Хворостинка

      Рейх был мерзким уже с самого начала своего существования. Он ещё тогда отличался от своего братца Веймарской Республики. Рейх был весь в отца, такой же холодный и жестокий, в своём роде кровожадный. Неизвестно даже, что повлияло на это. Может быть военное время? Всё-таки Германской Империи не стоило брать с собой мальца, хоть и сильно похожего на него, в боле битвы. Тем не менее что вышло, то вышло. Рейх вырос и следовал пути своего отца, желая стать такой же великой беспощадной Империей, которая способна показать всю мощь немецкого народа. Он недвумысленно отобрал власть у родного брата путем хитрых манипуляций, что даже сами люди не сразу поняли, когда же воцарился Германский Рейх в их стране, а не Веймарская Республика.       Зато евреи ощутили на себе всю молниеносность смены власти, когда теперь их в открытую убивали за только наличие их факта существования. Жуткое время.       Хорст не был евреем. Наверное. По крайней мере с виду не отличить от чистокровного ария. Но характер… Ох уж этот характер, да… Характер тот ещё. Безоговорочно еврейский, как сказал бы Рейх.       Они встретились по воли случайности. Малец стащил кошелёк у какого-то человека и летел на всех парах от полицаев. К несчастью, в этот же день по этой же улице прогуливался сам Фюрер. Он был погружен в свои мысли, а маленький арий молился, чтоб его не поймали, поэтому даже забывал смотреть впереди себя.       Хорст врезался в него.       Рейх даже опешил от неожиданности, не поняв, что только что случилось. Он опустил взгляд на ребёнка, который собирался уже снова удирать, и бесцеремонно схватил его за плечо, преградил путь крыльями, не давая уйти.       — И куда же ты так спешишь? — Человечек попал прямо в лапы самого Фюрера и теперь только сам Бог ведал, что тот с ним сделает за это. Хорст сразу же взмолился о прощении и просил его поскорее отпустить.       — А что это у тебя в руках? — Рейх с лёгкостью изъял украденное из рук ребёнка, продолжая держать того. Полицаи наконец-то подоспели. Фюрер отдал им штучку с деньгами и поцокал языком.       — Всю работу за Вас делаю, да, господа полицейские? — С недоброй улыбкой протянул Рейх, качая головой. Это означало, что он явно не в настроении сегодня.       — Простите, мой Фюрер, ребёнок же, быстро бегает, большое спасибо за вашу помощь, мы очень благодарны… — Рейх машет рукой, не желая слушать эту болтовню. Как много мусорных слов, уф…       — Малец, как тебя зовут? — Рейх наклоняется к Хорсту.       — Я… Не надо только к родителям, они не виноваты… — Тихонько блеял малыш, будучи бледнее скатерти. Рейх задал ещё раз вопрос и цокнул языком, когда получил примерно такой же ответ.       — Давайте лучше мы, — Фюрер попробовал ещё раз задать вопрос, но уже хотя бы где живет малой, но тот ещё больше отнекивался. Поэтому Рейх в раздраженных чувствах отдал пацаненка на растерзание служителям порядка. Немец думал, смотря на уходящих, а после всё-таки решился и догнал их, приказал что-то типо «обо всем отчитаться мне» и вроде как ещё ляпнул «если родители евреи, то их в концлагерь, а этого ко мне, а если нет, то нет» и только после этого почему-то успокоился. Рейх был полностью уверен, что пацан арий, но его поведение что-то никак не было арийским, от чего и были сомнения.       Позже, как оказалось, малой и взаправду был полукровкой. Отца-еврея и мать-арию отправили в концлагерь, а сам Хорст попал к забывшему уже про это чудо Рейху. Но отказываться от подобного «подарка» не хотелось, посему Хорст теперь стал ручной животинкой Фюрера. Что доказывала им вырезанная ножом и прижженая огнем подпись на левой ручке подростка.       — А зовут тебя как? — Поинтересовался нацист, пока ехал с мальцом домой.       — Моё имя Хорст.       — Хорст значит… — Рейх призадумался. Ему не нравилось. Слишком неправильно для такого светлого внешне существа. Хотелось что-то более методичное. Но и говорящее… Придумал. — Звучит слишком хрустяще. Будешь Хольц.       — Но это имя дали мне родители. Я не хочу его менять! — Малой даже чуть подскочил, возмущаясь. Ох уж этот строптивый детский нрав.       — Теперь я твой хозяин и имею право давать тебе имя какое захочу. Забудь о своих родителях. Считай, что их уже нет, — резко высказался Фюрер, задавливая эту пылкость. Ещё не хватало. Ничего, он ещё его научит вести себя. Рейх помолчал немного. — Может, если бы твоя мать думала головой, то у тебя была бы прекрасная цельная семья и счастливая беззаботная жизнь… — Может, ему было даже чуть жаль мальца. Хотя… Нет, показалось.       — Как далеко отсюда находится лагерь Аушвиц-Биркенау? — Ну опять он за своё! Вот уж надоедливый. Где да где?       — Хольц, это в Польше. А Польша знаешь где?       — Да, знаю.       — Вот и отлично, значит понимаешь, что к тому моменту как ты туда доберёшься, сможешь забрать оттуда лишь пепел. К тому же это сеть лагерей, а не один лагерь. Ты в жизни уже их не найдёшь       — Я понял       — Вот и молодец, — малец наконец замолк. Но не надолго.       — Почему Вы не отправили меня в концлагерь?       — Ответил бы — отправил. Но ты не ответил, так что… — Рейх пожимает плечами и ехидно улыбается. Всё-таки, Рейх был тем ещё ребёнком. Ребенком с властью в руках.       Так и появился в доме немцев человечек по имени Хольц.