Эльфы на Диком Западе: Убить Большого Билла

...А проснувшись и еще не открыв глаза, он ощутил знакомое присутствие. Братья были здесь. Все шестеро. Ему не пригрезилось, не приснилось. Маглор лежал неподвижно, наполняясь потерянными и обретенными чувствами: ощущением своего тела, такого сильного и нового, ощущением присутствия себя здесь и сейчас, на тесной кровати с бельем из грубой ткани, ощущением, что они снова рядом и вместе, чтобы больше не расставаться. Он слышал звуки проснувшегося человеческого городка, ясно и четко, вместе и каждый по отдельности: недовольные разговоры на кухне, лай собак, крики петухов и возмущенное кудахтанье кур. Он открыл глаза и увидел чужую маленькую комнату с деревянными стенами, солнечные лучи, косо пробивающиеся через приоткрытые ставни, и Майтимо, который тут же повернул голову и улыбнулся ему. И словно почувствовав это движение, на кроватях у двери зашевелились Младшие. И мягко прикоснулось к разуму утреннее приветствие Келегорма из соседней комнаты. Маглор рывком сел и улыбнулся всем в ответ. …Только спускаясь по лестнице, Маглор понял, почему он мешкал, почему ему так не хотелось выходить из комнат просить завтрак, а хотелось подольше подержать внутри себя утреннее счастье бытия. Внизу его ждали. Черноволосый, неровно стриженый усатый мужчина стоял у стойки со скучающим видом и цедил питье из низкого, неровного стакана. Тот самый, что вчера присутствовал при драке. Сегодня он был зол, и это виделось в его нетерпеливых жестах и в прищуренных глазах. Финниган за стойкой казался усталым и замкнутым, но искоса следил за каждым движением пришлеца. — Кто главный в вашей банде? — спросил тот надменно. Намеренно надменно, понял Маглор сразу же. — Говорите со мной. — Я думал, ваш главный это длинный рыжий. — Говорите со мной. — Я Марко Фичино, меня к вам прислал с предложением мой босс, — пальцы этого Марко раздражённо сжались на стакане. Не был он доволен своим поручением, нет. — После того, что случилось на рассвете? — Не знаю, что у вас было, это не мое дело, - бросил Марко пренебрежительно и зло. — Большой Билл предлагает вам семерым дело. Присоединяйтесь к нам. — В чем именно? — спросил Маглор мягко. — В больших делах. Нас много, но нам пригодится слаженный отряд из семерых. — В какого рода делах? — Не стройте невинность из себя! — Марко почти оскалился, потом заставил себя ухмыльнуться. — Серьезные дела для серьезных мужчин, не для всяких сопляков, впервые взявших в руки пушку. — Это воровать лошадей, драться спьяну с гостями и убивать за сапоги? — уточнил Маглор. — Кажется, ты не понимаешь, — теперь Марко улыбнулся почти весело. — Это не простое предложение. Билл предлагает один раз и отказов не любит. К тому же, парни, верните пушки хозяевам. Тогда договоримся. А если нет, больше вам в этом городе ни патрона не продадут без нашего разрешения. — Кажется, вы тоже не понимаете, — сказал Маглор ещё мягче. — Мы не ищем ссоры, но командовать собой не позволим. — Сдается мне, безбородый, ты издеваться пытаешься. — Кажется мне, что вы не предложение нам делаете, а ищете предлог для ссоры. Марко стиснул зубы. — Хватит выкрутасов, — процедил он, — отвечайте уже, да или нет! Мне приказано привезти ваш ответ, и я его привезу, какой будет! Его взгляд перебежал Маглору за плечо. Пригнувшись, по лестнице спускался Маэдрос, за ним виднелись сапоги Келегорма, и казалось, даже сапоги эти выражали его негодование. Маэдрос ступал легко, и лестница под его шагами скрипела куда тише, чем могла бы. — Убирайся, — сказал он коротко. Финниган за стойкой на мгновение ухмыльнулся и тут же усмешку спрятал. — Ну что я могу сказать… — Марко удовлетворенно ухмыльнулся. — Уезжайте. Но до другого города вы не доедете. Уж это я вам обещаю. Правая рука Марко дрогнула, словно он хотел схватиться за оружие. И Маглор вспомнил, что он спросонья без оружия, совсем, и Маэдрос тоже. Подумал о том, какие они все глупые и живые, и шагнул вбок, заслоняя Старшего. Со стороны Финнигана донёсся металлический звук — он снова держал в руках свое короткое ружье. Со стороны лестницы тоже донеслось что-то такое. — Уговор был, — сказал Финниган хмуро. — Наплевать, — отозвался беспечно Марко. Развернулся и вышел, хлопнув дверью. А хозяин отвернулся, убирая оружие под прилавок, и в его ссутуленных плечах читалась тоска. — Не смейте больше выходить без оружия, — прошипел им Карантир на родном языке, когда они поднялись наверх. Он сидел на лестнице рядом с Келегормом, изготовившись стрелять. — В отхожее место носите! Опять оружие, подумал Маглор с тоской. Опять война. Опять тяжесть на поясе, которая чувствуется, даже когда штаны развязываешь. Этого ли он хотел, отвечая согласием на безмолвные вопросы там, в грёзах? На это ли он согласился — для братьев? А хотел он — сесть за незнакомый инструмент, открыть его блестящую крышку, изучить устройство… И в то же время он чувствовал, как привычная опасность заставляет его собраться, прислушаться к миру в поисках угроз. Но пока он слышал и видел лишь обеспокоенных братьев, да ещё топот копыт удаляющейся лошади. — Верно ли я понял, — спросил Куруфин с тихой, медленной злостью, — что нас третий раз со вчерашнего вечера гонят отсюда прочь? — Мы слишком хороши для этого жалкого поселения, — негромко сказал Амрод из комнаты. — Может, подождем темноты? — добавил Амрас. — Мы получим преимущество и сможем обойти любую засаду. — Да уж не жить тут устроиться, — фыркнул Келегорм. — Проверьте оружие и снаряжение, — сказал Маэдрос. — Я не хочу здесь задерживаться, но мы должны быть готовы. * Билл почти успел доесть завтрак. На его тарелке дымился последний кусок яичницы и остатки бобов в томатном соусе. Но последнего движения ложкой он сделать не успел, потому что как раз вошли Марко и Дюк, и Дюк принялся сбивчиво и торопливо докладывать о событиях прошедшей ночи. А Марко мрачно молчал. Ник, который завтракал рядом с Биллом, демонстративно вздохнул. — Долбоебы, — сказал негромко Билл, отложив ложку, и Дюк замолчал враз . — Кретины, — добавил Билл уже громче. — Уроды, Господь вас закопай. Тупые ублюдки ослицы и пьяного койота! Вы не смогли увести у них лошадей, так какого дьявола вы поперлись к ним с угрозами? Кто поверит сброду недотеп, которые даже с лошадьми справиться не способны? У вас голова совсем в задницу провалилась, дебилы рукожопые? — Но мы подумали… — начал оправдываться Дюк. — У вас в головах навоз, он думать не может, — заявил Билл и извлёк из кобуры кольт. — Говорите, кого из вас двоих теперь шлепнуть? — Его, — дружно показали оба и злобно посмотрели друг на друга. — Господи, — возвел Билл глаза к небу, — ну погляди на этих долбоебов. Они шли ко мне с плохими вестями и даже не договорились между собой, кто будет отвечать. Два придурка, — припечатал он и выстрелил. Выстрелы в комнате звучали оглушительно. Пули рвали выглаженные доски под ногами провинившихся, и они прыгали, как на горячих углях, не смея, однако, выскочить в открытую дверь. Потом раздался щелчок, патроны кончились. — Вон отсюда, тупицы задоголовые! — прорычал Билл вслед. — А может, ну, всем нам отсюда поехать в город и грохнуть их там? — Дюк, выпрыгнув было за дверь, осторожно всунул внутрь нос. — Дверь закрой! Дверь грохнула. — Думаешь, он бы правда кого-то из нас пристрелил? — озадачился Дюк, отдышавшись за дверью. Пуля Билла задела-таки его сапог, и Дюку очень хотелось выяснить, не задело ли ещё и ногу, но лучше бы без свидетелей. — Нет, конечно! Мы нужны ему, дубина! — сердито сказал Марко. — И вообще он сегодня отходчив. Мог и дольше. Помнишь, он Гонсалеса по двору гонял? Высадил два барабана. — Точно, — ухмыльнулся Дюк. — Весело было. А внутри Ник задумчиво спросил: — Нет, а действительно, нас тут восемь, чего бы не заглянуть в город? Покажем им, что нас много, они не посмеют. — Ты так ничего и не понял, — покачал головой Билл. — Нет, я поеду в убежище. В город сейчас не надо. Мне — не надо. И на ферме этой несчастной сидеть не надо. А вот ты поезжай-ка туда, тихо, и скажи этому засранцу… ** — Люди собираются, — сказал Куруфин негромко. Он сидел так, чтобы видеть улицу за окном, и вертел между пальцами нож, словно готовый метнуть его в любой миг. Эту привычку он принес из Нарготронда, и кто бы смог описать, как это бесило Маэдроса. Но сейчас Старший промолчал. — Это не им угрожали, — Карантир тоже занимал руки, только иначе — револьвером, повторяя движения, показанные Такером вчера при разборе и сборке. Все быстрее и быстрее. — Но если сюда придут за нами, они могут пострадать, — сказал Маглор. — Здесь нет ни каменных домов, ни укреплений, кроме частокола. — Несмотря на поражающую силу оружия, — добавил Амрод. — Или глупы, или беспечны. — Или нищи, — бросил Куруфин. — Мы пока не сильно богаче. Нет даже дома из досок, — Амрас не устоял перед общим напряжением и ещё раз проверил, как раскладывается его составной лук со стальными накладками. Убрал за спину, затянул ремешки налуча. Привычному оружию он доверял больше. — Наше оружие стоит всего этого жалкого города, — фыркнул Келегорм. — Наше оружие против здешнего стоит совсем не так много, как ты привык, — вмешался Маглор, — твое самомнение может обойтись куда дороже. — Они сейчас захотят говорить, — Куруфин усмехнулся. С его самомнением тоже все было хорошо. — Главное, — хмыкнул Амрас, — пусть Турко молчит. — Мальчишка! Куруфин поднял руку. Снаружи доносилось шарканье нескольких десятков ног, шелест одежд. Затем раздался низкий, хриплый голос, словно бы испорченный болезнью или постоянными выкриками: — Эй, семеро смутьянов! Я Раф Уайлдер, шериф этого богом забытого… кхе… города Парадайз-Спрингс! Выходите, джентльмены, разговор есть! Маэдрос тут же погрозил Куруфину кулаком. Тот перекинул ноги через подоконник и скользнул вниз, мгновение спустя Келегорм повторил это движение. Маэдрос просто подошёл к окну и сел на подоконнике сам. — Смутьяны? — поинтересовался он. — Мы? На улице столпились люди, человек двадцать, больше мужчин, чем женщин, с оружием и без него. Некоторые попятились от Келегорма с Куруфином, спрыгнувших вниз и вставших у крыльца. Мужчина, стоявший перед окном, не попятился, а только сильнее выпятил обтянутые клетчатой рубахой живот и грудь. К кожаной безрукавке у него была приколота массивная брошь в виде пятиконечной грубоватой звёзды. Той же формы, что звёзды на полосатой тряпке на доме менялы. Служитель правителя? — Вы, джентльмены… — повторил он, упирая руки в широкие бока. Люди Беора говорили про таких «поперек себя шире», и похвалой это было не всегда. — Вы приехали в наш мирный город, не прошло и суток, как нарываетесь на ссору и вот-вот затеете тут стрельбу! — Мы? — повторил Маэдрос с интересом. — А кто здесь поссорился с людьми Большого Билла, я, что ли? — вопросил мужчина. — Мне не нужны перестрелки на улицах города! И пострадавшие из-за вас тоже не нужны! Я тут должен соблюдать порядок в городе, типа того. Вокруг зашумели, поддерживая говорящего. — Не мы затевали ссору! — воскликнул Куруфин, делая шаг вперёд. — Да какая нам разница! — отозвался Раф Уайлдер, расправляя плечи, словно старался стать ещё шире. — Проблемы начались из-за вас. Вали. кхм… Уезжайте из города, да побыстрее, пока сюда не нагрянули. Не умеете держать язык за зубами, а кулаки в карманах — ваша забота. Келегорм коротко засмеялся. Ближние к нему люди сделали шаг назад. — Ты нас винишь в том, что мы посмели защищаться? — Вы, парни, чего хотите, то и делайте, только не в городе! Деритесь, стреляйте, коней воруйте, хоть поубивайте друг друга. Но не здесь! — Верно! — раздались голоса, в основном из задних рядов собравшихся. Маэдрос пробежал взглядом, выглядывая лица в толпе. Некоторые сразу опускали глаза. — Пусть проваливают! Нечего тут свары затевать! — Да как вы смеете!.. — Припёрлись тут в чужой город и нос задирают… — Под пули нас подвести хотите? — Тихо!!! От голоса возникшего на крыльце Маглора задребезжали ставни и стекла — в тех окнах, где стекла были. Люди немного присели, ошеломлённые. Раф Уайлдер сделал шаг назад и явно на то обозлился. — Спокойно, — сказал Маэдрос сверху. — Мы уедем. Стрельбы на улицах из-за нас не будет. Мы не станем подвергать опасности жителей. — Все равно за вашими дощатыми стенами не спрячешься, — встрял весело Амрас, и внизу снова гневно загомонили. — Вот только прежде чем мы уедем… Куруфин поднялся на крыльцо к Маглору, и эти две ступени вместе с высоким ростом неожиданно приподняли его над толпой. «Что ты хочешь?!» «Кинуть камень в болото. Не хочу, чтобы мы сражались в одиночку, Старший!» — Прежде чем мы уедем, — теперь голос Куруфина стал глубже и разнёсся над головами людей, — я хочу кое-что сказать! Это вам здесь жить! Рядом с вооруженным отрядом из десятков врагов. Мы готовы сражаться, а вы так и останетесь в своем покое и якобы безопасности? Будете годами терпеть, лишь бы не было стрельбы? Будете годами жить в страхе и платить им дань, я ведь не ошибаюсь? И вас даже не могут защитить! Раф Уайлдер в несколько мгновений стал похож цветом на красный соус к вечернему хлебу. — Вот только с нами этот ваш Большой Билл изрядно ошибся! — Куруфин тоже засмеялся так, что и от него шарахнулись. — Если нас назначают врагами без причины — тогда поверьте, эта причина появится! Мы уедем. Только не так, как вы думаете! И тем более, не станем ждать, когда нас найдут! Мы сами найдем его логово и разнесем его ко всем демонам! И всех, кому надоело бояться, я зову присоединиться к нам! — Он сделал рассчитанную паузу. — Мы поедем и убьем этого мерзавца! Отзвучал этот голос, так похожий на голос отца — и стало очень тихо. Маэдрос вслушался в тишину — она была огромная, как гора, под ней клубилась темнота… Недобрая тишина. Неуверенная. «Это страх», — беззвучно сказал ему Маглор. — Слышь, мальчишка, да ты совсем спятил, — вдруг раздался новый хриплый голос со стороны. Позади толпы возвышался на соловой лошади неожиданно чисто и аккуратно одетый для здешних мест жилистый мужчина. Куруфин откровенно растерялся. Он явно ждал гнева, ещё лучше согласия и воодушевления — но не этого. — Это тебе, сопляку гладколицему, умирать не страшно, — сказал жилистый. — А у людей семьи, жены, дети. Что они жрать будут, сложившись ради пафосных слов? Хочешь сдохнуть — иди и сдохни. Раскомандовался в нашем городе! Припёрся к нам весь из себя красивый, хрен с горы, и давай на смерть звать. Охота красиво умирать — вот и валите, умирайте. Без нас. Руки Куруфина и Келегорма почти единым движением потянулись к поясам… «Стоять!» — крикнул Маэдрос Келегорму беззвучно. Маглор положил руку Куруфину на плечо, сжал. — Вот как, — сказал Маэдрос с окна, глядя новому собеседнику в глаза. Он не был трусом, этот жилистый немолодой человек с обветренным лицом. Он, пожалуй, просто хотел, чтобы все стало как раньше. — Ну, а мы, видимо, слишком молоды, чтобы терпеть угрозы и оскорбления от разбойников. На том и сойдёмся. Келегорм захохотал, в общей тишине это прозвучало очень глупо, но остановиться он никак не мог. Даже гневный взгляд Куруфина его не усмирил, Турко ввалился в двери гостиницы, сложившись от смеха пополам, и продолжал хохотать там, видимо, рухнув на стул. Раф Уайлдер за это время попыхтел, сменил цвет лица на обычный, и теперь провозгласил: — Мы ждем вашего отъезда! Маглор и Куруфин отвернулись от толстяка, собираясь, видимо, угомонить Келегорма и подняться наверх. Некоторые горожане уже побрели прочь, другие остались, явно рассчитывая поглазеть на отъезд. Скрипнула дверь поодаль справа, и низкий женский голос вдруг окликнул: — Парни, подождите нас. Если насчёт Билла не шутите. Тишина упала второй раз. И признаться, Маэдрос услышал в ней гораздо больше изумления, чем от Куруфиновой речи! Все головы повернулись на голос словно одним движением. Соловая лошадь дернулась и замотала головой, словно седок зря дёрнул поводья. Три женщины шли к ним по улице, и зеваки шарахались от них. Раздались недоуменные возгласы — «Донна, ты чего?», «Да вы шутите?», «Нэн, Ханна, рехнулись что ль?» Коренастая, почти седая немолодая женщина с волосами, забранными в узел, шла первой, за ней, как привязанная, деревянной какой-то походкой двигалась девица с мрачным и погасшим каким-то лицом, а замыкала это шествие широкоплечая, жилистая старуха, ещё довольно крепкая, но уже с лицом ссохшимся и изборожденным морщинами. — Донна, хватит дурацких шуток, — сказал всадник. Седая только отмахнулась досадливо, останавливаясь перед крыльцом и глядя поочередно то на Куруфина, то на Маэдроса. Старшего ищет. Хватит ли этих троих, чтобы переломить общий страх?.. Подумав ещё о том, что ружья они удержать наверняка способны, и даже ещё три стрелка это лучше, чем только они семеро, Маэдрос соскользнул вниз, придержавшись рукой за подоконник. Не то, чтобы высоко. — Ну и здоров же ты, парень, — сказала Донна, запрокидывая голову. — Не голодал в детстве. Смотрела она, хоть и снизу вверх, примерно так, как смотрела на них когда-то очень давно сестра деда. И без малейшего сомнения в праве так смотреть. — Донна Диксон. Ты старший? Парни, если вы всерьез, вам пригодятся трое стрелков. — Майтимо. Лошади есть? — Староваты уже, но нам и не скачки устраивать. Сейчас заберём лошадь Нэн и поедем ко мне на ферму, соберёмся. Тут недалеко. «Майтимо, ты с ума сошел!!!» — вспыхнуло голосом Куруфина у него в голове. В ответ он мысленно погрозил кулаком ещё раз. И тут вокруг загомонили разом. Потрясённо и негодующе. Всадник соловой лошади кричал про бабью дурь, которая неизбежна. Раф Уайлдер — что это нарушение «общественного порядка». Ещё кто-то — что они на голову больны, и надо звать лекаря. Донна хмурилась, ее широкое лицо застыло маской, губы сжались. — А ну, хватит! — гаркнула она, наконец. — Я вам не девчонка на выданье! Своими женщинами командуйте! — Донна, да что с тобой? Сама обезумела, и других с пути истинного сбиваешь? Это ещё один человек выбрался из толпы, невысокий и плотный, и двигался он зажато и неверно, как тот, кто не владеет никаким оружием и плохо управляет даже собственным телом. — Хватит, — согласился всадник на соловой лошади, проехав к ним сквозь толпу. — Хватит этого… Фарса. Ты храбрая женщина, но сейчас ты уже через край… Этот тихий рычащий звук, наверное, никто из людей и услышать-то не мог в таком шуме. А вот соловая лошадь услыхала его даже очень хорошо. Даже лучше, чем Маэдрос. И дернулась прочь с испуганным визгом, потому что рычание гауров, даже отдаленное, пугало обычных коней ещё лучше волчьего или медвежьего. Люди шарахались, всадник отчаянно ругался, стараясь справиться с лошадью и цепко держась в седле, но соловая рвалась прочь от опасности, и подчинить ее не удавалось. Келегорм стоял снова в дверях гостиницы, наблюдая за безобразием с усмешкой. Маэдросу захотелось надрать ему уши за такое отношение к бедной лошади, но надо признать — удачно вышло. Однако шум вокруг единственных людей, готовых разделить с ними опасности, начинал Маэдроса бесить. — Достаточно, — сказал он, поднимая руку. — Никто не будет оскорблять моих стрелков. Никто не будет мешать свободным людям ехать с нами. — В этом городе закон представляю я, — начал Раф Уайлдер, — и я ради безопасности запрещаю этим женщинам… Нэн, ты о дочери своей подумай! Девушка с деревянной походкой, ни слова не говоря, сделала два шага вбок к Рафу Уайлдеру и молча плюнула ему под ноги. И двинулась за Донной все тем же скованным шагом. — Ты, Раф, меня в кутузку в этом городе не посадишь, — сказала Донна. — Не пыжься. * Когда они вместе с тремя женщинами выезжали из города, Маглор придержал своего Кусаку и обернулся. Маэдрос тоже остановил Гнедого. Брат смотрел на молчаливую толпу позади них, и глаза его вдруг блеснули. — Мы забираем лучших людей этого города. У нас все получится, — сказал Маглор вроде бы негромко, не так воодушевленно, как Куруфин, но этот голос было слышно словно отовсюду. А сказав это, он послал Кусаку вперёд. Молчание за спиной у них налилось злостью — но так и не прорвалось ни единым голосом.