Шаг вперед, два назад

Вечер. Дождь. Влажная духота. Всё сильнее кутаясь в походный плащ, Ашуна углублялся в мрак леса Сумеру. Уже не единожды пройденные, но все равно кажущиеся незнакомыми тропинки так и норовили подставить ему подножки в виде камней и корней деревьев. Тяжело виляя хвостом и прижимая уши к голове, чтобы не слышать какофонию насекомых, зверей, завываний ветра и белого шума падающих с неба капель, Ашуна ускорил шаг, глубоко дыша, чтобы как можно сильнее обострить свое ночное зрение. Ему была непривычна тропическая особенность моментального, как по щелчку пальцев, отключения солнца, но постепенно глаза привыкали к темноте. И вскоре его походка снова приобрела прежнюю упругость. Через пару часов ходьбы вдали показались знакомые фонари Гандхарвы. Дойдя до статуи Малой Властительницы Кусанали, Ашуна окинул её быстрым взглядом и едва заметно кивнул в знак приветствия. Он никогда не был яро верующим и не возносил молитв или благовоний божествам, однако, не мог не признавать мудрость и отвагу дендро архонта. Перед глазами вновь отчетливо встали картины операции по свержению мудрецов и возвращении Нахиды. Ашуна не был свидетелем тех сцен, но зато запечатлел их навсегда в подсознании благодаря Сайно, который в такой же темный и дожливый вечер, махая руками во все стороны, вел рассказ о делах давно минувших дней, пока Тигнари, закатывая глаза и прося не преувеличивать, все равно мирно сидел рядом, позволяя Улуну и Ашуне во всех подробностях рассмотреть шрам от молнии на его плече. Вспомнив нарочито недовольное лицо Атема, стоявшего тогда в стороне со скрещенными руками, Ашуна усмехнулся и прибавил шаг. До теплого и сухого домика Тигнари оставалось всего ничего. Не успела рука гостя коснуться двери, как внутри раздался голос, разрешавший войти. Даже если бы он пытался, он все равно не смог бы обмануть слух Тигнари. А он, собственно, даже не задумывался об этом. Юркнув внутрь, Ашуна слегка поежился от резко окутавшего его тепла и снял насквозь промокший плащ, щурясь от яркого желтого света, на секунду ослепившего его. В нос ударил запах лекарственных трав и чая, горячая кружка с которым оказалась у него в руках в ту же секунду. — Спасибо, пап. — Ашуна не смог удержать улыбки, увидев перед собой чересчур серьезного для ситуации отца. — Дрожишь как осиновый лист. Пей-пей, не смотри на меня так. Я наливал себе, но ещё даже не успел отпить. Сейчас принесу тебе сухой одежды. — Но под плащом ничего не промок… Поняв, что спорить бесполезно, Ашуна смирился со своей участью и без всяких стеснений сел за рабочий стол Тигнари, внимательно рассматривая журнал патрулирования, лежавший перед ним. Несколько глотков ароматного ягодного чая составили ему приятную компанию в изучении расписания лесного дозора, однако на раскрытой странице не оказалось ничего интересного, а перелистывать дальше Ашуне показалось неприличным. К тому же через несколько минут он все равно оказался на кровати отца, укутанный в одеяло и одетый в безразмерные шаровары с теплой мягкой толстовкой. Он ни капли не сопротивлялся, понимая, что всплеск заботы Тигнари проще пережить, чем пытаться от него отвертеться. Не мешая отцу работать, Ашуна прикрыл глаза, дремля после долгой дороги, прекрасно зная, что они ещё успеют обговорить все последние новости. Открыв глаза, Ашуна понял, что за окном уже позднее утро, а на него самого кто-то пристально смотрит. Обернувшись к фигуре, которую он увидел периферийным зрением, он не смог сдержать мягкой улыбки, видя внимательные и пристально смотрящие на него глаза младшего брата. — Здравствуй, Улун. Хм, я знаю эту твою мордашку. М-м-м, дай угадаю, ты нашел особо большую кристальную бабочку? — Улун отрицательно покачал головой. — Хм… Тогда, наверное, ты пронаблюдал процесс окукливания гусеницы? — Когда Улун вновь покачал головой, Ашуна сделал вид, что серьезно размышляет. — Неужели ты снова смог взять скарабеев у Сайно? — Нет, но хотелось бы… — Улун слегка поджал уши, будто серьезно задумался о такой возможности. Ашуна не смог сдержать тихий смех. — Эй, иди сюда. Твой прекрасный старший брат скучал по тебе. И я знаю, что ты по нему тоже. Ашуна сбросил одеяло и протянул руки к Улуну, крепко прижимая его к себе. Тот слегка завилял хвостом из стороны в сторону, обнимая брата в ответ. Попросив поделиться последними новостями жизни Гандхарвы, чтобы поддержать диалог, Ашуна не ожидал, что на него свалится просто огромный поток информации. Наблюдательность Улуна переходила все границы. Но с каждым новым словом мальчика он все больше убеждался в том, что в этой деревне редко происходит что-то действительно интересное. Кто-то наелся грибов, кто-то снова накормил собак-спасателей человеческой едой с кучей специй, которую им вообще-то нельзя, популяция червей в почве Гандхарвы снизилась, а кто-то пытался свататься к Коллеи, но еле увернулся от копья Атема, — на этой истории к слушателю вернулось полное внимание и он не смог сдержать смешок — а дедушка приехал в гости и привез одну из самых больших своих коллекций жуков. Дедушка. Ещё один представитель валука шуна. Шестеренки в голове заскрипели, пытаясь понять, стоит ли задержаться в Гандхарве на пару дней для тщательного знакомства или все-таки пойти дальше в столицу Сумеру на встречу с Атемом, который, по словам Улуна, сейчас был там на сессии. Проделывая утренние процедуры от умываний в ледяной воде протекающей мимо речки и до вкусного завтрака питой, приготовленной Коллеи перед патрулем, Ашуна взвесил все за и против и решил, что, быстро познакомившись с частью ветви родословной по лисьему отцу, он отправится дальше. Все-таки, именно Атем так усердно зазывал его в Сумеру последние месяцы, невежливо будет проигнорировать его гостеприимство. — Улун, а где дедушка? — ненавязчиво поинтересовался Ашуна, проглатывая последние кусочки питы. — Ушел за травами. Он обещал мне показать, как сделать благовоние, которое привлекает бабочек. Он сказал, что оно будет даже лучше, чем у папы Тигнари на фестивале Академии. Интересно, возможно ли вообще такое? Хочу пронаблюдать за всем процессом. — Уши Улуна встали торчком, а сам он уставился в небо, приложив руку к подбородку. — Ха. Я могу приготовить алхимический состав, который приманит вообще всех бабочек в Сумеру. — Заметив рассыпь вопросов, отразившуюся в глазах Улуна, Ашуна чуть прикусил язык. — Но не сегодня, извини. Не расстраивайся, я обязательно сделаю его на обратном пути, хорошо? Как раз закуплю ингредиентов в Сумеру. — Так ты идешь в столицу? — К Атему. Ты же сам сказал, что он там сейчас на сессии, так? — Улун кивнул, подтверждая правильность информации. — Он меня и позвал ещё разок навестить Сумеру, так что пусть сначала отдувается он. Но я ещё останусь погостить в Гандхарве, обещаю. Улун крепко обнял Ашуну, прижимаясь лбом к его животу. — Мы с папой Тигнари будем ждать тебя. К тому же, Атем через неделю вернется на каникулы. — Если не будет готовиться к пересдаче. — Под нос пробормотал Ашуна, слегка смеясь. Улун поднял на него вопросительный взгляд. Острый слух валука шуна мог различить даже самый неразборчивый шепот. — Но, конечно же, он все сдаст. Как минимум у него буду я. А пока я пойду. Передавай дедушке мое глубочайшее почтение и извинения, что не смог сегодня поприветствовать его лично. — Не смог поприветствовать лично кого? — раздался со стороны двери глубокий мужской голос с каплей подтрунивания. — Ты так быстро вернулся. Ты правда все травы собрал? Вокруг Гандхарвы? — Улун подошел к длинноволосому мужчине в годах, тут же заглядывая в корзинку в его руках. Мужчина покачал головой. Несмотря на почтенный возраст, валука шуна выглядел молодым и бодрым. На вид ему нельзя было дать больше сорока, а то и вовсе тридцати лет. «Лисьи гены», — догадался Ашуна. — Здравствуйте. — Приветственный поклон. — Крайне рад, что успел перед своим уходом встретиться с Вами лично. — Брось формальничать. Если Тигнари сказал, что ты мой внук, то ты мой внук. Кажется, он сделал для восстановления популяции валука шуна больше, чем все мы вместе взятые. — Мужчина коротко усмехнулся и поднял Улуна на руки, чтобы тот не переворошил все собранные и рассортированные им травы. — К тому же, ты третий фенек со светлой шерстью. Это просто потрясающе. Никогда не устану строить гипотезы о причинах происходящего. — Что толку строить гипотезы? Давайте доказывать теории. — Какой шустрый. Думаешь, справишься с доказательством теории, которая включает в себя весь курс Амурты, ещё и смежные области вплоть до религии? — Детский сад. Мужчина усмехнулся, явно довольный течением диалога. Однако Улун на его руках завертелся и спрыгнул на землю, чтобы выбежать на улицу за пробегающим мимо пауком. Быстро перекинувшись с дедушкой ещё парой слов о погоде и готовности к путешествию в столицу, Ашуна направился за пределы Гандхарвы, ступая по широкой тропинке и обходя лужи. Дорогие походные сапоги, подобранные для него лично господином Кэйей не боялись таких мелких неприятностей, однако, вычищать их до блеска после знакомства с сумерской грязью было крайне тяжело. В пути Ашуну подхватила повозка пустынников. И он без капли опаски сел с незнакомыми людьми в одну телегу, не выпячивая, но и не пряча глаз бога. Но несмотря на грозный вид, пустынники оказались приятными ребятами. В пути, чтобы чем-то себя занять, каждый из них пытался обыграть нового знакомого в священный призыв семерых, но ни у одного этого не получилось. Ашуна был уверен, что слышал чей-то отчаянный плач, но не стал акцентировать на этом внимания, ведь к тому времени пришло время прощаться. Перед ним во всем великолепии раскрылась пёстрая столица королевства мудрости, оттененная яркими красками заката. Учебный день подошел к концу, и студенты разбредались кто куда: перед ними открывали двери кафе, таверны, Большой базар. Учитывая своё плохое знакомство с местными заведениями, Ашуна решил поддаться толпе и пойти с её течением, любуясь пестрыми садами, огромными фонтанами и бесконечной зеленью вокруг. Однако просто войти в поток не удалось. Своим внешним видом и манерой поведения он привлекал внимание прохожих, которые бесстыдно начали шептаться о его персоне, видимо, не подозревая об остроте слуха лисьих ушей. «Ещё один валука шуна? Неужели в Академию приехал поступать?» «Смотри, у него глаз бога. Это же мондштадтская оправа?» «Ой, он улыбается нам, идем быстрее.» Ашуна вовсе был не против внимания к своей персоне. Поправив глаз бога, чтобы его было лучше видно, и отряхнув рубашку и её рукава, он с гордо поднятой головой продолжил ступать по мощеным дорогам Сумеру. Довольно скоро его бесцельные поиски привели его на Большой базар. В нос ударил запах продаваемых специй, от чего пришлось несколько раз подряд чихнуть, чтобы успокоить рецепторы. Шум замкнутого помещения надавил на чуткий слух, смыкаясь болью вокруг головы. Но атмосфера бурной торговли завораживала. Крепко прижав уши к голове, чтобы постараться заглушить какофонию вокруг, он пошел вдоль торговых рядов внимательно рассматривая товары. На зазывания купцов он снисходительно осматривал их товар, невинно улыбаясь, но каждый раз находил какой-нибудь изъян, чтобы отказаться от покупки. Одного особенно настойчивого продавца ему пришлось отшить несколько раз, подключив самые страшные слова из своего научного лексикона, чтобы тот, краснея от злости, все-таки отстал. А в самом центре всего этого праздника жизни размещалась огромная, но в данный момент совершенно пустая сцена. «Именно на этой сцене мечтал выступать Атем. Она намного больше, чем он её описывал», — невольно проскользнула мысль. Ашуна прикрыл глаза, во всех деталях представляя брата, кружащегося перед зрителями Большого базара. Шаг, ещё шаг, взмах руками, пируэт, идеально приглаженный хвост дополняет каждое движение хозяина. Ашуна почти смог услышать музыку, когда сзади раздался знакомый бесстрастный бархатистый голос. — Молодой человек, репетиция вот-вот начнется, пожалуйста, не мешайте. — Атем дернул ушами, проходя мимо брата и поднимаясь на сцену. Ашуна усмехнулся. — Это что же, вы выгоняете весь Большой базар, чтобы не было зрителей репетиции? — Ну почему же? Репетиции доступны глазу всех зевак. Но конкретно Вы сейчас мешаете. Хотя бы не стойте прямо под сценой. — Я буду незаметен как фенек под барханом, обещаю. Атем покачал головой, но встал посередине сцены ровно, когда услышал голос Нилу, весело вещающий наставления для юного танцора. Голову выше, спину прямо, тело расслабить — указания сыпались одно за другим, и Атем безукоризненно выполнял каждое, пока Нилу не кивнула головой. «Исходная позиция!» — наставляла она звонким голосом, и Атем поставил правую ногу позади себя на носок, изящно вознося руки к небу. Нилу встала рядом со своим учеником, повторяя его позу. Как только зазвучал ритмичный бой барабана, танцоры синхронно пришли в движение. Взмах левой рукой в одну сторону, взмах правой в другую. Быстрый шаг вперед, два назад в такт скорому ритму. Ашуна понимал, что это просто разучивание движений, и настоящая музыка зазвучит на последних репетициях, но он все равно будто мог её слышать. Движения Атема и Нилу были отточены до профессионального идеала, но при этом не теряли своей души. Мелодия создавалась каждым движением тела, и зрелище завораживало, заставляя приковать взгляд к сцене. Поворот, другой, правая ладонь вновь потянулась к небу, пока левая словно пыталась утянуть все тело в бездонную яму, но тут же быстрая поступь позволила остановить падение. Ритмичное покачивание бедер и живота — элементы танцы народа пустыни. Ашуна оказался не в силах сдержать удивленный выдох, Атем никогда особо не интересовался пустыней или своими корнями, особенно со стороны Сайно. Но тем не менее, он вкладывал в танец самого себя, и Ашуна чувствовал, что он упускает что-то важное. Но мысль тут же ускользнула из сознания, как только глаз бога Атема на ухе начал слабо светится. Вокруг танцоров появились быстро вращающиеся потоки воды. «Сила анемо рассеивает воду, созданную Нилу», — моментально догадался Ашуна. На его памяти никто из владельцев силы ветра не мог контролировать эту реакцию, и чаще всего это была бесконтрольная раздувка, которая хаотично раскидывала элемент во все стороны. Но Атем не сбился ни на секунду, продолжая столь же безукоризненно менять одно движение за другим. Танец стал жестче, резче; ритм быстрее. Всё стало похожим на сражение. И не успели подошедшие зеваки рассмотреть спецэффект, как танец на сцене снова вернулся к мягким движениям, а поток ветра и воды остановился, проливая над сценой небольшой дождь. Бой барабана постепенно затих, оставляя звенящую тишину в ушах, даже несмотря на шум базара за спиной. Атем замер в финальной позе, стоя на одном колене и склонив голову к земле, опираясь обеими руками в сцену. Аплодировала Нилу, аплодировали подошедшие к сцене зрители. Но громче всех аплодировал Ашуна. — Это потрясающе, Атем! — весело защебетала Нилу, протягивая руку ученику, чтобы помочь ровно встать на ноги. — Честно говоря, когда ты пришел ко мне с этой историей и идеей, я думала, что у тебя не получится. Контролировать один элемент во время танца можно, но контролировать гидро через анемо… — Пустяки. — Атем явно пытался уклониться от разговора. — Ни разу не пустяки! Я надеюсь, сегодняшний раз не станет единственным, когда у тебя получилось. Нет, не так. Я не надеюсь, я знаю. И все-таки, что же сегодня тебе помогло наконец-то сделать этот трюк? Ашуна еле успел уловить на себе взгляд брата, когда тот снова вернулся к зрительному контакту с наставницей и пожал плечами. Ему же не показалось? Это мимолетное движение зеленых глаз в его сторону действительно произошло? Ашуна внимательно вслушивался в разбор полетов, надеясь узнать детали только что рассказанной в танце истории, но услышал лишь замечания по технике, которые, тем не менее, высказывались Атему достаточно мягко. Провожая взглядом Нилу и барабанщика, которые решили устроить десятиминутный перерыв, Ашуна без стеснений поднимается на сцену, не обращая внимание на зрителей, которые под впечатлением от увиденного ещё не успели осознать произошедшее и пойти дальше по делам. Тяжела участь обывателей, всё что угодно повергает их в длительный шок. — Браво. Никогда не думал, что первый полноценный танец, который я увижу от тебя, будет таким… таким. — Принимается только конструктивная критика. — Атем скрестил руки на груди, махнув хвостом. — Хорошо. После «такой» могло быть слово «проникновенный». «Потрясающий». «Невероятный». О, да брось, я вижу ты польщен. Я, конечно, смогу подобрать ещё сотню синонимов, но ты уверен, что хочешь потратить свой перерыв на это? Атем тихо рассмеялся и занял более расслабленную позу. Ашуна улыбнулся в ответ. Сумерская семья приняла его сразу, даже Сайно признал его сыном буквально в первые дни знакомства. Но ключик к крепости «Атем» пришлось подбирать с достаточным усердием. И было приятно видеть, что его старания не пошли прахом, и вход в сердце брата для него все ещё был открыт. — И всё же, — осторожно подводит диалог к интересующей его теме Ашуна. — Что это за история? Насколько я понимаю, такие движения больше характерны для пустынной культуры. Никогда не думал, что ты ей увлекаешься так сильно. — Это… — Атем вздохнул. Ашуна не торопил его с ответом, мягко сжав его ладонь в своей, чтобы показать, что брат волен распорядиться информацией так, как будет комфортно ему самому. Но молчание длилось недолго. — Эту историю переводил дядя Хайтам. Недавно из очередных пустынных руин привезли кучу всякого барахла. Таблички, артефакты, ну ты уж точно разбираешься в сортах подобного хлама. Потом я слышал жалобы от дяди на то, что его заставили полностью перевести бесполезный кусок фольклора. А дядя Кавех был достаточно пьян, чтобы полностью пересказать всю историю из переведенных заметок. Историю о сыне жестокого, но справедливого правителя. Маленький ребенок видел в своем отце могущественное божество, а потому с самого начала своей сознательной жизни постоянно тянул руки к небу, чтобы с высоты своего небольшого роста дотянуться до «небес», обратить на себя «их» внимание. Монарх вкладывал в воспитание сына достаточно своей любви, обучал его лично, но по мере превращения мальчика во взрослого юношу все больше отдалялся от него ради интересов народа. Отец и сын стали чужими друг другу. Принц не находил утешения даже в своих личных увлечениях, со всех сторон на него сыпались бесконечные ядовитые осуждения, пропитанные презрением к недостойному чаду его величайшего предка. Поэтому он отбросил свои потребности и желания, начав погружаться в политику, чтобы показать своему отцу и всем злым языкам вокруг, что все они ошибаются на его счет. Но душа, запертая в золотой клетке, все равно рвалась прочь из дворца. И несмотря на то, что он был единственным наследником, принц, не получивший ни единого слова поддержки даже когда он занялся тем, что от него все ждали, все равно отдалился от дел родного государства. Король был в бешенстве, он пытался вразумить сына, получившего гидро глаз бога, защищая свои собственные идеалы в битве с собственным народом. И дарование божественной силы заставило юношу уверовать в то, что только он единственный правый человек в данной ситуации. Но к моменту окончания сражения, отец и сын обнаружили, что все королевство лежит в руинах, остались только они вдвоем. Король упал замертво, не в силах пережить потрясение. Юноша остался совершенно один и склонился к земле, что когда-то дарила жизнь, а теперь стала могилой для тысяч его поданных. Навострив уши, Ашуна внимал каждому слову, пытаясь уловить малейшие колебания интонаций в голосе брата. И услышав сюжет истории, он, наверное, впервые оказался не в силах подобрать слова. Острый слух уловил страх на последних словах. Страх одиночества, страх непринятия, страх неизведанного будущего. Ашуна не знал, стоит ли ему утешить Атема или сказать пару воодушевляющих слов. Возможно и вовсе поблагодарить за то, что вновь и вновь доверял ему свои сердце и душу? Тишина вокруг сгущалась и давила на сознание, но Атем будто этого не замечал, положив свою ладонь на плечо брата. — Эй, я тебя нагрузил что ли? Не принимай так близко к сердцу, правда. Мне не 14, чтобы переживать из-за этого. Просто я в чем-то понимаю главного героя истории, захотел выкинуть крутой спецэффект на сцене и попрактиковать какие-нибудь необычные для меня движения другой культуры, вот и все. Видишь, у меня анемо глаз бога, я свободен от всех предрассудков. Ашуна не велся на эту ложь. А Атем знал, что Ашуна не велся на эту ложь. Он знал, что, несмотря на все свои заявления о том, что ему все равно на родителей и их мнение, он вновь и вновь продолжал назло отцам пытаться что-то доказать. Как, например, случилось с его поступлением в Академию. Чтобы показать, что он просто может. Но Академия не давала поблажек, особенно детям величайших деятелей Спантамада и Амурты, будто закидывая до крови и переломов камнями за неоправданные ожидания. Постепенно раны превратились в шрамы, но шрамы тоже могут доставлять дискомфорт. И Ашуна был рад, что танец даровал Атему возможность кричать о своей боли. Все-таки то, что крик вызывает выработку эндорфинов и успокаивает боль — это давно доказанный научный факт. Атем дернул ухом. Серьга с даром Архонта Свободы слегка закачалась из стороны в сторону. Ашуна анализировал, пытаясь понять, в каком направлении двигать дальше сложившуюся ситуацию. Но Атем не привык просчитывать много действий наперед, поэтому небрежно протянул руку брату. Тот вопросительно смотрел на неё несколько секунд, а потом на его лице отобразилось понимание, он протянул руку в ответ. Атем сразу же вовлек его в импровизированный танец, двигаясь всё также изящно, пока Ашуна пытался не оттоптать им обоим хвосты. Они кружились по сцене, скорее дурачась, чем танцуя, и не обращая внимания на смешки наблюдателей с базара. На секунду Ашуна потерял равновесие и начал падать назад, но Атем ловко поймал его и так и замер с ним в наклоненном положении, словно это часть танца, и партнер поддерживал свою партнершу. Их дыхания смешались, а сердца застучали громко-громко. Даже слишком громко для их чувствительных ушей. Две пары зеленых глаз смотрели друг на друга, не в силах прекратить зрительный контакт ни на секунду. Атем наклонился ближе и зашептал в самое ухо Ашуны: «Кстати, у меня же сейчас сессия. Поможешь закрыть зачет?»