Бракованный ужин

***

Под вечер Саша получает сообщение от Ульяны, отвечает отрицательно, поэтому к дому Ворона они приезжают на разных машинах. Комолов — как обычно, на гелендвагене, а Воронова со своим водителем. С разницей лишь в каких-то минут пять. Кроме привычного Мерседеса и Тойоты у ворот разместилась ещё одна машина — новая белая Ауди. На ней Комолов видел пару дней назад Анну у офиса Ворона. Видимо, его подарок. Но для Дня рождения, 8 марта — уже поздно, а для Нового года — рановато. Если у Ульяны будет братик или сестричка… Комолов даже и не знает, как на такие новости реагировать. Воронова замедляет шаги, дожидаясь его, перед последним пролётом. Саша нагоняет Ульяну, извиняюще-соскучившись приобнимая за талию и притягивая к себе. Она смеётся, приникает к нему поближе, вопреки всем озвученным шутливым возмущениям, что из-за Комолова сейчас перевернёт коробку с кексами. Хотя с ним даже спокойнее ступать на скользковатые после недавнего дождя ступеньки в сапогах с приличным каблуком. На ветреной пасмурной улице их никто не ждёт. — Мы в столовой! — раздается бодрое синхронное приветствие из-за стены, когда входная дверь закрывается. Мы. И это точно не Стас. Комолов шумно выдыхает, разуваясь. Начало ему уже не слишком нравится, но развернуться и уйти не позволяет заманчивый запах горячей еды из глубины просторного дома. Быстрые переглядки с Сашей помогают Вороновой убедиться, что в целом он её настороженность разделяет. Как и отсутствие какого-либо воодушевления или энтузиазма от предстоящего застолья. Отчим их уже не встречает осуждающим или недовольным взглядом. Только если слегка… придирчивым, будто ищет даже малейший надлом, трещину, разлад. Лица Ульяны и Саши сейчас выражают одну эмоцию — легкое раздражение от присутствия в их чисто семейном кругу Анны. На этом Вениамин не заостряет внимание. — Ну чего встали-то? Проходите к столу. Анна так широко и ослепительно улыбается, что скулы сводит почему-то Ульяне, бегло приветствующей отца традиционным родственным поцелуем в щеку. Отдав на кухню десерт, она незаметно находит и чуть сжимает Сашину руку, а потом занимает место рядом с ним за столом. Там уже всё готово к ужину на четыре персоны. Сегодня их балуют любимой итальянской кухней Анны. Только вот мясная паста с томатным соусом так же несовместима со спортивным питанием Вороновой, как молоко с солёным огурцом. Комолов совсем не так привередлив к еде. Ни аллергия, ни диета не заставят его отказаться от большой порции чего бы то ни было, особенно после длинного рабочего дня. Поэтому аппетитная еда на тарелке вызывает лишь обильное слюноотделение и легкое урчание в желудке, нарушающее возникшую тишину. Никто не торопится приступать к ужину, создавая до ужаса неловкую ситуацию. Воронов поднимается с места, чтобы поухаживать за дамами и налить вина, но, сняв кольеретку, замирает, осматривает стол. Анна поворачивает голову к Саше и приоткрывает рот, наверное, собираясь попросить его принести забытый штопор, только Воронов вспоминает, что случайно положил его в карман, похлопав по пиджаку ладонью. — Предлагаю тост... — когда бокалы оказываются наполненными, начинает он. Вообще-то Ульяна изначально не планировала пить. Благополучно меняет свои планы, уловив в продолжившейся проникновенной речи отца нечто про семью и единение. Делает крупный глоток, подготавливая себя к тому, что под конец вечера может оказаться уже не самой младшей среди Вороновых. И следом ещё один, когда Воронов, перестав ходить вокруг да около, показательно, над столом накрывает своей ладонью ладонь Анны. Разве что... Воронова лишь сейчас, после этого жеста обращает внимание на её левую руку. Голубоватое поблёскивание в районе безымянного пальца. Крупный камушек, дорогой. — Мы... Мы с Веней хотели, чтобы вы узнали первыми... — помявшись, берёт слово Анна, свободной рукой закладывает за ухо часть волос с правой стороны. Ожидающе посматривает на Воронова, как будто нетерпеливо спрашивая взглядом «ты или я? нет, давай ты!», Ульяна тоже встречается глазами с Сашей. Но в их случае «ты или я» будет скорее относиться к тому, кто первым не выдержит... — Мы с Аней решили пожениться, — наконец, звучно оглашает цель сбора Воронов. Оказавшись в комнате, Комолов даже пару раз опускал взгляд ниже лица и груди Анны. За живот, кстати, (как некоторые) она одержимо не держалась и себя не поглаживала. Это пока единственное, что играет против этой версии. Джокер первый снимает свой язык с предохранителя, спуская едкий и меткий курок: — По залету? — Саша! — недовольно одергивает его Воронов. Ульяна готова расцеловать Сашу за то, что он бросается грудью на амбразуру и без лишних расшаркиваний вскрывает главную интригу вечера. А потом ещё раз, когда вопрос с ребёнком снимается с повестки дня. — Нет. Это было взрослое и взвешенное решение, — даже здесь отчим умудряется бросить избитый камень в огород пасынка. — Мои поздравления. — с гаденькой улыбкой произносит Комолов. Он делает глоток коньяка из пузатой рюмки, ощущая горечь на языке. И виной этому не качество алкоголя. За все эти годы Саша перевидал достаточно женщин Ворона. Даже его родная дочь знает о меньшем количестве любовных интересов отца. Сам Комолов всех не упомнит. С кем-то отчим успевал его познакомить; про кого-то только вскользь упоминал, когда говорил, где будет или был этим вечером. Александр не относился к ним всерьез. Одни ему более-менее нравились, другие — не очень. Он никогда не считал, что после смерти Ирины Вениамин должен придерживаться целомудрия. И всё же верил (хотел верить), что его мать была для Ворона последней любовью. Анна местами высокомерная и избалованная, капризная (совсем же не такая, какой была мама!). Первое время она относилась к Саше, как к ещё одному водителю или охраннику Ворона, пыталась отдавать приказы, даже хамила (правда в ответ на его хамство, но это не суть!). Но хотя бы не флиртовала (а с некоторыми было и такое) и не навязывала свое общество в попытках привлечь внимание совсем не с целью подружиться. К счастью, они не пересекались с Анной часто, а теперь... теперь она переедет сюда насовсем. А ему нравится приезжать в Зеркальный не только по работе. Комолов приступает к еде. Опустив взгляд в тарелку, вилкой наматывает спагетти с соусом и отправляет в рот. Он не хочет никому портить настроение, поэтому старается следить за языком, вместе с горячей пастой проглатывая все двусмысленные вопросы и колкости. Воронова одним глотком осушает свой бокал, кое-как умудрившись отправить всё вино в нужное горло, дотягивается до украшающего тарелку с нарезкой помидора черри, но замирает, едва поднеся его ко рту. — А ты, Ульяна, что скажешь? — мягко обращается Вениамин к дочери, на одобрение, поддержку и радость пасынка уже не надеясь. Она переводит взгляд с отца на Анну и обратно. — Рада за вас. Поздравляю, — у неё получается совсем не так, как у Саши, более нейтрально. Ульяна на миг поджимает губы в подобии приветливой улыбки. Ей не впервой. Уже была возможность потренироваться — три года назад, на почти идентичном этому ужине. Только более чопорном. Хотя тогда всё прошло даже неплохо. Маминому жениху, Джонатану, по мнению Ульяны, лучше всего подходило определение «славный». Из хорошей семьи, с хорошим достатком и родовым поместьем в какой-то сложнопроизносимой шотландской деревушке. Статный мужчина, настоящий джентльмен, рано овдовевший и ещё достаточно молодой, чтобы это добавляло ему притягательности. Он подходил Ларисе — идеальный завершающий штрих на картине её новой безупречной жизни. И она понимала, зачем нужна та свадьба. Чтобы госпожа экс-Воронова могла распрощаться с прежним статусом и полноценно стать миссис Картер. Другой вопрос, зачем возня с узакониванием отношений понадобилась вдруг отцу... И была ли это вообще его идея? — Красивое кольцо, — Ульяна ни на секунду не теряет прежней лёгкой улыбки, едва удерживаясь от того, чтобы не добавить к комплименту неоднозначное «кто выбирал?». Отец через стол шлёт ей предостерегающий хмурый взгляд, пока Анна поправляет украшение на своём пальце, в явной растерянности, не то ей протянуть руку и похвастаться, не то многозначительно откашляться, но Ульяна уже переключается на ближайший к ней овощной салат. У них с Анной было не так много личных встреч, и Воронова оставляет за собой право ей не доверять. Так же, как когда-то не доверяла всем другим чужакам, нацелившимся на место в их узкой семейной общине. Или, возможно, сознательно выискивает у любовницы отца и навязывает ей самые ужасные качества, потому что... Не хочет ей уступать. Не только внимание отца, но и этот дом, статус его хозяйки. Зеркальное принадлежало им троим. Ей, Кириллу и Саше. Даже когда все разъехались и всё перевернулось, поменялось, здесь сохранилось нечто неосязаемое от того беззаботно счастливого времени. И Ульяну коробит от одной лишь мысли, что кто-то (Анна) может в это вмешаться, разрушить. Сравнять с землёй остатки впитавших воспоминания руин, чтобы удобнее было возводить новые постройки. Это как вернуться однажды вечером в свою старую квартиру и обнаружить, что ни один из ключей больше не отпирает входную дверь. Кажется, глупости, детский сад. Ульяна ведь взрослая девочка, и у нее уже пару месяцев как совсем другой дом. Воронова искоса бросает взгляд на Сашу. Снова поднимает глаза на будущих молодоженов. Прокручивает в голове все случайно услышанные сюсюканья Анны и интонацию, с которой отец адресовал в ответ на них приторное «зайка». Чёрт его разберёт, может, и правда чувства... Любовь... — Так когда планируете торжество? — ковырнув кончиком вилки салат, любезно интересуется Ульяна. Воронов, похоже, немного расслабляется. Анна тоже выглядит воодушевлённой сменой темы на более приятную, понятную и охотно делится: — Ориентировочно в начале февраля, — прожевав то, что было во рту, она дотягивается до своего бокала и делает скромный глоток. — Но мы бы хотели устроить ещё одну, официальную помолвку. Для друзей и родственников. Где-то через месяц-полтора. Считайте, что вы первые получили приглашения. — Хотите нажиться подарками на нас? — усмехается Александр и допивает коньяк из своей рюмки, смотря на Анну. В этот раз Ворон лишь вздыхает, а невеста наигранно смеется и отражает удар: — Нам с Кар-Карычем хочется праздника. Вот и всё. — Так Новый год же скоро. — небрежно с тихим смешком напоминает Комолов. Ульяна, склонив голову чуть ниже, прячет одобрительную ухмылку в ответ на его комментарий. Джокер недолго чувствует себя херовым от того, что не может искренне порадоваться за отчима, который для него так много сделал. Потому что вспоминает, что сам Вениамин не прыгал от счастья в тот день у себя в кабинете, когда застукал его со своей дочерью. Так что 1:1, Ворон. Тянется за коньяком, что стоит на столе возле рюмки отчима, чтобы налить себе ещё, но успевает только обхватить пальцами горлышко бутылки. — Хватит на сегодня. Тебе ещё за руль. — строго останавливает пасынка Вениамин. Александр досадливо поджимает губы, поднимая глаза к потолку. Ульяна внутренне радуется, что обрывает его именно отец. Прошло ещё слишком мало времени, чтобы она чувствовала себя способной так же смело диктовать Саше, когда ему пить, а когда — нет. Раньше таким никогда не занималась, не попрекала, и, надо сказать, за прошедшие пару месяцев он не давал поводов начинать. — Или вы остаться на ночь хотите? — интересуется отчим. — Нет. — звучит почти отрепетировано. — Что же мы всё про себя. Расскажите, как вы! Так до сих пор непривычно видеть вас... вместе. — меняет тему Анна, решив, что свою минуту славы она уже получила, — Вы же такие… (неподходящие друг другу) разные. Разные. Кто тут ещё разные? Это именно Анна не вписывается. В их семье никогда не было легкомысленных, меркантильных представителей, которые выезжают только за счёт своей внешности, привлекающей противоположный пол. Кирилл не использовал связи и положение отца в городе, сам поступил в универ на бюджет, рассчитывал только на свои силы. Ульяна тоже добивается всего сама, без помощи отца или других мужчин. Но слова Анны Джокера не задевают совершенно. После того полоскания от Ворона в кабинете его уже ничего в этой теме не задевает. Александр, задержав вилку над тарелкой, обменивается взглядами с Ульяной. Предоставляет слово ей. — Просто хорошо друг друга дополняем, — в том же (может быть, чуточку утрированно слащавом) тоне отзывается Ульяна, прилагая усилия, чтобы грубо не ощериться. Воронова переводит взгляд на отца, но тот только, подхватив рюмку, лениво откидывается назад и укладывает свободную руку на спинку стула Анны. Как бы даёт понять, что ему тоже очень любопытно послушать. Пускаться в описания их с Комоловым прекрасной совместной жизни теперь вот вообще не хочется. Зато идея привлечь Сашу за лацканы пиджака и наглядно продемонстрировать некоторые ее составляющие с каждой секундой становится лишь соблазнительнее. — Скучать не приходится, — коротко дополняет Ульяна, неопределённо качнув головой. — Хотя чего мне вам рассказывать. Вы и сами... Уверена, понимаете. Вплетает в интонации то самое неподходящие, с намёком сразу на всё: разницу в возрасте, положении, статусе... Показательно встрепенувшись, отодвигает тарелку чуть подальше от себя. Этот ужин, кажется, превращается в соревнование, кто кого посильнее ужалит. Такое бы Джокеру понравилось лет так шесть назад. И он бы не захотел всё пропускать, желая тоже поучаствовать, но сейчас... сейчас Саша хочет отдохнуть в спокойной обстановке с Ульяной и кошкой под боком. — Вот вы спросили, и я вспомнила... У нас же кошка дома... Голодная, — Ульяна прилежно складывает приборы на салфетку и немного привстаёт из-за стола. — Нам с Сашей, наверное, пора... — Как? Уже? Вы же и не поели совсем, — спохватывается Анна. В первую очередь косится на тарелку Ульяны, с почти нетронутой пастой. — А... Мы лучше в контейнер и с собой заберём, да, Саш? — Воронова слегка разворачивается к нему, ожидающе приподняв уголки губ. Предлог, конечно, очень хилый, но Комолову как-то плевать. Кладет вилку в тарелку с недоеденной пастой и чуть отъезжает на стуле назад, чтобы встать из-за стола. — Ага. — поддакивает Александр, — Не терпится вернуться к нашей совместной скрытой от чужих глаз жизни. С двусмысленной улыбкой он подмигивает отчиму и его... невесте. Анна отводит взгляд, по-дурацки улыбаясь, а Ворон как-то нервно кашляет, с намеком, что даже знать и думать не хочет о том, что его дочь с Сашей может не только держаться за ручки и обниматься при встрече. Провожать их на улицу к машине выходит только Ворон. И, конечно, не обходится без отцовских замечаний. — Не давай ему гонять на дороге. — это он адресует только Ульяне, — Спокойно езжайте. Ничего не случится, если приедете домой на пятнадцать минут позже. Как доедете, позвоните. С Ульяной Вениамин обнимается на прощание, а Саше крепко жмёт руку.