Май

– Приветик. Никита, не особо церемонясь, сел за столик. Напротив него достаточно хмурый и неразговорчивый парень ковырял тирамису, однако, стоило Комкову оказаться рядом, тот застыл в одной позе. На лице проскочило сразу несколько выражений Непонимание, размышление, та самая, заветная искорка, а затем... Никита охарактеризовал бы это как разочарование. – Здрав... А. Это ты, – парень напротив кисло улыбнулся. Очевидно, что ему не особо хочется вспоминать подробности их первой встречи. – Да-да, тот самый суицидник, – весело и с задором подтвердил Никита. Стоило бы прояснить одну вещь. Никита кидался с крыши. Если в детстве это называлось «мам, я пойду прыгать по гаражам», то сейчас это приобрело несколько убийственный характер. Пару недель назад, правда, Никита кидаться не хотел. Пришёл в культурное место выпить чашечку чая с облепихой, перевесился через перила на веранде – и вуаля, он уже в десятке метров от могилы. Его поймал за руку тот самый. Кто сейчас сидел перед ним и отчаянно пытался спрятаться от зрительного контакта под козырьком тёмного цвета кепки. – ...Приятно снова увидеться, – произнёс тот очевиную ложь – вам что-то нужно? Никита активно закивал, как и делают обычно все уважающие себя ENFP в возрасте двадцати трёх лет и двух недель с синдромом гиперактивности и неадекватности. – Я всего лишь хотел узнать ваше имя. А, ну, ещё, по счастливому стечению обстоятельств, мы обедаем в одном кафе, – дополнил он, несколько секунд подумав, – меня, кстати, Никита Комков зовут. Он сморщился. Поджал губы и сморщил нос, словно Никита уже ему смертельно надоел. Хотя скорее это можно было назвать попыткой избежать неизбежного. – Саша Сахаров. Что-нибудь ещё? Саша выглядел так, будто желал провалиться сквозь землю. – Ага. Чем занимаешься по жизни? Как дела? Любишь ужастики? Саша провалился сквозь землю. Вернее, под кепку, но это было не суть важно. – Я, кстати, в порядке... К психотерапевту хожу. Он сказал, что я болен, – вкрадчиво заявил Никита. – И чем же? – У меня хроническое обострение хуепинания. Саша снова скривился. На этот раз от стыда. – ...Тебе нечем заняться? Вопрос сбил Никиту с толка. Немного, конечно, не критично, но услышать такое было, хоть и ожиданно, но не слишком приятно. – Мне? Есть конечно. Продолжения не последовало. Саша заткнулся в самый неподходящий момент, чем заставил смутиться и Никиту. Нагрянувшие мысли о смысле жизни и причинах, почему он подсел, заели в головах у обоих, и оба опустили взгляд. На парней нахлынула парная, не щадящая никого самоненависть, и хотя оба много раз пытались проработать эту проблему, ничего дельного не выходило. Забавно, что «Извини, я» из ртов обоих вылетело так же синхронно. – Давай ты первый, – робко предложил Комков, слабо улыбнувшись. Уроки пикапа ему снова не помогли, поэтому приходилось справляться своими силами. Саша вобрал воздух в грудь, выдохнул, затем начал. – Извини, я был слишком груб с тобой. Никита, да?.. Я не против познакомиться, просто, не думаю, что я хороший кандидат. Фраза слегка его ободрила. – Извини, мне стоило начать чуть спокойнее и не набрасываться так на тебя. Я был... Счастлив увидеть хотя бы отчасти знакомое лицо, и поэтому... Собственно... Даа... Он покачнулся на стуле. Саша отломил кусочек тирамису и положил его в рот. – Я учусь на юрфаке. Планирую пойти куда-то к следователям... Как получится. Дела неважно, дядя просит на выходных помочь на огороде. Скримеров в ужастиках побаиваюсь. Саша выдавал информацию робко, неторопливо, тщательно обдумывая каждое слово. В перерыве между предложениями пил кофе и кончиками губ улыбался. Такое положение дел устраивало Никиту куда больше, чем бомбардировка вопросами, на которые не приходил ни интерес, ни ответ. Никита улыбался в ответ, разглядывал выкрашенные в грязноватый синий волосы собеседника. Разглядывал браслеты и буквы на браслетах, колечки, кулончик с небольшим, тёмным камушком и проведённые снизу глаза. Саша казался симпатичным. – Юрфак? А я вот... А я местами поэт. Так толком и не определился с тем, чего хочу. Увы, такой профессии, как «сдохнуть» не нашлось в списке учителя по профориентации. – Поэт? И что-то пишешь? – заинтересованно поднял взгляд Саша, но тут же его отвёл. – Было, но... Не то, что бы я хотел об этом вспоминать. Учусь на филолога. Никита протянул руку, и Саша её пожал. Руки у Саши тёплые. Мягкие. – У тебя такие холодные... – заметил обладатель тёплых, поглядывая на свою. – А у тебя горячие, – Никита неуместно подмигнул. Специально так, чтобы собеседник прикрыл губы рукой и посмеялся. – Боже, ты всегда такой? – сквозь смех, проговорил он. Никита так же рассмеялся, пожал плечами. – Твои родители случайно не пекари? Тогда откуда у них такая булочка? Саша покраснел, смутился, замолк. Никита уже было подумал, что промахнулся, однако через пару секунд будущий следователь пришёл в себя. – Купили. А меня у цыган купили. По мне не видно? – Да ни чуть. Никита глупо улыбнулся. Повернул голову к окну, вдохнул свежий воздух, доносившийся из кондиционера. *** В другой раз они встретились в автобусе. В третий – в музее. А четвёртый назначили сами, договорившись прогуляться по набережной и поглазеть на закат. У Никиты всегда была нездоровая тяга к воде во всех её проявлениях, а Саша, видимо, был создан для того, чтобы за шиворот оттягивать его от луж, в которых можно утопиться. – Уточки! – воскликнул Никита, было ломанувшись к вылавливающим хлеб из воды птицам. – Никита!!! – отчаянно завопил Саша, хватая его за капюшон. Белобрысый придурок опять едва не свалился, просто потому что не заметил нечто вроде порожка, на котором можно присесть. Никита засмеялся, останавливаясь, и по инерции падая на Сашу. Александр Сахаров был погребён под его телом, прямо в свежем, едва пробившемся газоне. – Ёбушки воробушки, ты выглядел худее, – выдыхает Саша, спихивая с себя Никиту, но не вставая. – Намекаешь, что я толстый? – Никита тыкает в его бок пальцем. Лежать щекой на траве – то ещё удовольствие, так что Никита предпочитает опереться об руку друга. Тот не против. – Намекаю, что ты очень больно падаешь сверху, – начал было Саша, однако Никита задирает футболку быстрее, демонстрируя выступающие рёбра, – ...теперь понятно, почему. Никита выгнул бровь. Саша отвёл взгляд, не желая отвечать. – ...Я тебя задел? – спросил он вслух, заметив, как поник собеседник. – Всё нормально. Просто... Всё хорошо. Никита сморщил нос. Опёрся на собственную ладонь, привстал на локте. Второй рукой чуть задрал козырёк кепки, на что Саша незамедлительно отреагировал, зашипев. – Я не думаю, что мне есть кому рассказать твои тайны, кроме тебя. Вываливай. Саша поджал губы. – На фоне тебя я выгляжу толстым, – едва слышно прошептал он, после чего в наглую спрятал всё лицо под козырьком. – Ты? Шур, напомни, сколько ты весишь? – возник было Никита. – ...разреши не отвечать, – раздалось из под кепки. Никита вздохнул. Выбить дурь не так то просто, если задеты хоть и ложные, но комплексы. – Мне кажется, что ты выглядишь прекрасно, – тихо, но уверенно заявил он, после чего лёг на спину рядом. Небо потемнело, но в силу мая ещё оставило на себе розовые и оранжевые оттенки. В воздухе пахло сиренью. *** Они зажимались. Противное, грязное слово, но иначе назвать этот вид объятий было нельзя. Никита до жути любил обшарпанный коридорчик квартиры Шуры, к стенам которого можно было с таким удобством прижимать его тело. Обнимать за талию, гладить, налегать грудью и расцеловывать мочку уха. За ухом. Ухо. Щёки, виски, зарываться носом в волосы, пока Шура охал совсем рядом и крепко держался за шею. – Завтра рано вставать на пары, глупый, – прошептал будущий следователь, куснул Никиту за мочку. – Ау... – выдохнул Комков междометьем – по-твоему, это должно отгородить нас от удовольствия? Шура кивнул отрицательно. Перенёс руки на щёки Никиты, после чего впился губами в его губы. В Саше было великолепно всё. От решительности в нужные моменты и до вишнёвого привкуса гигиенички. Никита сильнее сжал чужую талию, едва ли не подхватил на руки, ответил на поцелуй. Языки в очередной раз сплелись воедино, продемонстрировав извращённые, но достаточно нежные желания. Извращённые с той стороны, что двум друзьям целоваться не положено. Поцелуй продлился не слишком долго. Дыхание сбилось – Никита боялся дышать на Сашу в такие моменты. Саше в глубине души было абсолютно плевать, дышат на него или нет, и он явно предпочёл бы живого друга мёртвому, но, как мы знаем из начала, Никита был другом с особенностями. Он кидался. Сейчас он кинул Шуру на кровать и плюхнулся рядом, незамедлительно обняв за талию. – Ты точно утром опоздаешь, – зевнул Саша, прижавшись подбородком к кудрявой макушке. – Философии я предпочту тебя, уж извини, – сонно ответил Никита, уткнувшись носом в чужую грудь. Второй раз он будет ночевать вне дома. Хотя, так уж это важно? По мнению обоих, дом находился там, где они были вместе.