не грела, его пробирала дрожь. Он комкал ткань влажными пальцами (хорошо, что они были в перчатках, иначе бы Панталоне не позволил прикасаться, чтобы на брюках не остались чужие следы), стягивал вниз, обнажая паховую область Предвестника. Тарталья, опустившись ниже половины, плавно двигал головой вперёд и назад, член терся о нёбо, упирался в узкое горло. Регратор наклонился вперёд. Наклонился над одиннадцатым Предвестником. И Тарталья замер, ему нравилось, когда старший коллега управлял им, ему хотелось почувствовать на себе его властность. Аякс не слушался. Аякс играл на его нервах. Минутная стрелка часов заторможено щёлкала, пока они испытывали друг друга. Тарталье стоило привыкнуть к происходящему и он вновь почувствовал будоражащий его кровь азарт. Панталоне понимал это. Даже сейчас, когда хотелось получить удовольствие, он оставался сдержан и хладнокровен. Однако, раз мальчику у его ног так этого хотелось, Панталоне поиграет с ним. Банкир медленно и аккуратно снял несколько колец со своих пальцев, затем с одной руки стянул перчатку, расправляя ткань, и, вытянув руку в сторону, сложил всё на полку стеллажа у стены. Он перевёл взгляд на юношу. — Тарталья, — мягким прикосновением Регратор отстранил юношу, затем взял за подбородок, поднимая его голову на себя. Теперь тонкие, острые пальцы упирались в кожу так ощутимо, будто протыкали её. Панталоне был аккуратен и не причинял боли, но и цели не вызвать дискомфорт не преследовал. Потому Тарталья чувствовал, как сильно стискивают его челюсть чужие хрупкие пальцы. На губах юноши заиграла самодовольная улыбка, когда с губ Панталоне она сошла. — Если ты и дальше будешь занимать моё время, то и вовсе залезешь в долги. Тарталья закатил глаза. Панталоне всех упрекал, что они тратят время впустую вместо работы, а сам-то в сотый раз повторял любимую фразу «время — деньги». Но разве повторение одного и того же не занимает это самое время? Однако от остро социальных размышлений его отвлек тихий смех Регратора. А затем и руки… обеими ладонями Панталоне поднял голову юноши, поглаживая его по щекам. И утянул ничего не подозревающего Тарталью в поцелуй. Он глубоко и с напором толкался в рот Аякса, юноша жадно сосал язык в ответ, пока Регратор властно удерживал его и давил. Давил своим весом, губами, стирая в кровь его собственные, языком, сексуальностью, заставляя Тарталью опуститься обратно на пол. Затем Панталоне отпихнул Тарталью и стёр с губ слюну тыльной стороной оголенной ладони. Аякс свёл колени вместе, кусая горячие, влажные губы, на которых остались кровоподтеки. Но Панталоне опустил ногу между его колен, прищурился, недовольно хмыкнув, и туфлей отпихнул бедро юноши в сторону, стопой упёрся совсем рядом с пахом, слегка давя острым носком туфли у основания чужого стояка, и наклонился вперёд. Регратор вновь притянул к себе лицо Тартальи, смахнул с его лба рыжую чёлку и, удерживая одной рукой за подбородок, надавил большим пальцем на сжатые губы юноши. Тарталья возмущённо выдохнул через нос, на что Панталоне поднял стопу и наступил туфлей на член юноши. С губ Тартальи сорвался несдержанный стон, походивший на скулеж, и Панталоне протолкнул большой палец в его рот, погладил язык, зажимая фалангами и вытаскивая. Тарталья запрокинул голову и шумно выдохнул, обжигая пальцы Предвестника. Регратор коротко усмехнулся, отпустил язык юноши и резко притянул того за шарф. — Отсасывай, Тарталья. Дверь в кабинет Регратора открылась. Точнее распахнулась, впуская бесцеремонного Дотторе. — Где материал для моего изобретения, Панталоне? Громкий, скрипящий голос и тяжёлые, звенящие металлом шаги заставили Тарталью вздрогнуть от неожиданности и обернуться, напрягаясь всем телом. Дотторе остановился, стоило ему обогнуть стол и увидеть целостную картину. Панталоне смерил его недовольным, но настолько привыкшим взглядом, и изящно закинул ногу поверх другой, скрывая стояк и небрежно отпихивая Тарталью носком туфли в плечо. Аякс потерянно посмотрел на Панталоне, но старший Предвестник смотрел исподлобья, смотрел выжидающе поверх него на незваного гостя. Тарталья хотел подняться, но Дотторе опустил тяжёлую руку ему на плечо. Панталоне резко опустил глаза, цепи на его очках вздрогнули и зазвенели. Он в упор уставился на Тарталью немигающим, холодным взглядом. И неожиданно на его лице заиграла широкая улыбка, он предвкушающе облизал губы и поднялся со своего стула. — Сиди на месте, — приказал Панталоне, за воротник рубашки поднимая Тарталью до уровня своего паха. Регратор обошёл его, облокотился бёдрами о край стола и поманил Тарталью к себе, взмахом руки указывая на влажный член. Тарталья сделал глубокий вдох, облизал покусанные губы и приблизился к чужому, покрасневшему члену. За спиной стоял Дотторе. Тень его массивного плаща и клюва полностью скрывала Тарталью от света. От его присутствия рядом было не по себе. Тем более Аякс находился в уязвимом положении — спиной к опасному Предвестнику, занимающему второй номер в их иерархии. Но кровь била в ушах так громко, что Тарталья не слышал того голоса, который должен был сказать ему убегать отсюда. Азарт. Риск. Тарталья судорожно выдохнул через рот. Его глаза блестели, а уголки губ дрожали от предвкушения. Он наклонился, медленно вбирая член, и поднял взгляд на Панталоне, который наблюдал за ним с несдержанной хищной улыбкой. У Тартальи сбилось дыхание, его грудь быстро вздымалась и опускалась, его будоражило то, как на него смотрят. Ему казалось, что в этот момент они с Панталоне поняли друг друга, пусть и в различных пристрастиях. Аякс старался не держаться за бёдра Регратора, намеренно приподнимал пальцы, но так хотелось прижаться. Дальше чужой ствол входил тяжело, упирался в горло, вызывая судороги. За спиной он вдруг услышал недовольное рычание. А затем почувствовал, как глубоко в его глотку вошёл твёрдый член. Чужой сладкий стон ударил по ушам. Тарталью грубо держали за волосы, толстые перчатки больно комкали их, рыжие пряди цеплялись за металлические застежки, тяжёлая ладонь давила на затылок. Тарталью грубо насадили на член. Тарталью быстро и властно схватил за волосы Дотторе и заставил принять твёрдый орган Панталоне в рот полностью. Тарталья кончил прямо в бельё. Но Дотторе, не церемонясь, продолжил двигать головой юноши, выбивая из его саднящей глотки хрипы. Дотторе двигал быстро и грубо, чем вызвал мягкие стоны у Регратора. Тарталья едва открыл глаза и посмотрел наверх, он распознал фигуру Панталоне над собой сквозь пелену выступивших слёз: тот опирался на плечи Дотторе, притягивал к себе за шею и целовал, приглушая влажные стоны. Дотторе удерживал за волосы больно и грубо, но Тарталья почувствовал поглаживающее прикосновение к щеке — это Регратор, который удерживал юношу за челюсть и толкался в его рот. Тарталья вцепился пальцами в бёдра Панталоне. Он комкал брюки и стягивал их вниз, лишь пытаясь удержаться, пока Дотторе двигал его головой в слишком бешеном темпе. Слюна размазалась по лицу, отпечатываясь на брюках Панталоне, который пока не обращал на это внимания. Движения Регратора стали рваными, резкими, громкие стоны он заглушал, утыкаясь губами в шею Дотторе, с которого требовательно скинул плащ на пол — ему мешали перья, щекочущие лицо. Теперь и Панталоне своей рукой удерживал Тарталью за затылок, касаясь пальцев Дотторе своими, они направляли его как заблагорассудится, не жалея его саднящее горло, прошибаемое судорогой. Но внезапно Дотторе оттащил Тарталью за волосы, Аякс запрокинул голову, закашлялся и стал судорожно глотать ртом воздух. Дотторе поднял его на ноги и закрыл собой, когда к ним приблизился Панталоне. — Ты не дал мне кончить, Дотторе. — строго заявил Панталоне, смотря из под нахмуренных бровей. Его лицо красное, влажное, губы припухшие, побагровевшие от несдержанных, жадных поцелуев. Тарталья, сморгнув колючие слезинки, засмотрелся. Он ещё не видел Панталоне настолько оживлённым. Старший Предвестник всегда выглядит либо сдержанно, либо наигранно, особенно когда жеманничает. Сейчас он недоволен. Строг. Он требует. Жаждет получить то, что ему необходимо. Тарталья перевёл взгляд на Дотторе, который хищно и надменно улыбался. Доктор играл с этим пристрастием Панталоне. — Ещё рано, господин Регратор. — второй номер низко рассмеялся, едко и дерзко. Он взял Тарталью под локоть и подвёл к столу, развернул к себе и стал разглядывать с интересом. Его взгляд упал ниже пояса брюк, Дотторе довольно оскалился. — Продолжать сможешь? Тарталья проглотил терпкую слюну и кивнул, на что последовал очередной надменный смешок. Дотторе стал расстёгивать пуговицы его пиджака и рубашки. Пальцами он гладил его торс, его грудь и шею, очерчивая то линии вен, то выступающие кости, то шрамы. — Только не снова в рот, — прохрипел Тарталья, тоже касаясь своей шеи ладонями и закрывая её от Дотторе. Аякс перевёл взгляд за спину доктора, на Панталоне, который уже выровнял дыхание, снял с себя брюки и водолазку, аккуратно сложил их на стул и, недовольно прищурившись, теперь наблюдал за тем, кто лишил его разрядки. Регратор уверенно подошёл к ним, наступив на плащ Дотторе, который валялся у него на пути. Остановился рядом, окинул Тарталью оценивающим взглядом и ласково ему улыбнулся, глаза щуря хищно и голодно. Регратор коснулся лёгкой ладонью щеки юноши, погладил его губы большим пальцем. — Ты хорошо постарался, Тарталья. — его сладкий, бархатный голос льётся прямо в уши, проникает в мысли, когда Панталоне наклоняется к лицу и смотрит на Аякса краем глаз. — Сделай для меня ещё кое-что, — рукой в перчатке Предвестник коснулся оголенной груди Тартальи, огладил его мышцы и мягко надавил острыми, тонкими пальцами. Дотторе обогнул Регратора и схватил Тарталью за бёдра, усаживая его на стол в центре кабинета. Панталоне мягко раздвинул его ноги, погладил колени и изящным взмахом кисти потянул за ремень, расстегнул пряжку и ширинку, затем отстранился, упираясь ладонями в край стола по обе стороны от Тартальи. — Снимай. — с той же нежной, змеиной улыбкой скомандовал Панталоне, выжидающе смотря на Аякса в упор. Тарталья потянулся к брюкам, приподнялся, стягивая их с ягодиц, и качнул ногами, позволяя им упасть на пол. Регратор плавно скользнул туфлей по полу, сдвигая чужую одежду в сторону. Он наклонился ближе, прямо к лицу Тартальи. Цепи на его очках качнулись и легко шлёпнули юношу по щекам. Тарталья не мог отвести глаз, он жадно и нагло рассматривал лицо напротив: бархатная кожа, лёгкий макияж алым пигментом и россыпью золотых крошек, что напоминал эстетику Ли Юэ, а под оправой едва заметно скатавшаяся шёлковая пудра. Регратор изогнул тонкую бровь, скользнул руками чуть дальше бёдер Тартальи, наклоняясь ещё ближе и выгибаясь. Он закинул одно колено на край стола, Тарталья подвинулся и, поймав Регратора за талию, притянул к себе, помогая забраться на стол. Дотторе прильнул к спине Панталоне, тот запрокинул голову на его плечо и сладко выдохнул, когда доктор погладил его живот и грудь, когда накрыл соски пальцами и стиснул их. Панталоне довольно замычал, снова наклонился к Тарталье, его тёмные волосы, зацепившись за ремни на плечах Дотторе, изящным водопадом скользнули на спину и плечи. Регратор поднялся на коленях, прижал к своей груди Аякса, обнимая за голову и перебирая рыжие пряди. Тарталья обтёрся щекой о нежную кожу. Панталоне беззастенчиво облокотился о него, наклонил голову и зарылся носом в корни волос у виска, губами едва касаясь уха и протяжно в него выдыхая. Дотторе приподнял Панталоне за ягодицы, заставляя прогнуться в спине, раздвинул их и провел языком по мягкой коже. Он стал вылизывать кольцо мышц, дразня языком и загоняя внутрь слюну. Панталоне томно, не сдерживая себя, постанывал на ухо Тартальи, крепко удерживая его за голову одной рукой, а другой упираясь в стол. Дотторе стал растягивать его пальцами, аккуратно их вводя и поглаживая мягкие, податливые стенки. Сладкий голос Панталоне оглушал. Регратор плавно качнул бёдрами, выгибаясь ещё сильнее, но Дотторе опустил свободную ладонь на его поясницу и надавил, затем сжал его бедро, пресекая движения. Панталоне шлёпнул его по ладони, через плечо бросив неодобрительный взгляд. Дотторе лишь раззадорило это, он поднял Регратора за бёдра и пихнул вперёд, прижимаясь к его спине своей грудью. Панталоне повалился на Тарталью, который удержал его руками, и судорожно выдохнул. Он выпрямил руку, опираясь о стол, и плечом попытался отпихнуть Дотторе, чьи цепи неприятно холодили спину. Но доктор надавил на его лопатки тяжёлой ладонью, посмотрел на Тарталью и повелительно кивнул ему. Аякс лёг на стол и чуть крепче сжал тонкую талию Регратора, притянул к себе, усаживая на живот. Панталоне стрельнул острым взглядом из под полуприкрытых век на юношу и упёрся ладонями в его грудь, выпрямляясь и оглядываясь на Дотторе. Доктор усмехнулся в ответ беззаботно, погладил ладонями лопатки Регратора, убирая со спины волосы на плечи, и наклонился, прижался губами к выступающему шейному позвонку, поцеловал, нагло кусая и оставляя след. С губ Панталоне едва не сорвался громкий стон, но он заглушил его возмущённым, рваным выдохом. Дотторе вовремя схватил его за предплечья, прижимаясь грудью к спине и не позволяя приподняться. Панталоне прищурился, смотря на склонившегося к его плечу доктора, который небрежно ему улыбнулся и оставил горячий поцелуй на мочке уха. Регратор качнул головой, отворачиваясь, украшение на цепочке от очков едва ощутимо царапнуло Дотторе по щеке, на что последний хищно оскалился и отстранился. Панталоне провел ладонями по груди Тартальи, проминая плотные мышцы, надавил, выпрямляясь, и качнул бёдрами назад, прижимаясь ягодицами к вставшему члену Тартальи. Регратор потёрся о него и, облизывая губы, опустил на Тарталью властный, нетерпеливый взгляд, едва прикрытый хитрым прищуром. — Обделённым ты не останешься, мой мальчик, — прошептал банкир, скользя руками вдоль живота Тартальи и приподнимаясь на коленях. Аякс почувствовал крепкую хватку на своём члене, потом холодную, вязкую жидкость, что стекла с головки по всей длине и быстро согрелась от чужих пальцев, размазавших её. Дотторе стёр остатки влаги о ягодицы Тартальи, поднял его бёдра, устраиваясь между них. Аякс прижался ногами к бёдрам Дотторе и облизал губы, нервно покусывая их. Его член упирался между ягодиц Панталоне, который продолжал дразняще тереться об орган и в сладком предвкушении вздыхать. Регратор погладил его ствол, щекоча пальцами и наблюдая внимательно сверху, он отклонился назад, на грудь Дотторе, и потянулся рукой ниже, коснулся кончиками пальцев ануса Тартальи, очертил кольцо плотных мышц и надавил. Внутрь легко вошёл один палец благодаря натёкшей смазке, Регратор согнул его, давя на стенки, и протолкнул второй. Тарталья запрокинул голову и шумно выдохнул, кусая губы, он качнул бёдрами, одновременно пытаясь насадиться на пальцы и в то же время наконец войти в желанного Предвестника над собой. — Мальчику не терпится? — проворковал Регратор, прокручивая пальцы внутри Тартальи. Он взял юношу за руку, погладил пальцы и мягко потянул вниз, скользнув чужой рукой к себе на бедро, сжал, вынуждая вцепиться в собственную кожу. Затем Панталоне качнул тазом и опустился, головка уперлась в его тугой вход и проскользнула внутрь. Ноги Регратора мимолётно задрожали, он сладко и протяжно выдохнул, наслаждаясь происходящим и предвкушая дальнейшее. Он сверкнул стёклами очков на Тарталью и вкрадчиво, властно прошептал: — Прояви свою силу, Тарталья. Ты же всегда хотел мне её показать. Тарталья подразумевал немного другую ситуацию. Сражение, в котором для победы над старшим Предвестником необходимо выложиться на полную. Привлечь внимание Регратора. Впечатлить его. Услышать его похвалу… Впрочем… на похвалу банкир не скупился. Однако только на, по его мнению, обоснованную. Её придётся добиться: сделать то, что прикажет девятый Предвестник, не жалея себя и своих сил. Постараться до изнеможения и дрожи в руках и ногах. Таковы правила этой «битвы». Тарталья судорожно выдохнул, стуча зубами. Право выбора поля боя было за старшим. Даже если поле боя — это стол в кабинете банкира… Значит, происходящее, с натяжкой, но можно было назвать неплохим спаррингом… Панталоне знал, как проникнуть в голову юного Предвестника и заставить его играть по своим правилам. Это Аякса и раздражало, но сейчас он, наоборот, даже проникся тем, как ловко его поймали и вычислили слабые места. «Прояви свою силу» — эхом заполнял сознание сладкий голос. Многих ли Регратор просил о таком? Тарталья покраснел от собственных мыслей, погладил мягкие бёдра, скользнул ладонями выше, трогая пальцами выступающие тазовые косточки. Тарталья невесомо касался шёлковой кожи, чтобы не оставить следов от горячих рук, огибал изящные рельефы. Панталоне наблюдал за ним голодным взглядом, со снисходительной улыбкой на лице, одобряя действия юноши. — Мне приятна твоя нежность, — Панталоне наклонился назад, проталкивая пальцы глубже в чужое нутро. Тарталья почувствовал, как к ним присоединился Дотторе, вошедший прямо в перчатке. Аякс сжал губы, с мольбой смотря на Регратора. — Но сейчас ты обязан сделать так, как я приказал. Прояви свою силу. Постарайся, чтобы впечатлить меня. Панталоне убрал пальцы из нутра Тартальи, взял за запястье Дотторе и переложил его ладонь на свою грудь. Головой он улегся на ключицах доктора и сладко выдохнул, управляя чужой рукой на своей груди, сжимая её. Регратор плавно качнул бёдрами, едва не соскользнув с головки. Тарталья сжал пересохшие губы и несдержанно дёрнулся, поддавшись навстречу, его влажный член мазнул между горячих ягодиц банкира. В ответ Панталоне сладко усмехнулся, поправил прядь волнистых волос, приподнял веки и покровительственно посмотрел на юношу. Тарталья счёл это как вызов и, разомкнув губы, судорожно выдохнул. Проявить силу, продемонстрировать себя… Аякса будоражили слова и поступки Регратора, который заставлял Тарталью действовать так, будто они сражаются, и не поддавался, в ответ показывая себя и свою власть. Аякс накрыл ладонями бока банкира, крепко сжал, мышцы в его руках напряглись, и он дёрнул Регратора на себя, насадил его до упора, со шлепком ударяясь своими бёдрами о ягодицы. Панталоне выгнулся, задирая голову, и сладко застонал, его тело прошибло дрожью, когда чужой член вошёл так глубоко, рассекая узкие стенки. Дотторе удерживал его за шею и быстро вздымающуюся грудь, гладил. Рот доктора был открыт, обнажая острые зубы, он хищно скалился, вдыхая запах, исходивший от Панталоне, и утопал в его протяжных стонах. Тарталья видел, как под маской сверкают кровавого цвета глаза. Затем юноша перевёл взгляд на Регратора, облизал губы, жадно рассматривая его вытянутое тело, его гладкий живот и алебастровую кожу, покрытую жемчужинами пота, на которой расцвели розоватые следы его пальцев. Тарталья восхищённо и взбудоражено выдохнул, он наслаждался таким видом вечно недоступного Предвестника, наслаждался ощущениями от влаги и тепла внутри него, наслаждаясь парой плавящих взглядов. Одиннадцатому номеру было интересно, что будет дальше, когда спесь желания будет сбита, его похвалят за послушность или накажут за оставленные пятна? Аякс увереннее сжал талию банкира и подбросил бёдра, толкаясь в узкое нутро. Он хотел ощутить на себе всё. Распробовать каждую деталь этой нестандартной демонстрации сил. Тарталья не спешил, он двигался размеренно, но резко, прошибая банкира и заставляя его на каждом толчке вздрагивать и выгибаться. Он выбивал из него громкие, рваные стоны, пока к Регратору не наклонился Дотторе и не накрыл его губы своими, жадно сминая и кусая. Панталоне мягко похлопал Тарталью по груди, влажно застонал в чужой рот и, разорвав поцелуй, наклонился к рыжему юноше. Банкир опёрся на обе руки, выпрямился и, приподняв бёдра, сам насадился на всю длину, кусая губы и с наслаждением наблюдая, как сбил с лица Тартальи самоуверенную улыбку. Юноша покраснел и хрипло застонал, запрокидывая голову на поверхность стола, Регратор погладил его по бедру, призывая замереть, и посмотрел в глаза, ожидая, когда юноша их откроет. —Молодец, Тарталья, — Панталоне одарил его сладкой, хищной улыбкой, и оглянулся через плечо, томно смотря на своего коллегу Дотторе. Доктор рассмеялся, наклонился к его плечам, покрывая их багровыми, но быстро растворяющимися поцелуями, погладил вдоль спины, давя и наклоняя ближе к Тарталье. Юноша услышал, как зазвенела пряжка чужого ремня, об пол звонко ударились цепи. — И маску свою сними, — скомандовал Панталоне, но Дотторе его проигнорировал и упёрся головкой толстого члена ко входу Тартальи. Аякс не был достаточно подготовлен, но отодвинуться не мог — его сжимал Регратор тугими мышцами ануса и бёдрами, давил на грудь изящными ладонями и сковывал властным, горящим взглядом. — У тебя приятный размер, Тарталья, — Панталоне гладил его по напряжённой груди, отвлекал и успокаивал ласковым шёпотом. Тарталья зашипел, когда Дотторе толкнулся в него, а затем и застонал, потому что доктор не церемонился и вогнал в него сразу половину своего твёрдого члена. Юноша дёрнулся, вжимаясь в тело Панталоне. — Тихо, — серьёзно и строго приказал Регратор. А потом накрыл лицо Тартальи ладонями: горячая кожа обожгла щёку юноши, а прохладный бархат перчатки на другой руке успокоил его румянец. Тарталья заскулил от контраста и накативших ощущений. — Посмотри на меня, — Тарталья зажмурился, вцепился пальцами в бёдра Панталоне и неосознанно поцарапал. Регратор сжал его лицо и зарычал, обжигая кожу одиннадцатого Предвестника своим дыханием. — Посмотри на меня. Сейчас же, Тарталья. Аякс сдавленно застонал. Он чуть не кончил от такого тона. И неосознанно решился испытать судьбу… он всё ещё не слушался. Панталоне схватил его за горло и сжал, Тарталья резко распахнул глаза и уставился на старшего Предвестника, склонившегося над ним. Острым взглядом он пронзил Тарталью. Хватка пальцев стала туже. Банкир ждал. Аякс захрипел, он с покорностью посмотрел на Панталоне, после чего закатил глаза, едва сдерживая себя от того, чтобы толкнуться членом и кончить внутрь Регратора. От волн подступающего оргазма ствол болезненно пульсировал, Тарталья сжался, но не двинулся. Не достигнул разрядки. Пальцы юноши задрожали, он отпустил бёдра банкира, но на них уже остались алые царапины. — Хороший мальчик, — вновь ласково проворковал Панталоне и ослабил хватку. Он огладил ладонями шею и грудь юноши и, опираясь на него, выпрямился, посмотрел за спину. Сладкий смех опьянил Тарталью. — Ты молодец, уже взял половину, — Регратор вновь бросил на него томный, прищуренный взгляд и оскалился. — Потерпи немного, прими полностью, у тебя получится, Тарталья. Панталоне качнул бёдрами, приподнимаясь и вновь усаживаясь на член Тартальи. На протяжном, сладком выдохе он приказал: — Дотторе, продолжай. Доктор цокнул, повинуясь лишь потому, что самому уже не терпелось трахнуть мальчишку под ними. Он схватил Тарталью за бёдра, приподнимая их, крепко сжал и резко толкнулся тазом, грубо вошёл на всю длину. Тарталья вытянулся и выгнулся, хватаясь за бёдра Регратора и вскидывая собственные. Он застонал, едва не переходя на крик, всё его тело задрожало. — Очень хорошо, Тарталья, — Регратор убирал влажные пряди рыжих волос и гладил покрасневшие щёки, властно сжимая в своих ладонях. Он наклонился над юношеским лицом и с хищным наслаждением улыбнулся. — Послушный мальчик. Мой покорный одиннадцатый Предвестник. Ты молодец, всё делаешь правильно. — Вы довольны мной? — прохрипел Тарталья, встречаясь с плавящим взглядом напротив. — Очень доволен, Тарталья, — Панталоне приподнял его лицо и прильнул к губам, покровительственно шепча. — Мне нравятся послушные мальчики. Я ценю преданность. Тарталья перевёл взгляд за его плечо, слабо догадываясь, что Дотторе в эту категорию точно не подходил. Но доктор и банкир терпели друг друга, даже более — стремились держаться вместе. Возможно, Аякс чего-то не знал. Регратор утянул Тарталью в развязный и громкий поцелуй, обнял за шею и мягко качнул бёдрами. Скулящий стон Чайльда утонул в чужих губах. Панталоне сыто облизнулся. Он накрыл ладонями широкую, напряжённую грудь мальчишки и стал гладить и мять. Регратор наклонился ближе, выгибая спину. С его уст лился бархатный шёпот в губы Тартальи, Панталоне хвалил его, говорил, что он хороший, послушный мальчик, попутно гладил его, изредка проходился ладонями вдоль шеи и задевал пальцами кадык, слегка давил. Потому Тарталья забывался, он был заворожен сладкими речами до такой степени, что в уголках его губ обильно скапливалась слюна. Панталоне и Дотторе дали Тарталье много времени. Регратор к тому же дал ему ещё и ласки, помог расслабиться. Аякс привык, раздвинул ноги шире, крепко держась ими за поясницу доктора, приподнял ягодицы и выгнулся, беззвучно застонав. Теперь твёрдый член доктора ощущался внутри не настолько инородным. Дотторе двигался под другим углом, медленно, хоть и резковато. Чайльд чувствовал, как на его талии крепко сжимаются пальцы доктора, и понимал, что тот сдерживает себя. Его кожа горела от такого давления и трения, на боках загорались алые следы, Тарталья одновременно ужасался от того, с какой силой его могут оттрахать, и одновременно предвкушал этот момент. Он хотел быть на равных, хотел ощутить эту опасную мощь Предвестника под вторым номером. Дотторе не спешил набирать темп, зато силы стал прикладывать больше, медленно выходил почти полностью и резко вгонял член на всю длину, задевая чувствительную точку, из-за чего Тарталью будто током прошибало и он каждый раз вскрикивал и дёргался, тело его мелко дрожало. Его трясло от эмоций: восторга, собственного неверия в происходящее, его трясло от возбуждения и от дурманящих хвалебных слов Панталоне. Его трясло от такого желанного признания коллег... И, конечно, в большей степени его трясло от чрезмерной стимуляции, которую он никогда раньше не испытывал. Подобный новый опыт будоражил, заставлял Тарталью извиваться и захлёбываться стонами. Сквозь паутину растрепавшихся волос и ресниц Чайльд заметил, с каким хищным, жадным наслаждением на него смотрит Регратор, упирающийся в его грудь тонкими руками и седлающий его член. Тарталья покраснел и зажмурился, ядовитый взгляд, из-за отблеска свечей напоминающий расплавленную платину, всё ещё мерещился ему, будто банкир смотрел сквозь его веки. Аякс сходил с ума, он забывался, будто находился в руках божества, способного властвовать даже над человеческим рассудком. Тарталья всхлипнул, на нем так плавно и почти грациозно двигался Панталоне, поднимаясь вверх и опускаясь с протяжным наслаждённым стоном до его бёдер, и одновременно в Чайльда жёстко и грубо вдалбливался Дотторе. Невидящим взглядом Тарталья смотрел перед собой, его губы и горло пересохли, но его тело содрогалось с каждым новым толчком, а грудь разрывалась из-за громких стонов. — Музыка для моих ушей, — с придыханием поворковал Панталоне, качнул бёдрами вверх и резко опустился до основания, вытянулся и схватился за плечи Тартальи. Ранее льющиеся из губ Регратора звонкие, чистые стоны теперь наполнились хрипами, они стали прерывистыми, громкими, мелодичные и чувственные, будто экспрессивный скрежет смычка о скрипку… Регратор положил ладонь на шею Тартальи и сжал, давя выемкой меж большого и указательного пальца под челюстью юноши и перекрывая ему дыхание. Аякс захрипел и закатил глаза… Панталоне оперся на него и обернулся назад, тонкими пальцами подцепил кольцо портупеи на шее Дотторе и властно притянул того к себе, прижался к его губам, жадно целуя и безнаказанно кусая их, но затем резко отстранился, недовольно сощурился и требовательно бросил: — Я же сказал, — его голос звучал чётко и твёрдо, даже хрипы в его горле были едва различимы. — Сними эту проклятую маску. Она мешает целоваться. Панталоне поддел пальцами «клюв» и смахнул с лица доктора черную маску. Два недовольных, ядовитых взгляда встретились. Панталоне держал себя в руках, и прекратил двигаться, чтобы голос его звучал невозмутимо и холодно. От чего Тарталья взвыл, он снова упустил оргазм. Регратор притянул доктора к себе, по-хозяйски дёрнув за портупею, и прижался к его губам. Банкир опустился на член Тартальи, скользя влажными от пота ягодицами по бёдрам юноши, его ослабшие во время разговора пальцы вновь сжались на горле Аякса. Как же Регратор наслаждался, руководя обоими Предвестниками. Наслаждался недовольным видом осаждённого Дотторе и мутным, покорным взглядом Тартальи. Панталоне тихо усмехнулся в губы доктора и обнял его свободной рукой за шею. Дотторе переложил одну ладонь на его живот и прижал к себе, направляя на член Тартальи и насаживая на него. Регратор застонал, он чувствовал себя великолепно. Банкир находился в двух парах сильных рук, но руководил ими сам. С его багровых губ слетела очередная наслаждённая усмешка, он смазано поцеловал Дотторе в подбородок и повернулся к Тарталье, наклонился к его лицу, всё ещё удерживая за шею. — Хочешь кончить, мой мальчик? — Панталоне звучал ласково, почти обеспокоенно, но хитрый прищур выдавал его скрытые намерения. Тарталья захрипел и с усилием кивнул. Панталоне мягко рассмеялся, отпустил его шею и стал нежно гладить покрасневшую кожу. Аякс жадно втянул в себя воздух. Он спешил отдышаться, но его горло разрезал очередной стон – Дотторе грубо толкнулся, а Панталоне стиснул пальцами его соски. — Я не слышу, — с хищной улыбкой на губах низко прошипел Панталоне. И вновь его голос сменился на нежное, мелодичное мурчание. — Что ты хочешь, Тарталья? Скажи мне, мой хороший мальчик. — Я хочу кончить, Регратор, пожалуйста… — едва слышимо прохрипел Аякс, сжимая в своих ослабевших руках бёдра Панталоне. Панталоне рассмеялся, накрыл ладонями щёки Тартальи и стал целовать его лицо, затем замер над ним и впился жгучим взглядом в его влажные, небесные глаза. — Потерпи, мой хороший. Ты же сможешь? — Панталоне приподнял его голову, глаза Тартальи закатились, но он заставил себя поднять веки и одними губами вымолвил «да». Он не мог ослушаться, хоть его и лишили оргазма два раза, но он жаждал признания Панталоне больше и заводился от этого только сильнее. Он ослаб и обмяк в нежных руках и грубых руках, но сдаться себе позволить не мог, хоть рассудок, казалось, уже покидал его. Глаза Панталоне широко распахнулись, а зрачки сузились от хлынувшего на них потока света, он выглядел как голодный, дикий зверь. Он выглядел одержимым. Тарталье могло бы стать страшно, но он просто не успевал это осознать. Чужие зубы хищно клацнули близ его губ, но после нежный шёпот вновь облагородил их: — Ты невероятный мальчик, самоотверженный, упорный и такой старательный, — Панталоне рисовал что-то пальцами на груди юноши, пока медленно и плавно седлал его наверняка очень красный член. А Тарталья плавился под ним, казалось, что он вот-вот прожжёт дыру в столе своей кипящей кожей. Если Панталоне продолжит награждать его своим, несомненно, высокостоящим вниманием и осыпать похвалой, то Тарталья готов был вынести что угодно. — Потерпи немного. Когда захочешь кончить, просто попроси меня хорошенько. Я разрешу, только не смей этого делать внутрь меня. Ты всё понял, Тарталья? Регратор напомнил Тарталье русалку из старых сказок, из страшных народных сказок — русалку, которая сладким пением заманивает своих жертв. Панталоне сжал пальцами грудь Аякса, намеренно сдавил соски острыми фалангами. — Да! — несдержанно вскрикнул Тарталья и захлебнулся жалобным стоном, то сжимая, то разжимая пальцы на бёдрах Панталоне. Неожиданно Панталоне навалился на грудь Аякса и удивлённо выдохнул. Теперь член Тартальи упирался под другим углом, от чего банкир несдержанно поёрзал и качнул бёдрами навстречу. Панталоне приластился к юному Предвестнику, как оказалось, не сам — Дотторе схватил своего коллегу за плечо и властно надавил, заставляя согнуться. Сам доктор прижался к сияющей жемчужинами пота спине Панталоне, навис над его плечом и оскалился, обдавая лицо Тартальи горячим дыханием, будто на него открыла пасть дикая тварь, способная откусить голову. — Или попросишь меня, Чайльд, — хищно прошипел Дотторе с бесовским блеском в глазах. Тарталья сглотнул слюну и медленно кивнул, не отводя взгляд, будто на него могут наброситься в любой момент. Панталоне приподнялся на локтях и грозно посмотрел на Дотторе, вызывающе вскинув тонкую бровь. Это было похоже на маленький, спонтанный спор, которые эти двое устраивали не раз, и победитель в этом соревновании определится тем, чьё имя первым сорвётся с губ Тартальи, кого он позовёт, у кого попросит разрешение кончить. — Что… —шумно выдохнул Панталоне, выгибаясь под чужим весом. — Что это значит, Дотторе? Дотторе хитро прищурился, уподобляясь манере Панталоне, и наклонился к его уху, прижимаясь губами, зашептал хрипло: — Вы слишком раскомандовались, господин Панталоне. Дотторе обтёрся щекой о плечо Регратора и быстро укусил его под лопаткой, на что банкир тихо вскрикнул. Доктор оставил на его идеальной коже глубокий след от зубов и самодовольно усмехнулся. — Прекрати это! — сбивчиво и торопливо прикрикнул Панталоне на шумном выдохе. Дотторе лишь хмыкнул ему в ответ, вышел из Тартальи и положил свои тяжёлые ладони на спину Регратора. Доктор смерил Аякса строгим взглядом, навалился на спину банкира, погладил его плечи и скользнул ниже, к локтям. Одной рукой обогнул грудь, живот, встрепал волосы на лобке и накрыл подрагивающий член. — Я снова не дал тебе кончить? — ехидно протянул Дотторе. Напыщенный Панталоне недовольно зыркнул на него, но, почувствовав, как чужие бёдра прижались к его ягодицам, закусил губу и неверяще распахнул глаза. — Уверен, воздержание стоит той стимуляции, которую ты сейчас получишь. — Дотторе бросил взгляд на одиннадцатого Предвестника и указал ему на запястья Панталоне. Тарталья сглотнул, накрыл ладони Регратора своими и сплёл пальцы вместе, убрал чужие руки со своей груди и завёл их почти над головой, из-за чего банкир вытянулся и навис грудью над лицом юноши. В Аякса впился недовольный, сверлящий взгляд, и рыжий мальчик съёжился. Нет, он старался не ради того, чтобы завоевать признание одного Предвестника, ценой падения в глазах другого… Чайльд притянул одну руку Регратора к своему лицу и поцеловал его в запястье. Он всё ещё удерживал ладони банкира, но ослабил хватку. Благодаря чему Панталоне мог выпутать свои пальцы в любой момент. — Тарталья, — скомандовал Дотторе, вопросительно выгибая бровь. — Маленький, покорный щенок. Не хочешь идти против хозяина? Тарталья отвёл взгляд, его сердце бешено колотилось в ушах и он едва различал чужие слова. Панталоне оглянулся и самодовольно хмыкнул, победно щурясь. Аякс сделал глубокий вдох, уверенно посмотрел на Дотторе и заявил. — Я не буду удерживать господина Панталоне против его воли, — Тарталья накрыл руками плавные, влажные бёдра, провел ладонями выше, почти обнимая старшего Предвестника за талию, и посмотрел теперь в тёплые глаза банкира. — Вы… хотите продолжить? — Благородный мальчишка, — усмехнулся Дотторе и погладил мягко посмеявшегося Панталоне по спине, обнял его за живот. — С тобой интересно. Хороший выбор. — последнюю фразу доктор обронил Панталоне на ухо. Дотторе предвкушающе облизал губы, а Панталоне возмущённо шлёпнул его по ладони, звонко, но совершенно безболезненно, бросив какой-то загадочный взгляд. По-дружески? Всё же Тарталью удивляли подобные панибратские отношения между этими двумя. Очевидно одно — будь Панталоне недоволен, он приструнил бы любого. И так же было ясно, что выёбываться будут все. Тарталья разомкнул губы, жадно втягивая воздух и не решаясь действовать. Вдруг к нему прильнул Панталоне и влажно поцеловал. Дотторе пренебрежительно хмыкнул, явно ожидая подобного, и наклонил банкира ближе к Тарталье, надавил на его поясницу, заставляя приподнять и развести ягодицы. Член Тартальи чуть не выскользнул из чужого нутра и тогда юноша настойчиво усадил Панталоне обратно на свои бёдра, удерживая за талию. Регратор согнулся и застонал у него над ухом, он хотел продолжить сам, но его крепко удерживали натренированные руки рыжего юноши и ладонь Дотторе, которая давила на поясницу. Затем Панталоне почувствовал как в него протолкнулся чужой палец. Без перчатки. И сразу второй. Панталоне хотел было оглянуться, но Аякс обнял его за спину и помешал подняться. Дотторе довольно усмехнулся и одобрительно глянул на рыжего мальчишку. Но когда доктор добавил третий и согнул все пальцы внутри, едва не заскулил и сам Тарталья… а потом и чуть не завыл, потому что Дотторе растягивал своего влажного коллегу очень долго, показательно недовольно рыча и царапая ногтями выгнутую спину. Но действовал всё же аккуратно, как доктор, ощупывающий пациента. Сам Панталоне покачивал бёдрами, нетерпеливо насаживаясь на пальцы. Раздался звонкий шлепок. На ягодице Регратора заалел отчётливый след широкой ладони. Панталоне содрогнулся и упал на локти, приложился своей щекой к щеке Тартальи и звонко вскрикнул. А затем Дотторе намотал его волосы на свой кулак и оттянул. Банкир захрипел, выгибаясь, запрокидывая голову, несчастно хватаясь за плечи Тартальи... И, конечно, он не упустил шанса насадиться до упора, сжимаясь на члене юного Предвестника и пальцах Предвестника побольше. Дотторе склонился над лицом банкира, доставая пальцы из его тугого нутра, зловеще оскалился, блеснул угрожающим взглядом и облизал фаланги. А потом смазал остатки влаги о губы девятого Предвестника. Они долго смотрели друг другу в глаза. С вызовом и раздражением. Панталоне прищурился так, чтобы полыхающая между ними страсть цвета глаз Дотторе — цвета крови, была скрыта, и облизал губы. Однако не заметить эту одержимость друг другом, ядовитым туманом и терновником оплетающую старших Предвестников, было невозможно. — Терпение, господин Регратор, — беспристрастно процедил Дотторе, распутывая волны тёмных, влажных от пота волос. — Насладитесь тем, чего так долго хотели. Намного интереснее, когда приходится приложить усилия для достижения вожделенной цели, томиться в ожидании и предвкушать. Иначе рискуете стать черствым и безрадостным. Панталоне сжал плечо Тартальи и прошипел в лицо над собой: — Мы разные, доктор. Я не социопат, как ты. И я не добыча для тебя, — Панталоне оскалился и вскоре хрипло рассмеялся, разрывая зрительный контакт, вместо этого выпрямляясь и прижимаясь к груди Дотторе. — Мне не нужно тешить себя, чтобы что-то почувствовать помимо гниения души и внутренностей, таких как сердце. Я беру то, что хочу, и когда хочу. И получаю от этого удовольствие. — Так и я получаю то, что планировал получить, — Дотторе наклонился к виску Регратора, накрыл ушную раковину губами и хищным тембром прошипел. — Я наслаждаюсь этим моментом и вами, господин девятый Предвестник. Внутренности скрутило. Панталоне притих и отвернулся. Он казался потерянным. И тогда Тарталья взял его за руку, стал целовать пальцы, а затем увидел, что фарфоровое лицо над ним покраснело. — Не люблю, когда ты молчишь. Потому что обожаю затыкать тебя, — сипящий с едва ощутимой нежностью шёпот Дотторе оцарапал ухо Регратора. — Так заткни, — несдержанно огрызнулся Панталоне, недовольно стряхивая со своих ключиц тяжёлые ладони доктора, который массировал его напряжённые плечи. — Закрой свой рот и сделай то, что от тебя требуют. Тарталья понимал, что Панталоне уже на грани, и не только оргазма. Дотторе довёл его, сбил улыбчивую маску, сбил дыхание, лишив способности держаться важно и безучастно. Девятого Предвестника обезвредили. Тарталья поразился этому, хоть и не любил сражений, строящихся на доведении оппонента до эмоционального срыва. Дотторе страшен. Потому что казалось, что Панталоне вскрыл бы настоящие эмоции только если метеорит свалится на Банк северного королевства. Ядовитый змеиный взгляд выдернул Тарталью из размышлений: Панталоне уселся на его бёдрах, снял с себя очки, складывая дужки, и ткнул их боком в грудь рыжеволосого юноши: — Вы оба. Прекратите тянуть время, — Панталоне приподнялся на коленях и отложил очки подальше на стол. Тарталья впился глазами цвета бушующего моря в лицо напротив: теперь неоновые блики не преломляли свет, а свечи не отражались ядовитыми огнями на стёклах. Теперь перед взором Аякса раскинулись лиюйские сумерки и он в них заплутал, потянулся ближе и впился в искривлённые в недовольстве губы своими. Панталоне, уперевшись одной рукой в стол, наклонился вперёд и качнул бёдрами, подставляясь. Дотторе пристроился головкой к его входу и толкнулся. От шумного вздоха ноздри Регратора округлились, он укусил Тарталью и вцепился ногтями в его плечо. Чайльд погладил его по щекам, накрывая пальцами его пьянящие глаза и шумно выдохнул через нос. Это было невыносимо, Тарталья чувствовал, как его члену становилось всё теснее и теснее, и боялся кончить раньше, чем Панталоне ему разрешит. А он был предельно близок к оргазму. Дотторе снова толкнулся — рывком вошёл глубже, даже не на половину, но вскрикнули оба: и Тарталья, и Регратор. Руки последнего задрожали и он повалился на грудь Аякса. Рыжий юноша сразу же схватил Панталоне за плечи, руки заскользили по влажной от пота спине, смыкаясь под острыми лопатками. Тарталья прижал девятого Предвестника к себе так крепко, как мог, чувствуя, что хрупкое и изящное тело мелко трясётся. Кровь забила в ушах, а собственное дыхание стало шипеть где-то в горле, будто Тарталья закипающий чайник, из которого вот-вот вырвется обжигающий клуб густого, мутного пара. Внутри Панталоне стало настолько тесно, что, казалось, Тарталья слился с ним воедино, стал частью его тела, а Регратор — его продолжением. Безумное возбуждение поглощало рассудок так же, как поглощало и тело. Если бы не Дотторе, Тарталья сам бы доставил удовольствие Регратору, сделал бы всё так, как от него потребуют. Член Тартальи невыносимо сжимало, чужая твёрдая плоть тёрла чувствительную кожу, точно станок для затачивания ножей. Его собственный «нож» уже пропитался кровью и раскраснелся. Костяшки пальцев рыжего юноши побелели, а на спине Панталоне остались алые следы. Тарталья поздно спохватился, ощущая подушечками пальцев царапины на неприкосновенной коже, и тут же одёрнул руки. Но Панталоне прильнул к нему только теснее, схватил за подбородок и глубоко поцеловал, заглушая собственные надрывные стоны. Возбуждение творило невероятные вещи, лишая принципов даже таких упёртых и сдержанных личностей, как Панталоне. Он льнул к Чайльду, сладко стонал то в его губы, то в его шею, и сбивчиво шептал непристойные просьбы. Так жалобно, что Тарталью подобная власть над авторитетным человеком, который всегда казался весьма самовлюблённым и высокомерным, сводила с ума. Он начал толкаться в до предела растянутое нутро Панталоне вместе с Дотторе, который вошёл уже наполовину. Доктор усмехнулся и переглянулся с Тартальей. Аякс невольно стал участником гнусного заговора против девятого Предвестника. Они поймали Регратора за бёдра и стали двигаться в него, выбивая из рвущихся лёгких воздух. Кто останется в выигрыше в конечном итоге — было неизвестно. Но Тарталья ожидал, что Панталоне обернёт всё в выгодную для себя сторону. От этого осознания чувство власти и вседозволенности слегка поблёкло. Но бешеный оскал Дотторе ослепил его, чужие губы прошептали «наслаждайся», и Тарталья невольно улыбнулся. Как бы Дотторе не пытался унизить своего коллегу, Панталоне убеждал себя, что лишь пользуется им и его телом. И потому оскорблённым себя никогда не чувствовал. А сегодня и вовсе доктор признался ему в том, что Панталоне озвучить бы не позволил самому себе. В чувствах. «Чёртов псих, и кто ещё кем играет!» — скрипел зубами Регратор. Но проблески размышлений быстро меркли, похоть заглушала любые мысли и застилала глаза. А одновременно два члена внутри разрушали ещё и его тело. Панталоне стонал, уже срываясь на звонкие, обессиленные крики, и наслаждался. Он трясся, пытаясь сжаться на двух стволах, но это было едва ли возможным, он никогда не чувствовал себя таким широким там внизу, его растраханные, красные мышцы, натянутые до предела, пульсировали, вход горел, даже смазка не могла успокоить чувствительную зону: быстро согревалась и становилась мутной пеной, которая размазывалась по ягодицам и громко хлюпала из-за резких движений и влажных хлопков кожи о кожу. Четыре чужие руки скользили по потным бёдрам Панталоне: где-то гладили, охлаждая раскалённую кожу, где-то сжимали до красных пятен. Регратор дрожал, ногтями впиваясь в ключицы рыжего юноши и пытаясь опереться на его быстро вздымающуюся, напряжённую грудь. Тарталья ускорился, а Дотторе вошёл на всю возможную длину. Панталоне несдержанно всхлипнул и сразу же заткнул рот. Но злорадный смех всё равно раздался за спиной, прямо над ухом — Дотторе наклонился к его шее и грубо поцеловал, оставляя бардовый след прямо под челюстью. Специально там, где чёрная или аметистовая водолазки его не скроют. Панталоне попытался отпихнуть его лицо от себя, но ослабленные руки лишь невесомо скользнули по впалой щеке доктора. И Дотторе воспользовался этим — он схватил Регратора за запястье, потянул за него вверх, заставляя выпрямиться, и прижался к его спине, входя ещё глубже. Панталоне вскрикнул, запрокидывая голову на плечо Дотторе, и хрипло застонал, в конце едва не закашлявшись — его голос почти сорвался. Тарталья подтянулся следом, он обнял Регратора за талию и, демонстрируя свою силу и выдержку, стал интенсивно насаживать на свой член, направляя его бёдра, в то время как Дотторе двигался в девятого Предвестника сам, ещё и с другим темпом — выходил медленно, но резко вбивался внутрь. Однако выдержки Тартальи уже не хватало, его и так прервали несколько раз. Он перетянул Панталоне на себя, и тот повалился на плечо рыжего юноши, утыкаясь губами в сгиб шеи. Чайльд заглянул мутными глазами в лицо Регратора и невольно засмотрелся на скатавшуюся на переносице пудру, которая подчеркивала неровность его носа и придавала взгляду тяжести. Панталоне приподнял веки и взглянул из под тёмных ресниц. Сердце юного Предвестника забилось чаще… либо это по его телу разносились вибрации сердцебиения Регратора, который так плотно прижимался к его груди. — Регратор… — Тарталья хоть и пытался сделать вид, что контролирует ситуацию, но голос его всё равно дрогнул, а с губ сорвался шипящий вздох, когда Дотторе толкнулся так глубоко и резко, что по члену рыжего юноши прошла колючая пульсация. — Панталоне, я… — но глаза девятого Предвестника закатились, прячась под перьями ресниц. Он не мог расслышать Тарталью, утопая в чужих руках, оглушенный тяжёлым дыханием двух тел, зажавших его меж собой. Чайльд перевёл молящий взгляд на Дотторе и позвал его едва различимым шёпотом: — Доктор, пожалуйста… — но Дотторе сморщился от покорного, раболепного тона и просьбы, которых так жаждал его коллега девятый Предвестник. Тарталья проглотил вязкую слюну и сжал немеющие пальцы на хрупкой талии Регратора. — Дотторе, вытащите… я хочу кончить… Дотторе вдруг рассмеялся низко, но так оглушающе, что казалось будто мимо них только что прошёл Капитано и рассыпался доспехами по мраморному полу. Смех плавно рассеялся, точно ядовитый дым, и Дотторе наклонился вперёд, прижимаясь к спине Панталоне, и, голодно скалясь, выдохнул в лицо Тартальи: — Мальчик, — острые зубы на мгновение показались жёлтыми, отражая пламя дрогнувшей где-то вдали свечи. — Кончи внутрь. Тарталья округлил глаза, смотря в упор на Дотторе. Умирать после оргазма ему не хотелось. Но азарт застилал рассудок и плавив мозги, как Панталоне плавил его член своими стенками. Дотторе, удовлетворённый ужасом на чужом, юном лице, ускорился, грубо толкаясь внутрь и ударяясь бёдрами о скользкие ягодицы девятого Предвестника. Ноги самого Тартальи задрожали, соскальзывая с неустойчивого таза доктора. Чайльд застонал и крепче вцепился в Панталоне, которого так удачно крепко удерживал Дотторе. Иначе бы Тарталья повалился на стол с тяжёлым стуком. Напряжение стало мучительным, Аяксу казалось, что его член вскоре лопнет от подобных экспериментов, если доктор не сбавит темп. А доктор не сбавит. Дотторе навалился на спину Панталоне, прижимая обоих Предвестников под собой к столу. Дикие и зверские толчки заставили Тарталью так же бешено вскидывать бёдра навстречу, чтобы снизить трение о свой член. Он тщетно верил, что сможет вырваться, но Дотторе неожиданно резко и больно шлёпнул рыжего юношу по бедру и прошипел сквозь зубы: — Слушайся меня, раз обратился за разрешением ко мне, — голос его звучал грубо, но не злобно. Однако внутренности Тартальи всё равно сжались, а сердце на мгновение испуганно замерло. Дотторе толкнулся глубже, стало настолько тесно, что Тарталья уже не мог понять, где кончается его собственный член, а где начинаются мягкие стенки Регратора. Чайльд заскулил и выгнулся, делая добивающие толчки, и излился в растраханное нутро Регратора. Уши и щеки юного Предвестника запылали, он пытался отдышаться, удерживая на себе Панталоне своими дрожащими руками. Регратор раздвинул ноги шире и опустился ниже, неожиданно для Тартальи принимая всё в себя. Глаза банкира были закрыты, тёмная чёлка изящными линиями с лиюйских картин разметалась по лбу. Когда Тарталья освободился от мучившего его напряжения, он вновь засмотрелся на изящного Предвестника, седлающего его бёдра, и затаил дыхание, любуясь благородным даже в таком положении видом. Тарталья восхищённо выдохнул и, оттолкнувшись от стола ладонями, поддался к Регратору, заключил его лицо в свои ладони и стал целовать щёки, нос, губы… на языке оставалось ощущение цветочной пыльцы и аромат шелковицы. Панталоне распахнул глаза и посмотрел на Тарталью незнакомым для него взглядом… а затем вырвался из его рук и спрятал обожжённые чужой любовью щёки в сгибе шеи и плеча Аякса. Будто хотел согнать наваждение. Тарталья накрыл его затылок ладонями и прижал к себе, зарываясь пальцами в волны тёмных волос. Чайльд перевёл взгляд на Дотторе, который любезно дал им время на ласки. Доктор отвращённо фыркнул и продолжил двигаться. Панталоне тут же закричал, врезаясь губами в прохладную из-за обильного пота кожу Тартальи. Дотторе нужно было больше времени на достижение разрядки. Но было видно, что и он уже не в силах терпеть эти игры. Панталоне, сложив ладони на груди Тартальи, наблюдал за доктором из-за плеча, и, когда последний набрал темп, банкир поддался ему навстречу, покачивая бёдрами. Тарталья же почувствовал, что его собственный член снова встал и теперь его сводило судорогой, точно тысячи иголок пронзали плоть. Чайльд накрыл руками Панталоне и крепче прижал его к себе, вырывая его плечо из под острых зубов доктора. Панталоне уткнулся носом в шею рыжего юноши так, что уже едва хватало воздуха в таком положении. Дотторе с Тартальей продолжили двигаться вместе. Всё ещё горячая сперма с первого оргазма Чайльда хлюпала в такт толчкам и брызгала на бёдра и ягодицы, внутри стало совсем вязко и жарко. Тарталью вновь захлестнуло волнами удовольствия, все его мысли, все его чувства утонули в пучине оргазма. И он кончил второй раз, не спросив разрешения. Регратор затрясся сильнее, он ощущал грубые толчки всем своим телом. Внутри было слишком широко и слишком твёрдо. Привыкнуть к таким размерам он не мог и все его чувства сходились на двух членах внутри, оттягивая долгожданный оргазм. Панталоне упирался собственным стояком в напряжённый торс Тартальи, тёрся изнывающей головкой о проступающие рельефы пресса. Самостоятельно доводить себя во время секса он не любил, он всегда мог приказать это сделать. Но сейчас позвать Чайльда и попросить его помочь уже не хватало голоса. Горло саднило от стонов, а грудь разрывало от неровного дыхания. Да и Дотторе бы вмешался. Регратор стиснул зубы от этих мыслей и метнул грозный взгляд на доктора. Как оказалось, Дотторе всё это время пожирал его хищным, собственническим взором. Панталоне облизал губы и одарил второго Предвестника своей довольной улыбкой, наслаждаясь тем, что занимает всё внимание помешанного доктора. В подобных мыслях он не признавался. Но руки сами потянулись к худому лицу. А затем и губы к сухим губам. И язык, царапающийся об острые зубы, потянулся к чужому горячем языку. Дотторе надменно оскалился, крепко схватил Панталоне за горло и грубо его поцеловал. Рука доктора так вовремя оказалась на его члене… Они кончили одновременно.***
Сперма вытекала из растянутого кольца мышц, скользила по бёдрам и капала. На животе и бёдрах Тарталья чувствовал вязкую жидкость. Он повалился на стол, ударяясь затылком, и обессиленно уставился в потолок. Панталоне, упираясь ладонями в стол, пытался отдышаться. А Дотторе звенел чем-то, наверное, своей портупеей с кучей цепей. Однако он неожиданно навис над Тартальей, протянул Регратору его очки, аккуратно усаживая их на нос и цепляя дужки за уши, затем он поправил свисающие с оправы цепочки. Их звон Аякс и услышал мгновением раньше. Тарталья в изумлении распахнул глаза, в его груди стало до невозможности тепло. Он встретился с кровавым взглядом, и Дотторе потрепал его рыжие волосы. А затем и вовсе широко заулыбался, беззлобно скаля острые зубы. — Одевайся быстрее, нам с тобой сейчас прилетит несказанно. Не любит он, когда я побеждаю, — шепнул доктор на ухо мальчишке. Тарталья беззаботно рассмеялся.***
Панталоне схватил Тарталью за горло и толкнул к стене, прижимая его бедром, и навис над веснушчатым лицом. — Тарталья, — сдержанно, хоть и сквозь зубы, обратился Панталоне. Аякс уставился на него широкими морскими глазами и облизал губы, которые дрогнули в азартной улыбке. — Ты посмел ослушаться меня. — Вам всё понравилось, — сладким, хриплым из-за нехватки воздуха голосом просипел Тарталья. Он играл с огнём. Но пьянящее предвкушение чего-то неизвестного, что мог сделать человек, которым Тарталья восхищался, заставляло действовать и говорить уверенно. Пальцы холодели от волнения. А от шумного дыхания очки Панталоне начали запотевать. Банкир крепче сжал пальцы и Тарталья истомно захрипел, наблюдая закатившимися глазами за человеком перед собой. Абсолютно голым. Регратор свёл брови и через силу вежливо улыбнулся, отстраняясь. Он прошёл к шкафу позади своего кресла, наклонился к нижним полкам, выпятив зад, из-за чего оба Предвестника на него с удовольствием засмотрелись. Панталоне закутался в халат цвета пыльной розы и изящно опустился в кресло. Его действия были неторопливыми, выверенными и красивыми. Он закинул ногу на ногу, и, не обращая внимания на присутствующих, стал цеплять кольца на пальцы. — Вон из моего кабинета, — выровняв сбитое сексом дыхание, спокойно озвучил Панталоне, параллельно нервно теребя кольца. Он надевал их и снимал. Потом надевал снова, прокручивая на костяшках, где украшения застревали. Регратор метнул недовольно-отстранённый взгляд сквозь стекло очков, отделяющее его от людей впереди. — Оба. Дотторе хрипло рассмеялся, подошёл к Тарталье, поправил его красный шарфик и схватил под локоть. Юноша послушно последовал за старшим, но, когда они замерли на пороге, обернулся через плечо и неловко улыбнулся девятому Предвестник. — Вам не обязательно скрывать от нас свои эмоции… давайте мы вам поможем убраться? — его льстивая, но одновременно по-искреннему добрая улыбка стала ещё шире. Панталоне цокнул, бросая взгляд в сторону стола, но тут же отводя его куда-то в стену и прикусывая губу. Он уже было поднял изящную руку, было взмахнул тонкими пальцами… — Верно, Регратор! Каждый в этой комнате понял, что вам всё понравилось! Не умеете вы держать лицо, — ехидно смеясь, прервал его Дотторе. Панталоне вспыхнул, выпрямился и впился острым взглядом в своих коллег. — Прочь, — потребовал он деланно ровным тоном. — Я же его почти убедил, а вы! — послышался раздосадованный голос Тартальи уже за прикрытой дверью. — Через полчасика придём, он мне фотографии так и не предоставил для моей разработки, — фыркнул Дотторе.