Талисман любви

Beauty is in the eye of the beholder.

      Семёну Зайчикову не везло в любви. От слова совсем.       Кто-то скажет, двадцать пять — вообще не возраст, чтобы переживать о том, что ты можешь так и не встретить свою настоящую любовь и остаться в одиночестве. Тем более, партнеров для секса Семёну вполне хватало, ведь с самого детства он был невероятно хорошеньким. Не красивым, миловидным, симпатичным, ладно скроенным или каким там ещё может быть мальчик-парень-мужчина его возраста, а именно хорошеньким, как ожившая куколка мужеского полу ростом чуть ниже среднего с ненатурально кукольным телосложением, зато с натурально человеческими причиндалами. Это и влекло к нему любителей одноразового перепихона без обязательств, свиданий и подарков. Без далеко идущих планов на совместные походы по магазинам и романтические вечера на диване под одним пледом за просмотром какого-нибудь тупого фильмеца. И, само собой, без клятв в любви до гробовой доски. Семён не был недотрогой и скромником, готовым прозябать без плотских утех в ожидании того самого, единственного, с кем жизнь его станет похожа на штампованные, но такие привлекательные любовные книжонки. Но каждый раз, просыпаясь рядом с очередным мужиком, он всё явственнее ощущал глубоко внутри… Нет, не член в своей заднице, а вселенскую тоску в томившейся ожиданием душе.       А хотелось Семёну её — до гробовой доски, жгучую и страстную, вечную и бессмертную, одним словом, сказочно-книжную. Любовь с большой буквы «Л». Чтобы и его, и он. В общем, взаимную и настоящую, на которую в жизни Семёна не наблюдалось даже мизерного намёка, один сплошной разнузданный секс. Поэтому, решив уже как-то всерьёз бороться с одиночеством и пересмотрев тысячу и один способ борьбы с вышеупомянутым бичом современности, он, как любой здравомыслящий человек, живущий в двадцать первом веке, выбрал… магию. Магию, которую можно не только пощупать, но и всегда носить с собой, а конкретно — любовные талисманы. Ну, всякие там замысловатые кулончики-подвески по привлечению истинной любви к тому, кто их надевает на себя. Нарыл в сети сайт с миленькими и, как уверяла инфа, надежно заговорёнными на неё самую, с большой буквы «Л», штучками-дрючками, выбрал симпатичную непонятную загогулинку со вставкой из какого-то булыжника цвета свежей артериальной крови (чтоб забурлило так забурлило), сделал заказ и сразу же оплатил.       Только вот ставшая притчей во языцех государственная почта была категорически против личного счастья Семёна Зайчикова: вместо того, чтобы оставить «мелкий пакет» дожидаться получателя в отделении, чересчур старательный почтальон, какого бы он там ни был пола и возраста, принёс его к Сёме домой, а не застав хозяина скромной, зато собственной однушки, опустил в почтовый ящик. Который, как выяснилось, совершенно не составило труда вскрыть и умыкнуть драгоценное содержимое. Кто столь наглым образом поживился его сокровенными надеждами на скорые и неотвратимые перемены к лучшему, Сёма не знал, но от всей расстроенной души смачными выражениями пожелал неведомому похитителю, оставившему от желанной посылки лишь мелкие клочки крафтового конверта, всего наихудшего не только при жизни, но и после смерти. И в тот же день заказал новую загогулинку с булыжником под цвет своих дивных глаз, а они у Сёмы, на минуточку, незабудковые. Он оплатил покупку, и пока пребывал в сладостно-мучительном ожидании, залезал на сайт почты чуть ли не каждую минутку, чтобы отследить её перемещения из пункта А в пункт Б, коим было ближайшее к Сёминому дому отделение почты.       В день доставки он отпросился с работы раньше, чтобы собственноручно получить свою заветную посылочку. Каково же было Сёмино негодование с большой буквы «Б», когда выяснилось, что всё тот же «добрый» Печкин уже успел умыкнуть её по адресочку проживания получателя. Сёма на всех скоростях рванул домой, но не обнаружил там ни почтальона, ни пакета в ящике, ни обрывков упаковки — ничегошеньки. Посылка канула в небытие. Оставалось только пожелать прежнему (или новому, без разницы) ушлому ворюге чужого, но вполне заслуженного и выстраданного счастья, чтобы это самое счастье отымело его, ворюгу, в особо извращённой форме во все возможные места. И не один раз.       Негодуя всё сильнее и сильнее, что уже было не назвать даже словом на букву «Б», если только эта «Б» не была высотой с небоскрёб, Семён вернулся на почту. И в гораздо более смачных выражениях, чтобы непременно дошло до всех сотрудников, включая шнырявших под полом мышей, потребовал перестать издеваться над ним и оставить его посылки в покое до того момента, пока он персонально не заберёт их своими изящными кукольными ручками с модным маникюром.       Выпустив пар и оставив всё негодование на букву «Б» в отделении, опечаленный Семён вернулся домой и в третий раз сделал заказ, уже совершенно не углубляясь в цвет камня или металла, из которого будет сделана очередная магическая штучка. Важен был сам факт — или он получит её, наконец, или не видать ему счастья как своих маленьких ушек без зеркала. И только пусть попробуют опять принести посылку домой, Сёма от этой богадельни и камня на камне не оставит, несмотря на то, что с виду мелкий и тщедушный. Будут знать масштабы истинного человеческого негодования на букву «Б», особенно если человек невыносимо сильно хочет чего-то на букву «Л».       По Сёминым расчётам посылку должны были доставить как раз к приближавшимся новогодним праздникам. И как же удачно получилось, что один из коллег по работе, с которым Семён общался немного ближе, чем с остальными, и часто тёр за жизнь и её вопиющую несправедливость в раздаче «любовей» простым смертным менеджерам по продажам, пригласил его к себе на вечеринку, пообещав много новых лиц и непременную встречу с принцем на воображаемой четвероногой животине. Или на вполне материальном четырехколесном детище автопрома, неважно. Главное — чувства, на которые Сёма, будучи вооруженным «орудием» судьбы, очень рассчитывал.       Но в предпраздничной суете, благоухавшей со всех сторон хвоей и мандаринами и светившейся разноцветными гирляндами на окнах, он ненароком позабыл про ожидаемое им «орудие»: замотался с годовыми отчётами начальству, покупкой подарков родным и друзьям и выбором того, во что облачить своё идеальное тело на вечеринку. Вспомнил только в день самой вечеринки, когда примчался домой принять ванну, нарядиться и в целом перед выходом навести на себя хорошенького совершенно неписаную красоту. Чтобы все принцы разом попадали со своих коней прямо к ногам Семёна Зайчикова и без всяких там талисманов, раз уж придется обойтись своими отнюдь не магическими, зато не раз проверенными на деле чарами. Дополнительный козырь в рукаве ему бы конечно не помешал — хотя бы для того, чтобы облегчить самому Сёме выбор из всех возможных вариантов того, на кого укажет его заговоренное на любовь сердечко. Но на нет, как говорится, и суда нет.       И только-только расслабленно выплывший из ванной Сёма, укутанный в розовый махровый халат, подумал, что если судьбе суждено сегодня преподнести ему долгожданный подарок, то это обязательно случится, в дверь позвонили. В глазок наблюдался неизвестный мужчина в тёмной одежде, а открывшему дверь Семёну сразу же бросилась в глаза большая сумка с эмблемой почтовой службы — с виду совершенно пустая. Да и для разноски корреспонденции вообще-то было поздновато.       — Добрый вечер! Семён Зайчиков? — громко произнёс почтальон, словно перед ним была древняя и вдобавок глухая бабуля, а не хорошенький молодой человек.       Впрочем, бабуле наверняка не удалось бы заставить его покраснеть, а вот Сёма в полураспахнутом халатике и с влажными волосами очень даже смог — даже в тусклом свете подъездной лампочки было видно, как бледные скулы мужчинки окрасились румянцем. Чтобы скрыть смущение, он начал что-то лихорадочно нащупывать в пустой сумке, но делал это вслепую, поскольку взгляда с Сёмы не сводил.       — Здравствуйте, это я, — ответил Семён, поёжившись от холодного воздуха, бессовестно забравшегося под халат.       Он соблазнительно улыбнулся, не забыл похлопать длинными пушистыми ресницами и тоже принялся беззастенчиво разглядывать визитёра. Обычная, непримечательная внешность, вокруг таких просто пруд пруди — взглянешь и не вспомнишь потом ни одной мало-мальски яркой детали, сплошные Серость, Заурядность и Тоска. Какой-то весь мятый, взъерошенный и вдобавок небритый. Простая одежда, которая никогда никого ни капельки не красила. Врут про то, что «не одежда красит человека» — этому явно не помешал бы хороший советчик в выборе гардероба. В общем, и близко не принц, и чего только припёрся? Ах, ну да…       — Ваша посылка. — Почтальон наконец-то отыскал в сумке конверт и протянул его Семёну. — Знаю, вы тогда настойчиво просили не приносить домой, но корреспонденцию по участку нам общей массой отдают, без разбора. Я дождался, пока вы домой придёте, и принёс. Там ведь что-то очень важное, да?       Семёну вдруг стало до ужаса неловко и стыдно. Он вспомнил, как настойчиво просил в отделении, срывая голос до визга и брызгая во все стороны слюной, как стервозная истеричная сучка. Наверняка, это было отвратительное зрелище. А ещё он подумал, что заказанная им безделушка, вроде бы такая важная, совершенно не стоила того, чтобы этот несчастный ждал его до самого вечера у подъезда.       — Н-нет. То есть, не то чтобы важное, — виновато пролепетал Сёма, забирая конверт из рук почтальона. — Хотите посмотреть? Это талисман любви, ну, чтобы её привлекать.       — Такое бывает? — Почтальон удивленно вытаращил на Семёна неопределенного цвета глаза. — Но… Вам вроде бы это не нужно. Вы и без всяких талисманов… Такой!       — Какой такой?! — чуть не вспылил Сёма. А потом подумал: ведь правда, ему-то грех жаловаться — только подмигнёт, и вот уже кто-то непременно отирается рядом с намерением погреть Сёме постель. А этот бедняга, как ему быть? У него наверняка вообще без шансов. Сёма вздохнул и протянул конверт обратно. — Вот, возьмите, может, вам пригодится? На сайте пишут, что проверено, действует надежно.       — Спасибо, — произнес ещё больше смутившийся почтальон. — Только я не знаю, что с этим делать.       — Ничего особо не нужно, просто носите. Желательно постоянно. — Семён быстро вскрыл конверт и выудил из пупырчатого нутра и вороха каких-то бумажек серебристый кулончик в виде кривоватого сердца с темным камнем посередине на тонком черном шнурке — на первый взгляд ужасающая безвкусица. Не имея понятия, как ещё загладить свою вину, он предложил. — Давайте, я вам помогу надеть.       Семён раскрыл крошечный замочек, приподнялся на носочках и потянулся к шее почтальона, беззастенчиво прильнув к нему. Завёл руки за затылок, нащупал колечком замочек и застегнул. А потом вдруг встретился с почтальоном взглядом… Утонул в огромном ласковом море медово-кофейной глубины, светившейся изнутри теплом солнца и блеском всех звезд, какие только бывают на небосводе. И даже не подумал убирать ладошки с чужой крепкой шеи, спрятанной под мягкими волосами, которые захотелось ласково перебирать пальцами. На спину тут же легли большие ладони, притянули ещё ближе, буквально впечатывая в себя, а в пухлые губки бескомпромиссно впились жадным мятно-сладким поцелуем, унося Сёму из дверного проёма не иначе как прямиком в рай — тело вмиг приобрело неземную легкость, а в голове нестройным хором зазвучали ангельские голоса, распевавшие пошленькие гимны. Мелькнула мысль: разве так бывает? Но Семён прогнал ее прочь, полностью растворяясь в моменте.       А когда его отпустили, всё вдруг стало совершенно неважным — сегодняшняя вечеринка, ожидания, мечты, планы. И представления о том, как должен выглядеть и что иметь избранник, предназначенный ему судьбой. Ведь прямо сейчас Семён видел перед собой самого потрясающего на свете мужчину — такого, каких больше нет, одного-единственного и самого-самого лучшего. С ослепительно счастливой улыбкой, светло-карими глазами необычного красивого оттенка, мило растрёпанными темно-русыми волосами, короткой брутальной щетиной на подбородке и упоительными губами. С большими тёплыми руками, в которых чувствовалась уверенность и сила, и было уютно как дома.       — Правда, действует, — произнёс довольный Сёма, не успевший как следует отдышаться после улётного во всех смыслах поцелуя. — Мне кажется, я уже тебя люблю, прекрасный незнакомец. А ты?       — Меня зовут Аркадий, — представился почтальон. — И от тебя, Семён Зайчиков, я потерял голову с первого взгляда — в тот самый день, на почте.       — Надеюсь, Аркадий, ты свободен сегодня вечером? И ближайшие выходные? — Семён хитро прищурился и с силой, которую мало кто смог бы заподозрить в его хрупком тельце, затащил не успевшего что-либо сообразить Аркадия за полы куртки внутрь, захлопнув дверь за его спиной. — Я намерен как следует проверить действие этого чудо-талисмана. И начну прямо сейчас. Ты же не голоден?       — Рядом с тобой разве можно думать о такой ерунде? — сдался на милость настырного хозяина Аркадий. — В душ ненадолго отпустишь?       — Не вижу смысла в том, чтобы помыться лишь для того, чтобы снова испачкаться. — В своем жгучем нетерпении Сёма был абсолютно непоколебим.       Он тут же потянул едва успевшего неуклюже скинуть ботинки Аркадия в сторону комнаты, в лучших традициях изделий порноиндустрии стаскивая с него на ходу сначала сумку, затем куртку, свитер и всё остальное, пока на Аркадии не остался только кулончик в виде сердца. Камень в нём оказался янтарно-коричневым, под цвет глаз Аркадия, но об этом удивительном совпадении разгорячённому Семёну, лишившемуся, наконец, своего халатика, размышлять было некогда…       А на утро он проснулся в крепких объятиях мужчины, о котором ничегошеньки не знал, кроме того, что тот нежный и чуткий любовник и самый родной человек на свете, и на всякий случай прислушался к собственным ощущениям и мыслям. Качественно оттраханный зад сладко блаженствовал. Остальные части тела, любовно зацелованные и затисканные Аркадием, пребывали в сытой истоме и предвкушении продолжения «банкета». А ставшая уже такой привычной вселенская тоска по ней — на букву «Л», большой и настоящей — напрочь отсутствовала. Тот, кто нежданно-негаданно доставил её прямиком Сёме домой и вручил лично в руки, всё ещё крепко спал рядом, прижавшись подкачанным животом и кое-чем, не менее крепким (и внушительным), к его блаженствовавшему заду.       В общем, новогодние праздники обещали быть поистине незабываемыми. И не только они, ведь у Семёна были далеко идущие планы на будущее.