Он медленно закрыл программы в датпаде, который моментом позже отлетел к небольшой стопке слева из своих собратьев, внутри которых
(возможно) были спрятаны документы планетарного масштаба. Взгляд правителя упал на противоположную от его места сторону кабинета, как бы рассматривая буквально ничто, некоторые особо драматичные особи назвали бы это взглядом внутрь себя.
Нет. Он просто устал, оптика сделалась такой же тусклой, как и освещение в кабинете вечером без включенных датпадов.
Хотя, если быть справедливым, до вечера ещё минимум два часа и сорок три минуты. Старскрим ещё раз проверил внутренний хронометр. Будучи честным с собой хоть раз в несколько веков, искатель признал, что может быть, действительно может быть, заседание утром было не таким плохим, делегаты были отчасти вменяемы
(по его стандартам), и возможно всё вокруг было терпимым кроме него самого.
О-о! Как он не хотел лезть дальше вглубь всего этого болота, которое поглотило в себя столько скелетов. Своих, чужих.
Дела были далеки от завершения: требовалось рассмотрение запроса на восстановление района Полигекса, недовольства в новом Иаконе усилились (ему приносят чёртовы доклады, как будто он сам не видит протесты из окон башни правительства, глупцы и болваны, как будто до этих протестующих невежд есть дело). Касаемо дел, к слову, навязчиво-наивный делегат Каминуса сегодня не была на заседании,.. Может быть поэтому оно был объективно терпимым (
не субъективно, субъективно Старскрим был готов убить или себя, или всех их прямо там, но почти героически даже не применил сарказм в течении двух часов собрания). Рано утром ему пришло сообщение от Хромии, что Виндблейд не будет, что она напишет позже, вроде как что-то случилось, но,
вау, сикеру было глубочайше налить на все их происки и отсутствие этой городской говорящей. Другой, конечно, вопрос в том, что скорее всего ему придется иметь дело с ней лично в конце рабочего дня. Не лучшее времяпровождение.
Ну, в любом случае, он мог бы проигнорировать ее, назначить встречу на другое время, да что угодно Праймуса ради.
Искатель поднялся со своего места, немного шатаясь на ногах. Хорошая перезарядка давно стала чем-то невиданным, но в последнее время кошмары приходили гораздо чаще и красочнее, чем за всё послевоенное время. С очень, очень давних пор у него не осталось сил на истерики или серьезные всплески всех эмоций. Своего рода дилемма между постоянными раздражителями, перебоями нервных систем и отсутствием возможности окончательно выкинуть все напряжение, оставшись абсолютно пустым.
Он закрыл дверь на два замка.
И вот, снова он возвращается к этой гребаной
ситуации пару недель назад. "Не нужно этого делать, оно того не стоит", - думает он, но всё само собой вертится на уме каждый удобный раз, как навязчивая мысль. Горькое отчаяние осело внутри искры, когда его руки интуитивно пошли под броню на бедрах, чтобы оставить мелкие царапины. Там, где их никто никогда не увидит. Снова хочется сделать что-то с собой. Это неправильно и жалко, абсолютно недостойно, но хочется сделать что-то ужасное с собой.
Каждый раз, когда искатель думает, что его обнаружат с самоповреждением, он может слышать громкий шепот рядом с собой о его манипуляциях и актерской игре. Хотя, что от этого измениться? Все и так, если упоминают его, то как шута и актёра. Но как он мог предотвратить что-либо подобное?
Недавняя ситуация была очередным спусковым крючком. Ничем иным. Все просто начали громче кричать о его "нытье" и "образе жертвы", ничего нового никто не подумал. Просто стали говорить и говорить громче, делать комедийный пародии, видео, развлекаясь.
Какая вообще на рога Юникрону есть разница, кто и что делает? Почему это так вбилось в память? Почему именно сейчас, если он слышал всё тоже самое уже сотни раз? Ему говорили всё это в лицо и он мог спокойно отмахнуться и идти дальше. Так, что теперь по-другому?
Мысль прервана. Выдох. Второй стук в дверь.
Что?
Старскрим внезапно обратил внимание на пинг от Виндблейд, который пришел три минуты назад. Сколько он стоял вот так?
Разве это было больше нескольких секунд?
— Могу я войти? Старскрим, ты там? - городской спикер позвала из-за двери.
Наступила короткая пауза. Тишина. Мысли словно поплыли и всё вокруг отдаёт белым шумом. Не сейчас. Почему все так оборачивается, каждый фраг его раз.
— Не сейчас.
— Чт..?
— УЙДИ!
Виндблейд физически отдёрнула ладонь от двери, когда услышала злобный
крик с другой стороны, казалось он стоял совсем близко...
Прямо за этой дверью. Почему? Нет, в целом, почему он там стоит, почему он так странно звучит? Он не ответил на её сообщение и возможно что-то происходит, что ему нужно скрыть...
— Какой скраплет в тебя въелся, кон? Ты не можешь по прихоти игнорировать меня.
—
... - прошло около двух минут.
— Ты действительно собираешься сделать вид, что не слышишь меня?
Камиен разочарованно уставилась в потолок, опустив крылья.
Невыносимый. Эгоистичный. Ублюдок. Она была не в настроении на это дерьмо сегодня. "Почему нельзя просто, адекватно, принять отчёт, подписать бумаги, дать мне отчёт о собрании и забыть об этом?!" - думала она, стоя перед дверью.
— Старскрим, я не буду играть в это! У всех свои обязанности и если ты не можешь выполнять свои, то не мешай хотя бы другим. Ты слышишь меня?
Фем дёрнулась, когда услышала звук сообщения на своей панели. "Чт..?" - мысли камиен остановились. Не веря собственной оптике, она быстро проглядела сообщение от
него: "уйди отсюда прямо сейчас и вернись завтра к утренней смене. На этом всё, убери свои крылья из здания. Сейчас". Сказать, что она встречала такое впервые — ничего не сказать. Что-то действительно случилось? Во всяком случае, раз он решил общаться так...
"Ты не имеешь никакого смысла. Можешь просто объяснить мне, что случилось? Нам нужно выяснить это сегодня. У меня есть то, что нужно решить по поводу Метроплекса сейчас. Перестань вести себя как малолетняя искра, дай мне внятный ответ и тогда я возможно уйду", - она напечатала и отправила так быстро, как только смогла, оправившись от потрясения ситуацией.
Искатель отошёл от двери к окну и сел вниз. У него нет моральных сил, их больше нет. Эта девчонка что-то кричит за дверью, но сикер не вникает. Он просто смотрит на пустой потолок с выключенными лампами.
Снова налажал. Он мог бы промолчать и возможно она бы подумала, что он ушёл... Но его смена ещё порядка двух часов...
Это в любом случае было
плохо. Так плохо, он действительно выкрикнул ей ответ? Действительно... Как ребёнок. Глупый, обиженный ребенок, который больше не справляется с последствиями собственных действий. Некуда скрыться или уйти, никого нет, чтобы сказать, что ему теперь делать. И эта чёртова наивная дрянь, которая жизни не видела, пытается чему-то научить его?
Постоянно,
вечно с наивными пацифистскими и бредовыми нравоучениями. Он бы убил ее, если бы действительно мог так просто убить теперь, когда война больше не имеет силы и смысла.
Его тошнит, очень сильно, кажется, что в скором времени тошнота не будет проходить. Только усиливаться. Он помнит тяжёлые руки на его теле. Сколько бы раз он не менялся. Сколько бы не пытался вылезти из собственной брони. Каждый удар снова прослеживается там, где их по факту никогда не было. Это горло никто не душил, но почему-то кажется, что вмятины прямо под голосовым аппаратом реальны, а его руки ничего не могут. Обессиленный.
Ямы. Пинг от нового сообщения. Как долго он не отвечал?
Что он может ответить?
Ему становится,
не смущаясь этого слова, страшно. Она может позвать других. И они придут.
Увидят. Как обычно эти взгляды отвращения для него. Как же тошно.
Она собирается сказать что-то кому-то, если он её не впустит через несколько минут. Они оба это знают. Легче от этого никому из них не становится.
