Эхо дождя

— Только обязательно возвращайся…

      Чёртов Джирайя.       Если бы не пьяная голова, этот негодяй в жизни не смог бы заговорить зубы Цуне. Полдня тщательно спаивал отменным сакэ, сам заботливо подливал в её отёко, даже счёт закрыл и гулять позвал. Почти как на свидании. Может, и сам понимал — иначе не уломать? Кинется за ним, никакой титул не удержит. Потому сперва позвал выпить. Старый чёрт! Знает все её слабости. Знает и пользуется ими, чтобы…       Цунаде спотыкается в мыслях. «Чтобы» что?       Горькая усмешка расцветает на губах бутоном лилии. Голова гудит. Рой мыслей жалится и шумит. Кажется, это не её, чужое, слишком громкое и навязчивое. У Хокаге и так куча забот, а думает только об этом самоуверенном кретине, который с чего-то решил сунуться в пасть врага без плана и поддержки.       «Я один из трёх легендарных саннинов Листа. Ты и сама должна понимать, что это означает».       И Цунаде купилась. Как девчонка купилась на эту тщеславную фразу, а всё потому что сама была одной из них. Ведь быть легендарным санином — это честь. Это признание. Признание силы. Сенджу знала вес этих слов, но и Джирайю слишком хорошо знала. Легендарный саннин? Нет, легендарный дурень.       Для неё.       Пьяная Пятая медленно плетётся в сторону резиденции Хокаге, но взгляд от земли оторвать не может. Центральная улица Конохи утопает в сумерках, а горящие фонари отчего-то кажутся тусклыми, неспособными разогнать мрак, застывший перед глазами. Проморгаться пыталась, не помогает. Завтра же подпишет приказ и увеличит количество лампочек. Если не забудет, разумеется.       Лавки в это время готовятся к закрытию, а вот в идзикаях жизнь только-только просыпается. Хитрый отшельник даже это предусмотрел — позвал выпить до заката. Скоро здесь столпится чуть ли не вся Коноха, готовая отдохнуть после тяжёлой недели и забыться в пьянящем нектаре, который никогда не заканчивается. Тихие дневные посиделки превратятся в шумные вечеринки, где-то выступят приезжие артисты, а шиноби хотя бы на короткий вечер забудут об утомительных миссиях.       Но только не Джирайя.       «Прости… вечно тебе достаётся самая грязная работа.»       Однако никто с ней не справится лучше.       «Спокойно, это просто сбор информации. Он достаточно хорош в этом, раз столько лет следил за Орочимару», — уговаривает себя Цунаде, вдыхая аромат уходящего лета.       Пахнет сладкой тяжестью, налившимися персиками и далёкими нотками цветущих садов. Очередной сезон ускользает меж пальцев, как рисовая шелуха на ветру, оставляя на коже пыльный след. Из мыслей Хокаге выбивает мальчишка, разразившийся слезами ни с того ни с сего. Хмурый взгляд Цуны проскальзывает по нему — ярко-жёлтая футболка, кислотные шорты и половина сдвоенного фруктового льда под ногами. Отец со второй половиной сразу спохватывается, неловко смеётся и вручает незадачливому сынишке свой лёд.       — Я бы не отдала, — бурчит под нос Пятая, отвернувшись и продолжая цокать каблуками по дороге.       «Ты с ребёнком даже делиться не стала бы», — мысленно передразнивает себя голосом Джирайи.       Не успевает среагировать на собственный выпад, как парочка людей почтительно кланяются лидеру деревни. Сенджу не остаётся ничего, кроме как скорчить относительно осмысленное выражение лица и коротко кивнуть. Нельзя ей сейчас выветривать градус чакрой. Стоит голове лишь немного протрезветь — ноги понесут её следом в Скрытый Дождь. Только, в отличие от предусмотрительного Джирайи, она не станет церемониться. Зайдёт с парадной и уложит каждого, кто осмелится выступить против неё.       Особенно ублюдка из Акацуки.       Когда резиденция наконец возникает перед ней, Цунаде обречённо вздыхает. Если Шизуне увидит её в этом состоянии, опять отчитает. Найдёт две сотни изощрённых методов накапать на мозги и непременно воспользуется каждым из них!       А Хокаге и так хватает удручающих мыслей.       Вот вернётся этот старый извращенец, она ему покажет такие темные закоулки Конохи, что месяц на женщин смотреть не сможет! И угрожать ему будет явно не любовными утехами!       Железная ручка послушно поворачивается в её ладони, моментально согреваясь теплом. Хочется открыть дверь в свой кабинет и найти храпящего Джирайю на просевшем диване. Хочется огреть по белокурой голове, чтобы выросла шишка и больше неповадно было соваться к Акацуки так бездумно.       «Бедокурая голова», — хмыкает про себя.       А в мыслях сразу голосом Джирайи отзывается:       «Кого это ты бедокурой головой только что обозвала? Цуна-химе, ты себя хоть видела? Даже я тебе в этом ремесле уступаю!»       Тишина. Кабинет встречает нелюдимым мраком. Только уличные фонари разбавляют удушающую атмосферу тьмы и безнадёжности. Пусто. Да и мог бы тут оказаться старый друг со своими старыми замашками?.. Хокаге даже выключателем не щёлкает, бредёт к своему столу, то утопая в тенях, то выходя навстречу раме света на полу. Обмякшее тело плюхается в кресло, а руки устраиваются поверх кучки документов на столе из японской красной сосны. До сих пор пахнет терпкой древесиной.       Пятая задевает локтем какой-то свиток, который с глухим стуком падает на старые дощечки. Не хватает сил даже поднять его. Цунаде запоздало понимает, что и это прозвучало для неё как оглушительный выстрел. Чуть уши не заложило. Гам с улицы едва ли слышен — поблизости резиденции нет шумных заведений. К счастью, нет. Только эта молчаливая тишь сейчас облизывает уши, оставляя противный осадок на душе.       Из крайности в крайность.       Пьяное сознание Сенджу превращается в глубокую бездну одиночества. Голова тяжелеет с каждой секундой. Много. Слишком много мыслей. «Слабости… пользуется, чтобы защитить», — само собой всплывает в безудержном потоке слов незаконченная фраза. Ну конечно. Это же Джирайя. Его мотивы всегда предельно ясны и… чисты. В отличие от Орочимару, он никогда не сделал бы ей больно.       Стол, за которым Цунаде падает в объятия сна, становится последним оплотом, защищающим её от горькой тревоги о тайной миссии в Скрытом Дожде. Сквозь завесу алкогольного тумана она чувствует, как тяжесть последних переживаний тает, словно снег под летним солнцем. Остаётся лишь холодная пустота внутри.       Просто, засыпая крепким сном, Цунаде ещё не знает, как больно ей сделает Джирайя.       И для этого будет достаточно её ставке принести первую победу.       Кровавую победу ценой жизни Джирайи.