***
По улице шагали двое. Обходными путями, сворачивая в дворы и узкие переулки, чтобы не перенимать тревогу толпы людей, что бегают сейчас по всей Москве, в основном в магазины, чтобы закупиться едой, Антон и Вова всё это время шли молча. Каждый думал о своём. Но было в их мыслях общее - " Лишь бы вернуться домой " . Им нужно было добраться на Павелецкий вокзал, оттуда они отправятся в Артёмовск, и там, по словам куратора, которому дали поручение распределить всех студентов по точкам, придётся пройтись пешком около трёх километров, потому что транспорт никакой в той дыре не ходит. Как сказала Смирнова, его однокурсница, : - " Ну, Петров, это тебе не Москва". Конечно, ей-то легко говорить, не у каждого мать профессором работает, которая ещё и член КПСС, поэтому её даже никуда не отправляли, она осталась в Москве, теперь просто иногда приходит в обычную больницу и оказывает помощь медсёстрам с пациентами. А ведь у него папа тоже не промах, когда-то мама говорила, что он почти стал участником партии, а потом... Потом что-то случилось. С работой у семьи Антона сейчас туго, на жизнь в Москве денег хватает, но не покидает ощущение, что это ненадолго. Когда друзья папы из-за границы сообщили о том, что в Европе творится хаос, и дело идёт до войны с СССР, он даже обрадовался.. По его словам, которые он говорил маме на кухне, думая, что дети спят - это отличная возможность скрыться в ужасе и тревоге страны, и тогда про него забудут. Такое чувство, будто будет по-другому.. Из мыслей Антона вытащил звук, который произошёл из-за того, что Вова споткнулся об колесо. Наверное он так поник, что даже не заметил предмет достаточного размера, чтобы не задеть его. - Антон.. - разорвал тишину друг. Петров даже удивился, обычно это не в стиле Матюхина. - Чего? - Я вот думаю... Может нам не пойти? - неуверенно выдал Вова. В его голосе чувствовалась сильная тревога, он дрожал. - Ты как себе это представляешь? - спокойным тоном спросил Антон. Ему самому страшно, но наблюдая за тем, как дрожит студент, захотелось его подбодрить хотя бы эмоционально. - Ну... спрячемся где-нибудь.. Да даже в моём колледже, там не могут отказать.. Все понимают, что это убийство для медиков и юных парней! - И ты правда думаешь, что нас никто не сдаст, что нас не будут искать? - Ну... - Да даже если отбросить факт того, что нас обязательно найдут. А как же чувство долга перед родиной? - Да там и без нас справятся... - Вова, это уже эгоизм. Надо сказать спасибо, что нас хотя бы не на передовую отправляют, а всего лишь санитарами, - и немного потупив взгляд в асфальт, добавил, - прямо как девочек..***
На вокзале было очень много ребят в военной форме. Их провожали семьи. Кто-то плакал, кто-то был равнодушен, наверное ,считал, что войны не будет, и их родственник вернётся скоро. Тут стало обидно, что мама с папой даже проводить Антона отказались, хотя, их можно было понять. Папе лишний раз лучше не высовываться на улицу... В какой-то степени Петров считал отца трусом , потому что каждый обязан защищать родину. Неважно, будь ты инвалидом или девочкой. Родина - это как мать, неужели ты спрячешься, или будешь просто молча стоять и смотреть на то, как избивают твою маму? Рядом стоящий Вова трясся так, словно прямо сейчас на него направлены десять тысяч ракет, и за лишнее движение по нему откроют огонь. Но его тоже можно понять, в любом случае, каждый выражает стресс по-разному, а сейчас это ужасное чувство задело каждого человека не то чтобы в Союзе, а в целом мире. Антон заметил, как с другого конца вокзала к ним приближался милицейский. Куратор говорил, что их будет сопровождать кто-то с должностью, но, честно говоря, парень думал, что это будет какой-нибудь старичок-помощник машиниста, да кто угодно, но не полицейский. По идее, у них сейчас и так работы по горло, будто бы есть время и люди, чтобы ещё и студентов на войну отправлять. Последняя фраза даже звучит страшно... Выглядел мужчина статно. На вид ему было лет пятьдесят, однако до старика по внешности ещё далеко. Тёмно-зелёная фуражка с красной полоской и значком красной звезды в середине заставляла людей оборачиваться и устремлять свои взгляды за человеком. Милиционеров все уважают, особенно в это время. Китель того же цвета, что и фуражка, обвязанный кожаным чёрным ремнём, подчеркивал хорошую для этого возраста фигуру. Интересно, он женат? Если да, то его жене, по всей видимости, приходится отбиваться от потенциальных любовниц, потому что женщины оборачивались на него с заинтересованным взглядом. Честно говоря, будь Антон женщиной, этот мужчина его бы не заинтересовал, даже наоборот отпугивал. Несмотря на опрятный вид этого милиционера, его выражение лица и мимика... неуютная. Будто замышляет тот что-то неладное, скрытое от чужих глаз и известное только ему самому. Блондина всегда пугала неизвестность. - Здравия желаю, старший лейтенант Виктор Павлович Сержов, - опустил фуражку в честь приветствия милиционер. Он не постарался улыбнуться или хотя бы сделать лицо менее серьёзным, дабы оказать хорошее впечатление на ребят. Нет, он оставался таким же серьёзным, каким и был ранее. Возможно Антон слишком много требует? Не один ведь он нуждается в поддержке сейчас, трудное время для всех, как-никак. Парни запоздало поздоровались, поскольку пялились они на лейтенанта секунд тридцать, переваривая информацию, и только потом поняли, что не произнесли ни слова с момента его приветствия. - А вы... нас проведёте до вагона? Или до города? - первым решился задать вопрос Вова. Сержов усмехнулся. Стоит отдать должное, эта эмоция немного ослабила напряжение в этой компании. - Делать мне больше нечего, как просто так мальцов туда-обратно не на самый ближний свет возить, - с озорной ухмылкой проговорил милиционер. Он был настроен пошутить, - мне туда же надо, за порядком следить отправляют, - пояснил мужчина. Антон заметил, что на него Виктор Павлович кидал взгляды куда чаще, чем на Вову. Можно даже сказать, что он смотрел только на него. Или Петров опять себя накручивает? - Вот и вас в участке ваш куратор попросил подбросить, мол, неповоротливые ещё, заблудитесь, а потом искать по всему свету, в такой-то суматохе. Дальше продолжать разговор никто, по всей видимости, не захотел. Вова стеснительный, Антон больше любит копаться в своих мыслях, а милиционер, судя по этой встрече, тоже не из разговорчивых, да и вести беседу с таким чересчур серьёзным товарищем не очень-то и хочется. Это неловкое молчание прервал гул поезда, что являлось сигналом о том, что пора бы уже занять свои места в вагонах. Петров был благодарен машинисту, иначе ещё минуту этих напряженных переглядок он бы не вытерпел. В вагоны люди врывались так, словно остаётся секунда до отбытия, и если они не успеют зайти, то на них тут же упадёт бомба. Хотя, судя по тому, что сейчас происходит на границах, это уже не кажется чем-то невозможным. Какой-то большой мужчина сильно толкнул Вову, что тот чуть ли не упал на платформу, и, признаться честно, если бы его не поймал Виктор Павлович, то он бы получил сотрясение мозга, потому что высота немалая для падения, да и асфальт. - Ты не мешкайся, - единственное, что сказал лейтенант. На это Вова лишь робко кивнул. Мужчины, если так можно было сказать, заняли свои места в конце вагона. Стоит отдать должное проводницам, которые любезно предлагали каждому пассажиру чего-нибудь поесть или просто спрашивали о состоянии. Антон попросил принести стакан холодной воды, а Вова отказался от угощений, ссылаясь на то, что мама ему завернула несколько бутербродов с собой и большой пакет апельсинового сока. Это был их любимый напиток, и Антон, если бы не эта ситуация, сейчас уже разливал бы напиток по стаканам. Петров старался даже не поворачивать голову в сторону милиционера, что было тяжело, ведь мужчина сидел напротив. Он чувствовал на себе взгляд, но не реагировал. За всю поездку лишь пару раз взглянул на лейтенанта, это было очень неловко. Поскорее бы избавиться от такого нежелательного общества. Впереди еще двадцать часов дороги...***
Поезд прибыл в четыре утра. Персонал ж/д стремился поскорее выпроводить всех людей, поскольку поезда сейчас как никогда нужны, поэтому все недовольно гудели, неохотно вставая со своих мест. Антон не привык просыпаться рано утром, поэтому этот подъем дался ему очень тяжело, тем более еще больше спать хотелось от стресса, преследующего его вчера и, по всей видимости, сегодня тоже. Такое ощущение, будто Виктор Павлович за ночь не сомкнул и глаз. Наверное это похвально, когда человек всегда начеку, тем более в такой ситуации. Вокзал города оставлял желать лучшего, и Петров невольно снова вспомнил слова Смирновой. Но он должен быть благодарен, что их отправили хотя бы не в Белорусь. Мальчики плелись за лейтенантом с поникшем настроением. По ощущениям они шли уже десятый километр, а деревню и близко не было видно. - Никогда не думал, что буду завидовать австралийцам... - внезапно подал голос Вова. - Почему? - Ну.. До них, по крайней мере, немцы не смогут добраться ещё очень долго. - Поверь, у них там своих проблем хватает. - Но они всё равно не сравнятся с войной. - Может быть... И ведь действительно. Кому-то просто повезло родиться в самом отделённом ото всех уголке мира, а кто-то сейчас находится в самом центре событий. Чтобы сильно не жалеть себя, Антону свойственно каждый раз вспоминать людей, которые находятся сейчас в ещё более тяжелом положении. Например, ему очень повезло родиться не евреем... Мальчиков предупредили надеть заранее сапоги, и кажись Петров понял зачем. Под ногами неприятно скользило и шлёпало, хотя дождь не проходил. Вероятно, в этой местности либо повышенная влажность земли, либо болото... Антон очень надеялся , что ни то, ни другое, ибо с такой особенностью будет жить очень тяжело. Хотя жизнь сама по себе тяжелая.***
Через пару часов наконец показались очертания первых домиков колхоза. Ничем не примечательные избушки, просто деревянные домики. У бабушки в посёлке был тоже похожий старый дом, правда из-за учёбы Антон давно у неё не был. Надо бы позвонить... На входе в деревню их никто не встречал. Оно и понятно, сейчас все были заняты своими делами, какое им дело до парочки средних санитаров. Ребята молча разошлись с Виктором Павловичем в разные стороны, один - в местный полицейский участок, если он тут был, а другие в медицинское помещение, ибо больницей это было назвать сложно. "Место оказания помощи" - наверное, наиболее подходящий вариант. Там им, по словам куратора, выделят жильё и в общем объяснят, что от них требуется. Честно говоря, Антона очень смущало расположение поселения. Очень близко к границе и отдалённо от советских войск, то есть в случае нападения никакой защиты, так ещё и в самом Артёмовске особо даже бомбоубежищ он не наблюдал, не говоря уж о военном блоке. Как он слышал, они пока не собираются идти сюда, ведь если верить разведке, немцы идут со стороны Белоруси. Петров очень надеялся, что так и есть. Медицинское здание выглядело прилично. Видно, что краска была недавно обновлена. Это всё ещё далеко не богато, но по сути большего и не надо? Тем более это поселение, подобные которому даже на картах не всегда указаны. Однако постройка небольшая, все дома здесь были деревянными. Только здание колхоза было из камня или какого-то другого материала, Антон плохо разбирался в этом. Зайдя внутрь, к ним сразу подбежала целительница. Было видно, что она очень торопилась и у неё много дел. Это тоже очевидно. - А вы те самые студенты из Москвы? Очень вовремя, как раз сейчас и покажете свои умения. Бедолага угодил в ловушку и ему оторвало ногу. Доставили прямиком из Богдановки, её уже оккупировали фашисты. Быстрее лёд и перевязка. Алла Петровна вам поможет, кабинет 32, прямо по коридору и налево. Живо! - скомандовала женщина и умчалась прочь. Парни изначально замешкались, но это заняло пару секунд, пока они не осознали происходящее и не рванули к указанному месту. Несясь по коридору, окрашенному в бледнозелёный цвет с чуть пошарпанным полом, ребята достигли того самого "кровавого кабинета". Уже сейчас, не заходя туда, были слышны громкие отчаянные кряхтения. Слышно, что пациент старался себя сдерживать, но боль всё равно явно звучала в голосе. Он действительно герой, раз в таком состоянии умудрялся думать об окружающих. Было печально одно, что он ещё оставался в сознании. Антону мысленно стало за него очень больно. Вздохнув, чтобы приготовиться к жуткому зрелищу, ребята открыли дверь. Это было ужасающе. Петрова замутило, а Вова уже убежал, чтобы стошнить. Зрелище, представшее перед глазами молодых студентов, которые даже на практике в больнице ещё не были, оставит тяжёлый отпечаток в душе каждого из них. Женщина не до конца договорила. У мужчины не было одной ноги, это верно, но вторая была в таком состоянии, что он просто не сможет больше ей функционировать. На ступне левой ноги отсутствовали мышечные ткани и кожа с жировой прослойкой, создавалось ощущение, словно оттуда просто вырвали кусок плоти, жадно, оставляя виднеться только кость. Она была переломана полностью, некоторые её части просто болтались на коже и мышцах. Посередине ноги, на месте голени было расслоение "мясного составляющего". По бокам этого места свисали остатки кожи, а на полу валялись кусочки плоти и огромная, очень большая лужа крови. Вскоре мужчина перестал сдерживаться, и вопил так, словно тысячи стёкол разбили одновременно, кинув их с огромной высоты на асфальт. Второй ноги не было по таз. Медсестра перебинтовала отсутствующую ногу, что выглядело очень и очень жалко. Антон оглядел помещение. Препаратов было критически мало, пациенту требовалось срочное переливание крови. Из противогнойных средств было только пару склянок, и Петров был не уверен в том, что мужчина не получил заражение крови. Парень кинулся рыться в сумке, мысленно благодаря себя за то, что прихватил с собой антибиотики. Первым делом он кинулся обрабатывать обе ноги перекисью водорода, она была и здесь, но у Антона лежало в сумке две большие бутылки. После этой процедуры он вколол в ногу фентанил, средство для анестезии. - Срежь, срежь здесь гнойные области, а я сделаю оторванную ногу! Парень, у тебя есть противовоспалительные ? - панически, с трясущимся голосом закричала, по всей видимости, Алла Петровна. - Да.. посмотрите, в сумке всё есть.. - голос дрогнул, и Петров с ужасом представил, что ему предстоит сделать. Срезать... гнойные ткани? Такая практика среди врачей во время ампутирования конечностей вполне встречаема и нередко, но чтобы Антон это делал сам... Он за всю жизнь пару уколов ставил на реальных людях, и то только маме, когда дома папы не было. Хотя с другой стороны, они всё это делали в университете, просто на манекенах. Но манекен ведь не человек. У него не было времени думать. Если он будет стоять и разивать рот и дальше, то нога сгниёт полностью. У него не было времени даже надеть перчатки, поэтому единственное, чем он обеспечил гигиену - был хлоргексидин. Петров взял скальпель, который лежал на столе к нему ближе всего. Средних размеров предмет, для этой задачи вполне подойдёт. А у него ведь с самого начала тряслись руки. Как назло, когда Антон панически попытался унять дрожь, ничего не получалось. Он не может допустить ошибку, не может резануть не там, где нужно. Парень злился на Вову. Почему его друг посчитал, что имеет право уйти, а он нет? Почему всю грязную работу скинули на него? Он поднёс нож к ноге. Первый надрез. Пришлось придерживать другой голой рукой ткани, чтобы срезать до конца, потому что "остатки" плоти были достаточно плотными. Он усердно сдерживал рвотные позывы и старался не думать о том, что это реальный человек. Представь, что это практика. Кусок ткани отпал. Теперь с другой стороны. Там всё почти чёрное. Вонь из-за гноя стоит неимоверная, что стало даже дурно. Антон ещё не до конца понял, это из-за стресса, или из-за запаха? Это не реальный человек. Просто манекен. Ты делал это сотню раз. Антон сделал надрез, и, видимо, прошёлся по венной системе, потому что всё ещё больше залило кровью. Хотя там и без этого было достаточно. Это нормально. В него в любом случае придётся вливать кровь. Антон задумался о том, кто станет донором. Они ведь знают его группу крови? Ещё несколько кусков с члямканьем упали вниз. Он принялся считать, чтобы успокоиться. Раз. Два. А здесь нужно быть более аккуратным, чтобы не задеть "здоровые" участки. Три. Кажется, это был последний кусок. Петров быстро вколол противогнойные антибиотики, после чего принялся туго перебинтовывать ногу. В конце он закрепил всё аптечным жгутом. Спустя немного времени кровотечение практически остановилось. - Какая у тебя группа крови? - закончив своё дело, спросила какая-то там Алла, чьё отчество Антон уже забыл. - Вторая.. - ответил тот. - У друга твоего? - раздражённо спросила она. Действовать нужно было быстро. - Не знаю... Медсестра вздохнула. - Значит так, сейчас донором будешь ты, но поскольку этот мужик потерял слишком много крови, нужно, чтобы вас было двое, - на столе лежал домашний телефон, она подошла к нему и начала набирать какой-то номер, - я пока возьму у тебя, а потом найдём ещё одного. Антону оставалось лишь молча согласиться. Пока они работали, он не заметил, как другая медработница привезла капельницу. Он сел на стул и сам себе всё закрепил. Его взгляд уставился на красную полоску, медленно поднимающуюся по нейлоновой трубке. Спустя время вдруг стало очень тихо. Атмосфера резко переменилась на спокойную. А он ведь практически не спал сегодня, встал в четыре утра. Наверное, можно и подремать, всё равно он уже ничем помочь не сможет. Глаза медленно закрылись. Перед тем, как окончательно потерять сознание, Антон подумал о том, что у него взяли подозрительно большое количество крови.