Ещё

— …Да, бабушка, я знаю… Ага, как всегда… Нет, я в шапке… Бабуль, ну конечно, приеду, только после праздников… Да, сейчас самая активная неделя на работе… Ба… Баб… Бабу… Нет, не встретила я мальчика… Девочку тоже не встретила… Ну Бааааа… У меня руки замёрзли, давай я тебе завтра позвоню, ладно?.. У меня есть перчатки, не надо мне ничего присылать… Господи, Бабушка, конечно, я предохраняюсь… Ты вот прямо сейчас хочешь узнать, как это с девочками делается?.. Нет, я не стесняюсь, просто не очень удобно посреди улицы на эту тему разговаривать, и у меня уже губы немеют… Да, хорошо… И я тебя… И тебя с наступающим… Нет, я ещё не успела поесть, только иду домой… Всё, Ба, пока… Целую!.. Покаа… Замёрзшими пальцами Эмма несколько раз нажала на красную иконку, чтобы уж наверняка завершить вызов от любимой бабули и спрятать руки в карманы дутой куртки, потому что про перчатки она нагло соврала, зато шапка была на месте и постоянно сползала на глаза, мешая обзору. Конец декабря выдался на редкость холодным и снежным, поэтому Свон спешила домой, мечтая о горячей ванне, тёплом ужине с бутылочкой сидра, а может, даже тремя, и каком-нибудь новогоднем фильме, скрашивающим одинокий вечер перед наступлением Рождества. С этими мыслями она свернула на аллею, скрытую от главной дороги пышными елями, собрала с ближайшей скамейки снег и слепила небольшой шарик, который выбросила через минуту, чувствуя морозное жжение на руках. До главного праздника оставалось около девяти часов, так что половина штата Мэн уже находилась в своих тёплых жилищах, готовясь к торжеству, накрывая на стол и приводя свой внешний вид под стать веселью, утро которого всё равно простит небрежность и похмелье. Именно из-за опустевших улиц Эмма очень удивилась, увидев вдалеке яркое красное пятно, медленно идущее навстречу, и что-то большое и чёрно-белое, мелькающее в ногах. С каждым шагом всё отчётливее становилось понятно, что хозяин, а точнее, хозяйка пушистого бобтейла, чья длинная чёлка была смешно перевязана резинкой на макушке, никуда не спешила, прогулочным шагом двигаясь вперёд по хрустящему под ногами снегу. Подходя ближе, Эмма не смогла сдержать улыбку, понимая, что пёс не просто бредёт, а с каждым шагом будто подпрыгивает на месте, пританцовывая под неизвестную музыку. Возможно, такое интересное поведение оправдывали тапочки на лапах, завидев которые, Свон пришлось прикусить язык, чтобы не прыснуть от смеха. Когда они поравнялись, Эмма открыто пялилась на забавного четвероногого друга человека, даже не заботясь, что выглядит странно, провожая собаку взглядом, несколько раз оборачиваясь назад и сталкиваясь в конечном итоге с пронзительными карими глазами, внимательно её рассматривающими. Стушевавшись, Эмма быстро отвернулась и зашагала прочь, но невиданная сила заставила её обернуться и вновь наткнуться на девушку в красном комбинезоне, ожидающую, пока её питомец сделает свои дела возле дерева. — У меня что-то на лице? — чуть прикрикнула Свон, не понимая, почему на неё так пристально смотрят. Казалось, вопрос смутил даму с собачкой, хотя собачкой это большое пушистое существо сложно было назвать, но уже через пару секунд девушка улыбнулась и покачала головой. — С вашим лицом всё в полном порядке, — ответила брюнетка, поправляя выбившиеся из-под шапки короткие локоны тёмных волос. — Просто вы первая за сегодня, кто не упрекнул меня в прогулке не в специально отведённом месте, да ещё и без намордника. — Ну я не шериф, чтобы предъявлять вам штраф за нарушение закона о безопасности граждан, — Эмма даже не заметила, как сделала несколько шагов и оказалась возле собаки, наклоняясь и поглаживая мохнатую голову. — Привет, дружок. — Я бы сказала, подружка, — улыбнулась девушка, сокращая оставшееся между ними расстояние. — О, так ты у нас девочка, — улыбнувшись громкому «гав», подтверждающему сказанное, Свон выпрямилась, позволяя себе в полной мере рассмотреть хозяйку. — Крутой комбинезон, — она скользила взглядом по объёмной зимней одежде ярко-красного цвета, идеально сочетающегося с помадой на губах незнакомки и тапочками собаки. — Выглядит вкусно. — Вкусно? — Ну да, вы похожи на зефирку… Не знаю, насколько вы вкусная, но внешне точно похожи. Брови девушки взлетели вверх, и на пару секунд Эмма задумалась, что иногда стоит держать свой язык за зубами, а потом раздался приятный низкий смех. — Зефирка, значит? — всё ещё обдумывая комментарий, протянула девушка. — А вы напоминаете мне пятилетнего ребёнка, которого гулять собирала мама. — Это ещё почему? — недоумевая, спросила Свон. — Из-за куртки, что ли? — Возможно, — усмехнулась она. — Не каждый взрослый человек носит столь яркую одежду с рисунками динозавров, шапку с помпонами и, что это, бантик? Готова поспорить, что ваши штаны на подтяжках. — Ага, а под ними ещё и шерстяные рейтузы, — очередной порыв смеха от брюнетки вызвал радостную улыбку, и Эмма резко перехотела идти домой. — Нет, я серьёзно. Бабушка связала. У них ещё резинка снизу для стопы, чтобы не задирались. И после этих слов Свон также подхватила смешинку, осознавая, что действительно выглядит забавно… Возможно, поэтому к тридцати годам она так и не смогла построить серьёзных отношений. — Вы подняли мне настроение, спасибо! — Работа у меня такая, — пожала плечами Эмма. Несколько мгновений они топтались на месте, неловко поглядывая друг на друга и улыбаясь, иногда обращая внимание на собаку, забавно ловящую снежинки в прыжке. А потом Эмма заметила, как девушка переминалась с ноги на ногу, видимо, желая уже удалиться. — Ну не буду вас задерживать, — скрывая внезапно проявившееся разочарование, мило улыбнулась Свон. — Вы, наверное, торопитесь. — Совсем нет, я просто замёрзла. — Серьёзно? В ваших-то доспехах? — Ваш костюм, а-ля замурованная маминой заботой, тоже, смотрю, не особо согревает. Эмма хмыкнула, поправляя вновь сползшую на глаза шапку. Она хотела ещё постоять, вот так вот просто разговаривая с незнакомым человеком, но решила, что это уже совсем странно. — С наступающим, — внезапно вспомнила она про праздник и сделала шаг назад, готовясь уйти. — И вас, — улыбнулась брюнетка, не так широко, как могла и хотела. — Было приятно пообщаться, — отступая спиной, сказала Эмма, сохраняя зрительный контакт с девушкой. — И мне. Махнув рукой, Эмма развернулась и, пряча лицо в шарф, припустила к концу аллеи. Ей хватило пары шагов, прежде чем развернуться и вновь столкнуться с карими глазами, расплывающимися из-за слабого зрения. — А не хотите кофе? — Если только мы добавим в него чего-то покрепче. Ответив радостным кивком на широкую улыбку, Свон дождалась, пока незнакомка, представившаяся Реджиной Миллс, поравняется с ней, и сопроводила к небольшому вагончику с напитками, где они взяли по капучино и как раз выпили половину, когда дошли до круглосуточного алкомаркета, наполнив свои напитки дополнительным вкусом коньяка. — Почему Квинни? — спросила Свон, крепко удерживая доверенный ей поводок. — Хочешь сказать, она не похожа на королеву? — Нуу… Она определённо величественная, — усмехнулась Эмма, намекая на далеко не маленький размер собаки. — Ещё она грациозна, — добавила Реджина, выкидывая их пустые стаканчики из-под разбавленного алкоголем кофе. — Ты бы видела, как она порхала в моей небольшой студии до переезда. — Предположу, что сносила всё на своём пути. — Всё и всех, при этом умудряясь заползать под кровать и не застревать там, прячась от моего гнева. — Чем же она так провинилась? — Бывает, ходит в туалет по углам, от переизбытка эмоций. Эмма прыснула от смеха, представляя радостно писающую в углу собаку. — И в чём выражается твой гнев? — Я провожу с ней воспитательную беседу и лишаю вкусняшек на три дня. — О боги, — в наигранном ужасе воскликнула Эмма. — Ты жестока! За лёгкой повседневной беседой они не заметили, как быстро пролетело время и на улице стало темнеть. Дороги теперь освещались праздничными гирляндами и Рождественскими фигурами оленей и снеговиков, в окнах домов горели разноцветные огни, радостный детский визг звучал неподалёку, и всё предвещало скорое празднество, к которому совершенно не спешили две девушки, медленно прогуливающиеся по городу. — В смысле, ты работаешь завтра? — удивилась Реджина, большими глазами глядя на Эмму. — Что для людей праздник, то для аниматоров — рабочий день. Я так уже лет семь живу. — Ты одеваешься, как ребёнок, потому что работаешь с детьми? — Спросил человек в костюме зефирки... Секундная пауза, и два звонких смеха наполнили улицу очередным порывом хорошего настроения. — Мне нравится моя одежда, — отсмеявшись, серьёзно сказала Свон и застыла, когда тёплая рука коснулась её лица, поправляя съехавшую шапку. — С-спасибо. Момент был бы совершенно обычным, если бы не взгляд, с которым Реджина смотрела на раскрасневшуюся от смеха и мороза Эмму, заставляя всё внутри сжаться и в одну секунду растаять, медленно растекаясь лужицей по тротуару. — Насколько я буду самонадеянной, если приглашу тебя в гости? Миллс нарушила молчание спустя несколько минут, и если бы Эмма знала, каких трудов ей стоило задать этот вопрос, боясь услышать ответ, то она получила бы медаль за смелость. — Тебе в процентах? Или лучше просто принять твоё приглашение? А вот если бы Реджина знала, сколько самоконтроля понадобилось Свон для удержания себя в штанах, из которых она была готова выпрыгнуть от радости, то лично вручила бы ей медаль за стойкость. — Просто прими, потому что мы уже пришли. Эмма посмотрела на небольшой четырёхэтажный домик с двумя квартирами на каждом этаже и проследовала в подъезд, почему-то теряя свою уверенность с каждой ступенькой. — Ты точно хочешь провести со мной вечер? — спросила она у двери с номером 108. — Я не планировала праздновать Рождество и буду рада провести время в твоей компании, Эмма, — с уверенностью в намерениях ответила Миллс. — Если, конечно, тебя не ждёт кто-то дома. — Только пицца в морозилке… Реджина застыла с ключами на полпути к замку. Свон сказала это с таким видом, будто прямо сейчас была готова уйти, лишь бы её ужин не оставался один в Рождественскую ночь. — Ты откроешь, или мы на лестничной площадке посидим? Поджав губы, чтобы сдержать улыбку, Реджина закатила глаза, чисто для вида, показывая, что это была дурацкая шутка. Пока хозяйка квартиры первым делом снимала тапочки Квинни, Эмма пыталась справиться со шнуровкой своих зимних ботинок, параллельно отогревая пальцы своим дыханием. Когда же первый ботинок был снят, она отвлеклась на Миллс, без труда снявшую комбинезон и оставшуюся стоять в одних шерстяных носках, утеплённых лосинах и длинной футболке с рукавами до локтей. — Нравится то, что ты видишь? Эмма почти ответила «да», но подавилась слюной, откашливаясь и возвращая внимание к шнуркам. — Неудивительно, что ты замёрзла, — Свон выпрямилась, стягивая второй ботинок, снимая шапку и отводя взгляд от притягательной фигуры, которая, к сожалению, не так явно просматривалась за облачением зимней одежды. — В следующий раз надену свитер. — Пфф, ты знаешь, сколько на мне слоёв одежды? — она размотала шарф и сняла куртку, указывая на тёплый синий свитер с белыми снежинками. — А под ним бадлон, а под ним футболка, а под ней майка. — Осмелюсь спросить, что же под штанами? — Бабушкины рейтузы… Ну в смысле не бабушки, а она мне их сама связала, — гордо и с улыбкой ответила Эмма. — А под ними лосины, а под ними колготки, а под ними термо-шорты, а под ними… — Скажи, что трусы. — Трусы. — Слава богу, а то сто лет уйдёт, пока я тебя раздевать буду. Где-то в глубине квартиры послышался звук хруста собачьего корма, а в голове Эммы даже обезьянка перестала стучать в тарелки, позволяя сосредоточиться на услышанном и оценить ступор, в который впала Реджина. — Ну ладно, эм… Я расчехляюсь, — немного нервозно сообщила Свон, отстёгивая ярко жёлтые подтяжки с миньонами. — Ага, — быстро кинула Миллс в ответ и поспешила скрыться за дверью, как поняла Эмма по шуму воды, ванной комнаты. Неловко оглядывая просторную гостиную, она даже не замечала, как жуёт свою нижнюю губу, то и дело шмыгая из-за классического результата из холода в мороз, когда сопли лично готовы поздороваться с каждым встречным. — Можешь воспользоваться ванной, — привлекла к себе внимание Реджина, уже с минуту наблюдающая за блондинкой, сдерживая смех. — Твоя бабушка — настоящая рукодельница. — Есть такое, — Эмма посмотрела на подарок, немного приглаживая ворсинки шерсти и возвращая цветочному рисунку приличный вид. — Как ты относишься к лазанье? — Путь к моему сердцу лежит через желудок, — широко улыбнулась Свон, шагая к нужной двери и запираясь, выдыхая напряжение, скопившееся за последние пару минут. Как оказалось по возвращении в гостиную, лазанья была заготовлена Реджиной заранее, осталось только дождаться её приготовления, что они и решили сделать под стаканчик яблочного сидра. — У меня есть монополия, — Реджина поровну разлила остатки первой бутылки и села на диван, с улыбкой глядя на забавный вид блондинки в совершенно нелепой одежде. — Обожаю монополию! 2 часа спустя. — Эмма, просто сдайся, ты уже заложила всё, что можно. — Нет! У меня ещё есть 5 монолют. Они сидели на полу с пустыми тарелками из-под ужина и четырьмя опустошёнными на двоих бутылками сидра, рассматривая игровое поле, заполненное зелёными и красными домами, бо́льшая половина которых принадлежала Миллс. — Признай, что ты банкрот, — уговаривала Реджина. — Нет! Хочешь карточку выхода из тюрьмы? — умоляюще посмотрела на неё Эмма. — Дай мне отыграться до следующего круга. — Ты стоишь на Арбате, дорогая, и должна мне две тысячи монолют, и это без тех долгов, что ты ещё не выплатила. А ещё у меня все красные и зелёные улицы, так что… — Ладно, я банкрот, — согласилась со своей участью Эмма, откидываясь спиной на ковёр и глядя на люстру, напоминающую лунный диск. — Ты читер… — У тебя был шанс смухлевать, пока я уходила за лазаньей и в туалет, — вполне серьёзно, но с улыбкой сказала Реджина, собирая игру в коробку. — Пфф, нет, я ж не читер… А давай в карты? — подняла она голову, рассматривая стройные ноги брюнетки, возвышающейся над ней. — Только если на раздевание. И сказанная фраза на деле оказалась не шуткой. Почти три часа они играли в дурака, говно и пиковую даму, дразня друг друга своими нелепыми раздеваниями, из-за которых Реджина осталась в одной футболке и трусах, добровольно отдав лосины, носки и бюстгальтер, а Эмма, боровшаяся до победного, практически сравняла счёт, потеряв один носок с утёнком, футболку и спортивный топ, без которого её грудь красиво проглядывалась сквозь тонкую майку, привлекая внимание карих глаз одной слегка подвыпившей брюнетки. — Рождество скоро, — зевнула Миллс, вставая с дивана и потягиваясь. — Угу. Эмма не смогла отвести взгляд от подтянутых ягодиц, вид на которые открылся из-за задравшейся футболки. Жар, моментально обосновавшийся между ног, заставил её напрячься и тяжело сглотнуть, а не до конца выветрившийся сидр подтолкнул к Миллс, что уже стояла возле окна, опираясь на подоконник. На удивление, улица была заполнена людьми с бенгальскими огнями и в праздничных колпачках, выкрикивающими поздравления, радостно смеющимися и поздравляющими друг друга с наступающим торжеством. И пока Реджина наблюдала за оживлёнными действиями внизу, Эмма рассматривала красивое лицо, макияж с которого был давно смыт, открывая взору притягательную естественность, к которой так и хотелось прикоснуться. Не сумев оторвать взгляд, Свон приблизилась к брюнетке, осторожно кладя руку на её плечо и чуть разворачивая к себе. — Что ты скажешь, если я тебя поцелую? Карие глаза внимательно смотрели на неё, словно изучая искренность намерений, а затем мягкая улыбка украсила пухлые губы. — Тебе придётся поцеловать, чтобы узнать. Неосознанно задержав дыхание, Свон наклонилась ближе, проведя кончиком носа по щеке, и, закрыв глаза, переместилась влево, в мягком касании соединяя их губы не больше, чем на пять секунд. — Ещё, — сказала Реджина шёпотом, не открывая глаз. И они целовались, мягко и нежно, страстно и жадно, снова и снова, забывая о времени и пространстве, будучи полностью поглощёнными друг другом, пока ощущения не переросли в нечто большее, жаждущее высвобождения. Помогая Миллс сесть на подоконник, Эмма сняла с неё футболку, уделяя внимание округлой груди и притягательным соскам, так приятно ощущаемым под языком. Руки мягко скользили по разгорячённому телу, опускаясь к ткани нижнего белья, которое через секунду упало на пол. Возобновляя поцелуй, Свон положила ладонь между бёдер брюнетки, резко втягивая носом воздух, когда почувствовала влагу. Подушечками пальцев она касалась клитора, пока не ощутила своими губами стон, подстрекающий зайти гораздо дальше положенного первому знакомству. — Ещё. Двумя пальцами Эмма размеренно двигалась в узком пространстве, сдерживаясь, чтобы не стонать от приятного ощущения, иногда касаясь клитора, играясь ртом с сосками и увеличивая скорость толчков. — Ещё, — рвано выдохнула Миллс, подаваясь тазом вперёд. — Обхвати меня ногами. Движения стали глубже, резче и быстрее. Хватка на плечах Эммы усилилась, а стенки вокруг пальцев сжались, не давая пошевелиться, сокращаясь в судорогах оргазма, который Реджина окрасила приглушённым стоном, оставляя след от зубов на бледной коже шеи. — Я никогда не… не делала такого… — восстанавливая дыхание, прошептала Миллс, кладя голову Эмме на грудь. — Не занималась сексом? — сбивчиво спросила Свон, стараясь не дрожать от переполняющего чувства возбуждения. — С человеком, которого знаю около десяти часов… Никогда… — С первым разом нас. Их смех заглушил грохот фейерверков, фонтаном рассыпающихся по небу в преддверии полуночи, и пару минут они наблюдали за яркими огнями в окне, пока Эмма не увидела в отражении стекла соблазнительный взгляд Реджины, направленный прямо на её отражение. — Позволишь снять с тебя эти нелепые подштанники? — Это рейтузы, — Свон усмехнулась, когда Реджина прижала её к подоконнику и опустилась на колени, подцепляя пояс бабушкиного подарка. С каждой секундой она всё шире улыбалась, наблюдая, как Миллс стягивает с неё рейтузы, отбрасывая в сторону, затем колготки, хмурясь при виде утеплённых шорт, которые полетели в кучу другой одежды, и избавляясь от трусов с радостным рисунком смайлика на лобке. — Тебе точно есть восемнадцать? — Обещаю показать паспорт на нашем первом свидании. Такой ответ Реджину очень даже устроил, и, встав между ног сидящей на подоконнике Эммы, она загадочно улыбнулась и повторила всё то, что пару минут назад с ней делала Свон, лаская клитор, глубоко двигаясь внутри, сгибая пальцы, покусывая грудь и позволяя тихо кончить под взрыв салюта ровно в двенадцать. — С Рождеством, Реджина Миллс, — простонала Эмма, прижимаясь к брюнетке в объятиях и не выпуская из себя её пальцев. — С Рождеством, Эмма Свон, — улыбалась она в припухшие розовые губы, совершенно не интересуясь собравшейся на улице толпой и количеством залпов в очередном фейерверке. — Ээ… Реджина… — М? — Кажется, у нас появился поклонник. Миллс наклонилась ближе к окну, замечая на углу дома балкон с радостным мужчиной в красных семейниках и ушами оленя, весело показывающего два больших пальца и свой стояк. — Блять! Стащив Эмму с подоконника, Реджина утянула её на пол. Не прекращая смеяться до хрипа в голосе, они развалились на ковре, вытирая слёзы и успокаивая непонимающую Квинни, активно скачущую над их телами. — Ещё партию? — подмигнула Миллс, указывая на коробку монополии. — Ещё. И в этот раз я тебя сделаю! Но несмотря на то, что Эмма заполучила Арбат с Малой Бронной, она всё равно осталась банкротом. Банкротом, проснувшимся в крепких объятиях мило посапывающего самого ценного подарка, что когда-либо преподносила ей жизнь. Ну и дополнительного бонуса в морде одной лохматой особы, весело вилявшей хвостом возле кровати, даже не догадываясь, каких пиздюлей получит за любезно оставленную кучу дерьма на коврике в прихожей.