Забери меня отсюда

Сыро и холодно. Он открывает глаза, ослепительно яркий свет обжигает не хуже соляной кислоты. Он резко переворачивается на бок, плотно смежив веки. Под телом что-то хрустит, ломается на кусочки и рассыпается пылью, он буквально чувствует это кожей. Вдох. Приятный запах свежести и жизненной жилки подталкивает снова открыть глаза. На этот раз очень медленно, сверхнастороженно. В фокусе взгляда проявляются четкие очертания красных листьев с крохотными синими прожилками и подвявшими, тронутыми блестяще-белым кончиками. Возможно, если бы растение не находилось так близко, он бы даже не увидел такие значимые мелочи. За долю секунды прежде чем листья качнулись, он ощущает поток холодного воздуха, который лентой обтекает его голову, мазнув холодным по носу. Заставляя вдохнуть ещё глубже, вобрать запах хвои, древесины и бетона в глубины своего нутра. Оставляя оседать невидимой пыльцой. Он спускается взглядом по тонкому алому стволику к серой, практически окаменевшей земле в расколотом конусообразном горшке и удивленно приподнимает брови. Тонкая паутина корней пробилась сквозь расколы в донце и вонзила свои ниточки в холодную черную почву. Достойное стремление к существованию. Желание дотронуться до чего-то столь стойкого и отчаянно цепляющегося за жизнь вспыхивает в мозгу красным маячком. И он протягивает к нему свои вытянутые и подозрительно острые пальцы, кто-то в голове нашептывает ему, что здесь что-то не так, но он не может разобрать вкрадчивый голос. Указательный палец касается той веточки, что ближе всего к лицу, и она падает на землю. Беззвучно и легко. Из ровного среза выступает прозрачный сок, как слеза перед увяданием. Он хмурится и подносит кисть к лицу, чтобы рассмотреть. Длинная конечность с узловатыми пальцами и остроконечными костяными отростками вместо ногтей. Вроде бы все правильно. Вроде бы. Стараясь не оборачиваться, он поднимается, точнее, пытается. Ноги почему-то плохо слушаются, может, из-за длины костей с резко выступающими вперед суставами на коленях. Где отсутствует пяточная кость, вместо нее плюсна, а чуть выше предплюсна и скакательный сустав. Он пробует подняться столько раз, сколько требуется, пока не удерживает равновесие. Первый шаг отвратительно неумелый, конечности подкашиваются (уже трудно назвать их ногами), и он падает на земляной пол с ощутимо громким шлепком, в отличии от красной травы. Поднимается только с третьего раза и повторяет движение вперед. На этот раз конечности предательски дрожат, но не подкашиваются. Спустя четыре часа упорного ползанья и неуклюжего хождения, он всё-таки привыкает к своим пружинящим шагам. Пока учится ходить, успевает изучить полуразрушенное помещение. На самом деле, здесь практически нечего изучать. Большая часть некогда величественного зала (на это намекают когда-то изящные, а сейчас крошащиеся колонны и потрескавшиеся подобно выброшенным на сушу льдинам мраморные плиты пола) отсутствует, та немногая часть, в которой он находится должно быть уцелела благодаря ландшафтной особенности. Он старательно обходит солнечные лучи стороной. Рядом с разбитым столом находит ветошь, которую накидывает на свою голову, чтобы прикрыть глаза и плечи. Вернувшись к растению, пару секунд стоит над ним в задумчивости и в конечном счёте срезает веточки, складывает в пучок и обматывает куском ткани. Пробираясь через обвал, он приближается к выходу из развалин. Ветошь в руках мешает использовать обе руки. Задержавшись на мгновение в тени, он напрягает руку, которой держится за верхний камень, и вылезает наружу, ныряя в пространство света и холода. Бескрайний мерцающий белый и тяжелый свинцовый с прорезями невесомых обжигающих золотых полос. Простор и безмолвный вальс замерзших водяных молекул. Он выпускает облачко пара, приоткрыв рот, и задевает край подбородка чем-то твёрдым. Несущественно важным. Благодаря импровизированному капюшону, глазам не больно. А тело на удивление переносит золотые лучи спокойно. Он стоит и вдыхает морозные искры. Зачем куда-то спешить, ведь в его распоряжении всё пространство и время, которого не было у него в… внезапно голову пронзает импульс, прерывающий ход его мыслей и накрывающий колпаком из боли и безжалостно громкого писка, переплетенного с всё тем же неразборчивым голосом. Он хватается за голову и сгибается в четыре погибели. Вдох выдох. Сначала очень быстро и рвано. Постепенно ровнее и спокойнее. Обоняние цепляется за ниточку металлического, а слух улавливает громкие хлопки и отчаянное шипение. Вернувшись в изначальное положение, он находит заинтересовавший его источник и, проваливаясь в снег по щиколотку идет по следу, отбросив внезапный приступ, как что-то ненужное. Возле полуразрушенного здания лежит растерзанная и порядком подмерзшая тушка парнокопытного животного. Не доходя до нее каких-то пару шагов несколько чернокрылых окружили маленькое чумазое существо. Враждебно открывая клювы они отгоняют его от добычи, периодически ударяя в бок тупыми, но твердыми носами. Маленький пушистый комок молчит, лишь изредка шипит и упрямо пытается прорваться к красным кускам раздербаненной плоти. Пока одна из птиц не ударяет его в голову сильнее. Заставляя упасть глуша внезапный жалобный писк в рыхлом снегу. Ноги сами подводят его ближе, желание свернуть чёрные шеи и сожрать обезглавленные тушки вместе с потрохами, расползается внутри плавленным воском. Чернокрылые чувствуют его приближение и разворачиваются готовые атаковать новую жертву, но им достаточно одного взгляда, чтобы торопливо взмахнуть крыльями и рвануть в разные стороны. На удивление умные. Он и маленькое существо остаются наедине друг с другом. Взгляд карих глаз словно подсвеченных изнутри взирает на котёнка с высоты роста. Развернувшись он подходит к туше, срезает с кости немного заледеневшего мяса и вернувшись к котёнку кладет рядом с мордочкой. Склонив голову к плечу, ожидает. Вначале ничего не происходит, только чёрные усики слегка подрагивают, а носик ловит воздух. Потом существо неуверенно поднимается и вцепляется в розовый кусок маленькими острыми зубками. После небольшой трапезы котёнок поднимает голову и тихо мяукает. Он хочет дотронуться до него, но вспомнив срезанную ветку, останавливает кисть на полпути к котенку, и возвращает руку назад, пряча когти в кулак. Вместо этого он присаживается на корточки и приближает своё лицо к котенку на сколько это возможно. Тот обнюхивает его. С этого расстояния Он замечает, что котёнок слеп и не может видеть. А котенок берет и внезапно бодает его пушистой головой в подбородок и начинает довольно урчать. Продолжая тереться и изредка лизать кожу «спасителя». Он резко распрямляется, чуть не хлопнувшись назад, а маленькое существо начинает тереться об его ноги, а потом юрко прошмыгивает между ними и бежит к туше. Он наблюдает за ним с восхищением, уголки губ слегка приподнимаются. Оставив голодного котёнка с добычей. Он идет дальше. Шагая по звериной тропе, он выбирается в деревню. Точнее это место когда-то было деревней. У многих домов обвалились крыши, где-то и вовсе дома рухнули целиком. Местность одновременно узнаваема и до скуки чужая. Ближе к вечеру он возвращается к старенькому дому возле которого лежит всё та же погрызенная туша. Не заостряя внимания на еде, он проходит в дом, закрывает дверь и облокотившись на нее, опускается на холодный пол. Прикрыв глаза хочет забыться, но снова открывает их почувствовав движение с боку. Это тот самый пушистый комок, который сейчас по хозяйски улегся на его колени и ткнувшись влажным носом ему в живот тихонечко заурчал постепенно засыпая. Он не хочет спать, да и не знает, может ли вообще, поэтому пока время отсчитывает свои минуты он наблюдает. Серая шерстка поднимается и опускается, черные усики подрагивают, иногда вместе с ушками. За дверью воет вьюга и посвистывает ветер, который просачиваясь сквозь щели хилой избушки, пытается укусить обнаженную плоть. Он склоняется над маленьким клубком тепла, закрывая его своими руками от ветра при этом не забывая спрятать когти. Он боится, что злой ветер может потушить этот чистый огонек жизни. На рассвете, когда всё стихает, он возвращается в своё первоначальное положение и ждет пробуждения своего маленького смысла существования. Проходит несколько недель. Он бродит по руинам прошлого, заходит в уцелевшие постройки и находит вещи, которые может использовать в своих целях. Так он вытащил из-под обломком длинный плащ с капюшоном, который мог прикрыть его тело и спрятать от колючего ветра, но к сожалению не от холода. За потертой сумкой ему пришлось лезть в пересохший колодец. Но это того стоило. Теперь в ней хранятся найденные травы и различные скляночки, которые притягивают его на каком-то ненормальном уровне. Как и желание, что-нибудь в них смешать. По прошествию месяца. На рассвете. Находясь в лесу он улавливает новый запах. Совершенно отличающийся от местных. Угрожающе тяжелый и восхитительно интригующий. Следуя за ним, как за добычей, он оказывается недалеко от берега реки. Прячась в подлеске и выглядывая из-за большого ствола ели он наблюдает. На заснеженном берегу, как вспышка реакции, кипит жизнь. Много людей в зимних костюмах и чуть меньше в военной форме. Военные разгружают фургоны и расчищают место для лагеря, пока несколько человек в обычной одежде что-то активно обсуждают. В центре стоит хрупкая девушка. Светлые прядки завитками выглядывают из-под меховой шапки, а на губах играет нежная улыбка. Он тянет воздух носом и в легких оседает легкий аромат жасмина (теплый и приятный, обволакивающий), но вот следующий запах буквально вышибает из него дух, словно защищая первый. Запах железа и пороха. И только сейчас он обращает внимание на неотрывно следующую за девушкой тень из плоти и крови. Он знает только простые истины, а сложные ему не подвластны. Сейчас он отчетливо может слышать голос, что шепчет ему о прекрасной Дульсинеи и невыносимом, но отважном Санчо Панса. Но он не понимает или точнее не помнит. Его сжимает в тисках непонятное чувство тревоги. Он не может понять почему у девичьей «тени», что только что от неё отслоилась и повернулась в его сторону такой пронзительный взгляд. И эта самая «тень» резко заступает изящную фигуру и вытаскивает что-то угрожающе черное. Он приходит в себя, как по щелчку. Оказывается его учуяли собаки, которые прибыли с людьми, и именно на это обращает внимание «тень». И в эту самую минуту грозные псы бегут на него, а следом за ними идёт смерть.