на губах

— пшёл нахер отседа! – не выдержала лиза, когда в очередной раз отчим поднял руку на её беззащитную маленькую сгорбившуюся мать. старая тщедушная квартирка трещала по швам каждый раз, когда в семье чапаевых случались скандалы. политика стала точкой преткновения всех их ссор. стены содрогались от оров и криков каждый раз, когда речь заходила о телевизоре и о том, о чём в нём толкуют. отчим лизе никогда не нравился: страшный, как чёрт, мало зарабатывающий и вообще ничего из себя не представляющий, однако отчего-то возомнивший себя королём земли, пупом этого мира. он часто поднимал руку на мать девушки, елену сергеевну, а та терпела, потому что боялась остаться одна с двумя детьми на плечах. и пусть лиза устроилась в почту раскидывать по ящикам письма и квитанции, этого не хватало, чтобы прокормить семью, в которой кроме них с матерью была ещё и младшая девочка, оля. чапаева порывисто сдёргивает с хлипкой вешалки в прихожей пальто отчима, швыряя тому его в руки. мужчина не имел никаких моральных принципов, поэтому перед выходом успел мазнуть на удивление крепким кулаком лизе по лицу. девушка задрала голову вверх, пытаясь остановить хлынувшую кровь, пока отчим пытался «всё исправить». опомнившись, лиза вытолкала за дверь горе-отца и вышла за ним в подъезд, чтобы удостовериться, что он в их квартиру больше не вернётся. она шпыняла и толкала его, идя по лестнице, не обращая внимания на кровь, что текла вниз по лицу и попадала на тёмный узорчатый растянутый папин свитер. чапаева выскочила из квартирки в старых футбольных шортах и незастёгнутых грубых чёрных ботинках, совершенно не обращая никакого внимания на дубак, стоявший в подъезде. на улице стояло преддверие зимы, а у лизы в крови кипела ярость, что согревала её и придавала девушке сил. девушка открыла железную подъездную дверь и за шкирку вытолкала отчима на улицу. резинка упала с волос, и теперь они осыпались пшеничным мессивом на окровавленное лицо. — значит так, рэмбо недоделанный, если ты ещё раз здесь появишься, бушь по кускам себя у местных бабок собирать, усёк? и это, – она вынула из кармана железный кастет с гравировкой и кинула под ноги мужчине, – забери и подавись. за этой сценой наблюдал немой зритель. турбо, что присел на лавочку около чьего-то подъезда покурить, в самом реалистичном сне не ожидал увидеть чего-то подобного. молодой человек старался не издать ни звука, чтобы не привлечь к себе внимания и не нарушить в его понимании идиллию. давно он таких девчонок не видел. девчонок, способных дать отпор и навалять так, что зубы потом по асфальту придётся собирать. что-то турбо подсказывало, что именно эта девушка как раз из таких. тем временем мужчина ретировался, а на улицу выбежала, видимо, мать девушки. пожилая женщина что-то неразборчиво причитала, и турбо оставалось только напрячь слух. — припрётся, заяву в мусарню накатаем. — лиз, ему жить негде! — похуй мне, найдёт, раз такой умный. мать зашла обратно в подъезд, а лиза тем временем приземлилась на лавочку рядом с молодым человеком и, выудив сигаретку, собиралась закурить. не обнаружив в кармане футбольных шорт спичек, она спросила: — огоньку не найдётся?