GANYMEDE

      Дракону, родившемуся в ледяных горах, где даже не бывало солнца, невыносимо жарко этим летом. Он спокойно переносит низкие температуры, но это палящее солнце…       Лучшее и самое любимое решение Сонхва — забраться в местное озеро целиком и полностью, оставив над водой лишь часть морды. Наблюдать за берегом и дышать — его основные задачи сейчас, когда слегка прохладная вода является спасительницей от опаляющей жары и солнца. Идеально.       Разве что рыбы иногда щекочут брюхо и крылья, на которых почти нет чешуи. Негодяйки. Сейчас-сейчас, придут те девицы, что вместо отдыха предпочитают резвиться на озере, и Сонхва покажет этим рыбам.       Звонкий девичий смех слышно издалека, и Сонхва специально прилетает на озеро после рыбаков, что рыбачат утром и перед молодежью, столь глупо предпочитающей купаться с самого жаркого часа и до вечера. Часы спокойствия озера принадлежат дракону, и он здесь настолько давно, что на идеальной водной глади ни одного круга или волны. Драконы любят дремать в прохладе, и данное место, помимо лаборатории Марса, единственное, где можно сделать это в уединении и спокойствии.       Погрузившись в собственный туман мыслей еще на несколько минут, Сонхва отвлекается от своего наблюдения и пропускает момент прихода девушек. Это воспитанницы местной академии, обучающей законам природы, животных и земледелия, и они прекрасно знакомы с драконом, как, почти, и все остальные горожане.       Поэтому, распахнув глаза, Сонхва внимательно наблюдает, как шумные девы раздеваются догола и нерешительно ступают в озеро. Для человеческого тела это слишком резкий перепад температур, и девушки всегда и тянутся к холодной воде, и боятся оказаться в ней слишком резко. Именно поэтому дракон мысленно усмехается, погружается в воду сильнее, чтобы уверенно стать задними лапами на дно, и с силой отталкивается.       Белый, переливающийся на солнце жемчугом дракон, с проворотом выныривает из озера и распахивает крылья, разбрызгивая холодную глубинную воду едва ли не до всех берегов. Сонхва взлетает, слыша недовольный и в то же время радостный визг девиц, и ныряет снова, чтобы повторить это же действие. Девушки, вошедшие в воду лишь по пояс, спешат обратно на берег, когда их снова окатывает холодной водой.       Сонхва веселится, слыша ругань, смешанную со смехом, и, снова воспарив над озером, несколько раз взмахивает крыльями. Он скидывает «звездную» пыльцу, что не летит, а падает крайне медленно, подобно лепесткам цветов сливы или вишни. Едва встретившись с водой, пыльца крупно взрывается, будоража озеро и несчастных рыб.       Вот так-то. Будут знать, как обтираться о крылья.       Дракон ныряет последний на сегодня раз и теперь не стряхивает с себя воду, а улетает прямо в ней. Мокрым. Это единственный способ успеть добраться до Марса и не сойти с ума от палящего солнца. Хоть и лететь всего ничего.       Несколько минут, и Сонхва прямо в полете, прокрутившись вокруг своей оси, оборачивается в свой человеческий облик. Он легко приземляется на балкон, невесомо становясь на пальчики, и Марс боковым зрением видит родные очертания. Тот одевается в приготовленную одежду, но не спешит проходить в покои. Или же лабораторию. В зависимости от времени суток.       Хвасон, или же Марс, всегда оставляет черную одежду для своего друга, подопечного и вечного спутника на террасе, где тот имеет возможность спешиться.       Дракон останавливается за колонной и невесомо касается ее пальцами, выглядывая лишь одним глазом. В это время, когда солнце в зените и мир затихает из-за жары, Марс, как правило, отдыхает. В его же интересах побеспокоиться о собственном и без того слабом здоровье. Середина дня, и нет желания чем-то заниматься, пусть в лаборатории и прохладно. Однако, Марс не изменяет себе, и заинтересованно читает очередной трактат, лениво попивая красное вино. Оно его неизменный спутник в спокойные дни.       По началу Хвасон не обращает внимания на гостя. Он слышал и как прилетел дракон, и как он шелестел одеждой, босыми ногами ступая по горячему каменному полу круглого балкона, и как он затаился за колонной.       — Сонхва? — подождав около минуты, Марс даже не оборачивается. Лишь переворачивает страницу книги и делает глоток вина. — Что такое, маленький?       И не важно, что это дракон, размером едва ли не с весь этаж этой башни. Для Марса он навсегда останется мелким крылатым ящером, который только и может, что воровать куриц у местного торговца. Однако, это восприятие дракона, но не его человеческого облика. Тот пленяет и зацикливает мысли.       — Я, — Сонхва нерешительно вдыхает и старательно подбирает слова. Он не знает, почему волнуется и переживает. И что за новое чувство, из-за которого страшно допустить ошибку. Оно незнакомо дракону. — Я хочу, чтобы ты сделал мое тело счастливым.       — Что? — Марс приподнимается и отставляет бокал на пол. Он оборачивается, внимательно глядя на своего дракона, и принимает положение полусидя-полулежа. — Что ты имеешь в виду?       Эти двое одинаковые на лицо и тело, но на этом все. У Сонхва белые волосы ниже пояса с еле заметным ртутно-фиалковым отливом, у Марса черные и короткие, передние пряди едва ли достают до подбородка. У Сонхва светлая кожа без изъянов, у Марса цвета жженого меда, со следами усталости на лице в виде синяков под глазами. Глаза Сонхва будто сияют изнутри белой платиной, с абсолютным холодом и остротой, в карих глазах Марса же можно встретить все эмоции мира. Самое главное различие — небольшие перламутровые рога, что смотрят назад, и все конечности, которые Сонхва никак не приведет в человеческий вид. Его руки и ноги от суставов сначала чернеют, а после становятся белоснежными, со слабым холодным свечением.       — Я был у господина Ви. Помнишь я спрашивал у тебя о той девушке? И парне? И ты показал мне, что такое поцелуи? Сегодня я говорил об этом с господином Ви, и он рассказал мне, что люди могут радовать тела друг друга близостью без цели размножения, и что это очень приятно. Но он отправил меня к тебе, отказавшись дальше говорить об этом.       — Почему сразу ко мне не пошел? — Марс с теплой улыбкой наблюдает первое смущение дракона. Тот продолжает смотреть лишь одним глазом, прячась за колонной, и Марс все понимает.       Дракон не отвечает. Он не говорит «я не знаю», когда нечего сказать, лишь без эмоций смотрит в ответ.       — Иди ко мне, — Марс хлопает ладонью по покрывалу рядом с собой и убирает книгу.       Он ощущает себя странно, ведь с одной стороны дракону, как существу, всего семь лет. А с другой стороны его мышление не имеет ничего общего с человеческим, и для дракона один земной год равен примерно десяти человеческим. Как и любые животные, они быстро развиваются.       Да и выглядит дракон, как двадцатилетний Марс.       — Стоит учесть, что чтобы люди вступили в связь, — Марс наблюдает, как Сонхва коротким прыжком в пространстве, оставляя за собой лишь белый свет, перебирается на кровать. — Между ними должен быть как минимум взаимный интерес, как максимум любовь. Это интимный процесс, и…       — Ты мне интересен и я люблю тебя, — Сонхва недослушивает и выпаливает, обнимая черную шелковую подушку и укладываясь на живот.       — Ты любишь меня, как друга или учителя. Это разные вещи.       — Почему? И почему эта любовь не подходит?       — Потому что у людей есть разграничения в межличностных отношениях, не допускающие некоторые виды связи.       — Зачем?       — Ну, — Марс задумывается. И правда. Как объяснить существу, восприятие которого еще не испорчено людскими законами, почему отношения между некоторыми людьми невозможны? — Вообще, я думаю, что отношения возможны между кем угодно, кроме как между родственниками, с людьми малого возраста и животными. Родственникам нельзя, потому что это чаще всего негативно сказывается на психическом состоянии, и потому что при кровосмешении рождается больное потомство. Я исследовал эту тему в том году, помнишь?       — Да, да, — Сонхва внимательно слушает и слегка хмурится.       — А с детьми, подростками, недееспособными людьми и животными нельзя, потому что они не могут дать осознанного согласия. Всегда важно получать активное согласие. Без этого никак. Запомнил? В ином случае это называется насилием.       — Как тогда?       — Как тогда, — Марс кивает. Он понимает с полуслова.       — Понятно. Получается, у нас нет необходимости граничить наши отношения? Никто из нас не ребенок, не животное, и мы не родственники.       — Вообще-то, ты дракон.       — Я знаю, и что? Я знаю языков и законов больше, чем ты, — недовольно хмурится Сонхва и сердито вздыхает, когда Марс смеется. — Получается, ты меньше человек, чем я.       — Люди зовут меня богом.       — Но не я. Так почему нет?       — Я не уверен, что ты осознаешь все возможные психологические аспекты, — Марс ласково убирает длинную белую прядь за ушко и плечо. Он проводит пальцами по волосам и с нежностью гладит.       — Мне очень понравилось, когда ты меня целовал. Я действительно хочу именно тебя. И я подумал, что смогу заявить об этом, потому что тебе тоже понравилось меня целовать.       — В целом, — Марс действительно задумывается о предложении дракона. Ему и правда понравилось целоваться с этой беловолосой бестией, и не просто понравилось. Марс клянется, что пока что поцелуи со своей копией были лучшими из всех. Он и сейчас рассматривает прекраснейшее лицо, как показалось бы, полное безразличия, и не перестает неторопливо гладить дракона по волосам. — Я не против, если ты учтешь несколько правил.       — Каких?       — Во-первых, если тебе будет как-то некомфортно или нехорошо, ты попросишь остановиться и обязательно скажешь. Я не знаю, как это делают драконы, а так как человеческая форма для тебя не совсем естественна, то не факт, что тебе понравится, — Марс загибает указательный палец. — Но я могу попробовать познакомить тебя с человеческим телом лучше. Тем более ты в нем совсем недавно. Во-вторых, ты будешь держать себя в руках и не проявишь свою драконью сущность. Я не переживу твоих зубов и… Прочего, — загибает средний палец. — И в-третьих, если тебе понравится, то ты не станешь претендовать на мое тело и вечное внимание. Я еще не встретил любовь всей своей жизни, ты это знаешь. Поэтому, я могу согласиться только при отсутствии обязательств.       Сонхва не до конца понимает третий пункт, но он и не понимает, почему должен претендовать на тело и внимание. Как это?       С этой мыслью, дракон, что считает Марса своим сокровищем и с остервенением того оберегает, кивает.       — Хорошо.       — Ты точно понял, что я сказал?       — Точно, — Сонхва приподнимается и приближается к Марсу, берясь за его рукав. — Ты ведь будешь целовать меня снова?       — Да, но, — Хвасону не дают договорить. Сонхва столько думал об этом и так ждал возможности, что он сам тянется за поцелуем и перебивает этим своего господина звезд.       Он без стеснения ластится телом к телу и неторопливо, как и учил Марс, целует. Тот, кажется, совершенно не против. Отвечает на поцелуй и касается мягчайших белых волос, но все же думает. Размышляет и приходит к вопросу «почему нет?». Марса привлекают в равной степени как юноши, так и девы, а собственная копия и вовсе, если честно, кажется идеалом. Он любит свою внешность, но еще сильнее любит идеальную божественную внешность Сонхва. Красивейший из людей, без единого изъяна. Только в этот момент Марс приобнимает своего дракона за талию и мягко сжимает ладонями бока. Пусть Сонхва вовсю и хозяйничает языком во рту у Хвасона, все равно тому нужно немного времени, чтобы настроиться. Это Сонхва думал обо всем происходящем последние несколько дней, а Марс не был готов.       Однако он соврет, если скажет, что Сонхва не привлекает. Просто казалось, что подобных ситуаций не случится. И тем не менее.       Хвасон не стесняется в прикосновениях и, позволяя несдержанно терзать свой рот и принимая чужой слегка шершавый язык, он все же теряется. Несмотря на то, что температура тела Сонхва ниже человеческой и оттого его прикосновения и, теперь и поцелуи, буквально прохладные, Марсу все равно жарко.       Он тянется к поясу шелкового халата, который сам и подарил, и развязывает его, забираясь руками под низ. Теперь он касается талии и бедер напрямую, ласково и неторопливо поглаживая.       И хочется скинуть с себя Сонхва и сделать все, как надо, да только тот никак не может спокойно лежать на спине. Он — летающий дракон, и ему привычно спать высоко в горах, или хотя бы на любой возможной возвышенности. При том всегда на животе. Именно поэтому Хвасон и обитает на верхушке высоченной башни. Тут нравится его дракону и люди не поднимаются без острой нужды. Помимо прочего, как и любой другой зверь, Сонхва не может спокойно лежать на спине не только лишь из-за крыльев. Это слишком открытое и беззащитное положение, и именно поэтому он хоть и пытается переучиться, но все еще не может даже Марсу дать оказаться сверху. Так что, тот позволяет своему дракону остаться сверху. Только отстраняется и облизывается.       — Хва, — совсем слабо улыбается Марс. — Либо отпусти меня, либо подай баночку с маслом со шкафа.       — Какую из? Там целое войско баночек.       — С любым, запах которого любишь, — едва ли Хвасон договаривает, как элегантным движением руки, не отрывая голодного горящего взгляда, Сонхва предоставляет нужную баночку. Он искусен в телепортации себя и предметов, и Марс даже завидует. — Я могу взять тебя, а могу сделать все руками. Как ты хочешь?       — Объясни, — Сонхва не сдерживается и принимается коротко целовать губы. Он ужасно жадный дракон, и сейчас ему хочется получить все.       — Либо с проникновением, — Хвасон спускает руку на ягодицу и сжимает ее, пытаясь говорить сквозь бесконечные поцелуи. — Мой член заполнит тебя изнутри, но, возможно, это будет поначалу больно и не очень приятно. Либо же…       — Не продолжай, — Сонхва слишком нравится предложенное. — Хочу так. И никак иначе.       — Маленький, — усмехается Хвасон, отвечая на каждый поцелуй. Он выдыхает, чувствуя, как Сонхва нетерпеливо ерзает и потирается стояком о бедро. — Тогда мне нужно будет тебя подготовить. Не забудь сказать, если что-то не понравится, ладно?       — Угу, — Сонхва даже не слушает, лишь в очередной раз углубляет и тут же сплетает языки.       Хвасон крайне внимателен и осторожен, поэтому никуда не торопится. Он начинает с одного пальца и, на удивление, Сонхва никак на это не реагирует. Он позволяет себя растягивать и почти не чувствует боли. Скорее дискомфорт и странные ощущения, но не больше. И даже спустя время, когда Марс уже растягивает тремя пальцами, дракон лишь продолжает ненасытно целовать. Губы Хвасона уже раскраснелись и в паре мест треснули, а язык несколько исцарапан острыми клыками Сонхва, но разве это важно? Он позволяет своему белому зверю все, и в дальнейшем это не изменится.       — Хва, — Марс отстраняет от себя свободной рукой и проникает пальцами, насколько это возможно. — Маленький, — произносит со всей нежностью. — Тебе не больно?       — Нет.       — Ты ведь хочешь остаться сверху?       — Если можно, — дракона и самого смущают свои инстинкты и рефлексы, и он бы хотел быть от них свободен, как и люди, но пока не выходит.       — Конечно можно, — мягко улыбается Хвасон, прекрасно зная, как это успокаивает его Сонхва. — Приподнимись немного.       Дракон покорно поднимается, и Марс сначала развязывает свои халаты, а после, лишь открыв свое тело, перетягивает к себе на бедра Сонхва. Он смазывает свой член и, едва ли не затаив дыхание, не может оторвать взгляда от паха Сонхва. Как и на руках, кожа по косым мышцам становится сначала к черной, а после такой же белой и светящейся. Член Сонхва не человеческого вида, имеет небольшой изгиб, крупный размер и крайне необычный внешний вид. От не округлой и будто заостренной головки довольно сильно расширяется и к основанию по низу идет как будто бы крупной чешуей, но все же кожей, а по верху множеством крупных вен. Хвасон и раньше видел драконий член, но не рассматривал его во всей красе, как сейчас.       Если бы это не был первый раз для Сонхва, Марс бы молил себя вытрахать. Ничто и никто его никогда не возбуждал, как это зрелище.       — Ты чего? — Сонхва шумно вдыхает и покорно ждет. — Твой запах сейчас резко усилился. Что такое?       — Восхищен твоей красотой, — Хвасон лишь думает о том, что обязательно при первой же возможности позволит этому члену оказаться внутри. Может даже сегодня. А еще Марс никому никогда не отсасывал, но, кажется, пора сделать исключение. — Маленький, раз ты сверху, то тебе придется сесть на мой член, при этом так, чтобы тебе была удобна поза. Ну, двигайся ближе. Вот так, — Марс берет руку Сонхва в свою и укладывает ее на свой член. Свободной ладонью Хвасон гладит того по бедру и не перестает любоваться. — Направь в себя и медленно опустись, — ему будет спокойнее, если этот процесс будет контролировать Сонхва. И тот покорно делает то, что ему говорят. Направляет член в себя и осторожно насаживается на головку, прогибаясь в спине. Боли по прежнему нет, лишь дискомфорт и заполняющее тепло. Марс невероятно горяч, и это уже слишком. — Вот так, молодец, — Хвасон второй рукой придерживает за талию и все равно следит за эмоциями дракона. Тот лишь жмурится и закусывает губу, опускаясь до основания. — Мой маленький, ты умница. Принял до основания. Все в порядке? Не сильно больно?       Сонхва лишь отрицательно машет головой и вцепляется пальцами в плечи Марса. Тот надеется, что длинные острые перламутровые ногти не испещрят его царапинами, но Сонхва уже впивается ими довольно болезненно. Ну и ничего страшного.       За своим беспокойством и переживаниями о драконе Хвасон в какой-то степени игнорировал свое возбуждение, но теперь он окончательно расслабляется и разрешает себе получать удовольствие. Совсем немного приподняв Сонхва, Марс медленно и осторожно покачивает бедрами, делая первый толчок.       — Очень горячо, — Сонхва несильно сжимается и, до этого ерзая, замирает из-за первого толчка. Горячий член ощущается глубоко внутри, и Сонхва опускает взгляд на низ своего живота. Он прямо там. Дракону очень нравится, и он в восторге от уже имеющихся ощущений. — Слишком горячо.       — Представляю, если мне ты даже сейчас кажешься прохладным, — не встретив болезненной реакции, Хвасон, наконец, начинает удовлетворять и себя. Он неторопливо, но глубоко толкается, мягко удерживая за бедра, и не перестает любоваться своим белоснежным отражением.       Черный шелковый халат сполз с одного плеча Сонхва, а его волосы красиво ниспадают вперед, касаясь низа живота и бедер Марса. Щеки слегка красные, а вот губы компрометируют долгие жадные поцелуи — они едва ли не вишневые.       — Мне очень нравится, — негромко выдыхает Сонхва, внимательно прислушиваясь к ощущениям. — Мое тело и правда становится счастливым. Почему люди не могут лишь учиться, заниматься этим и вкусно есть? Зачем вечные воины?       — Ах, маленький, — Хвасон усмехается, даже не зная, как ответить. — Потому что дураки. Хочешь еще больше ощущений?       — Пока что нет, — Сонхва и правда достаточно этого. Он постепенно привыкает и лишь сильнее разводит колени. Марс не упускает это движение, действительно видя, с каким удовольствием сейчас принимает Сонхва.       — Почему мы не делали этого раньше? — не унимается Сонхва. Ему не удастся понять многих человеческих укладов вещей.       — Настолько нравится? — Хвасон слабо улыбается, слегка ускоряясь. Он следит, чтобы его маленькому не было больно или дискомфортно, но тот лишь крепче сжимает пальцами плечи и лезет за поцелуем.       В этот раз Сонхва целует спокойно и легко, без раздумий размыкая губы, когда хочет углубить Марс. Он принимает и язык, и член, и действительно не понимает, почему от него это скрывали. Какого черта это настолько горячо и хорошо? И чем быстрее Марс входит, тем интереснее ощущения. Внизу живота от каждого проникновения будто комок нервов стягивает из-за приятного возбуждения.       И им и не нужно знать, что физиология дракона несколько другая, именно поэтому ему не больно и приятно не так, как обычным людям. Но Марс с удовольствием и в уже рваном быстром темпе толкается в Сонхва, а тот лишь постанывает в губы и царапает острейшими ногтями плечи.       — Хва, — и снова первым отстраняется Марс. — Хочешь потом взять меня, как я тебя сейчас?       — И быть внутри тебя? — Сонхва распахивает глаза и Марс готов поклясться, что в них он видит ту самую драконью жадность. Хвасон ничего с этим не сделает. Мозг сейчас совсем не о том думает. — Хочу. Очень хочу.       — Хорошо, мы…       — О боже! — Сонхва вскрикивает, крупно вздрагивает и шумно выдыхает, когда Марс замирает. — Нет! Не останавливайся! — дракон совсем немного отклоняется назад, слегка меняя угол проникновения, и переходит на несдержанные вскрики. Еще более концентрированные и яркие ощущения.       Ему нравились толчки до этого, но агрессивная стимуляция, затапливающее удовольствие и запах господина звезд сводят с ума. Сонхва готов обидеться на весь мир за то, что от него скрывали эти ощущения.       — Маленький, я скоро…       Сонхва сейчас не слышит ничего. Он лишь продолжает самозабвенно принимать и даже подаваться на встречу. Его не интересуют ни чужие стоны, ни сжимающиеся на бедрах руки, ни уставшие ноги, ни жар по всему телу. Только эти проникновения.       Лишь когда Хвасон делает последние сильные и уже несдержанно жесткие толчки, а после насаживает до самого основания и заканчивает внутрь, Сонхва замолкает и напрягается.       Он слегка вскидывает подбородок и с невероятным удовольствием принимает оргазм своего господина звезд. Запах того становится совсем терпким и тяжелым, дракон глубоко втягивает воздух, чувствуя все феромоны и грани чужого удовольствия. Он не кончает сам, потому что дракону нужно больше и дольше, чем человеку, но будто бы получает оргазм от одного лишь запаха Марса и его спермы внутри себя. Не потому что у Сонхва есть определенные наклонности, а скорее потому, что в нем цветет и сияет драконья жадность.       Все ему. Все до последней монетки, до последнего камушка, до последней капли, до последнего вздоха. Абсолютно все. Только лишь ему одному.       Сонхва расфокусированно, но остро и властно смотрит на Марса, и не может отойти от его же удовольствия. Хвасон лишь любуется этой агрессивной красотой в ответ и снова поправляет длинные белые волосы, заводя их за плечи.       — Точно хочешь продолжить? Я могу подарить тебе чуть более легкий…       — Хочу продолжить. И порадовать тебя также.       — Иди ко мне, маленький, — Марс говорит совсем тихо, когда, приобняв за талию, притягивает дракона к себе.       Тот покорно льнет и, пусть и радостно, но лениво и несколько уставши целует. Хвасон же в этот момент одной рукой прижимает к себе за талию, а второй тянется к себе. Сонхва все еще на члене, и он совсем слабо и медленно покачивается, получая хоть какие стимуляции. Хвасон ощущает, как из того вытекает сперма, стекая по члену вниз. И именно ее Марс собирает двумя пальцами, начиная готовить себя. Ему ужасно неудобно и он чувствует, что еще не начал, а рука уже устала, но это дело он не доверит Сонхва. У того слишком длинные и острые ногти, которые точно не помогут.       Зато Сонхва сам для себя вновь получает новые ощущения. Не тот искрящийся восторг от частых глубоких толчков, а нечто, будящее в нем хищника. То, насколько между ног мокро, горячий пульсирующий член внутри, медленные бесконечные поцелуи и слюна, которую он иногда сглатывает. Все это кажется ему не разумным человеческим, а скорее животным и низменным. Моментом, когда тело, желания и ощущения преобладают над разумом. И сейчас даже сильнее, чем пару минут назад, когда в него вколачивались с жадностью и страстью.       Конечно, Марс учит быть человеком, раз дракон живет среди людей. Запрещает слишком явно проявлять свою суть и инстинкты, обосновывая тем, что это главное отличие людей от животных, и что именно из-за этого драконы на грани вымирания. Сонхва послушен и ведет себя хорошо, именно поэтому сейчас спокойно подавляет в себе желание разодрать когтями, растерзать зубами, вжать своим весом в любую поверхность и выместить все присутствующие эмоции. А еще лучше в своем истинном виде. И в конце измазаться мордой в ароматной крови, завершая ритуал. Конечно, в Сонхва слишком много осознанности, и именно поэтому Марс подпустил к себе без раздумий. Сонхва не предаст доверия, но и странного взгляда с цепкой болезненной хваткой не скроет.       — Я готов, — наспех растянувший себя Хвасон отстраняется, хлопая пальцами по бедру дракона. — Поднимайся. И подай мне снова масло, будь добр.       Рука ужасно устала от неудобного положения, и Марс откидывается на подушки, с облегчением выдыхая. Ему больше ничего не нужно делать. Разве что позволить самому опасному существу в природе вытрахать себя. Немного волнительно, и ледяной взгляд дракона мог бы напрячь, однако Марс безоговорочно верит. Ему не сделают больно.       Сонхва снова, лишь элегантно провернув кистью, протягивает нужное масло. Марс забирает и не ждёт. Только меняет их позу так, чтобы Сонхва оказался между его ног, подсовывает себе под поясницу подушку и выливает немного масла на ладонь.       С трепетным волнением он смазывает драконий член и шире разводит ноги. Ему не терпится принять. От одной мысли, что эта красота сейчас будет внутри, становится дурно, и Марс направляет член в себя.       — Будь со мной осторожен и мягок. Начни медленно. Не будь резким, пока не разрешу иное.       — Твоя боль — моя смерть, — Сонхва медленно выдыхает и опускает взгляд вниз.       Он внимательно смотрит на то, как крайне медленно входит в своего господина, отчего тот смущенно краснеет. Марс прикрывает глаза и с трепетом принимает, стараясь не напрягаться. Он настолько в восторге от осознания, что именно этот член внутри, что если бы это не был его второй раз — кончил бы от одного лишь проникновения.       Сонхва же со всех сил старается не срываться и не подаваться эмоциям. Ему все больше и больше хочется причинить боль и уничтожить, испить до дна, расщепить до звездной пыли, но под ним один из самых могущественных людей. Будучи архимагом крови, настолько могущественный, что другие люди зовут его богом, а в этом мире его искусству неподвластны лишь единицы. С одной стороны, дракон входит в их число — Марс не имеет власти над его кровью, но с другой стороны, Марс контролирует личность.       Именно поэтому, вопреки желаниям, Сонхва двигается не очень торопливо, но глубоко. Он изучает ощущения как свои, так и чужие, и тонет в них.       Запах Марса продолжает быть терпким и густым, при этом слегка водянистым и приторным. Дракон прекрасно различает в нем спокойствие и удовольствие. Ни грамма страха или переживаний. Лишь концентрация на процессе.       — Маленький, можно быстрее? — сквозь стоны судорожно шепчет Марс и шире разводит ноги. Кажется, он нашел прекрасного любовника. Только бы этот любовник его не сожрал. — Если захочешь.       Сонхва лишь нависает сверху и делает, как просит Марс. Его толчки становятся более быстрыми и глубокими, учитывая, что он почти не выходит. Ему до одури нравится быть внутри и не хочется даже на доли секунды покидать это тело.       Хвасон задыхается под своим драконом и мечется с одной лишь мыслью — кончить не раньше Сонхва. Но для первого раза его слишком идеально трахают и слишком хорошо вжимают в постель. Возможно ли сдержаться? Вряд ли. Если бы Марс руководил процессом, он бы чуть сбавил темп и напор, но сейчас ему остается лишь принимать. Не удается выдержать. Он ловит второй шикарный оргазм, пачкая животы.       — Я начинаю чувствовать себя странно, — Сонхва тычется носом в висок и шумно выдыхает. Сейчас его интересуют лишь собственные ощущения. — Будто внизу все начинает гореть или сжиматься…       — Продолжай и не думай ни о чем, — у Марса уже нет сил, он лишь крепко обнимает дракона за плечи, позволяет ему последние агрессивные и резкие толчки и жмурится. Хочется отстранить того из-за сверхстимуляций, но Хвасон потерпит.       Обычно Марс просит своих любовников даже не пачкать его, сильно раздражаясь, если на него или ней дай бог внутрь попадают чужие жидкости. Однако сейчас его наполняет спермой дракон, хвала небесам, не в естественном виде, и это ощущается слишком интимно и приятно.       Возможно, потому что ни одного своего любовника или любовницу Марс не знал больше пары недель. Возможно, потому что они не драконы, которых панически боятся люди, будто апокалипсиса или ада. Не до конца ясно.       — Марс, — совсем тихо выдыхает Сонхва, что до этого прижимался носом к бледной шее. — Я знаю, ты это не любишь, но можно укушу?       — Тебе очень нужно?       — Очень.       — Больно?       — Постараюсь не сильно.       — Кусай.       И только получив разрешение, Сонхва широко мажет шершавым языком по коже и впивается клыками в сгиб плеча и шеи. Он прокусывает кожу, тут же ослабляя хватку из-за чужого болезненного стона и вцепившихся в плечи пальцев.       Сонхва хмурится и, мысленно извиняясь, чуть сильнее сжимает зубы, прокусывая до частых капель крови.       Дракон тут же отстраняется и сначала утыкается носом в шею, прямо в кровь, а после начинает тереться, чем может: носом, щекой, бровью. Он слышит облегченный выдох и Марс лишь лениво склоняет голову в противоположную сторону, открывая шею и позволяя дракону ликовать.       — Ну, победил меня? — Марс и раньше видел, как Сонхва пачкал морду кровью убитых врагов и животных — но лишь особенных.       Только самых ненавистных врагов и только животных, на которых была легендарная охота.       — Нет, — Сонхва лишь сейчас осторожно выходит и отстраняется, с упоением и лаской глядя на своего господина. Он укладывается тому под бок и обнимает за талию. Заключает в объятия свое сокровище.       — Может, наконец, объяснишь, зачем это делаешь? — Марс с трудом дотягивается до своего бокала с вином, что оставил на полу, и делает глоток. — Сколько раз это делал и ни разу не признался.       — Драконы очень чувствительны к запахам. Это позволяет навсегда оставить на себе чей-то запах. Если я встречу сородича, он услышит всю мою коллекцию, — Сонхва ластится и нежится. Марс никогда не видел белую бестию столь дружелюбным. — Способ навсегда оставить в памяти запах, чтобы вернуться к нему позже.       — О боже, еще подпиши меня, — Хвасон выдыхает и потягивается. Он бы поднялся размять спину, но кто его пустит? — Останешься сегодня со мной? Или будешь ночевать на крыше?       — С тобой.       — Тогда перестилаешь мне постель к вечеру, — Марс злорадно усмехается и приподнимается. — Хочу уснуть сегодня пораньше.       — А почему я? — недовольно хмурится дракон. Он ненавидит управляться с постельным бельем Марса, и чтобы не заводить кровать и не мучаться со своим, как правило, Сонхва спит в своем истинном обличии.       — Потому что по твоей милости теперь все грязное.       — Не хочу.       — Да что ты? — Марс пытается выпутаться из объятий, но Сонхва назло не отпускает. — А что хочешь? По заднице хочешь?       — Нет, хочу есть кролей или перепелок, — Сонхва всегда всерьез воспринимает любые шутки и сарказм.       — А ты их поймал? — Марс с нежностью смеется с этой наивности.       — Нет, но у меня есть деньги.       — Откуда у тебя деньги? У тебя же нет карманов.       — А все тебе расскажи.