В дымных облаках тлеющих окурков.

Тихо скрипит входная дверь — Лазарь уже два дня обещает себе её смазать, но забывает, а иногда и забивает на это под тяжестью других дел. Мужчина прикрывает ноутбук и прислушивается к тишине квартиры. Анны дома нет, она пообещалась быть поздно ночью или рано утром. Но судя по шагам — пришёл Валерий. Мужчина поднимается со своего кресла, окончательно захлопнув ноутбук, выходит из кабинета и отправляется в прихожую. Перед тем, как увидеть друга, он чувствует его запах. -Лазарь, я тебя слышу, выходи. — тихо похрипывает голос Бельского, смешанный с шуршанием одежды и звяканьем ключей — вечник в привычной манере швырнул их на журнальный столик. -А я тебя чувствую, — возмущённо отзывается Лазарь, — Сначала в квартиру заходит сигаретный смрад, а потом уже господин Валерий Бельский. — подперев широкими плечами дверной косяк, вечник уставшим взглядом буравит раздевающегося сожителя. Осень в Питере на этот раз выдалась холодная и кусачая — весь октябрь стоял пусть и не сильный, но мороз, заставляющий даже таких, как Бельский, кутаться в два слоя тёплой одежд, что бы лишний раз не прибегать к внутреннему подогреву. Лицо парня по обыденности было закрыто шарфом для сохранности психики окружающих. Не каждый сможет выдержать «милую» улыбку, скажем, водителя соседней машины в пробке. -Да чего сразу смрад-то, нормально пахнет, — стянув последний элемент верхней одежды — шапку, оправдывается парень. — Я тогда парфюм твой тоже могу смрадом назвать, церковью на всю квартиру несёт, будто ты не историк-психолог-и-ещё-сотня-профессий, а батюшка в церквушке на окраине. Отец Лазарь блять. — на последних словах вечник не выдерживает, тихо хихикает, ладонью зачёсывая назад непослушные блондинистые пряди. Лазарь смотрит на него удивлённо, усмехается и почти бесшумно проходит на кухню, пока Валерий в ванной отмывает с рук взаимодействие с социумом. Рукава его рубашки и водолазки закатаны чуть ли не по локоть, сдавливая худые руки, рассечённые шрамами. Когда парень заходит на кухню, уже закончив все свои обязательные ритуалы после дня в людях — умыться, сменить всю одежду, поставить телефон на зарядку, и, при возможности, послать кого-нибудь, там уже заканчивает варить кофе в турке Лазарь — это понятно по запаху. Валерий удобно устраивается на стуле, быстро бегая взглядом по лежащей на столе свежей газете. — Ерунду какую-то пишут, слушай. — вечник возмущённо откладывает прессу в сторону, принимая из рук Лазаря небольшую горячую кружку, по привычке прикрывая глаза и полной грудью вдыхая приятный терпкий запах. — Я поэтому её тут и положил, — Лазарь усмехается, усаживаясь на соседний стул, — что бы ты оценил масштаб бедствия. — Оцениваю — хуйня. — губы парня изгибаются в улыбке, пока он свободной рукой заправляет за уши волосы. Их пора или собирать в хвост, или обрезать, он ещё не решил, но уже устал постоянно поправлять. — Анна опять уехала на какое-нибудь собрание анонимных любителей помогать дикобразам? — Если под дикобразом ты имеешь в виду Лиду, то да. У них там сегодня какие-то дружеские посиделки. — Значит я могу спокойно материться над чертежами сегодня ночью, да? Ты ведь спишь, как убитый, или вообще не спишь. — Валерий прижимается губами к кружке, делая совсем небольшой, обжигающий глоток, не сводя при этом глаз с Лазаря. — Не то что бы меня радовало твоё бурчание, но да. Только у меня есть одно условие, за несоблюдение которого я выселю тебя из квартиры в подъезд. И Анна тебя не защитит. — кофейная кружка в огромных руках Лазаря выглядит малость комично и скорее как часть детского набора, но кофе мужчина пил исключительно так — чёрный, без сахара и вообще чего-либо. Каждый раз его лицо искажается в гримасе ужаса, когда Валерий или Анна добавляют в кофе сахар, молчу уже про случаи, когда они выливают содержание крошечной чашки в большую кружку с подогретым молоком и сиропом. Бельский на такое заявление удивлённо распахивает глаза, не отлипая от кружки с кофе, но удивление вскоре сменяется на интерес, парень кивает и ровнее вытягивает спину в манерном жесте. — Ты больше не куришь в квартире. Это не просьба, это приказ, господин Бельский. — голос мужчины тихий и серьёзный, он не сводит холодных глаз с собеседника даже когда тот фыркает и запрокидывает голову, закрывая глаза чёлкой. — А желательно вообще не куришь. — С какого такого перепуга? Лидочке плохой пример подаю? — парень со стуком опускает на стол чашку и одёргивает длинный рукав футболки. — Лида тут вообще не причём. Это меня раздражает до безумия. — то самое безумие сверкает в глазах осколком стали на мгновение. Холод растворяется во взгляде, когда тот останавливается на зажатой в чужих руках ручке, которая до сих пор мирно лежала на столе рядом с газетой. Прозрачный корпус в тонких пальцах шустро крутится, перескакивая с фаланги на фалангу, что бы в итоге остаться зажатым между указательным и средним пальцем, большой же укладывается на самый край ручки. -Ну ладно, курить в квартире я больше не буду. Но бросать-то зачем? Чего в этом, — парень наигранно подносит ручку к губам, покрытым свежими укусами, — для меня плохого? Рак я не заработаю. — Был бы я бабушкой из соседнего подъезда, то затрепетал был тебе про то, что это не красиво, хотя что мне мешает. Ты с сигаретой в зубах порой на быдло походишь, честное слово. Самому не мерзко? — Вполне себе не мерзко, ничего не знаю. — вечник хмурится, залпом допивая остатки кофе из кружки. После поднимается со своего места, захватив газету, собирается уйти в свою комнату, но замирает у прохода и бросает через плечо, — А вообще курение — это не подсознательное желание сосать член. Так что мне не лекции нужны, а исправительные работы, господин Лазарь. Парень уже было открывает дверь в комнату, как чувствует широкую ладонь на своём запястье. — Значит будем проводить исправительные работы. — во взгляде мужчины вспыхивает огонёк азарта, когда Валерий не одёргивает руку, а только хитро улыбается. — Хорошо, сейчас только сообщения проверю и покаюсь. — парень хватается за ладонь Лазаря и затаскивает его за собой в собственную спальню. Быстрым движением руки указывает на кровать, а сам действительно проверяет телефон, оперевшись одной ногой на стоящий у стола стул. Почти весь стол завален папками с бумагами, какими-то мелкими механизмами и пустыми кружками. Глядя на это Лазарь только закатывает глаза, усаживаясь на не заправленную кровать. Чистоплюйством Валерий не славится, в отличии от самого Лазаря. Блондин что-то активно печатает, громко щёлкая пальцами по экрану. Через мгновение он оказывается прямо перед Лазарем, падая на колени у его ног. На лице парня играет самодовольная улыбка. — В таком положении я готов слушать о том, что курить плохо. Можешь пальчиком мне погрозить. — худые руки вечника укладываются на чужие бёдра, поглаживая ткань домашних брюк. — Ну же, я весь во внимании. — ухмылка не сходит с покрытого шрамами бледного лица, глаза неотрывно смотрят наверх, отслеживая реакцию Лазаря. — Валер, ты меня поражаешь. — мужчина шипит сквозь зубы чуть ли не на каждое мелкое проглаживание сквозь ткань. Широкая ладонь укладывается на белобрысую макушку, перебирая отросшие пряди дрожащими пальцами. Валерий на это движение только опускает голову ближе к напряжённым бёдрам, прижимаясь к ним щекой. Глядя на это мужчина запрокидывает голову, свободной рукой потирая глаза. Парень в его ногах щурится довольным котом, облизывая пересохшие губы. Горячие худые руки крадутся выше, пальцами забираясь под резинку свободных штанов, сейчас тесно сидящих в районе паха. Вечник, кажется, хочет что-то сказать, но хмурит брови, сгоняя мысль с языка. Ловкие руки тянут резинку вниз, с усилием стягивая одежду на бёдра, парень распахнутыми глазами осматривая чужое возбуждение сквозь ткань белья. Снова облизывает губы, несмело приблизившись и касаясь ими влажного пятнышка естественной смазки. На пробу сжимает губами, задевая ткань языком, на что слышит сверху низкий, сиплый стон. Обветренные губы опускаются ниже, смачивая слюной и без того влажную ткань. Ладонь на затылке сильнее зарывается в волосы, собирая их в неряшливое подобие хвоста. Лазарь не осмеливается опустить глаза на картину у его ног, ощущения вспыхивают от этого только ярче. Кровь в венах медленно закипает, стекаясь к паху, чуть ли не сворачиваясь от собственной температуры. Щёки полыхают ярким румянцем, выжигая кожу до почернения. Подняв зацикленный взгляд Валерий лицезреет эту картину чуть ли не со стоном. Лазарь выглядит распалённым, таким манящим и сейчас наконец-то доступным. В последний раз он так смотрел на вечника, когда они только познакомились. Лазарь снисходительно улыбался, стараясь игнорировать краснеющее лицо, скрытое под воротником свитера, а у Валерия стыла кровь в жилах от его размаха плеч, статной фигуры и строгого взгляда. Со временем это «весеннее обострение» забывалось, всплывая в памяти только тогда, когда худая рука спускалась по пресу к паху под одеялом в пустоте квартиры. Даже думать о том, что такие грязные фантазии воплотятся в жизнь было стыдно. Но сейчас Лазарь перед ним, шире разводит скованные домашней одеждой бёдра, подставляясь под его прикосновения. От этого самодовольство и возбуждение сильнее вскипают в голове и нижней части живота, вывариваясь в горячую, вязкую массу. Пальцы предательски дрожат, выпуская налитый кровью член из пут белья. Влажная головка с шлепком ударяется о втянутый живот, Лазарь, кажется, вздрагивает, и всё же опускает взгляд на Валерия именно в тот момент, когда тот тянется к члену покрасневшими от трения о ткань губами. Взгляд парня всё так же моляще направлен вверх, в момент пересекаясь со взглядом Лазаря. Из-за этого приходится прикрыть глаза, лишая себя возможности наблюдать за реакцией мужчины на его касания. Но, кажется, смотреть вовсе не обязательно — вечник громко стонет, стоит только коснуться чувствительной кожи губами. Следом за ними скользит влажный язык, робким движением проводя по вздувшейся венке на стволе. Хватка на затылке становится сильнее, рывком прижимая ближе, из-за чего приходится уткнуться порозовевшим носом в коротко остриженный лобок. С губ срывается тихий смешок, Валерий снова поднимает глаза, улыбаясь. Лазарь смотрит на него немного потерянно и чертовски возбуждённо, от такого взгляда хочется растечься лужицей прямо у его ног. Собравшись с мыслями парень снова приподнимает голову, прижимая чужое возбуждение к своей щеке с довольной, чеширской улыбкой, трётся о него немного и невесомыми поцелуями поднимается к самой головке, перехватив основание горячей ладонью. Язык вскользь касается узкой щели, из которой обильно сочится солоноватая смазка, которую парень смакует вместе со скользнувшей меж губ крупной головкой. Сжимает губы чуть плотнее, довольствуясь громким низким стоном над головой. Юркий язык настойчиво оглаживает каждый миллиметр, останавливаясь чуть дольше на чувствительной уздечке. Держащая волосы рука снова сжимается, на этот раз чуть плавнее подталкивая послушную голову ниже. Движения поступательные, медленные, изучающие. Валерий довольствуется каждой секундой, проведённой так близко. Язык снова кружит узорами по узлам вен, пока уши впитывают каждый вздох, доносящийся до них. Иногда прирываясь на тяжёлое дыхание парень опускает голову до самого упора, задевая рыжие грубые волосы носом. Уголки губ немного ноют, грозясь лопнуть, густая слюна стекает по подбородку. Лазарь одной рукой тянет собственную одежду ниже, шире разводя бёдра. Руки Валерия, с недавних пор лежавшие на них, поднимаются вверх в капитулирующем жесте, после чего укладываются на дрожащие от напряжения и возбуждения колени, сжимая кожу, не прикрытую домашними шортами. Рука на затылке всё ещё давит, заставляя сипло дышать носом и сильнее краснеть, но вскоре сама тянет наверх, вынуждая сжать губы вокруг головки. На этот раз Валерий сам опускает голову, тяжело сглатывая и сжимая глоткой чужой член. Тяжёлое дыхание сверху срывается, мужчина хмурится от невероятных ощущений и снова тянет ща волосы задавая свой темп, который с каждой минутой становится всё быстрее и резче. Парень на полу ёрзает, сжимает бёдра и выгибает спину, стараясь заполучить хоть немного трения собственного члена о ткань белья. Когда движения становятся совсем башенными, его влажная ладонь забирается в шорты, обхватывая возбуждённый ствол и сжимая его в таких же рваных, быстрых тактах. Лазарь с утробным рыком задерживает голову у самого основания, поджимает пальцы на ногах и кончает глубоко в сжавшуюся глотку. В этот же момент Валерий последний раз проводит по члену, пачкая бельё изнутри. Высокий стон хочет сорваться с губ, но только проходится по чужому спадающему возбуждению вибрацией. С затылка пропадает рука, но через мгновение она же тянет парня наверх рывком, заставляя почти упасть на мужчину. Оба тяжело дышат, Валерий иногда хрипит и стонет, уцепившись пальцами за плечи Лазаря. Пульс, кажется, настолько быстрый сейчас, что сердце вот-вот дрогнет и остановится. Приходит в себя вечник уже лёжа на собственно кровати, боком ощущая тепло чужого тела. Отвоевав у усталости ещё немного движений, он приподнимается на локте, взглядом скользя по мирно вздымающейся широкой грудной клетке. В затуманенную голову не приходит идеи лучше, чем уложить эту же голову на грудь, вслушиваясь в сердцебиение. Вскоре на волосы ложится чужая рука, нежно поглаживая их. — Мечтал сделать так чуть ли не с первой нашей встречи. — голосовые связки после такого буйства не слабо хрипят, голос выходит тихим и надрывным. — Голову на меня положить? — судя по интонации, Лазарь улыбается своей коронной довольной улыбкой. — Отсосать так, что бы челюсть сводило. — парень фыркает и тянется рукой к тумбе у кровати, откатившись немного к краю. Через мгновение шуршит картонная пачка, ещё через одно — чиркает зажигалка и в комнату просачивается терпкий, сизый дымок. — Исправительные работы не подействовали? — Лазарь отрывает взгляд от потолка, зацикливая его на дрожащей руке, подносящей сигарету к припухшим губам. — Последняя, честно. В ином случае можешь снова прибегнуть к таким…радикальным методам. — довольная ухмылка растягивает губы, которые немного саднит от мелких разрывов в уголках. — Я так понимаю, курить ты не бросишь. Надо хоть пепельницу тебе купить, не хочу больше отмывать пепел с кружек.