***
Когда Сакуса присоединился к Шакалам, команда поняла: он не любит, когда к нему прикасаются. Они понимающе кивали головами, приветствовали его лёгкими махами рукой и успели пресечь все привычные им «дай пять» и хлопки в спину, даже раньше, чем Сакуса это заметил. Но все они застыли от страха, когда Мия Атсуму так смело и неуважительно перебрался на противоположную от сетки сторону, в конце первой тренировки, и протянул тому руку прямо под сеткой, пока никто ещё не успел разойтись. Однако страх неспешно сменился замешательством, когда Сакуса покорно шагнул вперед и сжал руку Атсуму, прежде чем они оба повернулись к раздевалкам. Атсуму уже тогда настойчиво добивался ещё пары часов совместных тренировок для лучшей отработки быстрой атаки, используя преимущества гибких запястий Сакусы. Замешательство переросло в шок, когда через три сезонных матча Атсуму потянулся в поддержку Сакусы после их невероятно быстрого броска, и тот отбил его ладонь в первом "дай пять", в котором кто-либо когда-либо видел участие Сакусы. Шок незаметно превратился в интригу, когда Атуму надоедливо повис на плечах Сакусы во время обеда и крепко держался за его локоть, когда они пробирались сквозь толпу журналистов на одном из выездных матчей Шакалов. Интрига переросла в принятие, когда Сакуса схватил Атсуму за руку, прежде чем невнимательный Мия успел бы вступить в лужу после вечерней тренировки. Это «принятие» вызвало на лицах сокомандников улыбки, когда Сакуса не отпустил ее, а Ацуму, казалось, даже не заметил, как их пальцы сплелись воедино. Однако Атсуму заметил это. Он заметил это ещё давным-давно, когда им было по 16 лет. И уже тогда решил, что однажды ему удастся раскусить этого Сакусу Киёми. В конце концов, Атсуму - сеттер, и он знает все, что только можно знать о своих спайкерах: их приметы, их слабые и сильные стороны.***
В Один из последующих понедельников, Атсуму пришлось вернуться домой позднее обычного. Он любезно согласился помочь Осаму, совсем потеряв счёт времени. Когда, ступая на порог, он выкрикнул приветствие, в ответ его встретили молчанием. Мия ухмыльнулся, глядя в пол, пока разбирался со шнурками кроссовок, прошёл на кухню, чтобы вымыть руки, а затем направился к бесформенному комку из пледов и одеял на диване. — И даже не поприветствуешь любовь всей своей жизни, Оми-Оми? — это подобие кокона из ткани неуклюже заёрзало, и Ацуму терпеливо присел на корточки до уровня чужих глаз, когда из-под ткани наконец выглянула растрепанная кучерявая шевелюра. — Ты опоздал. И я этого не говорил. — Взгляд Киёми обжигает, и Атсуму удаётся вновь ощутить это греющее его тепло, как и тогда, когда им было по 16. — Ты определенно сказал что-то в этом роде, Оми-кун. Весь такой напыщенный, но оттого милый и твердишь о том, что я понимаю тебя, как никто...“ Длинные пальцы внезапно обхватили подбородок, теплая ладонь из под пледа прижалась к шее, а подушечки невесомо очертили губу, прерывая так и недосказанную фразу Атсуму. — Я ненавижу тебя. — Рука медленно юркнула обратно под одеяло, решаясь не прибегать к «насилию». — Я тоже люблю тебя, Оми-Оми. — и выждав момент – продолжил. — И как? Собираешься подвинуться, чтобы я смог наверстать наше упущенное время объятий? — Время объятий уже давным-давно закончилось, но Киёми неохотно высвободился из тёплых оков, то ли сонно, то ли наигранно раздражённо выдохнул и осторожно расправил одеяло, в то время как Атсуму стягивал свою тренировочную футболку (переодеться из-за поездки к брату он просто не успел) через голову. — Извини, — Мия неловко присел на край дивана. — я и не думал, что мы с Саму так задержимся. Надо было написать тебе. — Киеми в ответ лишь молча закутал его ноги, пресекая попытки устроиться поудобнее. — Нам действительно нужен диван побольше, если мы собираемся спать так и дальше. Атсуму говорил это с уверенностью в 50 процентов; еще меньше, когда его грудь прижалась к обнаженной коже Киёми, и он бережно обнял его за талию, а тела их соприкоснулись от плеч до кончиков пальцев ног. Он чувствовал, как от вздохов грудь Киёми вздымалась, когда он плотно обхватил руками и одеялом верхнюю часть спины Атсуму, длинные пальцы теперь лежали на его лопатках. Мгновение; они дышат вместе. — Знаешь, Оми, я думаю, однажды кто-нибудь точно поймет, что ты за человек, учитывая то, насколько ты обидчив. — Он с насмешкой прошептал это Киеми в шею, наслаждаясь дрожью, пробегающей по его спине, и прослеживая движение кончиками пальцев. - Кто-нибудь обязательно раскусит твою слабость. Киёми демонстративно откинул голову назад, и Атсуму, не теряя времени убрал руку со спины, укладывая ее ему на щеку, их носы слегка соприкоснулись, позволяя ощутить каждый вдох. — Не понимаю, о чем ты. — Атсуму успел заметить, как губы Киёми изогнулись в улыбке, заметил, как смягчились его глаза, и почувствовал, как напряжение спало с его плеч. — Я знаю тебя, Сакуса Киеми. Я знаю все-все твои сильные стороны: твои пронзительно-точные удары, твое терпение, твою универсальность на корте и в спальне. — Атсуму мягко рассмеялся над теплым взглядом, полученным в ответ, и по-хозяйски запустил руку в растрёпанные кудри. — Я также в курсе и твоих слабостей. Я знаю, ты никому не позволишь прикоснуться к себе, потому что ты провёл всю свою жизнь, изголодавшись по прикосновениям, и никому не доверял настолько, чтобы кто-то посмел сделать это. — Киёми увёл взгляд куда-то в сторону, тень сомнения омрачила их. Атсуму кончиками пальцев поддел чужой подбородок, вынуждая блеск чёрных очей вновь встретиться с золотом. — Спасибо, что доверяешь мне. Я не позволю тебе сожалеть об этом. — прошептал Мия, и Киеми улыбнулся; мягко, тепло и по-настоящему, прежде чем сократил расстояние, и заключил на губах Атсуму трепетный поцелуй.