Предзимье

      Вечер был скверным. Шофёр Николайчук ворчал, что в такую погоду хозяин собаку на улицу не выгонит. За окном шумел ветер, в окно хлестал дождь с ледяной крупой, из - за чего возникало впечатление, что какие - то черти скребутся в окошко когтями. А может быть, и впрямь, скреблись, - фашисты поставили себе на службу всевозможное зло, которого Матиас повидал уже немало. Когда - то не веривший ни в Бога, ни в чëрта, попав в Третий Отдел НКВД, Матиас увидел мир совершенно с другой стороны. Иногда он думал о том, что засекреченность деятельности их Отдела, - это даже неплохо. Если бы он кому - нибудь рассказал, чем он занимается, его могли бы принять за городского сумасшедшего. Мол, поехал "чайником" капитан, из - за контузии, которую получил, когда ещё служил в бронетанковых войсках. Сойти с ума на войне было недолго, - "причесало" разок снарядом, - и готово, - мозг повреждён! Возможно, что самого Матиаса ждали бы безумие или паралич, из - за полученной им тяжёлой контузии, если бы не его встреча с полковником Ропотом и отцом Даниилом, которые вылечили его от последствий травмы в считанные дни. А потом рядом с ним появились Мархосиас и Цаткиэль. И каждый из них тоже по - своему его поддерживал, - один ради соблюдения договора, а другой.. Другой из - за возникшей между ними, чуть ли не с первого взгляда, странной привязанности. Мархосиас, заметивший, когда они встретились, - "Вы подружитесь! , оказался прав. И это было даже больше, чем дружба. Ангел, который помог Матиасу отыскать останки сожжëнных немцами людей, решил быть вместе с ним, упросив полковника Ропота позволить ему остаться в их небольшой группе. Полковник не знал, что делать, - прежде ангелы под его началом никогда не служили, - но отцу Даниилу удалось Ропота уговорить, и ангел остался с ними, под именем лейтенанта Эмиля Дивинова. Имена офицеров НКВД, - Матиас Виртанен и Эмиль Дивинов, - вызывали удивление у тех, с кем им приходилось сталкиваться. Один ретивый командир комендантской роты, взглянув в их документы, вызвал людей из Первого Отдела, занимавшегося охотой за диверсантами. Явившийся офицер, майор Ростовцев, с которым Матиас познакомился, когда ещё был танкистом, увидев его, рассмеялся:       -Опять ты, Виртанен! Похоже, я тебя до конца войны буду вытаскивать! Фамилия необычная, да ещё и внешность, как у немца! И дружка себе подобрал такого же! Откуда только взял?       -Он был подпольщиком, когда в Севастополе были немцы, - Пояснил Матиас, - А там разные люди живут, - приморский город. К тому же, туда ещё в восемнадцатом веке разный народ приезжал, город строить. Со всего мира люди приехали, - вот, теперь, там их потомки и проживают! Дивинов остался у нас, добровольцем! Да вы и сами партизан и подпольщиков пристраиваете, так что, не мне вам объяснять!       Не мог же он сообщить Ростовцеву, что молодой лейтенант, на самом деле, ангел. Конечно, майор слышал, что Третий Отдел занимается какими - то странными делами, вроде борьбы с эсэсовцами и тëмными личностями из "Аненербе", но он убеждëнный коммунист, парторг своего отдела, и услышав про ангела, точно, решит, что капитан либо умом тронулся, либо ведёт какую - то странную пропаганду. А тогда проблем не оберëшься. На них с Дивиновым, и так, уже настрочили докладную, из - за того, что Цаткиэль, однажды, пытался побеседовать о существовании Бога с подвернувшимся им, при выезде на одно из заданий, офицером. Тот решил, что юный лейтенант, - а выглядел Цаткиэль совсем юнцом, несколькими годами старше Коли, - то ли его провоцирует, то ли, и вовсе, какой - то приблудный диверсант, и настрочил на них форменную кляузу. Хорошо, что она попала к Ропоту, а не ушла в штаб фронта.       -Знал бы я, лейтенант, что с вами одни хлопоты, - Ворчал полковник, вызвав их с Матиасом к себе, - Ещё подумал бы, следует ли идти навстречу отцу Даниилу, и оставлять вас в Третьем Отделе! А если уж вы тут служите, извольте язык придерживать! По крайней мере, при посторонних. Мы - то знаем, кто вы такой, а вот, другие могут, мягко говоря, не то подумать! И со своими диспутами с Колей потише. А то, иногда, такой шум поднимаете!       Матиас потихоньку усмехнулся. Он - то к этим шумным спорам уже привык. Однажды, у этих двоих дошло до драки, причём, свидетелем этой потасовки оказался и полковник Ропот, который, с тех пор, именовал помощников Матиаса "архаровцами", - был, когда - то, в Москве, такой полицмейстер Архаров, чьи подчинëнные особым благочестием не отличались, а потому, с тех пор, всяческих буйных хулиганов "архаровцами" и называли.       -Значит, бывший подпольщик? -Переспросил Ростовцев, - Не было мне с тобой печали, - теперь ещё и этот! Впрочем, у нас претензий к нему нет, да и ты, как вижу, за него ручаешься, - так что поезжайте, куда там ехали! Но, смотрите, не влипайте, вот, так, слишком часто, - у меня не всегда будут время и возможность вас вытаскивать!       В ответ на тихое злорадство Коли, которого позабавило, что Цаткиэль оказался виновником такого недоразумения, ангел обиженно проговорил:       -Можно подумать, что ты сам ни у кого вопросов не вызываешь! Капитану на каждом шагу приходится объяснять, что контуженный сын полка! Уж лучше бы ты в кота превратился!       -В кота?! - Фыркнул Коля, - Тогда уж тебе было бы лучше обратиться мухой! Хотя, тогда ты надоедал бы всем своим назойливым жужжанием. Лучше бы уж ты был каким - нибудь растением или пуговицей!       -Меня вполне устраивает, - Заметил Матиас, - Кем является Цаткиэль, и как он выглядит!       А выглядел ангел просто очаровательно, - золотистые волосы, изящная фигурка, аметистового цвета глаза, которые то темнели, как лесные озëра, то делались светлее, загадочно мерцая, застенчивая и очень милая улыбка. Говорил он мягко и спокойно, если, конечно, фамильяр не выводил его из себя.       К тому же, он умел избавлять Матиаса от головной боли, положив ему на лоб тëплую ладонь. А однажды Матиас, упав, во время сражения с очередной закатной тварью, сильно повредил руку. И ангел залечил её мгновенно. Коля, тогда, из вредности, заметил, что, мол, на капитане всё заживает, как на собаке. Но Матиас прекрасно понимал, что если бы не Цаткиэль, то, скорее всего, он остался бы без руки, - она уже непонятно на чëм висела.       Чтобы отвлечься от мерзкого завывания ветра за окном, Матиас отливал пули для найденного в одном брошенном немцами обозе старинного пистолета. Причём, пули он делал из серебра, которое нашёл там же, - всяческие ложки и прочее барахло. Конечно, у него имелась "финка", освящëнная отцом Даниилом, но идти на тех врагов, которые иногда им попадались, с одной "финкой" было не всегда просто. Поэтому, Матиас и решил немного свой арсенал усовершенствовать. О технологии изготовления серебряных пуль он прочёл в одной книге, которую взял у инструктора Валюджанова. Кузьма Ильич был знатоком всяческого оружия, и книги на сей счёт у него имелись. Он даже помог Матиасу сделать подходящую форму для таких пуль.       Взяв у инструктора книгу, Матиас не удержался от того, чтобы не спросить, чем Валюджанову так не нравится лейтенант Дивинов, - а Кузьма Ильич отнëсся к новому сотруднику отдела, явно, без особой симпатии.       -Да ну его! - Махнул рукой инструктор, - На девицу ряженую похож! Смотри, как бы про тебя, из - за него, дурные слухи не пошли! Пойдут шептаться, что подружайку за собой таскаешь, - будешь потом от сплетников отбиваться! А кто - то и невесте твоей черкнëт. И что потом?       Что потом, Матиас и сам не знал. И из - за договора с фамильяром, и из - за того, что чувствовал, со стороны Марины, какое - то охлаждение. Её письма сделались совсем редкими. Хотя, у них уже до войны случались разногласия, и даже скандалы. Когда Матиас уезжал на фронт, Марина, придя его провожать, явно, куда - то торопилась, поглядывая на часики. В конце концов, Матиас сказал ей, что если она куда - то спешит, он её не держит. Потом, за поездом, бежали мамы, жëны, подруги, сëстры других бойцов, а Матиасу никто даже вслед не помахал. Хотя, он даже облегчëнно вздохнул, - долгие проводы, - лишние слëзы. Потом, в письме, Марина оправдывалась тем, что одна из её тëтушек, уезжавшая в эвакуацию, просила её подойти, забрать ключи от квартиры. Хотя, ключ, в случае чего, можно было и управдому сдать. Но Матиас выяснять отношения в письмах не стал. Ещё не хватало, чтобы военная цензура потешалась над его личными делами! Хотя, читали ли военные цензоры все письма, которые проходили через их руки? Это же замотаешься и ослепнешь, да ещё и не каждый почерк разберëшь! А что касается сплетен, - Матиасу было как - то не до них. Да и кому было о нём сплетничать? По гулянкам в соседних частях офицеры НКВД не катались, - не отцу же Даниилу, или делопроизводителю Селиванову было их разносить! Единственным любителем покататься по соседям был политрук Андреев, но с ним Матиас лишь изредка сталкивался в коридорах, а Цаткиэля с Колей Андреев, вообще, в упор не замечал. Шофёр Николайчук как - то рассказал Матиасу, что политработник не слишком доволен тем, что при Третьем Отделе появились, один за другим, двое мальчишек. Мол, что за странный каприз полковника Ропота? Или это товарищ Ломов, служивший до войны в детдоме, вдруг Макаренко себя вообразил?       Отец Даниил, действительно, успел послужить до войны в детском доме, и на "архаровцев" Матиаса, хотя, прекрасно знал, кто они такие, действительно, смотрел, как на мальчишек. Даже иногда распекал их, за шумные споры. Но именно он и позволил Цаткиэлю остаться при Третьем Отделе, под свою ответственность.       -Ты тут не дуйся, - Ворчал он, после очередной нахлобучки лейтенанту Дивинову, - Что я тебя распекаю. Я за тебя ответ несу, и не только перед людьми, но и перед Богом! Если Он явил мне такую милость, доверив Своё дитя, то спрос с меня, сам понимаешь, какой! Так что, спрячь свои сердитки, Чадо Небесное, и с бесëнком этим больше не бранись, - тебе это никак не подобает!       Чадо Небесное только вздыхало, а вскоре уже вновь отчаянно спорило со своим падшим собратом, - а Мархосиас, когда - то, тоже был ангелом, и, как однажды понял Матиас, тайком мечтал вернуться к Небесному Престолу. Но характер у него был вредный, и он опять и опять вступал с Цаткиэлем в бесконечные споры.       Цаткиэль и по дому помогал охотно. Вот, и теперь, заметив, что огонь в печке уже прогорает, а хворост закончился, он, набросив шинель, выскочил на улицу, беззаботно бросив, что принести вязанку ему не трудно. Матиас нахмурился. Нужно было самому, если уж взялся отливать пули, позаботиться о дровах, а не Цаткиэля гонять.       Коля, листавший, примостившись у стола какую - то книгу на немецком, хихикнул:       -Ангелочек у нас просто Золушка! - И подмигнул Матиасу, - Найдëшь ему, когда - нибудь, хрустальную туфельку, принц?       Матиас хотел ответить Коле, что тот, между прочим, тоже мог бы позаботиться о хворосте, коль скоро тоже не против у печки погреться, но с улицы донëсся отчаянный вскрик, и Матиас, схватив "финку' и тот самый, старинный пистолет, распахнув дверь, бросился в темноту.       При зыбком свете, лившемся из небольшого окошка избы, в которой они квартировали, Матиас разглядел, что ангел отчаянно вырывается из рук какого - то чудовища. Оно было огромного роста, с длинным носом, напоминающим клюв, изо рта у него торчали огромные зубы, ногти на огромных руках были похожи на когти медведя, а во лбу горел красным единственный, как у циклопа в древнегреческих легендах, которые Матиас читал в детстве, глаз.       В этот глаз Матиас и выстрелил серебряной пулей. Чудовище оглушительно взвыло, покачнулось, но свою добычу не выпустило, а пыталось тащить дальше. Тогда Матиас, подпрыгнув, вонзил в бок чудовища свою "финку", с печатью Семи Архангелов, и изо всех сил её провернул. Чудище, отшвырнув его, попыталось бежать, но не сумело, и, выпустив свою добычу, рухнуло наземь. А потом превратилось в груду ледышек и грязной соломы, в которую трансформировалась мохнатая шкура, укрывавшая его плечи.       Цаткиэль, обхватив руками колени и склонив голову, пробормотал:       -Похоже, что со мной, действительно, одни проблемы!       -Вот именно, - Фыркнул подбежавший фамильяр, - Ты на Небесах всегда был любимчиком и неженкой!       -Посмотрел бы я на тебя, - Хмыкнул Матиас, - Если бы тебя что - то подобное внезапно сцапало! Кстати, что это, вообще, было за пугало?       -Синяя Ведьма, - Отвечал Цаткиэль, - Ваши древние кельты называли её Кэйлик Бхир. А немцы называют её Ледяной Бабой.       -Снежная, так сказать, Королева, - Хихикнул фамильяр, - Это Андерсен изобразил её немыслимой красавицей, которая носится в санях, запряжëнных лебедями, в роскошной шубе. А на самом деле, это жуткая, уродливая бабка! Ну, как к ваших сказках, - Баба Яга - Костяная Нога! Похоже, у Андерсена была весьма странная фантазия, что он превратил такое чучело в сказочную красотку! Впрочем,, писатели и поэты - народ весьма странный! Один делает Дроссельмейера, под личиной которого скрывался уродец Мефистофель, милым старичком, другой превращает ведьму и детоубийцу Фриду в несчастную служанку, жертву злобного хозяина!       Матиас же вдруг, не без злорадства,, подумал, что в этот раз фамильяру не удалось забрать у него глифу. Он справился с чудовищем самостоятельно! Однако, тут же вспомнил, что впереди у них, наверняка, встречи со злом и похуже, чем эта жуткая старуха, - так что, фамильяр уж постарается своё отработать!       Вскоре в печке вновь весело трещал огонь, а невольный виновник переполоха устроился возле Матиаса, заодно, и следя за поставленным на плиту медным чайником.       -Что тут за шум, - В избу ввалился полковник Ропот, - А драки нет?       -Ну,, небольшая драка, всё - таки, была, - Отозвался Матиас, - Какая - то нечисть пыталась утащить Цаткиэля.       -Дошло до меня, - Вздохнул полковник, - Что немцы пронюхали о чудном мальчишке, и за ним охотятся. Извини, не успел тебя предупредить!       -Опять, - Спросил Матиас, - "Аненербе"? -Они самые, - Подтвердил его догадку полковник, - Всё к себе тащат, как сороки! А ты, я вижу, серебряные пули делаешь?       -Если бы не такая пуля, - Отвечал Матиас, - Вряд ли я справился бы с этим чудищем!       -Уж как - нибудь, - Пробурчал из своего угла Коля, - Справились бы! Рад, что меня надул? Ну, ничего, в другой раз, всё равно, без меня не обойдëшься! Не думай, что договор на хромой козе объехать можно!       -На хромой козе, может быть, и нельзя, - Отозвался Цаткиэль, - А при помощи Отца Небесного всё возможно!       -Опять завёл свою песенку, - Пробурчал Коля, - Что - то, не вижу, чтобы Он даже за тобой особо следил. То гоблин бродячий тебе чуть горло не перегрыз, то теперь старая ведьма едва не утащила!       -Бороться с гоблинами не занятие для Отца Небесного, - Проговорил ангел, - Если будет необходимость, - Он вмешается, и ты сам знаешь немало примеров, когда это происходило!       Хотел бы я видеть, - Заметил полковник Ропот, - Как Он разнесёт ставку Гитлера! Хотя, думаю, что мы тоже для этого как - то пригодимся!       Матиас тоже очень надеялся на победу. Может быть, тогда Бог спасёт всех тех, кто верил, надеялся, дошёл. Если Он, как говорил отец Даниил, заглядывает в каждую душу, то, может быть, помилует тех, грешных, кто пробивался к победе над теми, кто поставил себе на службу зло, которое сейчас лезет отовсюду, и с чем им приходится бороться?       И этот ангел рядом. Опустил на плечо Матиаса изящную руку, смотрит своими необычными глазами, и от этого становится как - то спокойнее и уютнее.       Проснувшись утром, Матиас вдруг испугался, что оглох. Было удивительно тихо. Чтобы проверить, всё ли в порядке со слухом, Матиас тихонько кашлянул. Уши слышали вполне нормально, но голову затопила тишина. Мир вдруг замолк. И эта тишина настораживала. Матиас давно от неё отвык. Подойдя к окну,, он отдëрнул занавеску, и ахнул. Вчерашний отвратительный ветер затих, а землю покрыл, как пуховое одеяло, белый снег, который, от занимающегося рассвета, начинал сверкать и переливаться, как рассыпанные самоцветы.       -Ну,, вот, - Услыхал он тихий голос Цаткиэля, - И снег. И всё готовится к Рождеству. И волхвы за звездой путешествуют.       Матиас, улыбнувшись, прижал ангела к себе, целуя тёплые от сна губы. И вдруг ужасно смутился. Смеет ли он целовать это небесное создание?! Да и вообще, к нему прикасаться?! Но ангел и сам к нему потянулся, обняв тонкими руками, и улыбаясь в ответ.       Они стояли у окна, глядя на первый снег, который, как в детстве, обещал что - то чудесное и необычное.