Точно (не) друзья.

Шёл конец января. Время, когда холода в самом разгаре. Время, когда даже на глубине озера становится невыносимо холодно и одиноко. И Пятый так рад, что эту зиму он проводит со своим другом. А «другом» ли? Так или иначе, сейчас они в «дружеской» обстановке сидят за столом напротив друг друга. Клаус показывает очередное кулинарное творение. Сначала он пафосно рассказывал великую историю о расхождении пиццы. А потом рассмеялся и спросил: «Ты что, поверил в это?» Из правдивого Клаус рассказал только, какие по его мнение, хорошие французы. Да и в целом любовь к европейской архитектуре Пятый заметил, когда парню было ещё 13. — Но я всё ровно раздражён. Вот кто придумал класть в пиццу ананасы? — раздражался Клаус с набитым ртом. Клаус в самом деле не любит пиццу с ананасами, но заказал, чтобы русал мог попробовать. Попробовать и понять, что это не вкусно. Да, а вышло всё наоборот. Пятому даже очень понравилась такая пицца, из-за чего Клаус искоса на него смотрит. — Гавайцы, я полагаю. На коробке написана же Гавайская. — А ты гениальный, Пять, — хихикнул парень. Надо будет в следующий раз пиццу с анчоусами взять. Или ещё из какой-нибудь плавающей твари. Можно ещё суши попробовать. Филадельфия для Пятого точно будет как деликатес. Давно бы пора попробовать комфортную для русала доставку, а не таскать его по ресторанам. Выглядело это как отец с ребенком или содержанец со своим папиком. Хотя Клаус не выглядел как те классические миллионеры. Он достаточно натерпелся в детстве от своего отца, поэтому всеми силами старается отличаться от него. Одежда, похожая на стиль хиппи. Волосы длины, который отец бы никогда не позволил. Спонтанная трата денег на всякие безделушки и прелести богатой жизни. Бары, клубы, вечеринки. Хоть Клаус и имел бунтарскую натуру, с веществами он встретился и попрощался в первый и последний раз в своей жизни. Пятый видел его. Это был выпускной вечер на том озере. В ту ночь русал снова спас Клаус от утопления. Но я отвлеклась. — Как думаешь, мы похожи на друзей? — вдруг спросил Пятый. — Конечно. Вот сидим, чаи гоняем, — отвечал ему Клаус, отпивая свою колу. — Я про другое. Разве друзья целуются? Клаус сразу же после этого вопроса оторвал свой взгляд от больших панорамных окон. Вид с 30 этажа восхитительный — Ну, — протянул, — Это могут быть платонические отношения. Я же тебе нравлюсь? — после последней фразы Клаус, ухмыльнувшись, подмигнул парню. Пятый молчал. Он периодически отвлекался от глаз говорившего, рассматривая губы, которые Клаус иногда облизывал. Хочется дотронуться. Ещё раз почувствовать то же, что они делали перед рождеством. — Ещё отношения могут быть сексуальными. Пятый не особо догонял, что несёт Кудрявый. — Ты же знал, что люди занимаются сексом для удовольствия? — Не думал об этом, — вздохнув, отвечает Пять. — Ты кстати тоже можешь. Ну, если для тебя это сложно, то да. Мы можем оставаться друзьями, если это важно для тебя. — Не важно. Я хочу знать, на что способно человеческое тело. Пятый пристально посмотрел на Клауса. А потом встал и подошёл к нему. — Я могу помочь тебе с этим, — говорит Клаус, поворачиваясь к парню. — Обязательно поможешь. Пять провел кончиками пальцев по его шее. Делает чесательные движения, проходясь выше к подбородку. Заставляет смотреть в глаза. Протянув ладошку дальше к скулам, наклоняется и несмело касается манящий губ. Клаус, увидев его стеснительность, хотя наглости можно позавидовать, взял инициативу на себя. Опустил парня к себе на колени, продолжая мокрые короткие поцелуи. Но теперь Харгривз подаёт намеки на что-то большее и касается его промежности. От неожиданности Пять вздрогнул и разрешил углубить поцелуй. Он тихонько постанывает в губы Кудрявого из-за приятных действий чужой руки и настырного язычка, вылизывающего рот. Поцелуй становится жарче. Слышно тяжелое быстрое дыхание и возбуждающие мокрые звуки, совмещённые с застенчивыми мычаниями. Отстранившись, они шумно переводят дыхание. Пятый вплетает пальцы в кудрявые локоны, потянувшись за ещё одним поцелуем. Клаус охотно отвечает, оставляя русала ведущим. Позволяет ему все дерзкие вещи, на которые существо только способно. Харгривз, спихнув коробки из-под пицц, перехватывает Пятого за талию и усаживает на стол. Сам он садится на стуле поудобнее и пододвигается ближе к парню. — Думаю, сперва тебя надо познакомить с этим, — произнёс Клаус, раздвигая ноги Пятого. На его клетчатых штанах виден характерный бугорок. Ухмыльнувшись, Клаус просит, чтобы Пять помог снять брюки. Парень с сияющей радостью в глазах разглядывает стройные ножки. Проводит по коленке вверх-вниз, а потом, наклонившись, заботливо целуется. Замечает, как кожа сразу покрылась мурашками и, подняв голову, ловит следящий взгляд русала. — Не волнуйся, — прошептал Клаус, прокладывая путь к промежности. Он касается кончиками пальцев возбуждения через нижнее бельё. Сверху донёсся нервный тяжкий вздох, который послужил парню как сигнал к действию. Игриво Клаус оттягивает резинку боксеров, намекая. — Что ты хочешь сделать? — Хочу сделать тебе приятно, — ухмыляется Клаус лисьей улыбкой. Приспустив бельё, Клаус освобождает возбуждённую плоть. А затем, не отрывая взгляд от желтых глаз Пятого, отодвигает крайнею плоть и касается губами влажной головки. Задирает край футболки, чтобы не мешалась, и просит мальчика держать её. Слизывает сладкий предэякулят и берёт дальше. Насаживаясь до упора, по пути хорошенько вылизывая выступающие венки. И теперь, получив порцию тихих стонов Пятого, настраивает свой темп. Глубоко берёт, потом вверх, облизывает головку и снова вниз. Умело вертит головой, доводя Пятого до приятных колючих ощущений по всему телу. Но теперь действия парня слишком приятные, и Пятый гулко заливается предоргазмным стоном. Оттягивает Клауса за волосы, заглядывая в глаза. — Кончай. Сказал Клаус заигрывающее и в то же время властным приказным тоном. — Давай, Пятый. Я жду. Клаус неумолимо медленно облизывает кончиком языка головку. И, чувствуя, как Пять продолжает сжимать его волосы, вновь наклоняется к члену. Обхватывает губками головку, спрятанную под кожицей, посасывая. Юрким язычком проникает под крайнюю плоть и снова обратно. И в следующее секунду чувствует в горле резко появившуюся сперму. Надо будет научить Пятого, чтоб предупреждал заранее. Не подав вида, Клаус всё проглотил. Тщательно вылизывает головку и неподалёку оставляет поцелуй на бедре. — Хороший мальчик, — произнёс Клаус, облизывая свои губы. Харгривз встаёт, оставаясь между его ног, и легко ловит, приобнимая в объятиях. Пятый тяжело дышит. Уткнувшись в плечо Кудрявого, переводит дыхания, в блаженстве закрыв глаза. Клаус может даже чувствовать, как сильно бьётся его сердце и как быстро вздымается грудь. — Знаешь, я в детстве хотел завести пингвинчика, чтобы купать его в ванне. Ты побудешь для меня пингвинчиком? Пятый в ответ лишь мыкнул, не понятно, соглашаясь или отказываясь. Но Клаус всё ровно понёс его в сторону ванной комнаты. *** Теплая вода лилась на оголённые плечики. Ванна была достаточно заполнена теплой водой с пенкой и парой капель эфирных масел. Клаус заботливо поливал водой из ковшичка спинку русала, пока тот теребил в руках уточку для ванны. Пятому нравилось топить её и наблюдать, как уточка всплывёт. Оставив ковшик плавать на поверхности (на самом деле это был мерный стаканчик из шкафчика на кухне, но Клаус соврал, что использует его для ванны), Клаус проводит по плечам, а после касается заметных шрамов на шеи. Да и то, что у Пятого есть болезненные шрамы от когтей на другом плече и в районе талии, на предплечье и вот эти, на шее, Клаус знает давно. Но почему-то ни разу не спрашивал. Возможно, самое время. — Откуда у тебя эти шрамы? — поглаживая, спросил Кудрявый. — Когда-то в озере нас было двое. Взрослый самец нападал на меня, а я защищался. — А что с ним потом стало? Я никогда не видел двоих в озере. — Позже я раскроил ему череп об камни на дне. Клаус на секунду замер, переваривая услышанное. Но после он просто вздохнул, подумав, что в его мире это абсолютно здорово. Выживает сильнейший, как говорится. — Помнишь, когда я приходил на озеро с удочкой? Ты ещё меня с криками отгонял, говоря, что я отбираю у тебя обед, — вдруг вспомнил Клаус. — Конечно, помню, — говорит Пятый, расслабляясь, когда парень приятно трёт ему спинку мочалкой. — Вот теперь ты чистенький. Клаус хихикает, видя осуждающее закатанные глаза Пятого. Такой милый, да и только. — Осталось тебе голову помыть, — сказал Клаус, начав довить в грудь и придерживать за спину. Пятый, не поняв намерения парня, не даёт опустить себя спиной в воду. — Пятый, я не собираюсь тебя топить. Я знаю, что делаю, просто доверься мне. И Пятый доверился. Он не был наивен и был готов взять всё в свои руки. Всё-таки люди. От подобных ему существ Пятый знает, что ожидать, но люди для него всё ещё непонятны. Но сейчас Пятый позволяет Клаусу полностью взять над собой контроль и держать лицо над водой. Пять уже давно узнал, что если в человеческие легкие попадает вода, это очень неприятно. Клаус славно массирует кожу головы под водой. Пятому очень нравится подобная забота, хотя он настойчиво молчит об этом. А теперь парень поднимает его и наливает на отросшие волосы шампунь. Очень хорошо, как Клаус переминает и растирает мыло на голове. «Вот бы так каждый вечер», — мечтает в своих мыслях Пятый. Но тут он слышит смех парня. Русал вопросительно смотрит на Кудрявого. — Ты просто такой милый. — Я не милый, — прорычал Пятый. — Да, я тоже тебя люблю. Ответил парень и стал смывать пену с волос. Поставив над глазами Пятого ладошку в виде козырька, принялся поливать водой из «ковшика» смывая весь шампунь. Окончательно смыв всё мыло с мальчика, Клаус вынимает затычку для ванны. Включает душ и дав потрогать Пятому и оценить температур, начал поливать его. Для профилактики, чтоб точно на теле не осталось пены. А затем, вытащив из ванны, заботливо заворачивает в полотенце, промакивая насухо. — Всё? Наигрался в дочки-матери, теперь я могу идти? — Куда собрался, — улыбается Клаус. Слишком уж Пятый хорошенький, в махровом полотенце с капюшоном. — Уже поздно. Спать, наверное, — отвечает ему Пятый. — А хочешь со мной? Мы же типа встречаемся, ты можешь спать со мной. Пятый выгнул бровь. Формулировки, означающие, как люди относятся к друг другу, начинают раздражать русала. — Встречаться — это то, что мы делаем. Ну почти. Заботится, ухаживать, целовать, заниматься своими грязными делишками. Ну, ты понимаешь? — Да. Пошли уже, — сухо ответил Пятый, похлюпав своими мокрыми ножками по ламинату в сторону спальни Клауса. *** Клаус аккуратно опустился на край кровати. Он касается оголенного плеча Пятого, проводя ровной полоской вниз по предплечью. Легко сжав тонкую кисть в своей руке, Клаус взялся несильно трясти, нежным шёпотом зовя Пятого. И он раздраженно-сонно засопел. Потягиваясь, Пятый потирает заспанный глаза перед тем, как их раскрыть. Пять так заулыбался, увидев перед собой парня, но через пару секунд смущение захватило его. Пятый старается не подаваться виду. — Доброе утро, спящая красавица, — прошептал парень, оставляя короткий поцелуй на чужой кисти. — Спускайся на кухню, будем завтракать. Клаус поднялся и, оставив ещё один почелуйчик на проснувшимся личике, удалился из комнаты. Пятый немного сомневается ведь. Ох, да, вчера они сделали это в первый раз. И теперь русал не особо хорошо представляет, что нужно делать и как дальше относиться. Как будто это какой-то переломный момент. Но, судя по Клаусу, ничего и не изменилось. Пятый размышлял, что тем вечером они просто стали ещё чуть ближе. И сейчас Пять понял, что ему больше нравится получать, чем отдавать. Получать от Клауса комплименты, заботу, тактильный контакт или просто ловить его взгляд на себе. Но и Пятый тоже учиться. Учится этим человеческим чертам. Бескорыстная помощь, поддержка и сопереживание. Для Пятого это до сих пор непривычно. Однако он начал говорить Клаусу, что любит его (хотя не до конца понимает это чувство). И чаще делает комплименты, подмечая, как ему кажется, очевидные вещи, но такие приятные для Клауса. Проведя ещё какое-то время в раздумьях, Пятый принялся собираться. Обычно парень спит без одежды, поэтому одевшись, направился на кухню, где его ждал Клаус. Войдя в помещение, Пятый удивился. Любимое дорогое вино Клаус, букет роз и розовая коробка в виде сердца. Увидев парня, Клаус поднялся из-за стола. — Сегодня люди празднуют день всех влюбленных. Поэтому считай это как свидание, но не в ресторане, которые тебе не нравятся. Клаус по-джентльменски вытянул руку, — Пойдёшь ли ты на свидание со мной? И Пятый согласился, протягивая парню свою руку. За этим очень интересно наблюдать. Никогда не знаешь, что может выкинуть Харгривз. И это одна из причин, почему он нравится Пятому. С ним не скучно и всегда происходит что-то новое. Новое — лучше и интереснее, чем в прошлый раз. Клаус пододвигает стул Пятого, а затем поставил тарелки с их завтраком на стол. Сев напротив, разливает вино по бокалам, улыбаясь и поглядывая на заинтересованного мальчика. — Расскажешь про праздник? — задал вопрос Пять. — Был такой священник Валентин. Говорят, что он в тайне венчал гомосексуальные пары. За этого его и казнили 14 февраля 200 какого-то года. Клаус протянул парню бокал и продолжил. — В честь него и назван праздник. Так что с праздником тебя. Пятый отпил вино, покачивая головой, оценивает вкус. Клаус плохого не предложит. Раздался звонок в дверь. — А вот и суши подошли, — улыбнулся Клаус и пошёл встречать курьера. Через какое-то время он вернулся с пакетом из доставки. Отбросив его, достаёт коробку и раскрывает её перед Пятым. Словно чехол от свадебного кольца. В этом наборе были красивенькие оранжевые ролы. Филадельфия всевозможных видов, выложенная сердцем, красовалась перед Пятым. — Это моя валентинка для тебя, — Клаус в прямом смысле святился от счастья. Но сперва они доели блюдо, приготовленное Клаусом, прежде чем попробовать «сердце» на вкус. Для Пятого это звучало двусмысленно, как и «есть сердца, украсть сердце или разбить». — Хочешь потом что-нибудь посмотреть? — спросил Клаус. — С тобой всё что угодно. Всё-таки странный праздник, но Пятый рад такому большому вниманию со стороны Харгривза. И то, что поел вкусной рыбы, тоже очень неплохо. *** Пятый проснулся совсем ранним утром. На улице было ещё сильно темно. Рядом он увидел мельтешащего Клауса. Тот куда-то собирался. Прежде чем снова уснуть, Пять почувствовал легкий поцелуй на своей щеке и шёпот парня. — Мне надо решить кое-какие дела. Вернусь, надеюсь, к ужину. И только к вечеру Харгривз недавно вернулся. Закинул какие-то бумаги в мультифоре на полку, потрепал Пятого по волосам и направился на кухню. С появлением «друга» в доме, у Кудрявого появился стимул готовить что-нибудь вкусное и интересное, а не заказать банальную доставку. И вот уже минут 30 парень не отходит от плиты. Подойдя, Пятый обнимает Клауса со спины. Сплетает свои пальчики на животе в районе пресса и прижимается щекой к спине. — Целый день где-то пропадал, — произнёс Пять, потираясь щёчкой. — Соскучился? — Умиляется Клаус, положив свои руки поверх его. — Вот ещё чего, — прикусывая кожу через пёструю рубашку парня, соврал русал. Клаус шикнул от легкой боли. И, повернувшись, заключил Пятого в объятья. Оставляя поцелуи на шее, подхватывает на руки. А затем, отойдя в сторону от плитки, разворачивается и усаживает парня на столешницу. Клаус переключается на его губы, нежно целуя. Проталкивается язычком, хозяйственно разгуливая по всей области рта. А Пятый с радостью отвечает. За это время он неплохо научился целоваться. Клаус его научил. Пятый скрестил ноги на пояснице, а ручки ввел в мелкие кудри. Клаус бы и рад продолжать дальше вылизывать чужой ротик, но плита всё ещё включённая и не ждёт. Горячее масло в сковороде издаёт соответствующие звуки, угрожая превратить нарезанные овощи в угольки. — Я закончу с ужином и обязательно пообнимаюсь с тобой, — сказал Клаус, оставив последний поцелуй на щёчке. Парень вернулся к плите. Пятый остался сидеть рядом, болтая ногами и поглядывая на Кудрявого. — Что готовишь? — интересуется Пять. — А вот потом узнаешь, — ответил Клаус, загадочно хихикнув. — Я хочу помочь тебе. — Ну, хорошо, — Клаус сделал шаг назад и протянул руку, зовя Пятого. — Иди ко мне. Пять быстро соскочил со стола. Подойдя, встал к парню спиной между ним и духовкой. Клаус попросил взять в любую удобную для парня руку лопатку, а в другую ручку сковородки. Харгривз внимательно следит, чтобы русал не обжёгся. А затем перехватил тонкие ручки Пятого в свои и взялся ими управлять. Делал точно такие же перемешивательные движения. — Только осторожно, масло может брызнуть и обжечь, — прошептал Клаус где-то над ухом Пятого. Так они и продолжили «играть» в рататуя. Иногда Клаус отпускал чужие руки и говорил, что он может ещё сделать, а остальное делал сам. И вскоре всё было готово. Клаус рассказал про это блюдо. Рассказал его, так сказать, предысторию. Про хорошую Францию тоже не забыл упомянуть, откуда, собственно, и родом Беф.