Жучок

«Если не хочешь, чтобы пострадала твоя репутация, подложи это Лайонелу Лутору». В голове Марты Кент с того момента, как она пришла на работу и вскрыла лежащий на столе конверт, бушевал вихрь мыслей. Она, зажав пальцами виски, неотрывно смотрела на записку с угрозой и небольшую монету, все всяких сомнений являвшуюся подслушивающим устройством. Марта места себе не находила; она металась из угла в угол своего кабинета, разворачивая в голове то один, то другой сценарий. Вот он заходит, они немного беседуют о делах, а дальше приключаются различные эксцессы: то стакан воды упадет на пол или прольется на его пальто, или бокал вина опрокинется на ее платье; или, быть может, раздастся спасительный звонок, или же отвлекающий маневр случится на очередном благотворительном приеме, среди толпы. Сколько бы вариантов Марта ни прокручивала, она с глубоким вздохом безысходности бросалась в объятия своей уникальной способности импровизировать. И тем не менее шпионские игры казались неправильными, нелепыми и подлыми, все ее естество противилось мысли о том, что ее пытаются в них вовлечь, ведь она рискует лишиться статуса сенатора от Канзаса, обнародовать самый большой секрет ее жизни – секрет Кларка – и даже более того! – в случае провала разгневать Лайонела Лутора. Последнее почему-то ей виделось катастрофой вселенского масштаба; может быть, потому что эта потенциальная опасность вела к первым двум. Принимая во внимание рационально обусловленные причины, Марте совершенно не хотелось портить отношения с Лайонелом: он был одним из крупнейших спонсоров ее проектов, благодаря ему она была вхожа в самые высокие политические и финансовые круги, она могла рассчитывать на его помощь разного рода при первой же озвученной ему необходимости. Было и что-то еще, что Марта упорно называла «дружбой», хотя и понимала, что этот термин едва ли применим к семье Луторов. То, что происходило между ними, безусловно, было похоже на доверительные отношения: с тех пор, как она узнала об осведомленности Лайонела касательно «особенностей» Кларка, ее восприятие изменилось. Одно дело разделять тайну с мужем, с близкими друзьями сына, но чтобы с Лутором?.. И все же он не стремился предать огласке происхождение Кларка, чем все сильнее с каждым днем завоевывал ее доверие, и ей становилось проще на него полагаться. Иногда у нее что-то неприятно щемило в груди при мысли о том, как бы отнесся Джонатан к столь безрассудному поведению. Но всякий раз при виде Лайонела что-то прогоняло прочь укоры совести. Удовольствие от власти – это еще одна веха сознания Марты Кент, которую та старательно прятала от самой себя. Она боялась признаться, что столь могущественный человек, как Лайонел, дрогнул под ее мягкой рукой, словно лев, прирученный девой из древних сказаний. Марту порой пугала сила влияния, которое она оказывала на Лутора, и одновременно будоражила. Конечно, она никогда бы не стала переходить черту: все-таки он оставался диким зверем, и игры с ним могли привести к плачевному финалу. Будто бы мало ей было переживаний, но Марта давно ощущала повисшую в воздухе недосказанность. После того, как Лайонел был готов расстаться со своей жизнью ради нее, Марта больше не могла игнорировать то тепло, что разливалось внутри, когда она вспоминала о нем или когда он был рядом. Он стал неотъемлемой частью ее жизни, но со смерти мужа прошло так мало времени, что она не могла позволить себе видеть в нем нечто большее, чем друга, опору, наставника. День Благодарения нарушил чуткий баланс их взаимоотношений. Она так хотела, чтобы Лайонел пришел к ним вечером, был в кругу семьи и близких друзей, разделил с ними празднество. Разделил его с ней. Марта и сама удивилась, как легко и искренне вырвалась просьба прийти. Его изумленный взгляд, в котором смешались радость и недоверие, страстное желание согласиться и опасение быть непринятым, – все это отозвалось внутри, накрыло неистовой волной, в ней проснулось нечто, что она старательно заглушала уже в течение года. Расстояние сокращалось с каждой его фразой, ниспадавшей до полушепота: «Ты не представляешь, как ценны для меня эти слова. Как ты дорога мне». По ночам, оставаясь одна, прикрыв глаза, она могла как тогда ощутить на себе его тяжелое дыхание, непреодолимое притяжение, образовавшееся между ними. Не отстранись он в последний момент, она бы не устояла. Он оставил ее наедине с нелегкими размышлениями: ее гложило чувство вины из-за Джонатана, волновала неприязнь Кларка к Лайонелу, заботила карьера и мнение общественности по поводу связи с Луторами; и в то же время потребность быть рядом с Лайонелом была безотчетной, подобной нырянию в бездну – манила и пугала. Марта пришла к нему в ЛуторКорп, чтобы расставить все точки над «i». Однако, сама того не ожидая, фактически призналась ему в своих чувствах и неготовности их принять. Ей просто нужно было больше времени, а бушующий ураган событий, эпицентром которого была ее семья, не позволял спокойно и рассудительно все обдумать. Семейный вечер в честь Дня Благодарения, его рука, крепко сжимающая ее, пока остальные заняты обсуждениями, кроткие и полные надежды взгляды, в которых читалась безграничная нежность к ней, неловкое прощание… Работа отнимала много сил, времени объясниться практически не оставалось, и те жалкие непродолжительные крупицы они уделяли разговорам о политике, бюджете, избирательной кампании, втайне оба ожидая, как кто-то из них первым выдаст признание. И вот наступает момент логической кульминации, точки невозврата для того, чтобы наконец закрыть страницу раздумий и шагнуть вперед, в волнующую неизвестность, как Марту вынуждают поступить наперекор совести, практически предать человека, которому была готова вверить свою жизнь.

***

Из раздумий ее вырвало жужжание коммутатора. – Миссис Кент, к вам мистер Лутор. Внутри все похолодело. Она трясущимися руками скинула жучок в ящик стола и поспешила уничтожить записку в шредере. – Марта! Расправляешься с письмами назойливых поклонников? Он, как всегда источая напускную насмешливость сибарита, привычно опустился в кресло у книжной полки, которое в последнее время стало негласно предназначаться для него. Марта в ответ выдала натужную улыбку, попытавшись придать ей не такой вымученный вид. – Можно и так сказать. Приехал по делам? – Она отошла к окну, изо всех сил стараясь подавить волнение, но все равно почувствовала, что от внимания Лайонела не ускользнула выдававшая ее дрожь в голосе. – Не совсем. Марта, у тебя все в порядке? Она немного нервно кивнула, не оборачиваясь. Он встал и, медленно приблизившись, нежно тронул ее за предплечье. – Ты же знаешь, что можешь мне доверять, правда? – Ох, Лайонел! Марта повернулась и бросилась ему на грудь, ее трясло, а от напряжения слезы брызнули из глаз. Пройдя такой долгий путь хранения чужих тайн, она была готова сломаться под грузом собственных. Он на миг помедлил, не решаясь ее обнять, и все же руки опустились ей на плечи и стали робко поглаживать. Марта Кент, волевая и несгибаемая, с упорством и стойкостью пробиравшаяся вверх по карьерной лестнице, волчицей оберегавшая секрет своего сына, была сейчас такой маленькой и хрупкой в его объятиях. Лайонел наблюдал за отражением их двоих в ночном окне и не мог отвести взгляд от столь долгожданной картины. Не в силах противостоять искушению, он, слегка отстранившись, приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть на него. Ее влажный лазурный взор, полный отчаяния, излучал столько благодарности и… чего-то такого, чего Лайонел никогда не видел ни у одной женщины и не осмеливался обнаружить у Марты. Аккуратно вытирая ее слезы, он практически прошептал: – Я все сделаю ради тебя, слышишь? Абсолютно все. Марта неуверенно дотронулась пальцами до его щеки, словно опасаясь не столько его, сколько своей реакции. Ее грудь тяжело вздымалась, ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Лайонел следил за каждым движением, будто не веря в происходящее. Время застыло для обоих. Она чуть приподнялась на цыпочках, и ее губы коснулись его. Осторожно, боясь спугнуть мгновение, Лайонел ответил на кроткий поцелуй; но с каждым глубинным вздохом, рвавшимся из груди, его ответ становился порывистей, неистовей. Он почти кромсал ее губы, с которых тихим стоном срывалось его имя. В созвучии с ним молитвой лилась повторяющаяся фраза: «Как я ждал, как долго я этого ждал». Его руки сжимали тонкую шею, спускались ниже по спине, обхватывая талию, все сильнее прижимая Марту, словно пытаясь вобрать в себя целиком. Ее тело становилось все податливей, обмякая в крепких объятиях. Не выпуская ее, он повернулся и сделал пару шагов вперед, пока она не уперлась в письменный стол. Подхватив Марту под бедра, он усадил ее на столешницу, и стук спавшей с ноги туфли заглушил ее удивленный вздох. С новой силой он набросился на нее с поцелуем, восторженно наблюдая за тем, как закатываются от удовольствия ее глаза, как она отклоняет голову назад, открывая для ласк белоснежность шеи… Его пальцы скользили по обнажившимся ключицам вниз, в глубину декольте, еще прикрытого тканью блузки, как Марта отстранилась: – Прошу тебя, не здесь. Нас могут застать врасплох в любой момент, а мне и так приходится отбиваться от слухов о нашем романе. – Даже обидно, что наш роман еще не случился, а сплетни по городу уже поползли. Марта наградила Лайонела притворно-осуждающим взглядом и начала приводить себя в порядок. Тот же вновь занял свое место у книжной полки и следил за ней, положив голову на сложенные в замок пальцы. – Ты так и не расскажешь мне, что случилось до того, как я пришел? Марта достала из ящика стола жучок и положила на тумбу перед Лайонелом. – Доставили мне сегодня с угрожающей запиской разрушить мою карьеру, если я не подложу это тебе. – Прослушка, надо полагать? Марта сделала неопределенное движение рукой, и на ее лице вновь отразилась тревога. Лайонел подошел к ней и обнял – и в его движениях уже не осталось неловкости. – Предоставь это мне и больше ни о чем не волнуйся. Я разберусь. Она тяжело вздохнула и согласно кивнула. – Отдыхай сегодня, а завтра я за тобой заеду, и мы сходим куда-нибудь поужинать. В последнее время ты так много работала, что тебе просто жизненно необходимо развеяться. Марта улыбнулась, и Лайонел, послав ей воздушный поцелуй, вышел из кабинета.

***

Сев в лимузин, он отдал распоряжения насчет бронирования мест в одном из его любимых ресторанов: там были отдельные, скрытые от посторонних глаз помещения для видных персон или давних клиентов, – впрочем, он принадлежал к обеим категориям. Там не придется переживать, что кто-то помешает их с Мартой разговору, а поговорить им нужно было много о чем. Кроме одного. Достав из кармана жучок, Лайонел разломал его; на внутренней части динамика стояла гравировка: «Изготовлено ЛуторКорп». Он ухмыльнулся: впервые на его памяти молния ударила дважды в одно место.

***

Переживания так сильно вымотали ее, и все же мозг, как заведенный, продолжал лихорадочно перебирать картинки – сцены сегодняшнего дня. Марта на автомате зашла в квартиру, разделась, приняла душ и села перед трюмо с расческой. С самого утра слово «покой» однозначно не входило в ее лексикон, но если начало дня приносило беспокойство, то завершение с лихвой искупило все тревоги. Марта еще раз убедилась в том, что границы доверия между ней и Лайонелом начинают размываться, окуная их обоих в сладостный мир любовных чувств. Тут вдруг в голове всплыл случай, когда она впервые стала жертвой шантажа: ей прислали ноутбук с видео, на котором можно было разглядеть Кларка, на суперскорости спасавшего Лану. Марта совершенно растерялась в тот день, по сравнению с сегодня – она была совсем неопытна в таких вещах. Если бы не Лайонел, она до сих пор не знала бы, что ей делать в таких случаях. Правда, если бы он это все не подстроил, ей бы, возможно, и не пришлось бы проходить через все эти встряски… Она застыла с расческой в волосах. Осознание пронзило Марту стрелой. Хлопнув от бессилия по трюмо, она процедила сквозь зубы своему отражению в зеркале: – Мерзавец… мог бы просто пригласить меня на свидание.