Обесцененный

      Дворцовая – вслушайтесь, как много светлой грусти в этом слове и сколько почти ушедшей в небытие красоты. Он любил эту мощеную улочку, любил эти дома, похожие на кремовые торты с розочками из счастливого детства, любил пьянящий дух истории, который еще не выветрился и который пропитал собой весь утопающий по летней поре в зелени центр. Было в этом что-то притягательно-тоскливое, что ложилось на сердце спасительным пластырем, который скрывал под собой непроходящие язвы, оставленные болезненным прошлым и звонким от пустоты настоящим.       Он припарковался у любимой кофейни, из приоткрытой двери которой минут через десять должно было непременно потянуть головокружительным ароматом свежесваренного кофе, чтобы в этот кратчайший миг снова почувствовать непреодолимую тягу к радостям жизни. Каждое буднее утро Денис приезжал сюда почти за час до начала рабочего дня: устало после пробок посидеть в машине, дождаться орехового латте, побродить мысленно по запыленным закоулкам памяти и позволить себе побыть слабым – побыть самим собой, а не той заскорузлой от времени оболочкой, которую он демонстрировал другим.       Тускло окинув воспалёнными от бессонницы глазами безлюдную улицу, по которой ветер нес мелкую морось ноября, Радов глубоко затянулся вейпом, наполняя салон ароматом мяты и лайма – дурная привычка, от которой он никак не мог заставить себя избавиться, но она отлично подпирала расшатанные нервы ментальными костылями. Эдакий эффект плацебо – покурил и вроде как успокоился, хотя лучше бы продолжил пить курс седативных препаратов.       Свободные минуты исчезали в прожорливом брюхе бытия с невероятной скоростью, и Денис, уже преобразившись, собрав себя в кучу и скривив рот в привычной кривой ухмылке, нетерпеливо постукивал пальцами по стойке в ожидании, пока сонная, но приторно любезная девочка-бариста сварит ему кофе. Скучающе, с налетом присущего его возрасту высокомерия над молодостью, он сверлил взглядом худую спину в фирменной футболке кофейни.       - Вы здесь будете пить или…       - С собой, – не дав договорить набившую оскомину фразу, – и без сахара, – припечатал он, желая как можно скорее согреть пальцы об обжигающие бока картонного стаканчика.       Когда-то Радов умел улыбаться всем: таксистам, продавцам, уборщицам, барменам, да просто случайным прохожим, но потом подрастерял всю природную любезность и привитое родителями воспитание. Не из-за того, что вдруг начал ставить себя выше других, скорее от хронической усталости, и нет, даже не физической – от моральной усталости влачить лишенное смысла существование в мире, который с головой погряз в черной ненависти друг к другу.       Как бы ему хотелось иной раз стать глухим и слепым; не видеть, не слышать, не читать, что пишут новостные порталы, но не мог, словно упускал что-то запредельно важное, непосредственно влияющее на него самого, даже происходящее где-то очень далеко, где он вряд ли когда-то окажется. Не путайте это с равнодушием, тут как раз все совсем наоборот, Денис слишком близко к сердцу принимал эту информацию: сначала ковидная истерия, а потом… потом вообще жизнь перевернулась с ног на голову, перемолола жерновами и выплюнула. Но даже это он смиренно принял, проанализировав, взвесив «за» и «против» и поняв, что иного исхода не было. Как не было и мысли уезжать из своей страны, которую он до сих пор с гордостью называл Родиной.       - Денис Петрович, можно тебя на минуточку?       - Дорогая моя, да хоть на целый час, - хмыкнул Радов, следуя за начальником кадрового отдела в сторону столовой, где они обычно секретничали, а точнее, где Жанна Сергеевна сливала ему в уши все последние сплетни, которые безостановочно циркулировали в компании.       О, вот давайте только без этих высокопарно лицемерных: да как так можно? Знать то, что происходит у тебя под носом – лучшее оружие к сохранению в коллективе здоровой атмосферы. А Денис был далеко не последним человеком в своем финансовом департаменте, и более того – возглавлял целое направление, которое регулировало работу всех специалистов: от линейных менеджеров до руководителей подразделений.       - Машка на тебя злится, – начала горячо шептать Жанна. – Ты два месяца бракуешь всех кандидатов в свой отдел, которых она тебе приводит. А у нее, между прочим, план горит!       - Так не надо приводить профанов с улицы, какие проблемы? – отмахнулся он от мнимого недовольства коллеги. – Отсыпь лучше серьёзных новостей.       - Так, а я тебе о чем? – она еще ближе склонилась через стол. – Ты же знаешь Ольгу Юновну из главного управления в Москве?       - Это которая директор по кадрам? И что с ней? Увольняется или беременная?       - Ей пятьдесят, какая беременная еще? – начала заводиться Жанна на кривую ухмылку Радова. – У нее есть племянник.       - Ты мне решила всю ее родословную рассказать? Ближе к сути.       - Радов, вот не зря тебя мудаком за глаза называют, – она ткнула Дениса кулаком в плечо и громко отхлебнула остывшего чая из кружки. – Так вот, Ольга Юновна надумала его пристроить к нам, ну чтобы парень был при деле…       - Стоп-стоп-стоп! – оборвал Денис уже вырисовывающиеся нерадужные перспективы, но решил уточнить, чтобы наверняка. – Она что, хочет его в мой отдел сосватать?       - А я тебе о чем? – поиграла бровями Жанна Сергеевна. – Машка к тебе сейчас придет с его резюме. Сам посмотришь. Но она говорит, что племянничек этот отличный вариант, хотя у него и профиль вообще не экономический… учился-то он в Казани в международном.       - Так, – потянул Радов, вставая из-за стола. – Со мной это не сработает, ты меня знаешь. Если он не будет вывозить, то я его сразу солью, еще на этапе собеседования. Будь он племянником хоть самого генерального. Я тут в няньки никому не нанимался.       И без того оставляющее желать много лучшего настроение резко опустилось до минусовых отметок, как будто арктический циклон с севера нагрянул в разгар жары. В офисе этот сакральный момент почувствовали нутром, а потому притихли все, включая Анну Владимировну из соседнего отдела качества, которая сидела буквально в паре метров от него – гореть в аду тем, кто придумал опенспейс. Ее руки, до этого отчаянно колотившие по клавиатуре, резко прекратили насиловать клавиши и двумя умирающими белыми птицами сначала повисли в воздухе, а потом спикировали вниз – на стол.       - Доброе утро, Денис Петрович, – вымученно улыбнулась она, но видя его остервенелый взгляд из-под очков, замялась и повернулась к Зое Ильдусовне с немым, но очень громким вопросом в глазах.       С Зоей, которая по паспорту звалась Зульфиёй, он приятельствовал уже давно, настолько давно, что пару раз бывал у нее дома за городом, видел весь выводок детей и даже выпивал с ее мужем любовно нагнанной самогоночки. Об этом знали немногие, поэтому одно время сообща гадали на кофейной гуще: возьмет ли ее Денис Петрович с четырьмя детьми или просто поматросит и бросит? Оттого и вопросы задавали напрямую Зое, так как с Радовым лучше вообще молчать, если не по работе.       - Маш, – нетерпеливо воззрился Денис на ведущего эйчара компании, – давай только начистоту – это стоит моего впустую потраченного времени? Если нет, то сунь его в любой другой отдел, у нас вакансий открытых предостаточно, а у меня отчеты годовые на носу и новый проект с айтишниками.       Машка глубоко затянулась сигаретой, тут же выпустив через нос две струи удушающего дыма, и поправила трясущимися руками волосы. Они стояли в закутке за офисом, где не было чужих ушей и глаз – неприметное место для доверительных разговоров, которые не пишут камеры наблюдения, понатыканные в каждом углу.       - Других вариантов нет, – ответила она, кутаясь в пальто под пронизывающим насквозь ветром. – Я с ним уже поговорила по телефону, когда мне спустили резюме – парень хваткий, понимает, чего хочет, а главное, как этого добиться. Да и опыт у него имеется.       - Откуда наработанный опыт, если он только выпустился? – решил настырно биться до последнего Радов.       - Ну, ты дели на десять то, что тебе на уши вешает Жанна Сергеевна. Ему двадцать восемь лет, и к слову, он в нашей компании уже отработал три года. В департаменте продаж. Между прочим, был руководителем отделения в Казани. А ты знаешь, внутренний кандидат – это половина успеха. Зачем нам искать кого-то со стороны, когда собственные кадры подрастают?       После ее слов Денис уныло сдался. Машка была права, внутренние кандидаты всегда в приоритете – против политики компании не пойдешь, это гарантировалось на уровне трудовых обязательств, прописанных в контрактах. Он и сам когда-то начинал с низов, а потом поперло, и, возможно, будет переть дальше, если Радов привычно не встанет в позу.       - Когда кандидат подойдет? – устало выдохнул Денис, прикидывая в уме, как спланировать дальше свой день, чтобы все успеть.       - Завтра в десять. Резюме я тебе на стол положила. И давай без твоих обычных издевательств, от которых кандидаты в ужасе бегут. Ты мне всю статистику портишь, Радов.       Ближе к вечеру, когда удалось прорваться сквозь нескончаемые встречи и совещания с разработчиками и проектировщиками, Денис наконец-то добрался до злополучного резюме соискателя, похороненного под кипой распечаток и сводок с полей. Он бегло прочитал данные: возраст, образование, опыт работы, интересы, жизненная позиция и прочая ерунда, которая на поверку, как правило, оказывалась далека от реалий, и тяжко вздохнул.       Радов любил дело, которым жил последние несколько лет, ему нравилась полная занятость, когда не хватало времени выйти лишний раз в туалет, не то, что предаваться размышлениям или, что еще хуже, воспоминаниям. Он мог спокойно, без потраченных нервов задержаться после окончания рабочего дня - дома его все равно никто не ждал, или поработать в выходные по удаленке. Его все устраивало на сто процентов, кроме возни с новыми сотрудниками - обучение не его конек. В нем нет должной терпимости, всепрощения и понимания. Оттого Денис и слыл в коллективе тем еще мудаком.       Выйдя из офиса в морозный, раскрашенный светящимися витринами и вывесками вечер, от которого постепенно стала отпускать притаившаяся у висков головная боль, он не спеша побрел вдоль улицы к припаркованному у кофейни автомобилю. Радов не любил оставлять машину на стоянке у офисного здания, во-первых, сложно найти свободное место, а во-вторых, его не раз здесь блокировали завсегдатаи соседних баров, да так, что он мог часами потом ходить, орать благим матом и бить по колесам, чтобы нашелся нерадивый идиот, который перекрыл ему выезд.       Оттого эти вынужденные вечерние прогулки, когда ему не нужно было бежать на тренировку, стали своего рода отдохновением от кипучей офисной деятельности и временем, когда можно просто идти, просто смотреть и просто ни о чем не думать. Короткая перезагрузка, помогающая настроиться на продуктивные несколько часов до сна, в которые он пичкал себя онлайн-уроками, книгами, обучающими видео, да чем угодно, лишь бы не погружаться в разъедающее душу одиночество.