Delirium

– Выше, Нотт! – прикрикнула женщина, отбивая ритм мелодии носком по полу. – Спину ровно, Грейнджер! – с каждым мгновением её брови хмурились всё сильнее. – Ровнее! Ещё ровнее, Грейнджер! Вы хотите получить роль в спектакле или нет?! Тео, тяжело дыша, крепко подхватил напарницу под грудью и, встав на вытянутые носочки, закружил её над головой. Гермиона выгнула спину дугой, резко выбрасывая руки в стороны и закрывая глаза, чтобы максимально отдаться музыке. – Крепче держи, Нотт, крепче! – строго отрезала Катрина, их тренер по балету. Женщина сложила руки на груди, внимательно следя за парой. Она подмечала каждую ошибку, комментировала каждое движение, чтобы точность была на высоте. Теодор, повинуясь мелодичной музыке, опустил Гермиону на пол. Девушка сделала два прыжка в унисон с партнёром, приземляясь на скрещенные ноги и вытягивая руки вверх. – Entrechat, Грейнджер! Спину прямо, Нотт! – Катрина ходила кругами, наблюдая за подопечными и периодически кивая. – Старайтесь! Ещё! Ну же! Гермиона вытянула шею, опуская кольцо из рук на уровень живота, и сделала пируэт на одной ноге, поворачиваясь к Тео спиной. Он подхватил напарницу за талию, на мгновение поднимая над собой и аккуратно, но быстро опуская назад. Их движения были до боли в суставах точными и синхронными. Пара не жалела ни сил, ни мышц для правильного исполнения танца, который поставила Катрина. На кону стоит слишком многое, чтобы они могли позволить себе ошибиться. – Glissade сейчас и Arabesque в самом конце, – отчеканила женщина, направляясь в сторону колонок, из которых лилась музыка. Нога к ноге, согнуть и выпрямить колени, руки кругом, шеи вытянуты и спины прямые, словно рельсы. Сбившееся дыхание, стук сердца в ушах и напряжённые мышцы. Последний аккорд, мелодия кончается, ещё пара движение и… Теодор и Гермиона синхронно прыгнули и развернулись в полёте, приземляясь на одну ногу, вытягивая вторую назад и выбрасывая прямые руки в стороны, чтобы в конце завести их за спину, делая элегантный поклон. Через секунду после окончания движений в зале воцарилась тишина. Мелодия больше не сотрясала воздух, зеркала перестали содрогаться от прыжков по деревянному полу. Грейнджер устало опустилась на ламинат, вытирая полотенцем мокрый лоб. Нотт последовал её примеру, садясь рядом, вытер испарину краем футболки и распластался по полу аки морская звезда. – Миссис Вебер, как мы сегодня? – еле выговаривая слова от судорожных вдохов, спросила Гермиона. – Намного лучше, – ровно ответила Катрина и кинула подопечной бутылку воды. – Но не расслабляйтесь. Прослушивание на носу, и мы должны пройти. – Тренер, мы каждый день по восемь часов тут пляшем, – выдохнул Тео. Он приподнялся на локтях и откинул влажные волосы со лба, снизу вверх посмотрев на Вебер. – Неужели мы каким-то образом можем не пройти? – парень вскинул брови. – Ты слишком много умничаешь в свои двадцать два года, Нотт, – Катрина упёрла руки в бока. – Лучше послушай тридцативосьмилетнюю тётку, у которой опыта больше, чем у тебя, раз в пять, – женщина приподняла уголок губ и слегка прищурилась. Теодор вымученно застонал, запрокидывая голову. – Миссис Вебер, каковы ваши ставки? – поинтересовалась Грейнджер, массируя шею. – Мы пройдём? – Из того, что я вижу, у нас есть шанс получить четыре из пяти голосов. В её тоне не было надежды, но был расчёт. Строгий, сухой и неоспоримо верный. Катрина знала своё дело, учитывала все тонкости и готовила лучших из лучших к прослушиванию на роль в спектакле. Вебер уже с пятнадцати лет привыкла идти по головам, добиваясь своего. Игра всегда стоила свеч, и она это знала, поэтому не жалела ни сил, ни времени на достижение своих целей. – Ого, – ухмыльнулся Теодор, поворачивая голову в сторону напарницы. – Восемьдесят процентов, Герми. Совсем неплохо, по-моему, как думаешь? – Нужно выше, – Гермиона задумчиво постучала пальцами по коленке. – У нас впереди ещё месяц на подготовку, – в улыбке Катрины промелькнуло самодовольство. – Успеем нагнать последний голос. Женщина достала ключи от тренировочного зала из сумки и посмотрела на экран телефона. – Мне пора, – сказала Вебер, кидая связку Грейнджер. – Закройте помещение и про свет не забудьте. Завтра в десять жду вас здесь, – она посмотрела на Теодора и тыкнула на него пальцем, – без опозданий. Как только хореограф ушла, Гермиона тяжело выдохнула и закрыла лицо руками. – Эй, что с тобой? – спросил Тео, подсаживаясь ближе. – Я устала, – неразборчиво ответила Грейнджер, кладя подбородок на колено. – Я стараюсь, но мне всегда кажется, что не до конца. Мои движения не идеальны, и это в конечном счёте повлияет на оценку судей. Я… – Ты слишком строга к себе, – улыбнулся парень, потянув за ленточку её левого пуанта. – Нет, не слишком, – одёрнула Гермиона своего напарника, отводя ногу в сторону. – Помнишь, что говорила Вебер? Балет – это совершенство. А я в своём исполнении не вижу никакого совершенства! – прошипела она и стукнула кулачком по ламинату. – Грейнджер, ты максималистка, – скептически выгнул бровь Нотт. – С одной стороны, это хорошо, потому что ты всё и всегда доводишь до идеала. С другой, – Тео поджал губы. – Это тебя угнетает. – О, правда? – Не будь язвой, – Теодор закатил глаза. – Постарайся относиться ко всему проще, – он пожал плечами. – И жизнь наладится. Выйдя из раздевалок, они направились к выходу из Академии. Путь к массивным дверям главного входа лежал через большой Центральный зал, в котором располагалась мини-галерея скульптур. Всего там было семь произведений. Шесть изящных прим, вытягивая тонкие ноги вверх, низко кланялись скульптуре прекрасного ангела. Его руки устремлялись вперёд, голова была слегка наклонена, а могучие белоснежные крылья расправлены в разные стороны. Тео остановился напротив ангела, с восхищением во взгляде рассматривая скульптуру. Гермиона притормозила рядом, неловко поправляя ремешок сумки. Рядом с ангелом ей всегда было некомфортно. Грейнджер казалось, что он осуждал её за неполную работу, за то, что она старается не изо всех сил, за неидеальный балет. Он словно насмехался над ней, указывая на её ничтожность и будто крича, что великой примой-балериной ей никогда не стать, что через лет сто её скульптура не будет стоять в числе тех шести прим, что красуются в Центральном зале Академии балета. – Он прекрасен, – прошептал Теодор, всё ещё рассматривая ангела. – Чем именно? – поёжилась Гермиона, кутаясь в шарфик. – Абсолютно всем, – ответил Нотт. – Он совершенен от и до. Знаешь, глядя на него, я чувствую, как тело наполняется энергией, а душа словно поёт. Ангел будто дарит мне свои крылья, чтобы я летел всё выше и выше, приближаясь к мечте. Грейнджер вздрогнула. У Тео было ровно противоположное отношение к скульптуре, и её это немного пугало. Они по-разному смотрели на ангела в Центральном зале Академии. Он видел в нём свободу и полёт, а она – заточение в плену собственного страха. Чтобы не разрыдаться от мысленного самокопания, Гермиона мотнула головой. Теодор, заметив это, отвлёкся от изучения статуи и положил руку девушке на плечо. – Слушай, если всё настолько плохо, то я могу тебе помочь. – Как? – горько усмехнулась она. – Залезешь ко мне в голову и сотрёшь плохие мысли? – Ммм, не совсем, – протянул парень и полез в сумку. Нотт достал из внутреннего кармана небольшой прозрачный пузырёк с круглыми таблетками. – Что это? – спросила Гермиона. – Успокоительное? – Не совсем, – ухмыльнулся Тео. Брови Грейнджер полезли на лоб, а глаза округлились до размера чайных блюдец. – Это что… – она покрутила головой, глядя по сторонам, – наркотики? Парень засмеялся, обнажив оба ряда белоснежных и ровных зубов. – В первый раз ты была чуточку ближе к разгадке, – широко улыбнулся он и протянул пузырёк напарнице. – И как мне это поможет? – Гермиона осмотрела баночку на предмет этикеток, но ничего не нашла. Что, наверное, было нормально. – Расслабит тело и успокоит нервишки. Тебе же сейчас нужно именно это, я прав? Грейнджер нахмурилась. – Уверен, что сработает? – Не попробуешь – не узнаешь. Гермиона поболтала пузырёк в руках. Таблетки внутри ударялись о стеклянные стенки, глухо звеня и завлекая попробовать себя на вкус. – Если Катрина узнает, она нас обоих похоронит прямо напротив Академии балета, – девушка исподлобья взглянула на Теодора. – Кто сказал, что Вебер хоть о чём-то узнает? – хитро ухмыльнулся Нотт. – Потому что так всегда и происходит, – парировала Гермиона. – Не в этот раз. Девушка недоверчиво косилась то на партнёра, то на пузырёк. В голове мысли боролись между собой, призывая принять уже хоть какое-то решение. Если она возьмёт таблетки, то могут быть последствия в виде исключения из Академии, вылета со свистом из труппы и много вообще чего ещё. А если не возьмёт, то свихнётся уже буквально завтра, так и не дожив до прослушивания и возможного получения главной роли в одном из самых грандиозных спектаклей на свете. – Ты уверен, что это и есть выход из моей ситуации? Я же всё-таки балерина, – Грейнджер пожала плечами. – Не помешают ли таблетки тренировкам? – Немного допинга не помешает, – парень подмигнул ей и двинулся к выходу. *** Препарата, что Теодор дал Гермионе, хватило на две недели. Как оказалось, Нотт был прав – «лекарство» помогло. Грейнджер стала меньше переживать, а на тренировках выкладывалась на все сто. Мысли о несовершенстве техник и не до конца идеальном исполнении танца её больше не мучали, девушка могла отдаваться спорту по полной и не бояться, что вечером самокопание продолжится. Мимо скульптуры ангела в Центральном зале Гермиона теперь проходила совершенно спокойно. Рядом со статуей она перестала чувствовать липкий кокон дискомфорта и прятать взгляд куда угодно, лишь бы только не столкнуться глазами с каменным взором. Минус был лишь один. Таблетки заканчивались, что означало скорую депрессию, тоску и грусть. Грейнджер не желала снова погрязать в проблемах, слушать упрёки родителей и переживать, что пройти прослушивание и попасть в труппу им с Тео не удастся. К счастью, Гермиона знала, у кого и как ей добыть новую дозу. – Grand jete, Нотт! Ногу выше в прыжке, – Катрина не изменяла своим манерам и перекрикивала даже самые громкие аккорды мелодии. – Тяни носок, Грейнджер! Ещё тяни! Теодор и Гермиона синхронно подпрыгнули, поднимая руки, и вытянулись по струнке в воздухе. – Вес на кончик пальца, спину прямее! – Вебер по-прежнему ходила по кругу, наблюдая за их танцем. Грейнджер прижалась спиной к груди Тео, выбрасывая руку назад параллельно руке Нотта. Парень приобнял напарницу за талию и, сцепив их пальцы вместе, заставил девушку сделать пируэт. – Пятая позиция и Arabesque! – скомандовала хореограф. – Старайтесь! Тяни руки, Нотт! Никакого Grand plie, только прыжок, Грейнджер! Теодор и Гермиона синхронно выпрямили ноги, скрещивая их, и подняли руки над головой, выравнивая спину и вытягивая шею. Подъём левой ноги, одна рука вперёд, другая – назад, практически горизонтальное положение тела в пространстве и завершающий аккорд из колонок. – Молодцы, – улыбнулась Катрина. – Считайте, что все пять голосов судей у нас в кармане, – Вебер гордо вскинула подбородок. От радости Грейнджер аж подпрыгнула, хлопая в ладоши и кидаясь Нотту на шею. – Мы это сделали! – вскрикнул Тео, обнимая Гермиону за талию. – Я же говорил, что всё получится. – Вы хороши, но не расслабляйтесь, – сказала хореограф, надевая пальто. – Ещё две недели тренировок, так что по-прежнему работаем в полную силу, – она положила ключи от зала на столик возле колонок. – Закройте помещение и проверьте свет. До завтра. Когда она ушла, Грейнджер сделала ещё пару победных пируэтов и приподнялась на носочки. – Смотрю, кому-то уже лучше, – ухмыльнулся Теодор, снимая пуанты. – Мы сделаем это, – пропищала Гермиона. – Мы попадём в труппу и выступим на Рождество в спектакле! – она опустилась на пол рядом с парнем и приблизилась к его лицу. – Как мы и хотели. Нотт усмехнулся. Его взгляд упал на женские губы. – Да, точно, – его голос сочился необъяснимой грустью, хоть Тео и пытался это скрыть. – Проводишь меня сегодня? – поинтересовалась Грейнджер, взъерошив короткие чёрные кудри. – Ну, как я могу тебе отказать? Когда они вышли из Академии, на улице уже зажигались первые фонари. Темнело быстро, холодный ветер дул прямо в лицо, иссиня-чёрное небо щедро одаривало Лондон крупными хлопьями снега. – Что-то случилось? – Гермиона взяла Теодора под локоть, прижимаясь грудью к его плечу. Нотт тряхнул головой, роняя на белеющий асфальт снежинки разного размера и формы. – Нет, – ответил он, поправляя слегка влажные волосы. – Почему ты спрашиваешь? – Ты грустный. – Я уставший. – Я знаю лекарство от усталости, – ухмылка украсила женские губы. – Сон? – Виски. Тео недоверчиво покосился на напарницу. – Предлагаешь нажраться в дрова? – Предлагаю пропустить по паре бокалов, – засмеялась Грейнджер. – Если от нас завтра будет разить алкоголем, Вебер три шкуры спустит и с тебя, и с меня. Теодор издал короткий смешок, кивая. Он вжал голову в плечи, чтобы свести контакт кожи с морозным воздухом к минимуму. Зря он не стал брать сегодня с собой шапку, потому что на улице был холод собачий, а его нежные ушки явно не желали пасть смертью храбрых, превратившись в сосульки. Когда они дошли до дома Гермионы, она остановилась и повернулась к Нотту. – Ну, так что? – девушка хитро улыбнулась. – Поднимешься? Тео покосился на неё, затем посмотрел на небо, на горящий в окнах дома свет и на экран телефона, проверяя время. Начало восьмого. Не так уж и поздно для парочки бокалов. – Хрен с тобой, Грейнджер, – он махнул рукой. – Пошли. Пока Тео разливал выпивку, Гермиона быстро переоделась и собралась уже выйти на кухню, как взгляд зацепился за колоду карт, лежавшую на комоде. Её оставила подруга Грейнджер, Джинни, с которой они учились в школе и иногда проводили вместе вечера. Гермиона всё никак не могла выкроить время и вернуть Уизли оставленную вещь, поэтому колода просто валялась на высокой тумбе среди побрякушек и прочего хлама. Мысль пронеслась в голове так быстро, что мозг не успел среагировать и остановить потянувшуюся к картам руку. – В принципе, я готов, – Теодор отложил телефон и облокотился на стол. Гермиона уселась напротив него и демонстративно потрясла колодой. – Поиграем? – хитро улыбнулась девушка, кладя карты в центр стола. – Дело принимает интересный поворот… – ухмыльнулся Нотт, наклоняясь ближе. – На что будем играть? – Сначала выпьем, – Грейнджер подняла свой бокал. – За успех в нашем деле. – За успех, – их стопки звонко ударились друг о друга. Перед тем, как начать играть, они выпили половину бутылки виски. За разговорами, спорами и смехом прошёл час, два, три. Они по очереди рассказывали друг другу истории из жизни, делились переживаниями по поводу прослушивания и шутили, вспоминая школьные времена. – Ну что, играем? – еле выговорила Гермиона. – Играем, – с весёлой улыбкой ответил Тео. Грейнджер достала карты и перемешала их. Пока она тасовала колоду, янтарь её глаз изредка поглядывал на Теодора, оценивая степень опьянения. Если спросит про таблетки сейчас, то велика вероятность, что он ничего не даст. А если подождёт ещё бокала два-три, то шансы заполучить желаемое возрастут раз в десять. Но тогда она тоже напьётся. Ну и пусть, ведь это всё ради цели. Игра стоит свеч. – Проигравший пьёт, – сказала девушка, беря в руки карточный веерок. – Неплохо ты устроилась, – засмеялся Нотт, рассматривая свои карты. Козырь выбран, первый ход сделан, игра началась. – Козырной валет, – Гермиона самодовольно вскинула подбородок. – Уверена, тебе нечем крыть. – Пиковая дама, – Теодор накрыл её карту своей, удерживая между губами сигарету. – Бито? Грейнджер насупилась и кивнула. Она должна выиграть минимум два раза подряд, чтобы выпросить препарат. Пора поднапрячь опьяневший разум. – Король, пики, – девушка зыркнула на напарника. – Теперь точно не отобьёшь. – Туз, пики, – ухмылка не покидала мужские уста. Чёрт, как она могла пропустить козырного туза? Соберись, Грейнджер, тебе нужны таблетки… Ещё ход, карта на стол, подкидная, три дамы, два короля, бить нечем. Нотт с угрюмым лицом забрал себе пять карт и аккуратно вложил в руки. У Гермионы осталась всего одна карта. Ход был за Теодором. – Валет, трефы, – в его глазах промелькнула надежда. Но не тут-то было, ведь… – Дама, трефы, – Грейнджер медленно накрыла карту, улыбаясь. Она победила, он осушил бокал. Начался следующий раунд, в котором Гермиона проиграла. Они сыграли четыре раза и подошли к завершающему с одинаковым количеством очков. У каждого по два. – Давай, Тео, – подначивала партнёра девушка, крепко сжимая последнюю карту. Нотт потушил в пепельнице уже третью сигарету. У него на руках было две карты. Вероятность победить и проиграть равная. Масть одна, значит, надо выбирать самую большую карту. – Король, черви. Грейнджер ухмыльнулась. – Туз, черви. Она победила. Теодор выпил третью стопку. Сейчас самое время надавить… Гермиона поднялась с места и, обойдя стол, подошла к Тео. Она коснулась пальцами его подбородка, вынуждая поднять на неё стеклянные глаза. Девушка опустилась на уровень его уха и прошептала: – Пойдём, – она взяла парня за руку и повела в комнату. Сознание Нотта было где-то очень далеко от реальности, на границе мёртвой бодрости и полной отключки, затерялось в море виски и табака. Он не соображал, что творит, куда идёт и зачем. Он просто делал то, что ему говорила Гермиона. Она манила его, завлекала, и он повиновался любому её слову. Оказавшись в центре гостиной, Грейнджер вплотную подошла к Теодору, поднимая руку и обхватывая ладонью его затылок. – Гермиона, что ты делаешь? – прошептал Тео, но вопреки своим словам крепко сжал в руках женскую талию, сводя расстояние между телами к минимуму. – А ты? – с придыханием спросила она, глядя на его губы. Нотт тихо простонал, когда её острые ноготки оцарапали мышцы пресса под футболкой. Грейнджер взялась за край и потянула одежду наверх, снимая с парня всё лишнее. Её руки медленно прошлись по крепкой груди, по широким плечам и заскользили к бляшке ремня. У Теодора было поистине красивое и рельефное тело благодаря ежедневным тренировкам, что заводило Гермиону похлеще дочиста вылизанной бутылки виски. Девушка сосредоточилась на прикосновениях кожи к коже, на его дыхании, запахе, хриплом голосе и жажде, что горела в ярко-синих глазах голубым пламенем, но и об основной цели не забывала. Помимо удовольствия, оргазма и наслаждения, ей нужно было получить препарат. Иначе через пару дней жизнь снова обратится в ад, а все старания – в пепел. Тео коснулся костяшками пальцев обнажённой руки партнёрши и провёл вверх к шее. Он зарылся пальцами в шелковистые волосы и наклонился, ловя женские уста и вовлекая Гермиону в глубокий и неторопливый поцелуй. Грейнджер ловко поддела застёжку ремня и легко справилась и с ней, и с молнией на брюках. Нотт с влажным звуком оторвался от её губ, прокладывая дорожку из поцелуев от линии нижней челюсти к шее и обратно. Его руки беспорядочно блуждали по телу Гермионы, задерживаясь на груди и бёдрах. Парень стянул с неё топ, под которым ничего не было, и отбросил его в сторону. – Тео… – жалобный зов слетел с её губ, когда его язык прошёлся по обнажённым ключицам и двинулся к грудям. – Да? – горячее дыхание опалило нежную и чувствительную кожу. – Ты говорил, что под таблетками ощущения острее, – прошептала девушка, сжимая кудрявые волосы у корней. – Хочешь попробовать? – не отрываясь от ласк, тихо спросил он. – Хочу, – Гермиона прикусила губу, предвкушая самую жаркую зимнюю ночь в её жизни. Нотт на короткое мгновение отстранился и порылся в карманах брюк. Он достал маленький пузырёк с уже известным препаратом и, откупорив его, выудил оттуда одну круглую таблетку. Парень подал её напарнице и проглотил такую же сам. Спустя ещё минуту медленных касаний у обоих сорвало крышу от наркотика, и они с жаром припали друг к другу. Движения были более резкими и быстрыми, прикосновения из нежных и распаляющих превратились в обжигающие, нетерпеливые и грубые. Вся одежда, что мешала их телам соприкасаться каждой клеточкой, разлетелась в стороны. Гермиона обняла Тео за шею и опустилась на пол, потянув его за собой. – Презик есть? – выдохнула она, исследуя руками его торс. – Обижаешь, – усмехнулся Теодор и потянулся к заднему карману брюк, валявшихся рядом. Нотт зубами разорвал упаковку, от вида чего у Грейнджер аж спину током прострелило. Это движение было настолько сексуальным, что она готова была кончить прямо сейчас. Парень приставил головку члена к набухшим от возбуждения половым губам и толкнулся, вводя его наполовину. Ствол легко заскользил по обильно смоченным смазкой внутренним стенкам, заставив наслаждение распространиться по нервам и кровеносным сосудам. Гермиона запрокинула голову и прикусила нижнюю губу, сдерживая громкий стон. Она завела руки Тео за спину и вцепилась в смуглую кожу острыми ногтями, оставляя на ней кровоподтёки. Нотт снова двинул бёдрами, медленно вводя член во всю длину и давая девушке время, чтобы привыкнуть к размеру и натяжению внутри. Теодор опёрся на руки по обе стороны от лица Гермионы. Он постепенно набирал темп и наконец стал совершать грубые фрикции. Тео прислонился своим лбом ко лбу Грейнджер, буквально вдыхая каждый её стон и вздох. – Блять… – прорычал парень сквозь зубы, делая резкий толчок. – Да! – выдохнула Гермиона, прикусывая нижнюю губу. – Ещё! Теодор рывком поднял корпус и подхватил девушку под колени, приподнимая её бедра и раздвигая ноги шире. Глаза закатились от наслаждения, а из уст лились сладкие стоны. Грейнджер хваталась за высокий ворс ковра, что лежал в гостиной, за жилистые мужские запястья, за одежду. Тео откинул голову, гортанно простонав. Гермиона посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц. Затуманенный взгляд прошёлся по сильным рукам, широким плечам и крепкой груди, скользя ниже к рельефу на прессе. Мышцы сокращались в такт фрикциям, отбрасывали друг на друга слабую тень в приглушенном свете комнаты. Футболка, на которой Грейнджер лежала, насквозь промокла и липла к лопаткам. Девушка выгнула спину, меняя угол проникновения, и сама опустила бедра, насаживаясь на ствол. Гермиона чувствовала, как его ладони впиваются в её задницу, оставляя на ней следы. Ещё немного и её тело рассыпется на молекулы. Это и есть истинное удовольствие? Да чем бы это не являлось… чёрт побери, оно было до умопомрачения приятным! Тео резко вышел из неё, отпустив ноги. Гермиона захныкала и хотела приподняться, как Нотт схватился за её талию, приподнял над полом и развернул спиной к себе, заставляя прогнуться и лечь грудью на мягкий ковёр. Нервные окончания взрывались от контраста текстур, разливая по телу приятное онемение. Теодор резко ворвался в неё, вызвав громкий вскрик, и схватился за длинные шоколадные волосы, наматывая их на кулак. Он осыпал рваными поцелуями ее лопатки и поднялся к шее, впиваясь зубами в нежную кожу, втягивая её и оставляя ярко-красную отметину. – Господи, – хрипло простонала Гермиона, выгибая спину навстречу жёстким толчкам. – Не останавливайся, умоляю, не останавливайся! – И в мыслях не было, малышка, – гортанный рык с каждой фрикцией был слышен всё отчётливее. Его рука переместила на женское горло, чуть сжимая, а пальцы второй до кровоподтеков впивались в бедро. Её руки судорожно сжимали одежду и ворс в надежде найти точку опоры. Влажные ладони соскальзывали, не в силах ухватиться. Всё тело стало ватным, не слушалось. Мужские пальцы сильнее сомкнули в тисках горло, лишая возможности сделать вдох. Теодор почувствовал давление стенок на член и задвигался быстрее. Он оттянул голову девушки за волосы назад и соприкоснулся своей щекой с её. Гермиона широко распахнула глаза и громко простонала его имя, цепляясь руками за его шею в районе загривка. Нега накрыла её с головой, унося в вихрь наслаждения и удовольствия. Оргазм разлился по венам в виде эндорфина и взорвался в голове миллионом фейерверков. Коленные суставы перестали справляться с весом тела, и Грейнджер накренилась корпусом вперёд. Тео подхватил её под грудью, прижимая к себе, и под давлением заставил полностью лечь на пол. Ещё несколько грубых толчков, и он протяжно застонал, обильно кончая. Он покинул женское тело, быстро стянул с себя презерватив и сделал пару движений рукой, завершая начатое. Несколько капель упало Гермионе на спину. Горячая вязкая жидкость стянула влажную кожу на пояснице. Теодор опёрся ладонями по обе стороны от её плеч и склонил голову, жадно глотая ртом сгустившийся вокруг них воздух. Член пульсировал, с головки все ещё стекала смазка вперемешку со спермой, капая на женские ягодицы. Грейнджер попыталась приподняться, но спазмированные мышцы подвели, и она вновь прильнула грудью к промокшему ковру. Приятная тянущая боль разлилась по низу живота и ногам. Пальцы дрожали, легкие работали на износ. Сердце отбивало нечёткий ритм в горле и ушах. Тео лёг рядом, обнял Гермиону за талию и прижал спиной к своей груди. Она потянулась к его волосам и сжала их на затылке, кладя голову на мужское плечо. – Как ты, детка? – сбивчиво прошептал Нотт, осыпая хрупкое плечико горячими поцелуями. – Мне ещё никогда не было так хорошо… *** За те две недели, что оставались до прослушивания, Грейнджер проработала чёткую схему: один день – одна таблетка, которая добывалась посредством секса. Не сказать, что Гермионе это не нравилось. Она была в восторге от того, как всё складывалось, и ещё больше радовало то, что Теодор трахался с ней без намёка на отношения. Конечно, иногда он говорил о том, что любит её, причём очень давно, но Грейнджер списывала это всё на алкоголь и препарат. У неё было всё, что нужно: секс, душевное спокойствие и таблетки. Жизнь в кои-то веки была прекрасна. Наступил день прослушивания. Катрина суетилась над костюмами вместе с остальными помощниками, Тео и Гермиона на словах прогоняли программу, а ассистент Вебер скачивал нужную музыку. За несколько дней они сменили пять мелодий, пытаясь подогнать её под движения и задумку хореографа. Когда всё было готово, Катрина подошла к паре и добродушно улыбнулась, что ей от природы было не свойственно. – Я в вас верю, – подбодрила она подопечных. – Вы лучшие из лучших. Идите туда и покажите то, чему я вас учила. Громкоговоритель объявил: Гермиона Грейнджер и Теодор Нотт. Академия балета имени Фридриха Вебера. Катрина слегка скривила губы и закатила глаза. – Даже тут семья моего мужа не даёт мне покоя, – пробубнила она. – Давно пора переименовать нашу Академию. Женщина коротко обняла Тео и Гермиону, ещё раз пожелав удачи. Когда они вышли на сцену, Вебер выглянула из-за кулис, прикладывая сложенные вместе ладони ко рту и нервно постукивая пальцами друг о друга. По большому залу театра разлилась мелодия. Пара начала танец. Катрина, затаив дыхание, следила за каждым их движением, как делала это на изнурительных тренировках. – Первая позиция, Plie, – бормотала она себе под нос. – Крепче, выше, хорошо, Теодор. Entrechat, спину ровно, умница, Гермиона, – её губы постепенно растягивались в улыбке. – Прыжок, ногу тянем, руки в стороны, молодцы. Вес на кончик пальца, отлично, – Вебер нервно отбивала ритм мелодии носком по полу. – Grand jete, замечательно, – радости хореографа не было предела. Далее шло одно из самых сложных для пары движений. Несколько пируэтов подряд, которые Гермиона предлагала исполнить по отдельности, чтобы было проще, но Катрина оставалась непреклонной и научила их с Тео делать данный элемент более чем безупречно. Дело оставалось за малым – повторить это на прослушивании. – Два Pas failli и пируэт, – Вебер переступила с ноги на ногу. – Не подведите меня… Грейнджер и Нотт синхронно отпрыгнули друг от друга, делая элемент Pas ciseaux. Гермиона встала на носочки и вытянула руки вверх. Шаг, другой, поворот, и она оказалась рядом с Тео. Парень подхватил её под грудью, поднимая над собой, и закружился вокруг своей оси. Опустившись на пол, девушка развернулась к Теодору спиной и прижалась к его груди. Парень положил одну ладонь на её живот, а другой перехватил её руку, переплетая пальцы вместе. – Одиночный пируэт, – шепнула ему Грейнджер, следуя за движениями партнёра. – Что?! – прошипел Тео, разворачивая Гермиону лицом к себе и на мгновение поднимая в воздух. – С ума сошла? Катрина же… – Делай, что я говорю, – огрызнулась балерина, отскакивая на несколько сантиметров. На секунду Нотт впал в ступор от такого заявления. Вебер заметила, что парень замешкался, оставшись на месте, а его напарница, наоборот, приготовилась к пируэту. – Что они, чёрт возьми, творят? – испугалась хореограф. Гермиона встала в пятую позицию и перенесла вес на кончики пальцев. Шаг вперёд, поворот, прыжок и серия пируэтов. Девушка закрутилась на месте, словно юла, постепенно приближаясь к Теодору, который стоял как вкопанный. Он не понимал, что ему делать, куда двигаться, какой элемент исполнять, ведь импровизация Грейнджер не входила в поставленный Катриной номер. Гермиона делала пируэт за пируэтом, кружась вокруг Тео. – Грейнджер, мать твою, что ты делаешь?! – зашипела Вебер и метнула взгляд на судей. На лицах членов комиссии выражалось искреннее недоумение от происходящего на сцене. Каждый из них понял, что одиночный пируэт в номер не входил. Синхронные до сего момента движения пары превратились в театр одного актёра. Джозеф Вебер, муж Катрины, который был одним из судей, хмурился с каждой секундой всё сильнее. Ученица супруги явно слишком много себе позволила, решив исполнить сложный элемент в одиночку, не посоветовавшись ни с партнёром, ни с хореографом. А Гермиона тем временем закончила кружиться и, встав напротив Теодора, взяла его за руки. – Пятая позиция, Arabesque и поклон, – прошептала девушка. Нотт не стал перечить и кивнул. И так было понятно, что они провалились с треском после такой выходки. Единственное, чего Тео не понимал, – это причина, по которой его напарница решила пойти на неоправданный риск. Парень поравнялся с Грейнджер, скрещивая ноги и поднимая руки. Они сделали синхронный прыжок, приземляясь на одну ногу и вытягивая назад другую. Прямые руки параллельно ровной спине, подбородок вверх и медленный поклон под последний аккорд мелодии… Оказавшись за кулисами, пара наткнулась на разъярённую Катрину. Она, сложив руки на груди и выпрямившись по струнке, в ожидании постукивала носком туфли по полу. Зелёные глаза метали молнии, а брови были настолько сведены к переносице, что даже собранные в тугой до натяжения кожи на лице высокий хвост каштановые волосы не могли противостоять образованию нескольких морщинок на лбу. Вебер медленно приблизилась к ученикам, отбивая чёткий ритм высокими каблуками. – Потрудитесь объяснить, что это было, – отчеканила каждое слово женщина, сильно смежая губы и превращаясь их в тонкую алую линию. Теодор опустился на стул, широко расставив ноги и водрузив локти на колени. Его костюм натянулся на широкой спине, очерчивая каждую напряжённую от нервов мышцу. – Всё настолько плохо? – спросил он, глядя на Вебер снизу вверх. – Да нет, ну что ты, – съязвила хореограф. – Вы всего лишь с треском провалили прослушивание, к которому готовились полгода, идиоты! Гермиона посмотрела наставнице прямо в глаза, не боясь встретиться с её озлобленным взглядом. – Мы выполнили номер без ошибок, – спокойно произнесла девушка. Катрина громко усмехнулась. От такой наглости со стороны собственной ученицы с лица женщины исчезли все крупицы милосердия и сочувствия, которых там и так было крайне мало. В голосе остались лишь сталь и строгость. – Твоя единственная ошибка была в том, что ты решила всё сделать сама, – сурово отчеканила Катрина. – Ты подвела и себя, и Теодора, и меня такой выходкой, Гермиона. – Я сделала то, что считала нужным, – сказала Грейнджер в свою защиту. – Было правильнее… – Не тебе решать, что было правильно, а что нет, тем более в такой день, – прикрикнула Вебер. – Благодаря твоей самостоятельности о спектакле можно забыть. – Но судьи ещё не вынесли… – Я знаю, что они скажут, потому что мой муж сидит в комиссии, и я видела, как он на вас смотрел, – отрезала хореограф. – От тебя требовалось лишь одно – исполнить номер правильно. А ты провалилась по всем фронтам! – Миссис Вебер… – Не перебивай, – женщина пригрозила ей пальцем. – Ты помнишь, что я тебе говорила о балете? Девушка отвела взгляд, сильно хмуря брови. Она помнила всё. Каждое слово и наставление. – По глазам вижу, что помнишь, – закивала Катрина. – Но я всё равно освежу тебе память. Вебер подошла ближе, заставив Гермиону на неё посмотреть. Разочарование, что Грейнджер увидела в светло-зелёных глазах, больно кольнуло душу и полоснуло острым лезвием по сердцу. Она подвела человека, который в неё искренне верил и ежедневно помогал добиться желаемого результата… – Балет – это точность и совершенство, Гермиона, – строго сказала Катрина. – Идеальная прима-балерина целиком и полностью подчиняется партнёру. Чего ты решила не делать именно тогда, когда на кону стояло буквально всё. Вебер обошла подопечную, сняла с вешалки пальто и направилась к выходу. – Катрина… – робко позвала её Грейнджер. Женщина остановилась, не оборачиваясь, и выпрямила спину в ожидании вопроса. – Что же теперь делать? – её голос надломился от чувства вины и подступающих к горлу слёз. Хореограф вымученно вздохнула, слегка повернув голову. – Бросаться в ноги Теодору и просить прощение за то, что вы завалили прослушивание. Ведь главной роли в спектакле никто из вас теперь не получит. Больше Вебер ждать не стала. Она вскинула подбородок и удалилась, громко хлопнув дверью на прощание, отчего тело Гермионы пробила мелкая дрожь. Девушка повернулась к партнёру и сжала края светло-голубой балетной пачки в обеих руках. – Тео, я… – Не надо, – тихо сказал Нотт. Он встал со стула, взъерошил короткие кудри и посмотрел на Грейнджер. – Слова всё равно ничего не изменят. Так что давай просто переоденемся и свалим отсюда поскорее. Парень развернулся и вяло поплёлся в раздевалку, по пути развязывая ленты костюма. Гермиона так и осталась стоять на месте, делая судорожные вдохи и глядя напарнику вслед. Таблетки окончательно затуманили её разум. Только сейчас Грейнджер поняла, какую глупость совершила несколькими минутами ранее, решив рискнуть и исполнить серию одиночных пируэтов. Её зависимость привела к притуплению страха, онемению чувства долга и ответственности, заставила забыть обо всём и сделать необдуманный ход. И от этого стало ещё паршивее, чем было раньше. Всё вокруг снова превращалось в ад, а организм требовал новую дозу. Господи, что же она натворила… *** Прошло два месяца. Плановые тренировки Катрина пока приостановила, посчитав, что и Теодору, и Гермионе не помешает отдых. За всё это время Тео пытался несколько десятков раз связаться со своей напарницей, но она ему не отвечала. Была в сети, но не отвечала. Была в зоне доступа, но не отвечала. Нотт спрашивал у её друзей, знакомых, родителей о Грейнджер, но все в один голос говорили, что с ней всё в порядке. Однако Теодор был уверен, что это не так. В один из вечеров Тео, по своему обыкновению, прогуливался в парке. Он вяло переставлял ноги, вороша ботинками снег, и задумчиво рассматривал каждую скамейку по очереди. Бывало, что они с Гермионой бегали тут перед тренировками, разминались, когда было тепло. А сейчас он здесь один, идёт среди пустых лавок и вихря крохотных снежинок, медленно выкуривая сигарету за сигаретой. Внезапно в кармане завибрировал телефон. Парень нехотя достал его и уставился на тусклый экран, не веря своим глазам. Герми: Приезжай. Пожалуйста. Теодор поспешно выкинул бычок в первую же урну и на радостях со всех ног понёсся в сторону дороги, попутно вызывая такси. Он доехал до Грейнджер за семь минут, быстро поднялся на её этаж и позвонил в дверь квартиры. Никто не открыл, поэтому Тео осторожно повернул ручку. Было не заперто, и он поспешно зашёл внутрь. Войдя в гостиную, Нотт увидел стоящую у окна Гермиону. Её руки были сложены на груди, волосы растрёпанны, а спина немного сгорблена. Теодор медленно пересёк комнату, приближаясь к напарнице. – Грейнджер? – тихо позвал он. – Что случилось? Девушка не обернулась. Лишь только худощавые плечи слегка содрогнулись. В гостиной на несколько секунд воцарилась гробовая тишина. – Мне нужно ещё, – шёпотом прервала молчание Гермиона, продолжая пустыми глазами созерцать зимнюю ночь за окном. – Прости? – удивился Теодор, снимая пуховик и делая шаг к девушке. – Ты понял, о чём я, – выдохнула Грейнджер, сильно давя сложенными на груди руками на солнечное сплетение, чтобы хоть как-то перенести вес с душевной боли на физическую. – Принеси мне ещё. – Колёса? Нужно ещё? – у Нотта во рту пересохло от волнения. Неужели… – А ты думал, я тебя просто в гости позвала? – огрызнулась Гермиона, резко обернувшись. У него чуть сердце не отказало, когда он увидел её осунувшееся бледное лицо, синие и глубокие круги под глазами и пересохшие пухлые губы. Волосы растрёпанны, одежда висит на теле, огибая острые плечи. Господи, что же он наделал… – Гермиона, давай поговорим, – осторожно сказал Теодор, подходя ближе и кладя руку на хрупкое плечико. – Да не нужны мне разговоры! – вскрикнула Грейнджер, толкая парня в грудь. – Сейчас мне нужны колёса. Она стиснула челюсти, хмуро глядя на напарника исподлобья. – Так ты была со мной только из-за таблеток?.. – прошептал Тео, опускаясь на край кровати. – Прошу тебя, не разыгрывай тут драму, – раздражённо протянула Гермиона, хватаясь за торчащие в разные стороны волосы. – Ты знал это с самого начала. – Знал, что ты меня используешь? – прорычал Нотт, сжав губы в тонкую линию. – А ты со мной разве не из-за секса? – прищурилась Грейнджер. – Неужели ты правда меня любишь? Неужели всё это не беспочвенные слова? – её тон сочился злобной насмешкой. – Я говорил тебе уже сотню раз, но ты не слушаешь! – он подскочил с кровати, подходя к девушке и беря её лицо в свои руки. – Ты мне дорога, Гермиона, и все мои чувства правдивы. Я… – Тео запнулся и замолчал. – Ты… что? – Грейнджер ожидающе приподняла брови. Парень выдохнул, собираясь с мыслями и заглянул в усталые янтарные глаза. – Я действительно люблю тебя… Гермиона зарычала, скидывая с себя его ладони и делая шаг назад. – Перестань! – крикнула она. – Раньше ты не поднимал тему любви, потому что были таблетки, – Грейнджер ткнула пальцем в его грудь. – Ты давал мне колёса, я с тобой трахалась. И тебе это нравилось. Секс без обязательств, какому парню не понравилось бы?! – девушка всплеснула руками. – Господи, о чём ты вообще? – возмутился Теодор. – Что за бред?! – Нет колёс – нет секса, – проигнорировала его слова Гермиона. – Решил сейчас взыграть на чувствах, строя из себя влюблённого бедняжку, потому что больше нечем мне платить за воплощение твоих эротических фантазий в жизнь? Думаешь, сказал мне пару ласковых о любви и всё? Ждёшь, что я раздвину перед тобой ноги? Колючий ком застрял в его горле, мешая дышать. Желание заплакать, выплёскивая все эмоции наружу, больно давило на переносицу. Теодор с каждым словом Гермионы сжимал кулаки всё крепче, борясь со всем, что испытывал в данный момент. Она ему не верит, это и ежу понятно, и переубедить её Тео, судя по всему, не сможет, даже если очень сильно постарается. – Ну, чего молчишь? – Грейнджер сложила руки на груди. – Нечего добавить? Парень моргнул, и из уголка его глаза выпала крохотная солёная горошинка. Гермиона закатила глаза и нетерпеливо зашипела, сжимая челюсти. – Не дави на жалость, умоляю, – простонала она, запрокинув голову. – Лучше просто уходи. Грейнджер отошла к балкону и, достав из кармана пальто, что висело на стуле, пачку сигарет, выудила одну и закурила, выдыхая серый дым в открытое окно. Её руки дрожали из-за ломки, под глазами пролегли синие круги, тело знатно истощало, потому что уже неделю Гермиона почти ничего не ела, пыталась найти замену тому, что ей когда-то дал Теодор, и нервничала от заката до рассвета. Грейнджер забыла, что такое сон и душевное спокойствие. Ей нужна была самая последняя доза, чтобы затеряться в иллюзиях и бреду, отключаясь от реальности, и забыть о своих проблемах. Ещё в начале зимы у неё были колёса и крышесносный секс, а сейчас нет абсолютно ничего, кроме нескольких бутылок виски и вишнёвого Chapman, которым она травит себе лёгкие уже второй месяц. Теодор сглотнул горькую обиду и чувство вины и унижения. Он надел тёплую куртку, накинул капюшон на голову и застегнул молнию под горло. Делая медленные шаги, Тео кое-как доплёлся до выхода и, повернув ручку, обернулся, глядя на Гермиону в последний раз. Почему-то он был уверен, что в последний… – Я тебе не лгал, – тихо сказал парень. – Всё, что я говорил, было правдой… – Ты не можешь дать то, что мне сейчас нужно, Теодор, – прошептала Гермиона, обернувшись на партнёра. – Так что просто уйди, пока не стало хуже, – по её щеке скатилась маленькая слезинка. Его лицо исказилось гримасой боли. Он закрыл глаза, чтобы не видеть очертаний любимой девушки, которая только что разбила его сердце вдребезги. Когда Тео ушёл, Грейнджер осела на пол и разрыдалась сама. Зачем она наговорила ему всё это? Зачем вообще позвала его к себе? Ради чего? Ради очередной порции боли? Господи, какая же она дура! Катрина была права, Гермиона провалилась по всем фронтам. Завалила прослушивание, подсела на наркотики, поссорилась с единственным человеком, который был ей по-настоящему дорог. Прикрыла собственные страхи и почерневшую искалеченную душу едкими словами и колкими фразами, чтобы отдалить Нотта от себя, чтобы не потянуть его за собой в бездну безумия, чтобы не искалечить ещё одну душу. Устала. Как же она устала от всего этого. Гермиона буквально ломалась на глазах, крошилась, словно стекло. Она думала, что ей нужен препарат, что это единственное средство, которое ей поможет, но чёрта с два. Сейчас ей уже ничто не поможет. Грейнджер всегда гордилась собой за то, что не употребляла допинг, чтобы сделать жизнь и тренировки проще. Теперь у неё не было даже чувства собственного достоинства. Она проиграла его, сожгла, уничтожила собственными руками. Она сделала так, чтобы все вокруг от неё отвернулись. Мазохистка. Больной кайф от таблеток перерос в нездоровую эйфорию от чувства боли и вины, подвёл её к саморазрушению. А как выбраться из кромешной тьмы и бездонной ямы, Гермиона не знала. Плохо. Очень плохо… Янтарный взгляд случайно упал на загоревшиеся фонари на мосту. Их желтоватый свет отражался в потрескавшейся кромке льда, что окутала Темзу белоснежным одеялом. Грейнджер обняла себя за плечи, разглядывая завораживающую картину. Как бы ей хотелось исчезнуть из этого мира, затеряться в холоде и рассеяться по ветру, словно снег, сбежать от проблем, не используя наркотики, сигареты и алкоголь. Возможно, это и есть выход… Жизнь стала настолько дерьмовой, что уже без разницы, существовать на белом свете или умирать, заполняя лёгкие ледяной водой. И плевать на всё остальное. Это только её путь и только ей решать, когда и как его закончить, оборвав зубчатую нить пульса, что колотится в жилах. Недолго думая, Гермиона схватила пальто и выбежала на улицу, даже не замкнув за собой дверь. Уже не важно. Девушка бежала, спотыкаясь о сугробы, глотая морозный воздух и впитывая леденящий душу холод. Повезло, что время было позднее и по улицам никто не бродил. Оказавшись на мосту, Грейнджер достала телефон и замёрзшими пальцами набрала сообщение единственному человеку, перед которым чувствовала себя виноватой. Тео, прости меня за всё. И прощай. Она медленно подошла к перилам, выравнивая дыхание, и крепко взялась за холодный металл, поднимаясь по рельефным узорам и перекидывая ноги на другую сторону ограждения. *** Телефон снова раздражающе пиликнул, и Нотт, сжав в руке стакан, зарычал. Он нехотя потянулся к нему, провёл пальцем по экрану и увидел лишь одно сообщение. Теодор так резко подскочил, что стул, на котором он сидел, с грохотом упал на пол. Парень, нервно кусая губы, набрал Гермиону. Один раз, второй, третий. – Блять, – выдохнул он. – Возьми трубку, детка, пожалуйста, возьми… Ответа не было. Тео зашёл в приложение, позволяющее отслеживать людей по номеру телефона. Увидев аватарку Грейнджер и её местоположение, парень наспех надел куртку и вылетел из бара на улицу. Он расталкивал всех, кто попадался на пути, спотыкался, падал, затем поднимался и снова бежал, бежал, бежал… Так и достиг моста за полторы минуты. Тяжело дыша и озираясь по сторонам, Тео пытался разглядеть Гермиону сквозь обильно сыплющийся снег. Наконец, ему это удалось. – Нет! Не надо! – завопил он и ринулся со всех ног к парапету. Грейнджер испуганно обернулась на крики. – Нотт… – сухими губами прошептала Гермиона. Она замотала головой, глядя на несущегося к ней парня. Её бледное лицо стянули замёрзшие слёзы, уста потрескались и кровоточили, ресницы в уголках глаз слиплись между собой. – Дура, стой!! – его голос эхом разносился по безлюдному мосту. – Не делай этого! Но было поздно. Грейнджер решилась и занесла одну ногу над пропастью. Пальцы онемели, перестали удерживать тело. Руки расслабились, а разум и душу уносили ярые порывы ветра куда-то очень далеко… Она сделала последний шаг, готовясь к секундному полёту, кратковременной боли и вечному покою, но вдруг почувствовала крепкую хватку на запястье. Гермиона подняла голову. – Держу, – запыхавшись, еле произнёс Теодор, держась свободной рукой и обеими ногами за рельеф парапета. – Отпусти, прошу тебя… – всхлипнула Грейнджер. – Ёбнулась в конец? Ни за что не отпущу, – парень замотал головой и рывками вытащил Гермиону обратно на мост. Он снял с себя курку и надел её на плечи напарницы. Его руки судорожно бегали по её лицу и телу, прижимали к себе, ласкали. Тео гладил девушку по волосам, рвано целовал её щёки и скулы. – К-как ты можешь… зачем ты меня спасаешь? – выдохнула Гермиона ему в губы. – После всего, что я тебе наговорила… – Потому что я хочу быть рядом с тобой, идиотка, – сбивчиво сказал он в ответ, прижимая девушку к своей груди. – И плевать я хотел на всё. – Я же… я… – она сто раз повторяла это себе в голове, но никогда не решалась произнести такое вслух. – Тео, я же… – Гермиона всхлипнула, крепко хватаясь пальцами за его толстовку. – Я же н-нарком-манка… Так почему ты всё ещё рядом со мной?.. Теодор издал короткий смешок, полный боли и тоски. Он отстранился от девушки, беря в руки её лицо и заставляя помутневшие янтарные глаза смотреть прямо в его заплаканные ультрамариновые. – Потому что я тоже наркоман, Грейнджер, – его дыхание обожгло её уста. – Разница между нами лишь в том, что тебе нужна была доза таблеток, а мне всегда нужна будет доза тебя. С её губ сорвался жалобный стон, когда Нотт припал к ним своими. Гермиона была не права, убеждая себя в том, что свести счёты с жизнью – это верное решение. Вновь почувствовав вкус Тео, она затерялась в ощущениях и не хотела, чтобы это заканчивалось. Возможно, стоит попробовать? Стоит дать шанс этим больным отношениям перерасти во что-то здоровое и не зависящее от таблеток? Теодор взял руки девушки в свои, переплетая их пальцы вместе. – Прости меня, Тео, – прошептала Гермиона. – Я не хочу, чтобы ты уходил. Никогда не хотела. Я брошу пить, не буду курить, завяжу с таблетками, – её глаза были полны мольбы, надежды и слёз. – Только останься, умоляю тебя… – Мне не за что тебя прощать, малышка, – он нежно провёл кончиками пальцев по её бледному лицу, заправляя длинные волнистые пряди за ушко. – Я всему виной, я должен просить у тебя прощение, я должен умолять тебя остаться, но это только тебе решать. Позволишь ли ты мне быть рядом или… – Пообещай, что никогда не оставишь меня, Теодор Нотт, – Грейнджер схватилась за воротник его толстовки. – А ты обещаешь больше не сигать с моста? – усмехнулся парень. Гермиона активно закивала, не сумев сдержать улыбки. Она была так зависима от таблеток, что пропустила момент, когда стала зависима от присутствия Теодора рядом с собой. Её сознание тянулось к нему и хваталось за него, как утопающий за спасательный круг. Ей не нужны никакие колёса. Ей нужен Тео. Иронично, что поняла она это только после встречи со смертью лицом к лицу. – Тогда и я обещаю, Гермиона Грейнджер. Быть может, такое влечение друг к другу – это остаточный эффект от препарата, а может, настоящая любовь. Никто из них не знал этого до конца, но они оба хотели это проверить. Ведь не попробуешь – не узнаешь…