Под замком

      Ночной ветерок веером гуляет по коридорам дома, завывая свои невнятные, но столь прекрасные песни. Шум посетителей и оставшихся на ночь гостей постепенно сводится к тишине. Едва слышно как шевелится листва и шумит вода на кухне, служанки домывают оставшуюся посуду. Кадир Аль-Ализ в очередной раз пожимает руку своему знакомому, провожая его за ворота, выслушивая, как был прекрасен его приём и какой необыкновенно красивой стала его дочь — Ясмин.       Седоволосый мужчина ещё несколько минут выражает своё восхищение, прежде чем к воротом подъезжает машина и вместе с ней водитель. Кадир выдыхает, мысленно гордясь итогом этой встречи. В последнее время положение Аль-Ализов в стране явно пошатнулось, так что подобный приём станет отличной причиной для слухов о том, что на самом деле, в его сложившейся системе всё под контролем. К тому же, этот слух скрашен и подкреплён изысканными блюдами и не менее прекрасной отделкой дома и внутренного сада, на которые Кадир сделал особый акцент. Сомнений нет, в верхушке все будут знать, что значит быть частью рода Аль-Ализ.       К слову, прямо сейчас одна из представительниц этого рода лежит в своей постели. После удачного приёма Ясмин тут же растворилась в толпе, выдыхая и наконец избавляясь от наигранной доброжелательности. В последние дни в её жизни произошло слишком много событий, хотелось остаться на своём маленьком кусочке острова и подумать о том, что гложит. Лицезреть у себя в доме чужие личности она крайне не желала. Но, кто пойдёт против воли её отца?       На удивление, этим человеком оказался Зейн. И узнала об этом девушка от Зулейки, что совершенно случайно подслушала их разговор, когда гость в очередной раз заехал в поместье. Принеся им две чашки фирменного кофе, та затаилась за дверью, внимая разговор рядом.       — Ты уверен, что это хороший план? — начал Зейн. — Не будет ли лучше затаиться? Не показывать, но в тоже время не провоцировать. Думаешь, никто из них не поймёт твоих мотивов, о демонстрации так называемой мощи?       Послышался недовольный мужской хмык, в то время как Зулейка была в нетерпении услышать ответ.       — Зейн, они только этого и ждут. — поджав губы, начал Кадир. — Хотят увидеть то, что им было сказано — нищета, голод, разруха. Я же предоставлю им совершенно обратное, тем самым закреплю своё положение в их глазах. Ты ведь не понаслышке знаешь, как это важно.       — Знаю, — кивнул тот, склоняясь ближе к другу напротив. — Но не забывай, что у тебя есть дочь. Хочешь ли ты впутывать её в эти… игрища?       Зулейка округлила глаза, чуть не роняя поднос. С каких это пор господин Зейн начал беспокоится о Ясмин?       — Не игрища, Зейн, приём. — решительно ответил тот, постукивая указательным пальцем по краю фарфоровой чашки. — Что касается Ясмин, ей будут полезны такие знакомства, постепенно будет вливаться в высшее общество.       Зейн хотел было что-то добавить, но понимая, что старший Аль-Ализ уже давным давно всё для себя решил, всё же отступил. Получив приглашение на приём и приняв его, Зейн ещё некоторое время находился в доме, а после уехал, сообщая, что у него очередная важная встреча.       Сейчас, раскинув руки в разные стороны и рассматривая узоры на шторе, Ясмин наконец выдыхает, снимая тяжёлые браслеты с драгоценными камнями и разминая запястья. Пора было признаться, в последние дни её мысли занимает один и тот же человек и на свой ужас, девушка постепенно осознаёт этому причину.       Его взгляд тёмно карих глаз заставляет замирать, чувствовать на себе невесомые прикосновения, которые так жаждут стать реальными. Его редкая улыбка, что мелькает на губах, добивается дрожи в коленях, искр в глазах и мечт о том, что у этой улыбки есть одна единственная причина — она.       Ладони рук поднимаются ввысь, на уровень глаз Ясмин и словно по собственному велению соединяются, едва ли дотрагиваясь подушечками пальцев друг к другу. Она прикрывает глаза, вспоминая его прикосновение. Жар обдаёт щёки, перед глазами всплывает воспоминание, где он впервые позволил себе коснуться её, помогая надеть браслет.       Её пальцы переплетаются, как тогда, когда он позволил себе эти несколько мгновений тишины. Когда позволил себе держать её руки в своих дольше дозволенного, но не увидел раздражения или непонимания в ответ, вовсе нет. Удивление, вот что выражали её глаза, любопытно рассматривающие силуэт напротив.       И мог ли он знать, что её удивление так скоро переменится с ощущением трепета? Тогда на балконе он спас её, он сделал то, что делал уже сотни раз до этого, и кажется тогда она осознала, как многое он сделал и делает для неё прямо сейчас. Её руки смыкаются и она вспоминает, как ощутила терзания сердца под его взглядом. Искра, неужели это то, о чём она читала в романах? Тогда ей стоило отвернутся, забыть этот момент как небылицу, но как, если она не может противиться его силуэту даже в собственных мечтах?       Раскрыв глаза и представ перед собой картину двух соединённых ладоней, Аль-Ализ выдыхает, раскинув те в сторону. Глупости, какой же это идиотизм. По приезде обратно в Сефер, Зейн в привычной манере стал строгой и неприкосновенной летучей мышью и говоря прямо — это её ранило. Прошло около недели, но его хладнокровие в её сторону теперь казалось медленным ядом. Мысленно Ясмин уже давно соскучилась по той самой белой рубашке и тёплой улыбке на его лице.       Прошло некоторое время, прежде чем она решает откинуть мысли в сторону и спуститься вниз за стаканом воды. Ясмин медленно поднимается с кровати и вытянув руки над головой зевает, вставая и жалея, что не может сказать прислуге о том, что ей просто напросто нужен стакан воды перед сном. Всё же в доме отдыхают гости и позвать Лейлу с места у неё в любом случае не получится. С каждым шагом прохладный пол пробирает дрожь по телу. Половицы скрипят под её ногами, добавляя некий ритм тишине дома, будто всё замерло и лишь она одна нарушает эту идиллию.       Единственный положительный фактор оставшихся гостей — Мустафа. Конечно он, Синди и Джек также были приглашён на званый ужин, но в отличии от двух остальных — он смог остаться ночевать, что конечно радовало её. Весь этот вечер он всячески поддерживал, в моментах смешил и отвлекал от лицемерных взглядов и разговорах о том, как нынешнее общество деградировало. Пару раз Ясмин ловила на себе взгляды Зейна, в особенности когда Мустафа мог коснуться её локтя или невзначай приобнять за плечо. Но, если Ясмин знала, что это всего навсего дружеский жест, то Зейн был явно недоволен этим фактом, демонстративно отворачиваясь к собеседникам. Было глупо отрицать, что это не позабавило её, в чём-то даже смутило и позволило допустить мысль о том, что он ревнует.       Спустившись по лестнице и осторожно обогнув вазу с растением, Аль-Ализ идёт прямо по тёмному коридору. Дальние фонарики с кухни уже виднеются на пол пути, как вдруг она замирает, услышав чьи-то голоса со стороны.       —...И что? Она всё равно узнает! Скажи ей уже наконец и не мучайся. — воскликнул кто-то шёпотом.       — Это не твоё дело, Мустафа. — отвечает тихий голос и Ясмин едва ли не вздрагивает, узнавая в нём знакомые нотки баритона. — То, что ты услышал — глупости. Я был не в себе после тяжелого рабочего дня.       — Глупости? — блондин явно усмехается. — Два дня назад ты бы так не сказал.       Послышался шелест ткани, будто кого-то схватили, желая остановить словесную перепалку. Ясмин более не ожидая шанса, резко сворачивает вправо, приближаясь к полуоткрытой двери кладовой, из которой уже доносятся тихие смешки.       Приложив ладонь к двери ручки, она медленно её приоткрывает, обнаружив для себя вид на весьма странную картину. Зейн схватил Мустафу за грудки, шепча что-то чуть ли не в самое лицо блондина, в то время как тот с улыбкой самого настоящего чешского кота едва ли слушает это, судя по всему, преследуя свои мысли и идеи. Пара мужчин не сразу замечает шокированную Ясмин и всё же повернув головы в её направлении, теряют свой былой настрой, уставившись на неё удивлёнными взглядами.       — Добрый вечер. — прерывает тишину Зейн, тактично кивая. — Что вы здесь делаете в такой час? — тот медленно отпускает Мустафу, отступает в сторону и предоставляет девушке возможность ответить.       Аль-Ализ ещё пару мгновений молчит, воспринимая увиденное. Что такого мог сделать Мустафа, что мужчина так отреагировал?       — Добрый вечер, Зейн. Я направлялась на кухню, но, меня скорее интересует, что здесь делаете вы. — обращается Ясмин к обоим мужчинам, замечая, как Мустафа хитро поглядывает то на неё, то на Зейна.       — Не переживай, мы просто тут болтали о всяком. — начал блондин. — Ну, знаешь, внутренние терзания и... — Зейн демонстративно сложил руки на груди, делая шаг в сторону юноши и не отрывая своего фирменного взгляда. Мустафа вновь усмехнулся, отвечая искренней забавой в глазах. — Хотя знаешь, думаю, это не моё дело.       Мустафа пожал плечами, вдруг отходя от Зейна в сторону выхода. Тот остался в своей позиции, внимательно наблюдая за действиями юноши. Блондин подошёл к двери, встречая на своём пути Ясмин. На юношеском лице промелькнула задумчивость, которая тут же сменилась ноткой осознания и идеи. Улыбка вновь скрасила его губы, прежде чем он произнёс:       — Это лично ваше дело.       Ясмин не успевает осознать что произошло, вдруг ощущая, как Мустафа резко хватает её за руку, толкает в глубь помещения, а сам быстро выбегает наружу, захлопывая за собой дверь. Зейн инстинктивно ловит девушку в свои объятия, а тесная кладовка резко погружается во тьму.       Ясмин ещё некоторое время ощущает жар мужских ладоней на своей талии, дыхание спирает и краем уха она ощущает его резкий выдох горячего пара из-за рта. Зейн убирает руки, а после убедившись, что девушка в порядке, аккуратно обходит её и направляется к двери. Прислонившись к той он слышит, как удаляются мужские шаги, а попробовав дёрнуть ручку двери понимает, что та заперта.       Пробубнив нечто невнятное он проверяет свои карманы, с ужасом осознавая, что не взял с собой телефон. Ясмин подходит к нему ближе, вытягивая руку вперёд и слегка делая шаги прямо, до тех пор пока не касается ткани его одежды. Всё же столкнутся с ним в кромешной тьме лицом к лицу было бы явно неловко.       Девичье ладонь резко упирается в знакомую мужскую накидку, ощущая под собой напряжённые мышцы спины. Зейн оборачивается в не понимании, чего она хочет.       — Отойдите, я позову Лейлу. — настойчиво начинает Аль-Ализ. — Она нас откроет.       — Боюсь, у вас не получиться. Докричаться до Лейлы значит разбудить весь дом. — вкрадчиво поясняет тот. — Неужели вы хотите, чтобы нас с вами вдвоём увидели в тесной кладовке?       Его голос так и сквозит раздражением, видимо, Мустафе действительно удалось вывести его на эмоции. Но, Ясмин ловко обходит эту ловушку, ставя свою собственную.       — Неужели вы хотите остаться здесь, со мной, в тесной кладовке?       Его неопределённый хмык она воспринимает как победу и прежде чем он придумает ответ, кладёт свои ладони на его плечи, склоняя в сторону.       — Что вы делаете? — он вдруг резко выпрямился, напрягая свои плечи под её руками.       — Развернитесь сами, либо это сделаю я!       И всё же под недовольное фырканье она оказывается впереди, пробуя дёргать ручку двери.       — Мустафа, ну идиот! — едва шепчет Ясмин, но Зейн всё слышит, усмехаясь и мысленно соглашаясь с высказыванием. Она разворачивается, обращаясь в кромешную тьму. — Полагаю, вы правы, мы не можем никого позвать, ибо разбудим пол дома, если не весь. Но, что тогда делать?       — Ждать. — тяжело выдыхая, отвечает тот. — Ждать, пока ваш дружок наиграется и соизволит нас выпустить отсюда.       — Мой дружок? — переспрашивает девушка. — Не делайте из меня виноватую, я не участвовала в ваших тайных переговорах.       — А вы не делайте из обычного диалога загадочную тайну. — съязвил тот. — Вы не брали с собой телефон?       — К вашему несчастью — нет.       Аль-Ализ истинно пытается сохранять спокойствие, но, признаться, с таким человеком рядом, сделать это крайне трудно. Девичьи глаза медленно привыкают к темноте, но вот Зейн, с другой стороны, словно на грани паники. Некоторое время он постукивает пальцами по стене, после чуть ли проклинает Мустафу, но по итогу лишь кратко выдыхает, отходя на максимально возможное расстояние от Ясмин, а именно — вытянутой руки.       Время тянется медленно и напряжение в столь маленьком помещении становится невыносимым. Ясмин понимает, что если не будет как либо контактировать с собеседником, то точно не сможет разобраться с представшей ситуацией. И к счастью, любопытство преодолевает нарастающий ком гордости.       — Что между вами произошло? — прерывает тишину Ясмин.       Зейн всегда знал что ответить в той или иной ситуации, но в подобные моменты, предпочитал переводить тему или просто отмалчиваться, не отвечая на вопросы, которые ему не нравятся. Но, разве такое пройдёт с Ясмин?       — Не притворяйтесь, что не слышите меня. — в её голосе просквозила нарастающая злость. — Не ответите вы, я устрою пытку Мустафе!       — Вы выбрали неправильный подход. — усмехнулся тот. — Думаете, я не прочь того, чтобы вы посадили его сюда на всю ночь? Буду только рад посодействовать.       — Прекратите, Зейн. Сейчас мы с вами в одной лодке, и если вы понимаете, почему в ней находитесь, то я — нет.       — Какая хорошая метафора. Но мой вам совет — не будьте так категоричны, иначе утоните.       Воздух становится все более спёртым, Ясмин чувствует, как её раздражение нарастает.       — Почему я должна страдать из-за чьей-то глупости? — чуть ли не прошипела девушка, искренне сожалея, что не может прочесть эмоции Зейна, ибо тот скрыт за пеленой тьмы. — Я здесь совершенно не причём. Это были ваши разборки и я не имела к ним никакого отношения!       — Вы правы, я и сам не понимаю, почему Мустафа так поступил. — с театральным удивлением произнёс тот, позволяя довольной улыбке появится на губах. Но, к его сожалению, она была не долгой.       — Постойте, — задумчиво произнесла Ясмин. — Мустафа перед выходом сказал, что это не касается его, но касается меня...       Зейн повернув голову в направлении голоса Аль-Ализ. Подобные размышления девушки его крайне не радовали.       — Такого не было, он просто решил подшутить над вами. — пробует спасти ситуацию мужчина.       — Было! Значит, вы говорили о чём-то, что тесно связанно со мной. Верно?       — Вам так хочется поиграть в отважного следопыта?       — А вам так хочется остаться тут, со мной, на всю ночь? — Зейн, кажется, поперхнулся, но уже через мгновенье пришёл в себя.       — Ваши фантазии порой способны поражать. Услышь вас ваш отец, то наверняка бы удивился.       — Боюсь представить, как удивился бы отец, если бы узнал, что вы не желаете выходить из тесной кладовки, где находитесь с его единственной дочерью.       — Ясмин, иногда вы бываете просто невыносимой дикаркой!       — Лучше уж дикаркой, чем по вашим словам — несмышлённой девчонкой! К тому же, вы не особо отличаетесь характером. — фыркнула та, складывая руки на груди. — Из-за вас нас здесь заперли и почему-то страдать должны мы оба.       — Страдать? Всё же я надеялся, что в ваших глазах я лучшего мнения.       — Хотите услышать, что я рада находится здесь с вами, наедине?       Она невольно смутилась, только через время осознавая, что именно у него спросила. Ясмин отчётливо уловила шелест его одежды за спиной, что заставило её непривычно строго выпрямить спину. Он приблизился к ней, но не смеет касаться.       — Это было бы лучше, нежели чем услышать от вас, что вы находитесь в страданиях. — он вновь избежал неловкости, мастерски и виртуозно. — И позвольте сказать, что не вы одна сейчас находитесь здесь. С вами рядом находится ещё один человек.       — Находится, потому что что-то сказал! — не сдержав порыва, девушка резко обернулась к нему лицом, хлестнув по лицу локонами волос. — Почему он запер меня вместе с вами?       — Боюсь, если я вам расскажу, Рабия останется без наследника.       — У Рабии есть вторая наследница — дочь. Уверена, они вполне без него обойдутся.       — Как смело, вы всё больше поражаете меня.       — Прекратите переводить тему, господин Зейн, уже достаточно. Вы же прекрасно знаете зачем и почему он это сделал. Скажу более — стали этому причиной.       Зейн свойственно молчит, но вдруг выступающий свет, исходящий из-за двери, освещает их лица мягким, золотистым светом. Карие глаза встречаются с зелёным переливом, они замирают и только сейчас осознают, насколько близко стоят друг к другу. Кажется, в этот момент всё вокруг исчезает и остаются только они вдвоём. Пропадают споры и разногласия, ускоряется ритм сердца, а дыхание становится глубже.       Каждый из них признал это притяжение, но ни за что не расскажет об этом первым. Нет, это слишком сложно.       — Вам не удастся скрыть от меня правду. — произнесла она. — Вы в любом случае расскажете мне об этом, это лишь вопрос времени.       И как бы двусмысленно это не звучало, сердце Зейна пропустило глубокий удар, прежде чем он сжал губы в тонкую линию, невольно засматриваясь на её приоткрытые губы и оголённую шею.       — Поведайте мне эту тайну, Зейн.       — Нет, это безрассудно и глупо, — словно он говорит с самим собой, отворачиваясь в сторону. — Мустафа просто любопытный юноша, который оказался не в том месте и не в то время. Я был не в себе и сказал глупость, которую он воспринял всерьёз.       — И эта глупость, по вашим словам, затронула меня.       — Оставьте это, Ясмин.       — Нет. — возразила девушка. — Расскажите мне и мы сможем выбраться отсюда. Обещаю, что это останется между нами.       Некоторое время он молчит, но после медленно переводит свой взгляд на неё, выдыхает и словно признаёт своё поражение.       — Два дня назад ваш благоверный друг каким-то чудом оказался в том же баре, что и я. Он решал какие-то вопросы по бизнесу на встрече, а потом встретил меня.       — А после вы... поругались?       — Мы разговорились, но признаюсь, тогда я был весьма... расслаблен. В тот вечер навалилось слишком много проблем и одну из них он как раз таки и узнал. — сжав челюсти, Зейн продолжил. — И теперь вполне успешно лезет туда, куда ему категорически нельзя.       — Но... ваше решение проблемы стоит прямо перед вами, разве нет? — Зейн пристально взглянул на неё. — Раз уж вопрос касается меня, выходит, я и есть ваша головная боль?       Он усмехается, а после на губах появляется улыбка.       — Это личное.       — Я — личное?       — Как бы это странно не звучало, но да. — он словно до сих пор думает, свернуть ли обратно, прекратить ли этот разговор, но в один момент нечто резко обрывается и он идёт до конца. — Вы — личное.       Её сердце начинает биться быстрее, она знает, что именно этот вопрос выведет её к тому, о чём в глубине души, она уже давно мечтает.       — Выходит, это личное... терзает вас?       — Да, Ясмин, — его ладонь несмело, едва соприкасается с её самыми кончиками пальцев, а после, почувствовав отклик с её стороны, полностью скрывает её ладонь в своей, сжимая нежную кожу меж пальцев. — Терзает.       Свободная рука поднимается дальше, Зейн аккуратно обхватывает лицо Ясмин, находя в лучах света её губы. Нежное прикосновение заставляет в тот же миг почувствовать всю ту нежность и любовь, которую они испытывали и испытывают друг к другу. Она задерживает дыхание, а после замирает, словно не верит в происходящее. Её рука забирается в его волосы, мягко перебирая пряди и прижимаясь ближе. Он отпускает её руку из своей, устраивая ту на талии, притягивая её ближе, в то время как девушка обвила его шею. Их поцелуй становится всё глубже и интенсивнее до тех пор, пока они не отстраняются друг от друга из-за нехватки воздуха, глядя друг другу в глаза.       И кто бы мог подумать, что где-то совсем рядом, на кухне, попивая только что сваренный чай и вертя пальцами заветный ключ от замка, сидит Мустафа.       Он истинно рассмеялся, вспоминая, как Зейн отчаянно пытался объяснится ему, что всё то, что он тогда при встрече наговорил ему — бред. Ну уж нет, опытного романтика в таких делах не обманешь!       — Кто бы мог подумать, — довольно произнёс тот, делая глоток умиротворяющего травяного чая. — Всё-таки нужно почаще заглядывать в бары. Не каждый день увидишь пьяного Зейна, объясняющегося в любви к Ясмин.