Особый ужин

Даст и Хоррор ужинали. Сегодня они ели стейк, что... Имел специфичный вкус. По крайней мере, разноглазому казалось, что что тот какой-то новый. Интересно, может, это из-за маринада? Да и что это за мясо такое? Может, свинина? Слишком сложно разобрать из-за привкуса. Еще и какая-то специя неприятно скрипела на зубах. Даст старался занять себя мыслями о необычном ужине, потому что иначе его поглотит вина. Вчера он изменил Хоррору. Разноглазый не хотел. Честно. Они просто были пьяны, а еще между ними после того разговора о предпочтениях в сексе висело сексуальное напряжение, и вот когда их диалог снова зашел на эту тему, Киллер начал с ним открыто флиртовать, затем поцелуй, Даст подался и... Все закончилось бурной ночью. Разноглазому честно стыдно. Ужасно, ужасно стыдно. И душа болела. Дико, безумно болела. И хотелось не просто плакать, а рыдать. Упасть алоглазому в ноги и раскаяться. Рассказать все-все и молить о прощении. Но разноглазый все равно решил отвлечься на странный вкус мяса и потому, спросил: — А что это за мясо? — Свинина, — ответил скелет. — А почему у нее такой необычный привкус? — Это... Особые специи. И вдруг Хоррор медленно снял с него капюшон и, широко, в какой-то степени даже жутко, улыбаясь, стал нежно гладить его по голове. Душа Даста сжалась до атома от такого проявления любви. Очередной кусочек мяса было тяжело проглотить. Он просто не лез. Внутри все же каждую клеточку заполонила вина. Нет, Даст точно не выдержит. Руки безжизненно опустились вдоль тела и скелет стал готовить свою речь, как неожиданно рука алоглазого перекочевала на плечо, откуда сползла вниз и обняла его ладонь. Даст отвернулся. Он не может смотреть в глазницы того. Сказать любимому об измене прямо в лицо. Но надо. Разноглазый набрал в грудь по-больше воздуха, с болью взглянул на скелета и только открыл рот, как Хоррор, словно прочитав его мысли, сказал: — Я знаю об измене. Даст шумно выдохнул. Он не вынес зрительного контакта и уставился в пол. Как же ему было стыдно! Как же он винил себя! Как же было больно! И разноглазого стало тошнить от самого себя. — Черт, Хорр, прости... Я... Я просто, не знаю, был пьян и... Ну... Я... Между нами висело какое-то напряжение и в один момент я поддался и... И... — Ш-ш-ш... — Хоррор приложил палец к его губам. Даст измучено посмотрел на любимого. Как же тот себя ненавидел в этот момент. И, вроде, алоглазый должен испытывать тоже самое к нему, однако его глазницы таяли от нежности, и только эта жуткая улыбка, что стала еще шире, наводила на мысль, что все не так просто. — В этом нет твоей вины. — Хорр, нет, послушай, я... — Это я за тобой не уследил, — покачал головой Хоррор и вновь принялся ласково гладить его по голове. — Это моя вина, — а потом алоглазый наклонился ближе, точно хотел поцеловать, но остановился в паре миллиметров, его рука замерла, и скелет зловеще прошептал, — Но правда он вкусный? Что?.. Даст посмотрел на мясо. На нем был странный налет. Серый. Серый налет. Серый налет, что скрипит на зубах. Это... Это прах! Разномастные глазницы широко раскрылись. Вилка с громким звоном упала из рук. Даста словно ударили по черепу обухом. Нет...не может быть...Нет! Этого просто не может быть! Он не хотел в это верить! Он мотал черепом, словно пытался выбить из головы столь неприятную для себя информацию. Выбить и забыть о словах любимого. Может он шутит? Почему это не может быть просто шуткой? Но факты лавиной обрушались на него. Он ведь не видел Киллера сегодня. Конечно это не столь важный критерий. Ну не видел и не видел! Мало ли где тот может шляться, так? Но этот налёт на мясе... серый, скрипящий на зубах, будто песок. Это точно был прах! Он его ни с чем не мог перепутать, ведь точно такой же въелся в его собственную одежду. Такой же серый и скрипучий... О звезды... Как бы он не пытался отрицать всё это, но реальность засасывала, тянула в себя болотом. Хотелось вскочить с места! Схватит Хоррора за грудки и кричать, требуя ответы! Позвонить Киллеру, убедиться, что это всё просто тупая и очень злая шутка! Но сил не хватало даже встать из-за стола. Хоррор... Нет — этот больной ублюдок скормил ему Киллера! Тошнота подступила к горлу. Даст отвернулся и, наклонившись, стал блевать фиолетовой магией. Этот больной ублюдок, черт подери, скромил ему Киллера! Хоррор стал ужасающе нежно гладить его по спине и негромко произнес: — И я убью каждого, кто посигнет на тебя. И тут же Даст понял, как ошибался насчет скелета. И тут же его накрыл ужас. И тут же он осознал: ему никуда не дется.