Ливси придёт лечить ваш недуг нестандартно (жен.)

- Ох, добрый день, добрый день, мои родные! Прошу прощения, я немного опоздал - слышится в дверях жизнерадостный голос лекаря, которого маменька вызвала на дом, поймав вас за чтением любовного романа и уловив некоторый упадок сил, что одолевал вас в последнее время. Ваше поведение и здоровье её сильно тревожат, как здоровье единственной дочери, хотя вас довольно смущает такое внимание к своей персоне. Да и докторов вы не любите со всеми этими диковинными процедурами сомнительной пользы, назначаемыми ограничениями и общей неловкостью такого близкого общения с чужими мужчинами, которые так внимательно вас осматривают. В основном поэтому вы слегка насторожены, вслушиваясь в звуки из прихожей. Говоря с доктором, маменька обеспокоенно описывает признаки вашего нездоровья, вполне естественно для себя преувеличивая. Гость кивает с удовлетворённым хмыканьем, слыша об общей слабости тела и бедности вашего сна, об участившемся состоянии уныния и обострении пороков характера (она немного ушла в жалобы на ваши бестактные, злобные ответы на благодетельный акт воспитания), наконец, о тяге к непотребной литературе. Лекарь всё в том же жизнерадостном и невозмутимо весёлом тоне заверил, что недуг, поразивший её чудесную девочку, не редкость, и существует множество способов побороть его. Заслышав немного знакомое, такое противное своей причудливостью и назначением назвать болячку "истерия", вы немного ёжитесь, и через некоторое время в вашу спальню входит лекарь. Он оказался крепким, хорошо сложенным и весьма интеллигентного вида мужчиной в напомаженном парике по моде этого времени и в новеньком бирюзовом мундире. Живые, добрые глаза глядели из-под тёмных густых бровей двумя озорными чёрными крышечками, обрамлённые такими же тёмными ресницами. Щёки непроизвольно вспыхнули от приятного образа, но вы в смущении поспешили унять оживление и отвести глаза, пока доктор повернулся к дверному проёму, заверяя маменьку: - Бросьте, мадам, вы можете мне довериться. На моём счету множество спасённых жизней, а этот случай совершенный пустяк для совершенства нынешней медицины - доктор посмеялся своим приятным баритоном - Множество болезней исходит, в первую очередь, от излишнего волнения, и поэтому для большей эффективности моего визита вам не стоит волновать вашу чудесную дочурку и, главное, себя. Мужчина поставил на пол свой чемодан и, пододвинув стул к вашей кровати стул, удобно устроился напротив, окидывая дружелюбным взглядом. - Здравствуйте, моя дорогая. Ваша маменька поведала мне о вашем нездоровье последних дней, так что я приехал к вам оказать свою, так сказать, первую помощь. Можете называть меня доктором Ливси - замечая вашу тревогу, он спешит её унять - Ну, ну, милая, всё хорошо, не нужно переживать. Я здесь чтобы помочь вам, ну же - он берёт ваши хрупкие руки и помогает удобно прилечь - Устраивайтесь и расскажите же подробнее о симптомах недуга. Большие тёплые руки поглаживают ваши кисти, пока вы сбивчиво рассказываете о самых сокровенных переживаниях. От чего-то именно эта ласковая улыбка и удовлетворённые хмыки после ваших неуверенных тихих фраз располагают к себе, и становится уже не так страшно. По груди разливается уют, стоило лишь изъясниться кому-то, кто лишь выслушает с улыбкой и добрым взглядом, о том, что вас тревожило. - Любопытно, весьма и весьма любопытно - доктор качает головой, вновь тихо посмеиваясь - Главное, не волнуйтесь, моя замечательная. Я не услышал от вас ни единого предзнаменования смертельного заболевания, хотя вы определённо страдаете распространённым для юных и не очень леди недугом. Это есть истерия. Замечательно, и весьма любопытно по признакам, но это определённо она. Сконфуженно, вы интересуетесь, какая именно болезнь носит это противное название , боясь услышать что-то неутешительное, несмотря на то, что доктор уже уверил вас в том, что вы не умрёте. Всё дело в том, что вы действительно слышали несколько раз это загадочное слово, но в силу юности и недостатка знаний, вам так и не довелось разобраться, что именно оно означает, кроме того, что это недуг. - Ох, так вы не в курсе? - всё с прежней жизнерадостностью спрашивает доктор - Тогда имею честь вас немного просветить. Истерия - есть недуг, при котором ваше чрево отделяется от вашей общей внутренности и начинает перемещаться по телу, беспокоя непосредственно его и вашу чудесную юную головушку, что и объясняет ваше беспокойство, которое и вызывает описанные вами проблемы, моя дорогая. Хахах, ведь вы меня поняли? Но вы от слов о беспокойном чреве, отдельном от внутренностей, даже наоборот: обнаружили себя в таком ужасе, что совершенно точно не поняли доктора. Тот же, заметив ваше побледневшее от испуга лицо, вновь посмеялся, поспешив отойти за водой, от которой полегчало хотя-бы пересохшему горлу. - Всё хорошо, моя дорогая, успокойтесь. Вам ничего не угрожает, я здесь, и я обязательно излечу вас. Вам нужно держать эту мысль в сознании, и тогда вы не будете подвластны тревоге, которая продолжает провоцировать болезнь. Всё хорошо. От спокойных поглаживаний по спине и этого ласкового голоса вы действительно заметили, как колотящееся сердце начало успокаиваться, и задрожавшие было руки также унимаются. Следуя рекомендации доктора, вы действительно стараетесь удержать в голове уверенность, что этот ласковый человек вам поможет. Он же, уточнив необходимость в ещё одном стакане воды, помогает вам прилечь в комфортное положение, и затем поглаживает ваши руки, объясняя следующий ход действий. - Я не из тех лекарей, что находят единственный способ успокоить женский орган в его удалении. Мой научный довод таков, что взволнованную матку можно утихомирить и возвратить на место, если достаточно успокоить и расслабить остальное тело, и, прежде всего, разум пациента - добрые тёмные глаза встречают ваши уверенным, доброжелательным взглядом - Сейчас я попытаюсь расслабить ваше четырежды прекрасное и благородное тело, а ваша задача будет заключаться в том, чтобы не напрячь разум: вы не должны бояться оконфузиться лишними звуками или неловкими движениями. Если вы позволите своему телу полностью подчиниться моему лечению, то оно нальётся новой силой и хорошей кровью, что поможет вернуть ваше чрево на место. Вы всё ещё находитесь в сомнениях: что же это за практика, которая заставит ваше тело совершать какие-то непотребные движения и звуки? Это ведь не просто неловко, но и непозволительно для уважающей себя леди - оконфузиться перед малознакомым мужчиной, тем более таким уважаемым, как доктор. Этим опасением вы наивно делитесь с ним, вызывая тот же совершенно не язвительный, а искренний смех над такой расстановкой приоритетов. - Я не перестану удивляться леди и их непростительному упрямству, ну вы послушайте же меня: на чаше весов находится ваша гордость и ваше здоровье, моя милая. Поверьте, уж куда лучше оконфузиться, чем отказаться от моей помощи в пользу продления ваших телесных страданий от недуга или же помощи того рода врачей, что лишат вас главного счастья материнства. Я бы даже сказал, что слово "оконфузиться" и слово "спастись", вполне может иметь для вас единое значение. Услышав такой неутешительный ответ всё в том же ободрённом тоне, вы решаете довериться доктору окончательно, всё таки очень дорожа своей детородностью. Стараясь послушно расслабить разум по его совету, вы даже прикрываете глаза, вызывая одобрительную улыбку. Тело же, лишившись визуального познания мира, обострило осязание, от чего прикосновения доктора ощущались наиболее тепло и нежно. Вот большая мягкая рука гладит одно ваше плечо до локтя, спускается вместе со второй по предплечью, осторожно массируя и гладя его. Затем они спускаются, занимаясь даже пальцами ваших рук и переходя к другой, правой. Лёжа с закрытыми глазами и стараясь не напрягать свой разум, но и не сумев в итоге остановить его деятельность полностью, вы концентрируетесь на ощущениях этих осторожных прикосновений. Так странно, но вы начинаете понимать, что они вам нравятся: они успокаивают и ласкают кожу, оказавшуюся удивительно обрадованной ими, как вы радуетесь давно необходимому и любимому мясному кушанью. Таким образом доктор бережно обходит всё ваше тело, затем велит перевернуться. Действия повторяются, огибая спину и оглаживая лопатки, проходясь по позвоночнику к пояснице. Вы почти полностью расслабляетесь, даже видя перед глазами неясные образы каких-то резных деревянных посуд, должно быть, немного погружаясь в дремоту. Но внезапно вас заставляет вздрогнуть ощущение поглаживания стопы. На первый взгляд оно мало отличается от поглаживания на этом же месте, которое осуществлялось, пока вы лежали на спине, но что-то странное, немного глуповатое заставляет вас именно сейчас немного поёжиться, напряжённо кашлянуть, скрывая... Смешок? - Всё хорошо, моя дорогая - успокаивающий голос доктора возвращается, но его рука вдруг оказывается на вашей лодыжке, пресекая попытки к сопротивлению - Это один из этапов расслабления вашего тела. Не нужно сосредотачиваться на попытках сдержать себя, вы не навредите мне - он и сам чуть посмеивается, видя ваши почти детские попытки протиснуть пяточку в узкое пространство, возникшее между его рукой и покрывалом - Не бойтесь, это самая естественная реакция организма. Но говорит в вас даже не столько желание хорошо держать себя и быть выше детских развлечений, сколько просто одно ваше замечательное свойство - чрезмерная щекотливость. Ещё в детстве, когда няня забавлялась с вами подобным образом, детской шаловливости хватало максимум минут на пять, после чего начинался прямо настоящий визг, требующий прекращения баловства. Иногда чувствительность к щекотке затрудняла и переодевание с гигиеническими процедурами, так что это была действительно естественная реакция. А тем временем, те самые ласковые пальцы, что так приятно нежили вас несколько времени до этого, с той же нежностью безбожно мучали стопу, чередуя мягкую щекотку подушечками пальцев и лёгкие поскрёбывания аккуратными ногтями. Сильная мужская рука не оставляла никакой возможности прятаться от всего этого забытого после детства баловства, оставалось лишь машинально пытаться заглушить голос и жмуриться, пытаться унять попытки дёргаться. И тут же послышались напоминания о раннем указании: - Ну, дорогая, не нужно сдерживать. Это лишь повредит, ну же... - он растерянно посмеивался, даже не укоряя и не теряя доброжелательной интонации, глядя на это акробатическое представление - Как ведь вы не поймёте, моя глупенькая... Хотя нельзя сказать, чтобы самому доктору это не доставляло никакого удовольствия, хотя вам в порыве щекотных терзаний было не до этого. Либо от упорной уверенности в своём подходе, либо же от некоторого личного восторга он продолжал ласково щекотать вас, периодически меняя стопы. Его движения оставались не слишком быстрыми и лёгкими, разными по тактике и доводящими вас до попыток спрятаться на потолок. И всё же, постепенно начало ощущаться не только свойственное щекотке мучительное чувство, но и странное, неподвластное разуму и пониманию волнение. Оно словно росло от терзаемых лаской ножек и по венам распространялось дальше, подобно неизвестной болезни, расползалось корневой системой по туловищу, волнуя всё тело, и всё же концентрировалось где-то в его середине, медленно опускаясь ниже. Потихоньку, обратив внимание на это ощущение помимо щекотки, вы ощутили пугающую мысль в голове: "неужели это ощущение исходит от моего беспокойного чрева?" Действительно: оно вспыхивало то в ножках, которыми занимался доктор, то в груди, то в животе, то перемещалось в спину, под шеей, или поясницу, от чего хотелось изогнуться или вовсе попытаться унять руками этот внезапный непонятный зуд. Или это была боль? Объяснить это чувство словестно с помощью внутреннего голоса мыслей не представлялось возможным: разум был лишь занят ощущениями щекотки и, возможно, беглыми набросками планов спасения из этого плена, где-то на фоне остатками приличия и попытками сдержать трудно узнаваемый в писках голос. Мысли путались и тогда, когда доктор решил повысить эффективность лечения, задействовав не тронутые ранее бока и рёбра, а это странное чувство обвило всё туловище горячей верёвкой, как показалось, затем вновь свернулось в районе живота, едва ли не заставляя вздрогнуть. Кажется, это не было болью. Такое же чувство, но слабее, появлялось и в детстве во время щекотки, и определённо не вызывало у вас слёз боли. Это было... Похоже на страх, если разрывающийся сейчас от ощущений мозг не подводил. Когда живот сводило от вида противного толстого паука на прозрачной липкой паутине, или в ожидании порки за разбитую при шалостях маменькину любимую вазу. - Какое, однако, любопытное свойство - улыбается доктор, и лишь с его словами доходит, что страдание временно прекращено - Вы продолжаете смеяться, если можно так назвать звуки, которые рождаются из ваших попыток сдержать смех, и ёжиться, даже когда я просто глажу вас... Вы затихаете, чувствуя, как налилось краской ваше лицо во время всего этого. Доктор вновь даёт вам воды, давая передохнуть. Вы пробуете извиниться за то, что не смогли следовать указанию. - Вы не виноваты, моя очаровательная - мужчина озадаченно смотрит на чемодан - Вы делали это непроизвольно: было видно, что вы всеми силами пытаетесь расслабиться и не мешать лечению, но из-за этого вы продолжали нервничать. Полагаю, я слишком резко приступил к щекотке. Вы чуть напряжённо следите за движениями Ливси, когда он открывает чемодан. Помимо вполне обычных для его профессии диковинных инструментов, вы замечаете некоторое количество всяких щекочуще-нежащих объектов, включающих в себя пять перьев, несколько кистей, мягкую щётку и какие-то совсем необыкновенного свойства перчатки. Выбор его падает на небольшое перо, которое мягко оглаживает ваши босые ноги. - Я попробую подойти с такой стороны - приятный голос, сопровождаемый ещё и визуальным образом, возрождает странное волнение, вновь ощутимо и мягко оплетающее всю внутренность. Трудно спрятаться от пристального взгляда тёмных добрых глаз, особенно когда их владелец так бережно обходится с довольно личной областью ваших ощущений - Это будут неторопливые движения, за которыми вы можете наблюдать. Постарайтесь не задерживать мысли на стараниях в целом, реагируйте максимально естественно и непринуждённо. Всё будет хорошо, я рядом, чтобы помочь. Перо ласкает серединку стопы и пальцы, умело находя нежные участки, о которых вы ранее не подозревали. Всё ещё хочется спрятаться от противоречиво приятных ощущений, но вместе с физическими переживаниями разум смущает то самое, уже заметное волнение. Ох, нет, это совершенно не страх! Теперь, имея возможность осознанно сравнить страх и переживание, которое вы ощущаете сейчас, вы с уверенностью готовы сказать, что это абсолютно противоположные вещи. В отличие от переживаний страха, нынешнее ощущение наполняет тело ощутимым теплом, волнуя нутро так же в животе, но немного ниже. Такое же, хоть и сильнее, чем в детстве, ощущение, которое и заставляло вроде как и необъяснимо желать щекотку, и тут же требовать её прекращения, так как она смущала чувства неизведанным волнением. С губ сорвался странный, высокий звук, похожий на смешок, когда перо ласковым кончиком прошлось под пальчиками. Привычно захотелось взять себя в руки и успокоиться, но доктор поспешил заверить: - Вот так, милая, позвольте себе реагировать естественно. Всё хорошо. И перо дальше запархало по поверхности чувствительных ступней, извлекая из вас похожие на этот первый звуки. Чувство вернулось и теперь, когда вы стали немного его понимать. По мере продвижения пера выше, к коленкам, оно нарастало, волнуя разные уязвимые места в теле своим теплом и волнением. Вот мягкие ворсинки кружат в левой подколенной ямочке, не обделя вниманием её правую близняшку, а вот, через минуты две, перо перемещается по бедру к животику под пижамное платье, и голос рассыпается сладкими смешками. - Здесь особенно нежный участок, могу полагать? - Ливси улыбается и кружит кончиком пера по мягкой коже, очерчивая и само слегка выделяющееся брюшко, и нижнюю его часть, что задумана укрыть плотью беспокойное чрево. И почему-то, когда перо ласкало эту часть, мысли о вашей матке-путешевственнице совсем не тревожили, лишь по-странному хотелось, чтобы процедура длилась и дальше. И доктор безошибочно уловил эту потребность либо в сладком и высоком смехе, либо в счастливых смущённых глазах, и, всё с той же ласковой улыбкой, проговорил - Похоже, мне необходимо здесь задержаться. Перо некоторое время подметает животик ребром, после чего мужчина аккуратно избавляет вас от пижамного платья, снимая его через голову. Он, конечно, поясняет, что так удобнее продолжать воздействие, но вы и без этого охотно и спокойно поднимаете руки, лишь машинально сложив их на груди, прикрывая свой срам. Но позже ваши запястья снова оказываются в заботливых руках, которые кладут их на подушки, оставляя вас почти нагой, и перо продолжает свою лечебную ласку. Оно обходит рёбра, покрутившись между ними, немного задержалось на подмышках и оглядило шею, даже алые уши, после чего опустилось на мягкую грудь. Ох, что это было за ощущение... Мягкие ворсинки неторопливо гладили уязвимую часть вашей кожи, волнуя и щекоча, но и окружая лаской, не давая спрятаться. Несколько раз кончик пера касался сосков, но, скорее чтобы не игнорировать их, чем чтобы фокусироваться. Голос ваш на этом моменте совсем вам не пренадлежал, выдавая смешки и неловкие вздохи, под ласковые утешения доктора. - Вот так, моя дорогая. Ваше тело практически расслабилось, как и ваш разум. Просто позвольте ему эту реакцию, это поможет. Вы чудесная. Большая ласковая рука спускается, спуская ваше бельё. Вы чуть вздрагиваете, вновь потянувшись прикрыться, но врач осаживает вас, снова объясняя свои действия уже привычным, жизнерадостным и успокаивающим голосом. - Следующим этапом станет более привычное лечение: массаж вашего лона. Он оканчательно успокоит вашу матку и здоровье вернётся к вам, и имено для этого мне было необходимо расслабить ваше тело. Если оно достаточно расслаблено, то лоно должно уже выделять секрет, для убеждения в этом я и снимаю с вас ретузы. Мужчина бережно касается разгорячённого лона, поглаживая пальцами наружные половые органы. Результат его удовлетворяет, что легко угадывается в довольном хмыканье. - Замечательно, моя милая - Ливси ласково улыбается, продолжая гладить открытую ему промежность, не переходя к резким активным действиям. Всё же опытный врач понимает, что перед ним невинная, немного напуганная и одурманенная возбуждением юная девушка - Сейчас я постепенно перейду к массажу, проводя его до естественного завершения. Нежные пальцы принялись мягко стимулировать самую нежную и уязвимую вашу часть. Это былс совершенно невиданная вами практика, чтобы кто-либо касался этого места прямо руками, но она доставляла похожее чувство, которое описывалось в самых непотребных романах из прочитанных вами. Будь вы в трезвом уме, вы бы очень смутились, поймав себя посреди таких ощущений от лечебной процедуры, но сейчас вы были так заняты чувствами, что нравственные терзания не тревожили вас. Ласковые пальцы бережно мяли половые губы, затрагивая и укромное место повыше, которое вы иногда баловали в тайне от маменьки вечерами за чтением тех же романов, но не касаясь внутренности лона, чтобы не портить юную девушку. Не обходилось и без поглаживаний, окружающих нежное место теплом, которое, вырастая из места воздействия, подобно прежнему необъяснимому волнению, двигалось вверх по телу, охватывая каждый его укромный уголок. Хотя, это и было то самое приятное волнение, заставившее ваше лоно, прошу прощения, мироточить. Понятной эта истина стала тогда, когда свободная рука доктора возобновила подобные поглаживания на стопе, только теперь они расцветали не пугающим неизвестностью волнением, а чистейшим, как слеза ангела, удовольствием. Оно же и растекалось по всему телу тягучей патокой, скручиваясь в предполагаемом расположении чрева, приближая ваше состояние к экстазу. Пальцы немного сжимали подушки, пока Дэвид Ливси увлечённо и довольно комментировал ваше состояние: - Замечательно, очень хорошо! Ваше тело великолепно принимает моё лечение. Совсем скоро наступит кульминация, и ваше чрево успокоится. Голос совсем не слушается вас, да и вы не стараетесь его контролировать. Теперь это совершенно не важно, не сейчас, когда тело пронзает такое глубокое, тёплое удовольствие. Вы охотно поддаётесь наслаждению, что уже не хаотично затрагивает отдельные участки тела, а накрывает волнами, расходясь кругами как от брошенного в воду камня, от чрева по всему телу. Оно достигает пика, стоит знакомому перу удачно пройтись по забытой левой стопе, и наступает то самое что-то, что, что доктор именовал "кульминацией". Мужчина тоже чувствует это по выраженной реакции, поэтому сбавляет темп, постепенно возвращаясь к поглаживаниям. Более обыденные чувства осязания возвращаются, и вы можете отчётливо ощутить влагу под собой, хотя с замешательством можете поклясться, что точно не обмочились. - Вот так, теперь вы можете ощущать некоторое облегчение - с улыбкой подытоживает мужчина, помогая вам одеться - Для профилактики вы можете проводить сами подобный массаж, хотя я сам никогда не обделю вас помощью, если вы меня позовёте. Благого вам здоровья. Перед уходом врач бережно целует ещё подрагивающее запястье, встречаясь с вами внимательным взглядом добрых тёмных глаз. Этот опыт лечения - совершенно точно незабываемый.