Во славу Люциферу

Замах – и очередной стеклянный бокал с треском разбивается о стену. Он не может больше видеть эти бокалы. Всё, всё вокруг гулю напоминает о нём. — Ты такой сексуальный, Омега, — нежно ворковал Терцо, попивая вино из этого самого бокала ещё каких-то несколько месяцев назад. — Я никогда раньше не встречал такого харизматичного и привлекательного гуля. Всё. Он больше никогда этого не скажет. Его голова покоится на обложке какого-то очередного раскрученного журнала. Как будто это какая-то шутка. Как будто никому нет дела до смерти Папы Эмеритуса III. Никому, кроме Омеги. А ведь раньше на этом лице можно было разглядеть искренние эмоции, которые Терцо мог доверить только одному гулю во всей этой чёртовой Вселенной. Его разные глаза могли моргать, а пухлые губы шевелиться. Он мог дышать. Ещё недавно Омега держал его за щёки, нежно улыбаясь ему, и, в конце концов, сливаясь с ним в трепетном и таком долгожданном поцелуе. Он больше никогда его не поцелует. Никогда. Его забальзамировали и положили в гроб на потеху публике. Как бы Омега ни пытался в порыве истерики разбить эту стеклянную перегородку, отделяющую его от погибшего возлюбленного, как бы ни пытался отомстить Сестре Император, Папе Нихилу, этому чёртовому Кардиналу... Всё тщетно. Гуля оттащили и заперли в комнате, некогда принадлежащей ему и любви всей его демонической жизни. Омега направился в ванную. Затаив дыхание, он включил кран, и ванна начала наполняться горячей водой. На полке рядом с зеркалом стояла счастливая фотография его и Терцо, где они оба ещё не подозревали о надвигающейся угрозе. Гуль яростно кинул её на пол, и рамка разбилась. В чашке на раковине стояли две зубные щётки. Красной пользовался Омега, а синей – сам Терцо. А как они мылись вместе, потирая спины друг друга и украдкой целуясь... Всего этого больше не произойдёт, и это не укладывалось у Омеги в голове. Он не сможет жить в мире без Терцо, не испытывая острейших, как нож в живот, страданий. А другие гули его даже не поддержат. Они останутся верны если не Кардиналу, то Нихилу. Омега остался в этом мире один. Совсем один. Ванна заполнилась наполовину. Омега снял с себя всю одежду и лёг в неё. Раньше в этих местах его мог ласкать Терцо, самым изысканнейшим образом. Никто так не смог бы, как он. Тем более сегодня. Сейчас. Гуль взял с раковины заранее подготовленный нож и резко полоснул себя по накачанному телу. Боль его пронзила райская, но для него это уже не имело никакого значения. — Во славу Люциферу, — прохрипел Омега еле слышно. Перед ним появился демон. Прекрасный демон в чёрных одеждах, с тёмными волосами и раскрашенным в чёрно-белые цвета лицом. Он протянул гулю руку, нежно смотря ему в глаза. — Я скучал, amore mio, — произнёс демон тянущимся, будто сырное фондю, голосом. Его черты не могли не заставить гуля очень крепко обхватить его руку. — Я тоже скучал... — ответил Омега, когда демон повёл его к их личному месту в Аду, где будут только они двое, и больше никто. Вода продолжала течь. Никто и не подозревал, что произошло в комнате бывшего Папы. В Средневековье до этого нет дела. Тогда умирали каждый день, а в достатке жили только крысы.