Он мне не друг

— Погоди, не стреляй! То было первыми словами. Началом того, что в обществе принято называть дружбой, и того, что до последнего он отрицал. Сказать по правде, Сумрак не ожидал, что жизнь вновь сведёт его с тем парнем. Пересечение их путей началось с первой же встречи — в лесу в разгар войны, но тогда они, ночью вдыхая сигаретный дым, и не знали, что встречаются не в последний раз. Этот заросший нелепый парень с ворохом кучерявых, грязных и засаленных волос на голове не был похожим на того, кто может подкинуть дельную мысль. Первым впечатлением было — мямля и слюнтяй, трус-дезертир, ещё и в таких совершенно дрянных круглых окулярах. Мысли Сумрака были злыми и агрессивными, потому что он сам был таким — усталым, загнанным в тупик собственной слепой ненавистью, озлобленным подобно дикому зверëнышу, попавшему в капкан. А он ведь чуть не убил его. Чуть не пристрелил этого рохлю, чëрт бы его побрал с его сигаретой. Они были такими на первый взгляд одинаковыми — грязными, побитыми, небритыми, голодными и уставшими от всего происходящего кошмара. Жизни их висели на волоске ежедневно, ежечасно — да что уж там, каждая минута и даже секунда могла стать последней в этом сошедшем с ума безумном мире. И так по-разному они смотрели на события: Сумрак — с искренней, сжигающей изнутри ненавистью, буквально ослеплëнный ею в надежде найти выход, а у этого лохматого чухони её не было. Он сидел на земле с сигаретой в зубах и вещал о каком-то эксперименте, пощёчине и реакции мозга, в итоге свёл всё к политической обстановке и больше уже не казался таким лопоухим простофилей, который пятью минутами ранее не хотел умирать девственником. Сумрак вспылил тогда и только потом, когда им пришлось в суматохе разбежаться по кустам из-за вражеского отряда, понял, что этот лохматый чудак оказался умнее его самого. В отличие от Сумрака, тот не мучился ненавистью. Этот очкарик вспомнился ему ещё пару раз с мыслью — выжил ли? Впрочем, его это особо не волновало, в конце концов это был всего лишь один из многих первых встречных. Он всего-то поделился с этим бедолагой сигаретой и чуть не убил. Уже потом, несколько лет спустя, когда Сумрака завербовали в шпионы и он стал действительно Сумраком, получив кодовое имя, старший коллега, ныне уже давно убитый, решил познакомить его с неплохим информатором. — Недавно совсем на него наткнулся — умелый малый. Профессионал своего дела, хотя сопляк ещё, прямо как ты. Хотя, — выцветшие глаза агента оценивающе скользнули по Сумраку, который шёл по тротуару Остании, где пребывал в ходе своей миссии, — он, кажись, чутка старше тебя. Самую малость. Встретивший их парниша был на голову ниже Сумрака и произвёл впечатление какого-то вертлявого зверька, а лицом в то же время походил на меланхоличного мопса. Чего только стоили полуприкрытые круглые глазëнки за стëклами прямоугольных очков в красной оправе — он излучал зевотную лень, торча за каким-то прилавком с открытками и газетами. Однако Сумрак отметил, как проницательно вдруг эти глазëнки сверкнули — парниша узнал его спутника и оживился. — Газетку не желаете? — в чужом голосе скользнула нотка задорной хитринки. — Свежий выпуск. Я бы даже сказал, свежайший! Парниша оказался не лыком шит — сразу использовал шифр. Через обыденные фразы полюбопытствовал, чем обязан такому вниманию. Со стороны казалось, будто пара прохожих повседневно болтают с продавцом киоска о всяких журналах. На первый взгляд выглядел он заурядно и посредственно — щуплый и не столь высокий, в рубахе с короткими рукавами и штанах на подтяжках. А ещё с нелепым ворохом напрочь кудрявых волос, которые после расчëсывания распушились и стали похожими на внушительных размеров одуван. Со стороны походил на простака, но Сумрак смог заметить и оценить, какой интеллект и всё крепнувшее мастерство скрывались под такой заурядностью. За простецкой посредственностью таился умелый человек, сведущий в своём деле. И почему-то это непримечательное лицо с трёхдневной щетиной показалось каким-то знакомым. Сумрак успел повидать многих людей — и со временем они в его памяти становились друг на друга одинаково похожими. Настойчивое ощущение кого-то уже увиденного не давало покоя, когда Сумрак молча стоял и слушал разговор его старшего спутника с этим странным кадром. — Это мой младший коллега, — напоследок представил его агент, похлопал по плечу и ушёл, прихватив только что купленную газету. Сумрак и лохматый тип остались одни, и отделяла их друг от друга только перегородка киоска. Нет, этот парниша вовсе не простой тип — чувствуется за его неясной улыбочкой нечто такое, будто он знает о Сумраке даже больше, чем он сам. Хоть и выглядит на первый взгляд несуразно, а мопсом казаться уже перестал — неожиданно из простофили сделался каким-то опасным, даже чуток хищным. Сумрака такие метаморфозы заинтриговали, и он оценивающе сузил глаза. — Сумрак, значит? — спросил этот тип, и было ясно, что он на деле даже не спрашивал, а утверждал. Слова свои он прятал за дежурными репликами продавца. Чужой взгляд был изучающим и каким-то странным, будто лохматый действительно знал то, о чëм не догадывался Сумрак. — Он не упоминал моего имени, — не изменился Сумрак в лице, говоря о своём старшем коллеге. Ни подтверждать, ни опровергать слова лохматого не спешил. — А мне и не надо. Я ведь информатор. Что ж, — очкастый тип отсалютовал двумя пальцами у виска, — я Френки. Френки Франклин, будем знакомы. Ясное дело, имя это настоящим вовсе не было — лишь прикрытие, псевдоним, такой же, как у самого Сумрака. — А сигаретки не найдётся? — полюбопытствовал назвавшийся Френки. У Сумрака не было причин отказывать. По итогу обладатель протянутой сигареты не зажëг её, а только зажал в зубах. А у Сумрака вдруг один образ наложился на другой, в мгновение всплывший в голове. Вот он, тот же самый парниша, сидящий на холодной земле и курящий его сигарету в военную ночь, только круглая оправа очков сменилась на прямоугольную! — Что, узнал? — хохотнул вдруг ехидно Френки, заметив неожиданное осознание в голубых глазах. — Долго до тебя доходило. Я вот тебя сразу распознал, вояка. Рад, что ты выжил. Странно было признать, но и Сумрак был отчего-то рад увидеть живым того самого простака, который боялся умереть девственником. — Ну как, появилась у тебя девушка? — хмыкнул Сумрак, слегка растерянный от такой встречи. Он не ожидал, что информатором неплохого уровня мастерства окажется тот самый рохля. — Да какое там, — махнул рукой Френки, а потом удивил Сумрака, начав вываливать на него весь свой словарный запас. — Короче!.. И мгновенно из человека интеллектуального он превратился в говоруна, перестал маскировать свою речь под реплики продавца и принялся просто жаловаться на жизнь, живо жестикулируя. Сумрак в недоумении поднял брови, не ожидая такой лавины абсолютно бесполезной и бурно рассказанной информации о девушках, которые отвергли Френки. А таковых было довольно много — информатор, несмотря на свои неплохие мозги, был шибко влюбчивым, но популярностью у прекрасной половины человечества похвастаться не мог. Россказни Франклина не интересовали Сумрака, скорее заставили его поразиться тому, как в таком на первый взгляд заурядном человечишке совмещаются опасный профессионализм, интеллект и в то же время такая дурость и экспрессивность. И сразу этот Френки из хищного, интригующего информатора превратился вновь в лохматого простака. Эти два абсолютно разных образа, слившихся в этом негодующем чудаке, в первые мгновения Сумрака удивили. Френки Франклин был странным. Для той миссии требовалась информация, узнать которую было довольно проблематично и рискованно, но Френки умудрился достать её даже с дополнительными подробностями и презентовал Сумраку при следующей встрече. Тот такие умения оценил — очень даже неплохим информатором было это лохматое чучело. — Недурно, — кивнул Сумрак, получив достаточно увесистую папку. Френки в ответ только горделиво фыркнул. — Видал, как могу? Уж лучше, чем воевать. Вояка из меня, по правде, дрянной... — Сейчас холодная война, — поднял на него помрачневший взгляд Сумрак. Под его уставшими глазами давно залегли тени. — И ты тоже её участник. — Я всего лишь продавец, — развёл руками и пожал плечами Френки. — Продаю информацию. О, кстати, два дня назад повстречал в баре одну девушку, так она... И Френки опять сел на любимого коня. Сумрак только глаза закатил. Очень странный парень, очень. Гениальный мастер, но порой казался таким простофилей и лопухом, что в голове не укладывалось. И такой отпетый болтун, что уши сворачивались в трубочку. За время своей работы Сумрак привык к достаточно серьёзным личностям в своём окружении — большинство агентов были холодными в общении, и он такому окружению соответствовал. Но этот Френки!.. Вроде и крутится в довольно опасных кругах, а умудряется быть таким тетерей. Впечатления у Сумрака складывались противоречивые. Как информатора он его уважал, но стоило только Френки открыть рот на постороннюю тему — он у него не закрывался. И интеллект, виднеющийся в его круглых глазëнках во время работы, тут же пропадал. На протяжении полугода Сумрак периодически прибегал к его услугам информатора, но держался с ним очень настороженно. Хоть Френки и казался дурнем, но кому ещё, как не Сумраку, не знать, что такое впечатление может быть обманчивым. В конце концов как Френки продаёт информацию о ком-то ему, так мог продать его самого кому-то другому. Недоверчивость Сумрака пускай и выходила порой за рамки разумного, зато благодаря ей он всё ещё жив и умирать в ближайшее время от рук лохматого очкарика не планировал. Френки, хоть и видел, что молодой шпион, который уже неплохо прославился в определённых кругах и имел все шансы стать восходящей звездой шпионского мира вечно держал ухо востро и не доверял ему, но будто не обращал на это никакого внимания. А у Сумрака сложилось впечатление, что Френки, наоборот, ждал их очередную встречу с радостью. И каждый раз у него открывался словесный фонтан, словно ни с кем другим он подобным образом не разговаривал, а рядом с Сумраком чувствовал возможность отвести душеньку. — О, наконец-то! — казалось, искренне радовался Френки, стоило только Сумраку прийти к нему в очередной раз. — Что нужно? Для тебя сделаю всё в лучшем виде. Ещё и со скидкой. Сумрак давно понял, что Френки любит деньги (а кто их в столь тяжкое время не любит?), но удивлялся, что ему он был готов сделать скидку. В свою очередь Сумрак всегда упрямо платил полную сумму — столь мастерский труд информатора должен нормально оплачиваться. Френки не настаивал, но, казалось, оценивал такой жест по достоинству и с радостной улыбкой принимал деньги. И опять трындел о своей жизни, о девушках, об очередной неудаче на личном фронте. Казалось, всё вокруг так менялось, но Френки со своей болтовнёй оставался неизменным, как старый дуб посреди поля. — Ты не боишься так трепаться о своей жизни? — спросил его как-то раз Сумрак задумчиво. Френки всучил ему банку пива, и он, заблаговременно оценив, что яда там нет, похлëбывал его, чувствуя себя подобно выжатому лимону. Пиво было на вкус откровенно дрянным, но носом крутить он не стал — раньше приходилось довольствоваться и чем похуже. Да и на препирательства не было никаких сил. Ему до тридцати лет ещё жить и жить при лучшем исходе, а он уже устаëт едва ли не до смерти. Находились они в каком-то зачуханном гаражике, где Френки, который, как оказалось, умел не только информацию добывать, но и создавать полезные шпионские приспособления, ковырялся со старой машиной. Пытался добавить ей какую-то шпионскую приблуду и выглядел при этом ещё хуже, чем на войне: в загаженной майке, дырявых штанах, стиранных в последний раз лет пять назад, и с какой-то завязанной на поясе курткой. И весь в машинном масле. — Я? — даже как-то удивился Френки, вытирая тыльной стороной ладони щеку, но в итоге лишь сильнее её пачкая. — Чего мне бояться? — Что я всю эту информацию против тебя использую. Френки на пару секунд завис, смотря на Сумрака так, будто тот был обделён умом, а потом хохотнул. — Информацией ворочать — в первую очередь моя прерогатива! — Я серьёзно. Френки ржать перестал, поняв, что Сумрак действительно был серьёзен — сидел на табурете, прислонившись спиной к стене, и выглядел подобно трупу. Сегодня он наконец завершил длительную миссию и сразу получил ещё одну, по поводу которой в этот же поздний вечер явился за информацией. От усталости у него будто душа вот-вот покинет бренное тело, вот Френки его и заболтал остаться здесь отдохнуть. Вопрос доверия для Сумрака стоял остро — он не доверял никому. Даже большинству коллег, ведь уже были случаи, когда в их коллектив вливались вражеские шпионы. А в глазах Френки он казался одиноким волчонком — бесспорно, очень и очень талантливым, почти гениальным, но всё ещё каким-то потерянным. Ему нет ещё и двадцати пяти лет, он ещё совсем молод, но военное поколение выросло слишком быстро. Френки видит, что у него полно нерешённых внутренних конфликтов — Сумрак, взошедший яркой звездой в шпионской сфере, рисковал быстро выгореть дотла. Как бенгальский огонëк. — А ты не боишься пить что-то из моих рук? — прищурился Френки и вновь стал похож на умного, интеллектуального профессионала. Взгляд его был очень проницателен. Сумрак напрягся, сжав сильнее банку в своей руке. — Здесь нет яда, — с подозрением отозвался он. — Откуда знаешь? А может, я не яд тебе добавил, а слабительное. Или снотворное? Ты ведь стопроцентно не уверен, но всё равно пьëшь. Почему? Затем смотрели они друг на друга молча. И Сумрак вновь увидел перед собой не простака — это был некто умный, внимательный и, удивительно, старший. Кто-то, кто мыслит несколько иначе и, возможно, правильнее его самого. Сумрака вдруг осенило. Посмотрев на их общение немного по-другому, со стороны, он вдруг понял, что Френки, этот лохматый простофиля, действительно был умнее. Франклин будто приручал одичавшего пса, коим являлся сам Сумрак: он приучал его к доверию, так самозабвенно болтая о своей жизни. И ведь подействовало — хоть и проверив, но Сумрак впервые с момента их знакомства принял от него напиток, чëрт бы побрал это пиво. И вдруг Сумрак испугался, осознав это. Этот странный человек втирался к нему в доверие? Зачем? Чтобы собрать о нём больше информации и продать повыгоднее? Всё больше позывной Сумрака был на слуху и в Весталисе, и в Остании, его даже звали гением маскировки, естественно очень многие бы хотели получить о нём данные. Не сказать, что ранее он об этом не думал. Наоборот, всегда был настороже, не болтая о себе ничего — он просто слушал. Но вдруг испугался. — Расслабься, — хмыкнул Френки, заметив, как подобрался напрягшийся Сумрак, будто ждавший атаки. И всё же решил ответить на его вопрос: — Я тебя не боюсь, потому что тебе невыгодно гасить полезного мастера. Да и к тому же, если бы ты хотел — давно бы убил меня сам. Я-то знаю, что у тебя всегда имеется оружие. Хорошо спрятанное, но имеется. А я безоружен, зуб даю, ха-ха! Можешь убить меня прямо сейчас. Ну? Он даже гаечный ключ выкинул куда-то в сторону — тот со звоном стукнулся о пол. Френки стоял в совершенно открытой позиции — проще простого было сейчас кинуться на него и устранить. И он наверняка не успел бы оказать должного сопротивления. Но Сумрак поджал губы — этот лохматый был во всём прав. И оружие действительно было. Хорошо спрятанное, но было. Сумрак никогда не ходил безоружным. Был прав Френки и в том, что Сумрак не станет его убивать. — Знаешь, дружище, — хохотнул Френки как-то не особо весело, — когда стоишь в одиночку против всего мира и не доверяешь никому, кроме себя, в какой-то момент тебе это прилетит бумерангом. И умрёшь ты не от вражеской пули, а от собственного безумия. — Благодаря этой недоверчивости я до сих пор жив, — жёстко, но тихо ответил Сумрак. — А потом умрёшь, — пожал Френки плечами. — Хотя, с твоей-то работой каждому встречному доверять — сущая дурость, ты прав. Но знай, что не все вокруг хотят тебя убить. Может, большинство, но не все. Я перед тобой беззащитен сейчас, потому что знаю, что ты не убьёшь меня, тебе это не надо. — Я собирался тебя пристрелить, — сказал Сумрак. Ему было так плохо, он так устал от всего, устал всегда быть настороже и видеть опасность в каждом прохожем. Это была слабость — быть может, совсем непродолжительная, короткая, минутная, но он не мог вечно быть сильным, как бы ни старался. — В ту ночь. — Я знаю, — просто ответил Френки и улыбнулся. Он не поддавался анализу Сумрака, был слишком чудной. Казалось бы, простак простаком, но на деле личностью был более интересной. — Но я увидел в тебе просто напуганного, усталого и загнанного в тупик сопляка, сам таким же был. Я ценю, что ты тогда не спустил курок сразу же, как на меня наткнулся. — Думаешь, я не убил бы тебя? — хмыкнул Сумрак. Неужели такой наивный? — Как знать, — почесал затылок Френки. — Может, и убил бы. Но тебе не было плевать на мою жизнь. — С чего взял? — Потому что я видел тех, кому плевать. Такие не ждут. «И у тебя дрожали руки», — хотел добавить Френки, но промолчал. Он помнил, как тряслась винтовка в руках этого совсем ещё молодого солдата, который, без сомнений, убивал — и убивал многих, но не мог в тот раз спустить курок. — И ты каждому встречному разбалтываешь о себе? — Нет, — признался Френки, как-то зажато проведя ладонью по задней части своей шеи. — Ты один из немногих. Хотя, по правде, сейчас ты один, других... от других вестей нет. Может, они уже мертвы. Время такое... Вроде и войны прямой нет, а одиноким остаться в любой момент можешь. Поэтому у меня к тебе личный интерес. Френки сам отчасти привязался к Сумраку, ибо тот был единственным выжившим из его знакомых. Пускай они и виделись всего один раз за время войны, да и та стычка не сказать что прошла хорошо, но Френки запомнил его — этого измученного сопляка, который обстоятельствами был загнан в чертоги ада. Более того — этому сопляку, ровно как и самому Френки, удалось через эти чертоги ада пройти и худо-бедно выбраться. Сумраку, быть может, даже хотелось верить этому лохматому чухоне сейчас, но больная недоверчивость не отпускала. — Ну и дурень, — фыркнул он под нос, но Френки услышал и хохотнул. — Да ладно тебе! Знаю ведь, что ничего ты мне делать не будешь. — А может, буду. Нет, что-то мальчишеское, дурное, молодое в этом парне всё-таки было, пускай он и пытался корчить из себя не по годам серьёзного шпиона Сумрака. Упрямство-то ребяческое. — Неа, — развеселился информатор. — Ты у нас вояка за мир. Я тоже. Ты своих не трогаешь. — Ты-то за мир? — поднял бровь Сумрак. — Сам себя торгашом назвал. Кто сумму получше предложит, тому информацию и продашь. — Но-но! — воспротивился с забавой Френки. — Какое противное слово — торгаш! Такие вон, на рынке стоят, капусту продают. А ты информационный ресурс с капустой не сравнивай, дубина, слишком ценный это товар. Информация, в смысле... Ишь, торгаша нашëл, хамло ты шпионское! А потом вдруг огонёк забавы сменился удивительной, интригующей серьёзностью, когда Френки неожиданно оказался совсем рядом и положил сидящему на табурете Сумраку руку на плечо. Тот сразу вздрогнул, подобрался, готовясь ощетиниться, швырнуть эту полупустую пивную банку прямиком в небритую очкастую физиономию и защищаться. — Думаешь, меня только деньги интересуют? — наклонился к нему Френки спокойно, хоть и видел, что собеседник его в любую секунду был готов атаковать. — Экий ты дурак, дружище. У самого-то принципы есть, думаешь, у меня их нет? Знаешь, абы-кому я информацию не продаю. Под своих клиентов я рою достаточно, чтобы знать, для каких целей моя информация будет использована. И если я за заказ взялся, значит уверен, что новая война на этой почве не развяжется. Продаю свой товар только тому, кому посчитаю нужным, и до лампочки мне, насколько огромна будет предложенная сумма. — Какой благородный, — ощетинился Сумрак, пряча за агрессией свою настороженность. Странный, ну какой же странный этот Френки — и дурак, и гений в одной несуразной оболочке. — Не благородный, — хмыкнул как-то нерадостно Френки. — Я просто... верен своим убеждениям? Как-то слишком пафосно звучит, да? Короче! Я хоть и люблю деньги, но не надо думать обо мне так, будто я за них собственную мать продам. Я не беспринципный говнюк! И всякому криминалу свою информацию не даю! Моментально серьёзность опять сменилась дурной экспрессивностью. И Сумрак даже немного расслабился, стоило только Френки опять начать нести пургу о чëм-то. — Ой, — брякнул вдруг информатор, подняв ладонь с его плеча. — А ой... Естественно, он случайно вымазал Сумрака в машинном масле. — Ты что сделал с моим единственным пиджаком? — зыркнул на него Сумрак исподлобья, когда узрел на своём плече живописное пятно. После войны у всех, даже у его агенства, было мало средств, и потому в одежде ему особо выбирать не приходилось — зарплата была ни к чëрту. — Я случайно! — заныл Френки и уже было с салфеткой потянулся к нему, но Сумрак вместе с табуретом отпрыгнул в сторону. — Эй! — Прекрати меня лапать, пока я тебе руку не сломал. — Да ну я ж помочь пытаюсь! Давай я тебе его постираю и верну, а? — Нет уж. Сумрак не только избегал прикосновений, но и вещи свои никому не давал. В обоих случаях огромна вероятность, что на тебя повесят жучок для слежки — он прекрасно это знал, ибо сам этим пользовался. — Вот ведь недоверчивая задница, — прекрасно понял его опасения Френки, вздыхая. — Да не буду я на тебя датчики вешать! Свой пиджак Сумрак ему всё равно не отдал. И потом, покинув захудалый гараж с разобранной в хлам машиной, сто раз перепроверил, нет ли на нём жучка. Никаких датчиков и правда не обнаружилось. В правдивости слов Френки Сумрак убедился при их следующей встрече спустя пару месяцев, когда он вновь оказался в Остании. На вражеской территории приходилось быть более осмотрительным, нежели в Весталисе, и всякий раз, стоило ему оказаться за границей, он чувствовал себя загнанным на псарню волком, чужаком в пчелином улье. От заданий в Остании Сумрак в восторге не был. Френки нашёлся в той же газетной лавке, в которой их познакомил старший коллега Сумрака, полмесяца назад убитый в Берлинте. Однако он был не один: перед стоящим за прилавком лохматым очкариком, который из раза в раз выглядел одинаково, высились двое мужчин не особо распогалающей внешности. И пускай выглядеть те старались по-человечески, одетые в приличные пальто, но несло от них чем-то бандитским — Сумрак это почувствовал сразу, присмотревшись к ним с другого конца улицы намëтанным глазом. Они были покупателями, но нуждались далеко не в газетах и открытках, которыми пестрела эта лавка. Чутьё Сумрака заскреблось внутри когтями, и он, хмурясь, осторожно подобрался ближе, не вызывая подозрений. — Да что ты ломаешься, как целка, — сказал один из мужчин прокуренным голосом, и манера его речи никак не вязалась с приличного вида одеждой, в которой этому типу, судя по всему, было неудобно, словно его насильно в эти самые приличные шмотки нарядили. Говорил он, используя шифровку. — Ты вродь башковитый, точно инфу нарыть сможешь. — Нету по нему информации, — ответил ему Френки довольно-таки беспечно и с тяжёлым вздохом, будто ему уже надоело общаться. — Так достань. Этот щенок хоть и сопля зелёная, а уже поперёк горла стоит. — Провальная идея, — пожал Френки плечами. — Не светится нигде ваш Сумрак. Во-первых, не смогу ничего узнать, а во-вторых, слишком проблемный запрос, я с такими не работаю. У Сумрака будто внутренности свело в узел. Наконец произошло то, чего он так опасался, да ещё и на его глазах. Сейчас этот чухоня поупрямится для вида, набьёт цену побольше и продаст его, прям как ту самую капусту на рынке. Эту схему он видел уже много раз. Со своей хронической недоверчивостью Сумрак именно этого с самого начала и ждал, но почему-то на пустой душе стало так гадко-гадко, стоило только его опасениям начать подтверждаться. А он ведь даже в какой-то момент захотел ему верить... Сумрак сжал пальцами край рукава. Слушал и в то же время строил сотни планов действий. Придётся искать другого информатора, что ж поделать, если предыдущий тебя сдал. А с этим лохматым он сам разберётся и на этот раз не будет медлить, спустит курок. Но внутри было так тяжело, так... плохо. Он так устал от этого, но давно стоило привыкнуть. — А ты не лыком шит, — сказал второй мужчина, обладающий более приличными повадками, нежели его дружок-громила. — Мы прекрасно понимаем, как должен оплачиваться такой эксклюзив. И он назвал такую сумму, что Сумрак даже хмыкнул с какой-то горечью — надо же, сколь дорого стоит информация о нём. Ну прям как породистый скакун, за которого ведутся торги на аукционах. Этих денег точно хватит на десяток лет вперёд — цену Френки загнул что надо. Настоящий торгаш, чëрт бы его побрал. В опустевшей душе, где давно уже было после войны пепелище, заклубилась какая-то отчаянная, злобная, горькая на вкус обида. Сумрак стоял в стороне, опустив голову, уже зная, что вскоре насильно расправит плечи, выпрямит спину и точно будет стоять за себя до последнего, но... Больно как-то. «Дурак, ну и дурак, — билось в голове неприятно. — С самого начала ведь знал, что так и будет.» — Мой ответ — нет, — сказал Френки, и Сумрак хмыкнул беззвучно, болезненно. Надо же, ему мало предложенной суммы, хотя она была для простого человека неприлично внушительной. Как же ценна о нём информация, какой уникальный товар. — Говорю же, дохлый номер. Я в пекло не полезу, ищите другого умельца. — Слышь, жаба ты косорылая!.. — вскипел уже громила, но его осадил колючим взглядом более приличный товарищ и предложил сумму чуть больше предыдущей. — Это наша окончательная цена, — мрачно посмотрел он на Френки. Сумрак, почему-то улыбаясь с ноткой злобной горечи, уже ждал услышать заветное «по рукам». Застыл в ожидании увидеть их рукопожатие. Его переполнило какое-то отчаянное, ледяное, колючее предвкушение. Вот-вот он, как породистый скакун, будет продан, и тогда придётся приступать к уже продуманному плану действий. Раздался смех Френки — такой по-гадкому заливистый, словно ему рассказали гениальную шутку с чёрным юмором. — А вот мой окончательный вердикт, — сквозь смех сказал он, а потом заявил легко и просто: — Нет. Вы не поняли, милейшие, я с вами не торговался. — Более выгодное предложение ты вряд ли ещё встретишь. — В гробу видал я такие предложения, — развёл Френки руками. — Шпионов развелось нынче, как собак нерезаных, я эту сферу не люблю. Моя голова, — он постучал себя пальцем по кудрявой макушке, — мне дороже всяких денег. — Скоро ты реально в гробу окажешься, чмош... — угрожающе проскрежетал громила, но был остановлен жестом своего напарника. — Уверен? — спросил второй мужчина, смотря на информатора очень пронизывающе. — Другого шанса не будет. — А мне и не надо, — хохотнул Френки и отсалютовал. — Уверен. Тут я вам ничем не помогу. Сумрак стоял в стороне, будто парализованный. В своих суждениях он, удивительно, ошибся с треском, и даже не знал, стоило ли этому радоваться. Горькая обида внутри сменилась величайшим недоумением, а в голове пульсировало только одно: «Он что, чокнутый?» Нет, ну полный дурень! Френки совсем с ума сошёл? Он ведь не просто отказался от денег — огромных, надо сказать, денег, — он только что себе нажил очень гадких врагов! И вновь этот чудак лохматый заставлял его мировоззрение трескаться. Он ведь был уверен, что его продадут при удобной возможности, но этот идиот не сдал его себе же во вред. Двое мужчин ушли, оставив Френки одного за стойкой газетной лавки, и Сумрак увидел, как информатор схватился за кудрявые волосы. Весь его залихватский гонор, с которым он отшил своих покупателей, тут же испарился — Френки просто храбрился перед ними, а на самом деле испугался до поседения. И тут же весь извëлся от нервов. — А-а! — завопил он испуганно, стоило только Сумраку появиться перед ним, и схватился за сердце. — Твою мать! Ты чего так пугаешь? Тут же он постарался натянуть на лицо улыбку, но притворялся отвратно. Сам был в это время бледен, как полотно. — Почему ты отказал им? — спросил Сумрак в лоб, используя шифр, но уже другой. Френки подавился. Ослабил узел галстука. — К-кому? Я? — засмеялся он нервно, но под внимательным, пронзительным взглядом голубых глаз сокрушëнно вздохнул. — Ты слышал, да?.. — Да. Собирался уже поймать тебя с поличным на продаже, но ты отказал. — Подслушивать плохо, — фыркнул Френки. — Отказал и отказал, чего бубнить теперь! Он расстегнул ворот рубахи, жадно вдыхая воздух — от нервов ему сделалось жарко и душно. А ещё у него подрагивали руки, что успел отметить Сумрак. — Почему? — спросил он, на что Френки цыкнул. — Вот пристал. Я не крыса, своих не сдаю! Говорил же, что и у меня, торгаша, как ты сказал, принципы есть, уши почисть! А Сумрак видел — Френки ведь правда испугался. Когда он нервничал, его и без того стрёмные шутки становились ещё отвратительнее. — Я не понимаю, — признался Сумрак, нахмурившись. — Я не смогу предложить тебе того же, что они. Я для тебя менее выгоден. А ты... Зачем? Мгновенно он забыл собственную обиду, которая всколыхнулась, когда он неправильно подумал, что его вот-вот продадут. Как ни посмотри, но было странно жертвовать собственным благополучием ради какого-то вестальского агента. — Дурак ты, — отмахнулся со вздохом Френки. — Никак понять не можешь, что не всё в мире только из выгоды делается. — Он задумчиво почесал небритый подбородок дрожащими пальцами. — Я люблю деньги, друже, но предавать за них не буду. — Как ты меня предашь, если я тебе никто? Сумрак не понимал. Он, правда, не понимал. Ни самого Френки, ни его странного взгляда, которым тот его наградил. Информатор смотрел на него, на молодого гениального шпиона, с каким-то тëплым, грустным снисхождением. — Это ты так думаешь, — хмыкнул Френки, а потом натянул широкую улыбку. Наверняка притворную. — Ты мой постоянный и значимый клиент. Такими абы-кто не становится. А ещё такими не разбрасываются. К слову, не думай, что ты такой важный, ха-ха! — смех его выдался нервным и неестественным. — Мне бы стало ещё хуже, если бы на эту сделку я согласился. Хоть и платят достаточно, но я оказался бы у них на крючке, с которого вряд ли смог бы слезть. А быть чьей-то марионеткой не хочу. К тому же... Взгляд Френки изменился на какой-то ехидный, колкий, проницательный. — Знаю, если бы согласился — ты пришёл бы по мою душу. Понимаю и не осуждаю. Сумрак не нашёл, что ему ответить. За его новый заказ Френки взялся охотно. И уже потом, когда тот собрался уже в задумчивости уйти, вдруг окликнул его. — Погодь, я совсем забыл! — Френки вдруг откуда-то из-за прилавка достал какой-то бумажный пакет и с чувством выполненного долга протянул его Сумраку. Тот с недоумением и подозрением поднял бровь. — Вот, пиджак тебе. Заместо того, что я измазал. — Не нужно было... — Сумрак, признаться, даже растерялся. — Завали варежку, — поднял Френки беспринципно указательный палец. — Вздумаешь отказаться — догоню тех плохих ребят и сдам тебя с потрохами, понял? Он размашистым жестом впихнул растерянному Сумраку пакет в руки. Тот в ступоре застыл, опустив взгляд. Сразу же прокрались мысли — а вдруг бомба? Жучок? Ещё что-нибудь? И в то же время вдруг стало как-то совестно так думать — этот чудак ведь всё-таки не сдал его... Со своей больной недоверчивостью он даже подумал вдруг о том, что, может, Френки знал, что он за ним наблюдает, а потому разыграл весь этот концерт перед ним, чтобы втереться в доверие? — Можешь достать и всё проверить, — любезно и беззлобно предложил Френки, поняв, какими раздумьями загрузился его «постоянный и значимый клиент». — Слово даю, что жучков нет. Удостоверься теперь. И Сумрак вдруг поддался глупому порыву доверчивости. Впервые за долгое-долгое время. — Не стоит, — качнул он головой и медленно, всё ещё обдумывая своё решение, сказал: — Я... верю. Эти слова были непривычными, как диковинная еда. В мыслях сто раз он назвал себя дураком, но решился и рискнул. — Размер наугад взял? — хмыкнул Сумрак растерянно, заглядывая в пакет. Сложенный пиджак был того же цвета, что и его испачканный. — Твой подобрал, — даже как-то засиял Френки от радости. Реакция шпиона ему понравилась. И потом горделиво заявил: — Я ж информатор, ха-ха! В съëмной квартире, которая больше походила на конуру, Сумрак, стоя перед зеркалом, не выдержал и прыснул со смеху. Пиджак был ему великоват. Но об этом он Френки не сказал — пусть радуется. Однако на следующий день его приподнятое настроение улетучилось, когда он, не найдя Френки в газетной лавке, пришёл к нему в гараж с каким-то вопросом и увидел его избитым. Вся щека его была синяя, губа разбита, на нос прилеплен пластырь в жалких попытках спасти положение. — Это они? — Сумрак сразу понял, чьих рук это дело. Тех двоих, пришедших ранее по его душу. — Это были они? — Угу, — не стал таиться Френки и с чувством нажаловался. Потом тяжело вздохнул. — Я от них сбежал. Я на свиданку сегодня, а у меня фингал на всю фанеру... А ещё ему было страшно за себя — Сумрак видел. И чувствовал вину. Даже помог Френки привести лицо в первоначальный вид, с помощью своих маскировочных средств и умений скрыв все побои. Впервые он кому-то показывал часть процесса его маскировки, впервые для кого-то постороннего приоткрывал занавес своих профессиональных тайн. Френки очень впечатлился результату и спросил интереса ради, а не мог бы Сумрак ему новое лицо сварганить, но тот отказал, сказав, что нехорошо обманывать девушку. — Ой глянь-ка, какой благородный, — фыркнул Френки, смотрясь в загаженное зеркало. — А сам-то? Девицами вертишь, как заблагорассудится. — Я это для миссии делаю, — мрачно ответил Сумрак, сидя на табурете. — Мне нужны не отношения, а выполнение задачи. А ты, если тебе нужны отношения, будь честным. Иначе какой смысл? — Не тебе меня честности учить, — хохотнул Френки, но досадно цыкнул. — Но ты прав, эх. Повезло тебе со смазливой рожицей родиться. Цени это. Сумраку некогда было думать о своей смазливой рожице. Вместо этого он серьёзно попросил: — Дай мне информацию о тех двух. Френки уловил перемену в его настроении. Посмотрел косо, внимательно, будто раздумывая о чём-то. И всё-таки рассказал то, что было ему известно. — Хочешь за меня заступиться? — задорно спросил он. — За себя, — только и буркнул Сумрак, вставая с табурета. — Они меня хотели достать вчера. Если не через тебя, то через кого-то другого. Просто работаю на опережение. Но ехидный взгляд информатора ему не нравился. Будто Френки прекрасно знал, что это было только отговоркой. И действительно — Сумрак злился, что этого чухоню зажали, избили, а ведь вскоре попробуют и убить. Но злоба эта была какая-то личная, сокровенная, будто это лохматое чучело уже что-то для него значил, а не был простым посторонним. Терять Френки было упущением — слишком хорошим информатором он был, слишком полезным, но только ли поэтому Сумрак так злился на тех, кто посмел ему угрожать? Шпионы не привязываются, не должны это делать, и он старательно отрицает любые близкие чувства. Не брат, не друг, не товарищ. Просто информатор. Пытаясь утвердиться в мысли, что делает он это только ради собственной выгоды, Сумрак ушёл из гаража, ничего больше Френки не сказав. У него и без того дел было по горло. Однако пока Френки спешил на свидание, которое получится в очередной раз провальным, он отыскал тех двоих верзил и устранил их. И не собирался об этом никому рассказывать, но Френки удивительным образом об этом всё равно узнал. — Хе-хе, — протянул он ехидно, улыбаясь, как обожравшийся кот, когда вскоре после этого встретил Сумрака. Тот на него только мрачно взглянул. — Отстань. Вдруг ему стало как-то неловко даже, будто его с поличным на какой-то глупости поймали. А привязанность к кому-то он считал настоящей глупостью. Подумать только — у него дел по горло, а он каких-то верзил отлавливает, чтоб они этому информатору жизнь не портили. «И вообще это я ради себя делал», — утверждался Сумрак как мог, выгораживался перед собой же. Френки знал это, а потому наседать не стал. Хмыкнул только и сказал тихо, но твёрдо: — Спасибо. Они оба знали, за что. И больше тему эту не поднимали. Френки протянул ему банку пива — того самого, на вкус отвратного, но почему-то ставшего для Сумрака каким-то особенным. Тот молча принял её, повертел задумчиво в руках. И, демонстративно не проверяя досконально, есть ли там яд, сделал глоток. В тот момент это было высшим проявлением его доверия. — Как там твоё свидание? — спросил он негромко, будто раздумывая, стоит ли спрашивать. Всё-таки работы это никак не касается. А Френки засиял, как начищенный пятак. — Это был полный провал! — заявил он так радостно, будто совсем не о своих отвергнутых чувствах говорил. Со своей отходчивостью долго печалиться у него не выходило, зато сейчас он от восторга чуть не лопнул — батюшки, этот недоверчивый сопляк наконец сделал шажок в его сторону! — Короче, с Инной этой ничего путного не вышло... И снова он пустился в свои пустые, эмоциональные россказни. Сумрак пил это отвратное на вкус пиво и слушал — быть может, совсем не вслушивался, но почему-то этот беспечный трындëж, на удивление, успокаивал. Наверняка глубоко в истерзанной, выжженной душе он всё-таки нуждался хоть в ком-то — как и любой человек. Может, в друге, хотя поклялся себе забыть о привязанности. И без того ещё с детства взрослый не по годам, Сумрак взрослел — и Френки, старший его на пару лет, взрослел вместе с ним. Хоть могли не видеться месяцами, но знали, что неизменно встретятся вновь, если будут живы. Не друг. Конечно, вовсе не друг. Дошло до того, что он иногда брал Френки на задания в качестве своего напарника. Время тяжкое, облава на шпионов была объявлена сильная, рук не хватало. Ряды агентов стремительно редели — многие полегли в Остании. Их ловили, пытали, устраняли — Сумрак знал поимённо их всех. Видел, как тяжело было мириться Сильвии с каждой новой потерей — она, конечно, вела себя под стать прозвищу Железной Леди, но он знал, что для большинства тех агентов она была подобна надёжной старшей сестре. Она ведь не только куратор, но и его наставница. И не только его. А оставшиеся агенты пахали за троих; Сумрак брался за несколько миссий сразу и большинство выполнял в одиночку. Поэтому порой его напарником становился Френки, когда было совсем тяжело. Френки орал, возмущался, боялся, но шёл с ним — по его словам, всё, конечно же, решали деньги, которые Сумрак ему платил. Но молчал о том, что всё равно пошёл бы с ним, даже без денег пошёл бы. Казалось, это понимал и Сумрак — в конце концов, за такой риск плата была слишком мала, но Френки, тем не менее, сколько бы ни орал и ни боялся, но помогал. — Если по твоей вине я откинусь, знай, что потом приду к тебе привидением, — грозился он визгливо. — И сдохнешь ты в муках. Он плакался, жаловался, капал ему на мозги, но Сумрак был благодарен, хоть и ворчал, и огрызался. А Френки не мог иначе — как он будет сидеть в сторонке, зная, что сопляк помладше его ушивается во имя даже не своей родной страны, а мира для всех? Для останцев, вестальцев, лишь бы не плакали дети, лишь бы не возвращался военный кошмар — этот юнец всего себя отдал ради благополучия других. И как Френки мог себе позволить лишь наблюдать за его стараниями, за его мучениями? Бухтел, но шёл с ним. Помогал, чем мог. А Сумрак порой задумывался — а ведь он доверяет этому лохматому очкарику собственную спину. Как до этого дошло? Как плечом к плечу он может стоять с тем, кого однажды едва не пристрелил той ночью посреди войны? Занятно. И нет, он ему вовсе не друг. Френки — один из немногих, кто наблюдал за взрослением юной легенды, звезды шпионского мира. Сумрак прослыл неуловимым гением — а Френки был рядом почти с самого начала. И до сих пор его не предал, хотя сумма за голову лучшего шпиона Весталиса увеличилась в разы. А ведь Френки правда любил деньги. Не друг, но почему-то Сумрак слушает его дурные, эмоциональные, пустые и напрочь лишённые смысла рассказни и даже порой не перебивает. Не друг, но один из немногих, кому Сумрак может доверить свою спину, свою жизнь. Не друг, но к нему Сумрак может обратиться за помощью без опасения, что тот воспользуется его уязвимостью. Не друг, но тот, с кем без опаски он пьëт даже самое отвратное на вкус пиво. Не друг, но почему-то тот, кто первым приходит в голову при этом слове, пусть Сумрак сто раз и отнекивается. Френки кто угодно — информатор, коллега, собеседник и собутыльник, помощник, напарник, советчик и даже нянька для приёмной дочери. Не бывает у шпионов друзей. Или же всё-таки?..