***
Это произошло быстрее, чем хотелось бы. Дни все были одинаковые, если не считать нападений великанов, саблезубов, ворожей, спригганов или ещё тварей каких. Вся семья занималась своими делами — в шахтах слышался ровный постук медных кирок, в алхимической сторожке шуршали травы, а в Круглом Зале спокойно спали те, кто ночью сменит охранников на воротах меленькой крепости. Всё как обычно. Плавильня сегодня молчала. Черный пришел тихо, никто не обратил на него внимания, по крайней мере, больше требуемого. Когда орк завидел его, сразу осмотрел, но с доспехов не капало крови, а походка в этот раз была не такой усталой, как все разы до этого, когда тот приходил в круг. — Мне кажется, или твой манекен немного… Износился. — Снял шлем, пятерней расчесывая коротковатые волосы. — Совсем немного. Горбаш оторвался от своей тренировки, но меч не убрал, так и держал его, опережая щит. — Чего тебе, эльф? — Его голос, по сравнению с ушастым, звучал отвратительно. Грубо, захлебисто, немного невнятно из-за огромных клыков, заминающих губы, но ужасно холодно и грубо. Он не хотел бы создавать такое впечатление на самом деле. Чёрный достал огромный двуручный меч, с немалым усилием переваливая его из-за плеча. Черный даэдрический клинок, сверкающий искрами зачарования, уперся в железный одноручный меч, выставленный перед щитом. «Сломает же, — неуверенная мысль пробежала в голове. — Выкую новый». Мысль тренировки с таким соперником внушала некое подобие ликования. Но на тренировку это похоже не было. Эльф бил так, словно был настроен убить. Его меч кружился вокруг сильной бронированной фигуры, каждый раз заставая врасплох. Врезался в достаточно затупленную железяку, вырывая искрящиеся искры металла. По сильному телу пробежался разряд электричества, немного парализуя. Орку непривычно сражаться с настоящим врагом на мечах — обычно он орудовал луком. Мужчине было тяжело выдерживать такой натиск — меч из эбонита бил по щиту и мечу так сильно, что выбивал суставы в плечах. На последний удар орк увернулся, и импульс черного оружия прошел мимо, абсолютно случайно разрубая несчастный манекен с бадьей на верхушке на две раскрошенные части. Под затупленные взгляды эльф вырвал свой меч из земли, обтер его о кожу штанин и убрал обратно на спину, ловко пихая в декоративные, едва видимые ножны. Его лицо не выражало ничего, а особенно — усталости. Теперь они часто упражнялись вместе. Эльф вбил себе в голову желание овладеть одноручным мечом, чему его отдельно учил сам вождь, естественно, не бесплатно. Когда черный держал оружие наготове, в его глазах сверкала глубинная жестокость и твердость. Орку это безумно нравилось. Теперь он мог наблюдать за этим, тренироваться, когда ему только вдумалось бы. За исключением дней, когда эльф бегал по поручениям Бургука. — Не скучаешь по путешествиям? Можешь пойти со мной, — однажды поднял тему ушастый. Горбаш взглянул на него красноватыми глазами, почесал лысину, напрягая кучные плечи. — Не могу, эльф, тут мой брат, — Горбаш кинул взгляд в сторону вождя. — Неужели, ты правда хочешь пропадать тут всю жизнь? К чему тогда были тренировки? — разумные слова врезались в толстые орчьи заострённые уши. — Твои родичи не выглядят беззащитно. — Воин кивнул острым подбородком в сторону стражниц у ворот. Орк долго думал, ковыряя царапины на железе меча. — А ты чё, рыцарь какого-то вонючего городка, вроде онтого, — толстый палец указал вниз, по горе, у подножия которого казался позолоченный древмерскими механизмами Маркарт. — Я драконорожденный. — Орк допрашивать не стал. Даже до их отдаленного Круга уже дошли вести об этом. Драконы вернулись? Орк думал, что они вряд ли будут страшнее одного великана. — Не пойдешь? — Придумай чего поумнее, ушастый. — Ты тоже ушастый. — Прости. На этом и заключили. Оба не пошли никуда. Эльф нашел себе лежанку рядом с шахтой. Лишь однажды Горбаш слышал его крик, его ту’ум, однажды. Но это было совершенно поразительно. В голове до сих пор стояла эта картина: как тёмное горло внутри мощной шеи пропитывается жёлтой силой, белыми нитями вытекая изо рта при вдохе, эльф наполнял лёгкие, словно те были больше человеческих в несколько раз, пропускал с лёгким свистом воздух сквозь зубы; его голос, пронизывающий саму материю, грубый, но звонкий из-за крика, сотрясал землю и врагов; на шее горели драконьи письмена, а он всё и стоял, будто вкопанный в землю. Орк отдал бы многое, чтобы увидеть это ещё раз, присмотреться, как напрягается чужое тело. Он закопал эти мысли подальше. Не было причин, чтобы он тут оставался. Раны на его теле уже давно зажили, что новые, да что старые, еда орков казалась отвратительной, толстый ежедневник тяжелил сумку, а в горах толком-то ничего и не было. Даже деревьев. И всё равно тот всё время приходил в круг. Тренировки с ним, конечно, были в сотни раз эффективнее, чем с куклой, но подобное незнание напрягало. Вождь, пара его жен спрашивали об этом, но эльф лишь глупо смотрел в ответ, отходя к своим новым «орчьим» обязанностям: пытался неумело клепать кожу для доспехов, кашеварить, варить какие-то бесполезные зелья на алхимическом столе — это получалось у него лучше всего. Лучше только мечом размахивать, но тут много мозгов не нужно было. «Хотя чего мозги, — бросил в пол Горбаш. — Мозги тоже ничего». У самого орка в кругу не было почти никаких бытовых обязательств, но он всё равно помогал, кому мог. Ему почти всё своё время приходилось возиться с эльфом. Дело не в том, что тот не справлялся, просто мужчине так хотелось. Может, из-за долга по тренировкам, а может — чего другого. Сегодня снова, не успело встать солнце, серый ушел, зацепив с собой всё добро, что они наделали и добыли за неделю — продать торговцам в городе. Это было хорошим знаком — эльф ещё должен вернуться, чтобы отдать выручку, так? Но кошель принёс гонец. И там насчитали нескольким больше, чем должно было быть. Подвернутый правильно язык — тоже хороший способ заработать. А, может, просто какой-то из кузнецов теперь ходит по городу, вдвое чаще оборачиваясь. И он снова вернулся. Его не было так долго, что лес покрылся свежей зеленью, у орка четыре раза выросла щетина, а эльф явился уже с одноручными мечами по обе стороны бедер. Вместо шлема носил золотой обруч с яркими лазурными камнями во главенстве. Выглядел ужасно уставше, едва переваливая ноги при подъеме в гору. Абсолютно без объяснений рухнул на стул, где обычно сидел вождь, наспех переоделся, оставляя на себе лишь мягкие богатые одежды с хорошей льняной рубахой, накрытой плотненьким жилетом. Эльф бросил свою сумку там же, уже более отрезвленно отшагивая на тренировочную площадку, ограниченную парочкой метров по квадрату. Вместо манекена уже просто стояло бревно, вогнанное на парочку метров в землю. На дереве уже почти не осталось коры — та опилками валялась в округе. Орк всё это время смотрел за ним. — Как навыки? — Ушастый поправил ворот, протянул руку вперёд. Орк без колебаний крепко схватил её, притянул друга к себе, медвежьей ладонью похлопывая по спине. — Уже хорошо, недавно убил этим, — задрал абсолютно тупорылый и уже кривоватый меч, — великана, того, что приперся снизу. Сам Малакат видел ту битву, ха! — Каждый, кто держал хоть раз путь на эту гору или в саму крепость Душник-Йал, знал, что у подножия, вместе со славный Фолкритом, стоит великанье-мамонтово поселение. Стучали дубинами так, что всех животных распугивали. «Ох, милый Хирсин, — молили охотники в этих землях. — Не верили мы в тебя, да дай, Великий, счастливой охоты». Все считали их идиотами, особенно те, кто в самого Хирсина верил, а ещё более особенно те — кто его видел. Довакин видел. Но эту историю предпочитал не рассказывать, потому как не хотелось ему её вспоминать, на лице и без того много морщин. — Великана-то? — Драконорожденный игриво посмотрел на товарища, надеясь такой реакцией поймать того на лжи, но орк лишь неловко кивнул, самодовольно улыбаясь. Эльф был под впечатлением, поэтому продолжать свою игру не стал. Наоборот — решив, что момент верный, он выудил из ножен под платьем длинный одноручный клинок, тяжелый, словно камень, с кругленькими узорами на эфесе и лезвии, черный, эбонитовый, искрящийся костерком зачарования. Взяв оружие за лезвие — чёрная кожа не чувствовала боли от пламени — эльф подал его рукояткой вперёд, поклоняясь в спине. — Держи, это тебе, — Горбаш взял клинок, не думая, осмотрел, поводил ногтем, обжигая руку о чары. — Сам сделал. — Сам? Ха-ха, — грубый смешок, но вовсе не издевательский — скорее гордый, — спасибо, что ж, клинок — лучше не бывает. — Улыбка налезла на клыкастую пасть, сжимая некрупные глазенки. Стальной доспех заскрипел на крупных плечах, когда орк начал располагать ножны так, как было бы удобно вынимать меч обратно. Эльф же никогда не улыбался. На его губах уже покоились грубые морщины, изгибающие их к низу. И сейчас он тоже не улыбался, но глаза отводил немного, делая такой вот глупый ответ на благодарность. Обычно вместо «спасибо» ему просто сучили кошель с деньгами. Орк поднял на него взгляд, цепляясь глазами за красочный амулет на чужой шее. Хоть это и было запрещено, небезопасно, неэффективно — у эльфа на груди было одновременно два ожерелья: какое-то странное, незнакомое, должно быть, просто зачарованная безделушка, ей был символ Дибеллы, но мужчина этого не знал, а второе, Горбаш распознал сразу — амулет Мары, большой золотой плоский диск которого крутился между торчащими воротами одежд. У воина в горле пересохло. Он всё понял, и эльф понял, что Горбаш понял. Орк оторвал взгляд от украшения с лицом божества в центре, поднял его на чужое лицо. Мужчина смотрел на него с лёгкой грустью и… Надеждой. Его глаза выглядели особенно живыми в этот момент, бликовали — орк видел в них своё отражение. Кустистые чёрные брови изогнулись в обратную привычной сторону, сминая кожу на лбу. — Ты пойдёшь со мной? — Повторил свою старую просьбу, помнил о ней, хотя прошло уже много полнолуний с тех пор, но в этот раз его голос звучал максимально неуверенно. «Железная Рука» тяжело вздохнул, упирая мощный подбородок в ладонь. — Пойду, — а вот он совсем не переживал. От кома в его горле голос стал ещё грубее, а тон — тяжелее. Довакин слабо улыбнулся, отвернувшись, его большой палец гладил плоский медальон. — Говори. — Это была совсем не просьба. — Говори, что хочешь сказать. — Я тебе нравлюсь? «Ты силён, — подумал мужчина, — и умён, это видно». Эльф нервно замял ухо в таком молчании. — Я был бы рад, если бы все испытания, что придумал нам Малакат или, — задумался, так и не понимая, какой там бог у тёмных эльфов, — сама судьба, я был бы рад пройти их вместе с тобой. Если ты хочешь того же, — эльф осторожно вложил свою руку в чужую протянутую. Он тепло улыбнулся, так, что грубое лицо закалённого эбонитового воина расслабилось, выглаживая старые морщины и шрамы. — Хочу. — Сжал руку. — Моё сердце — твоё, — эти фразы были традицией. Как только орк обратил внимания на чужой амулет, поклялся самим небесам, что будет молвить много и честно. Он закрыл глаза, прижимаясь своим круглым лбом к чужому. Он почти в первый раз касался этой серой кожи, такой горячей, пульсирующей самим Огнём. Орк взял вторую руку эльфа в свою, осторожно проводя теперь по обоим и забираясь под белые рукава рубашки. Ушастый вогнал его в цвет своей дрожью и горячим выдохом. От его лица пахло краской. Уверен, чёрные губы на вкус были такими же, мужчина поклялся себе, что сделает всё, чтобы однажды проверить эту теорию. Обязательно, да будь тому свидетелями сами Девятеро....
21 ноября 2023 г. в 15:02
Он явился к ним в круг просто так, ни с чего, среди бела дня. Встал у ворот в настойчивом желании войти. Переволновал половину племени, выбесил стражников на входе.
— Вали отсюда, приблуда, нет прохода, — кричала Гарол своим как всегда грубым голосом. Речь была слабо разборчива — у девушки были слишком крупные клыки. Все на секунду отвлеклись на крик, но быстро вернулись к делам, а то слишком уж часто сюда путники забредали. Уже было решили, что тот ушёл, но теперь и Ароб пристала на вершину ворот.
— Что сказано тебе?! Проваливай, пока мы тебя стрелами не затыкали, — женщина задрала лук, натянув тетеву до самого уха. Она выпустила стрелу, но, судя по звуку, та просто воткнулась в землю.
«Мразь, — прошептала орчиха, заряжая ещё одну. — Убью». Гарол придержала её за локоть, отводя назад, к краю помоста.
— Чего ты хочешь? — Спросила та.
— Как войти? — Хриплый голос немного перебивался чёрным шлемом.
— Если ты не орк, не родич — не войдёшь! — Продолжала Ароб.
— Ты забыла? — Соратница ещё крепче цепляясь в её локоть. — Пусть поговорит с вождём, по закону. — Они не упоминали ничего конкретного, но никто и не слушал. Все в племени отвлеклись, когда ворота приоткрылись. Каждый, кто только мог, обнажил оружие, наставляя его на воина в чёрной даэдрической броне. Явление даэдра — плохое знамение, обычно подобных личностей убивали на месте.
Вождь Бургук — уже немолодой орк, но он всё ещё с лёгкостью носил огромные тяжёлые орихалковые доспехи, отливающие, словно зелёная глина. Когда чужак вошёл, он тяжело поднялся со своего места во дворе, волочащимися от груза шагами расталкивая пыль на пути.
Бургук был ему братом, потому мечник, мгновенно оторвавшись от тренировок с манекеном, стоял рядом с ним, выставив клинок вперёд. Незнакомец смело шёл всё ближе, пока орчий меч не лёг на пластину на чёрной бронированной груди. В глубине доспеха что-то пульсировало, словно костёр в камине, это отвлекало.
— Как стать «родичем-по-крови»? — Спросил он. Совершенно буднично. Железный, но не грубый голос теперь различался более отчётливо.
— Родиться орком, — ответил вождь своим ледяным, самым грубым из всех на свете, казалось, голосом. Чужак тяжело вздохнул, не обращая внимания на лезвие на груди. Он повторил вопрос. Бургук кивком распустил сородичей по своим делам. Никто не знал, о чём они говорили и зачем, но неизвестный вскоре ушёл, аккуратно прикрыв за собой ворота из еловых брёвен. Снег в эту ночь начал отходить с гор. Все, кто не слышал их разговора, вздохнули спокойно — очередная угроза устранена.
Через пару дней воин вернулся. Пропустили его без разговоров, но орк всё равно насторожился, вытаскивая клинок из растрёпанного манекена, больше уже походившего на обычную палку с тряпьём. На стол к брату, к вождю, рухнули зачарованные орихалковые перчатки. Те, что племя потеряло в своих бегах много лет назад. Оскал сразу слез с лица — вождь дал гостю шанс стать частью круга, а незнакомец не спешил им пренебрегать.
По закону — теперь чужак стал другом, мог просить помощи, но и был обязан оказать её в ответ. Но почему-то помощи у него никто не просил. Видимо, воину просто нужно было где-то отоспаться, потому как, стоило оркам опустить мечи, тот отошел в сторону, рухнув где-то возле стен Круглого Зала, внутрь ему заходить не позволялось.
— Ты здесь валяться собрался? — Наверное, орк слишком много внимания уделял этой приблуде. Тот мешал тренировкам, только и всего, бесил. Воин поднял на него голову и сразу же опустил назад, аккуратно снимая свои латы, начиная с перчаток. Он медлительно стегал ремешки, постоянно теряя их из пальцев. Клыкастый тяжело вздохнул, рухнул рядом с ним на землю, хватаясь за узорный чёрный шлем. Воин тут же вцепился в него, не давая снять элемент брони. Так и сидели, пока орк, приложив немного упорства, всё же не забрал его.
На него немного шокировано смотрел достаточно худощавый, высушенный на лицо, тёмный эльф. Его голова была наполовину выбрита, но и оставшиеся длинные волосы стояли дыбом, а размазанная по лицу боевая раскраска смешалась с кровью, нарушая простой рисунок. На фоне этой чёрной мессы красные эльфские глаза горели, словно два рубина на полуденном солнце.
— Отдай, — мужчина дёрнул руку, резко вырывая шлем из чужих лапищ. Орк был смущён чужим внешним видом. Никогда не думал, что тёмные эльфы бывают уродливы настолько, чтобы стать особенно симпатичными. Нечасто громиле приходилось видеться с не-отвратительными особами. Говорить об этом не стал, естественно.
— Броня у тебя дьявольская, — эльф кинул на него хмурый взгляд, а потом отвернулся. — Красивая. — Молчал долго, надеялся, что гость что-то скажет, но тот лишь ковырял застёжки на кирасе и кожаных подстилках. Он вылез из огромного цельного куска эбонита, с облегчением бросая его рядом с собой. Броня перестала пульсировать алым цветом. — Я Горбаш «Железная Рука», — орк протянул огромную ручищу, а чёрный послушно крепко пожал её. Тот был совсем худым, только сухие мышцы виднелись сквозь рубаху. Эльф назвал только своё имя, просто, без продолжений и фамилий. Грозный взор спрятал. Больше внимания обращал куда-то в обратную сторону. Горбаш привстал, с интересом поглядывая через чужое плечо.
На плотной, на вид, серо-синеватой коже, переходя с плеча на спину, виднелась огромная, уже, видимо, несколько дней нарывающая рана от когтей. «Саблезуб, — рефлекторная мысль в голове. — Помрёт так скоро». И эльф слышал такие же мысли и в собственной голове. Он откинулся назад, ударяя стену затылком. «Железная Рука» молча ушёл в Зал. Нелюдь отключился, почувствовав полную безопасность. На их совесть — орки были честолюбивы.
Проснулся от разъедающей боли. На плече шыпела и вздувалась пузырями его, почти что черная, кровь. Он рвано закричал, кусая собвенное плечо. Орк, сидевший перед ним на корточках, дал ему пощёчину и сунул какую-то деревяшку в зубы. В острые сероватые зубы. Эльф быстро впился в неё, едва не прокусывая. Жидкость, что Горбаш лил ему на руку, испарялась, стоило ей коснуться раны. Она воняла, будто труп, разлагающийся на дне озера несколько дней. Орк мастерски наложил повязку на рану, а потом пару раз постучал ладонью по чужой груди, успокаивая и ловко расслабляя спазмирующие мышцы. Чёрный задавать вопросов не стал, лишь благодарно кивнул, едва не впадая обратно в бред, на закромке сознания уловил ответный жест.
С утренней росой, когда круг просыпался, Серого уже и след простыл. Даже место, где он сидел — и то было сухим, росой не осевшей оставленное. Все почему-то были уверены, что он вернется.
Это был абсолютно сумбурный день знакомства с драконорожденным.