Закон сохранения энергии

      Эстебан был обидчивым человеком. Под толстым слоем злобы и ненависти спрятана очень чуткая натура, ранимая и мягкая натура. Мягкая, как настоящий гусиный пух, набитый в самую огромную воздушную подушку.       Так было раньше.       Раньше Пьер думал, что тот был бессердечен и спокойно все воспринимал. Насколько спокойно мог воспринимать человек, что почти устроил драку в их конюшне-Alpine. «Пьер, мне нужно тебе что-то сказать, ” — Эстебан выглядел сбитым с толку и не мог договорить эту фразу. Он прислонился к стволу дерева и поднял голову к кроне. Вокруг них никого, только птицы и это одинокое дерево с вырезанной надписью «Пьер & Эсти навсегда».       Но теперь все по-другому. Эстебан просто не разговаривал с ним. Ничего больше, чем работа. Даже просто «привет» не было. Лицо каменное, руки сложены на груди, вокруг люди, которые отгораживает его ото всех.       Они просто коллеги. Даже не друзья.       Никто не считал себя виновным в разрушении собственной дружбы. Только друг друга могли обвинять, но не самих себя.       Но, возможно, Пьер должен начать считать себя виноватым. Совсем не точно. «Сказать что?» — с искренним интересом спросил Пьер, отрываясь от чистки своего велосипеда. Они долго катались по почти незнакомому городу и решили отдохнуть в нелюдимом месте за городом. «Неважно, забудь, ” — грустно ответил Эстебан.       Откуда ему было знать, что такое могло случиться и с ним? Эта влюбленность, эти чувства, что каждую ночь гложили его. Пьер был неприятно такому удивлен, находясь бок о бок с тем, что показушно игнорировал на публике. Они общались только во время съемок: Эстебан натягивал самое милое выражение лица и вежливо говорил с ним.       Они знали все о друг друге, но были просто коллегами.       А Пьер страдал. Он так хотел перемотать время на тот солнечный день во Франции из их юности. И ответить совсем по-другому.       Дверь перед его лицом была совсем не Эстебана, но того, кто был как Эстебан. Такой же обидчивый и нежный внутри, скрывающий ото всех молчанием и обычно нейтральным лицом.       Лэнс Стролл, чтоб его. Странный парень. Они не особо тепло общались из-за разногласий и разных мировоззрения. Но тот не игнорировал его, просто корчил не самые счастливые лица.       Ему открыли дверь и оттуда показалось недовольное сонное лицо. Кажется, его стук разбудили Лэнса от глубокого сна. — У меня нет желания с тобой болтать, — прямолинейно, как обычно, ответил Лэнс, ладонями раскрывая, слипающиеся глаза, — и тебя не учили звонить и спрашивать? — Ты не брал трубку, — как можно осуждающе и безразличнее ответил Пьер.       Лэнс поднял брови. — Не понимаешь намеков, да? — он сощурился и загримасничал, как обычно. — Ладно, скажу прямо: иди отсюда.       Дверь попытались закрыть, но Пьер не позволил сделать это своей ногой. Лэнс сердито зарычал, но оставил дверь открытой, ведь не хотел ничего сломать ему. Даже настолько богатый человек не мог позволить членовредить другим людям. Пьер потер место ушиба на икре и начал говорить под пристальным недовольным взглядом. — Мне необходимо знать, что обо мне думает Окон.       На лице Лэнса появилось замешательство, а затем осознание. Губы типично сжались в тонкую полоску. — Ты ведь знаешь, что я знаю, что ты ему сказал… я не стану говорить об этом. Нет-нет-нет, — он замотал головой.       И снова попытался закрыть дверь. — Даже за ужин в ресторане? — Может цветы еще подаришь? — Лэнс покачал головой, отчего закачались неаккуратно уложенные волосы, хлопая глазами. — Оставь это приглашение для кого-нибудь другого.       Дверь закрылась. Намек был понят. Или это просто язвительный комментарий, но все равно намек понят. «Да ладно! Скажи, Эстебан!» — Пьер оставил свой велосипед и встал прямо над тем, что сильно сжал свою книгу с комиксами.       Пьер пару раз пытался написать короткое сообщение с приглашением на дружеский ужин в ресторане, но каждый раз удалял. Никто бы ему не ответил, он знал это. И решился подойти к Эстебану лично.       И все случилось очень очевидно. — Эй, Эстебан, — Пьер быстрыми шагами подошел к тому, что обнимал Мика и болтал с жутко сонным Лэнсом.       Те обернулись на него. Лэнс просто повернулся и посмотрел на объект всеобщей тревоги, Мик молчал и бросал встревоженный взгляд на Эстебана, что был очень недовольным: поджатые губы и сощуренные глаза, что скрывались за очками. Пьеру не нужно было видеть этого, он знал. Он чувствовал. — Не хочешь поужинать, как коллеги? — очень повседневно спросил Пьер с мягкой улыбкой.       Эстебан сглотнул. Его кадык дернулся в растерянности. Пьер сам пытался не нервничать. Только не участвующие в этом Мик и Лэнс могли увидеть, как он хрустит пальцами и тревожился. — Нет, — прозвучал четкий и холодный ответ.       Почему-то сейчас Пьер почувствовал себя абсолютно глупо: другого ответа нельзя было ожидать. Эстебан бросил на него убийственный взгляд и отвернулся. «Нет, не скажу!» — Эстебан закрыл свой комикс и отвернулся со смущенным лицом. «Так не делается, Эстебан! Скажи-скажи!» — Пьер начал прыгать вокруг него.       Пьер молчаливо сидел в телефоне. День Рождения Лэнса оказался скучным. Здесь не хватало заводных Юки и Дэниэля для разряжения душной светской обстановки. А сейчас это походило на самую типичную вечеринку неинтересного человека. Каким и был для него Лэнс, что весь вечер выглядел более кислым, чем радостным.       Неожиданно тот появился в его поле зрения на шатающихся ногах. Он остановился в поисках какого-либо алкоголя со стола. Пьер подошел к нему. — О, Пье-ер! Веселишься? — он улыбнулся и похлопал его по плечу, поглаживая. Все такое же притворство на лице. — Конечно, — Пьер слабо улыбнулся и закивал, оглядываясь в поисках Эстебана, — а где Эсти?       Лэнс надул губы. Его рука указала куда-то позади себя. — Но я не думаю, что он хочет говорить с тобой, — он недовольно поднял бровь. — Я бы тоже не хотел, но ты почему-то мой гость.       Пьер закатил глаза. Он протянул какой-то фужер ему, что с удовольствием был принят и выпит. — Я догадался, что не хочет, — Пьер сжал губы, — он меня ненавидит меня, да?       Тот странно выглядел, будто все опьянение сняло в эту самую секунду. Тяжелый темный взгляд стал печальным и слезливым. — Я ненавижу тебя. Эсти назвал меня твоим именем во время секса. Твоим! — его голос был недостаточно громким, чтобы привлечь внимания остальных. Лэнс расстроенно надул губы и ушел с упавшей головой.       Он больше совсем не веселился, сидя на одном месте в телефоне, и ни с кем не общался. Сказанное было удивительным открытием. Пьер не ожидал, что Эстебан все еще думал о нем в таком плане. «Ты уверен?» — Эстебан встал на ноги и выглядел смущенным. — «Прям уверен-уверен?» «Да! Давай, говори!» — он спокойной остановился перед ним и поднял голову вверх. Их взгляды остановились друг на друге.       Пьер пришел к двери. Вновь не его дверь, это не дверь Лэнса. В груди поселилась тревога. Сердце громко стучало. Стало, почему-то, страшно. Он громко постучал.       Шорохи. Дверь открылась.       Эстебан в одних серых спортивных штанах выглядел растерянно. Пьер тоже. Никакой подготовки и репетиции речи и действий. Просто на импульсе после праздника. Это было самым глупым и необдуманным решением, о котором он скоро пожалеет. — Пьер? — с некоторой желчью спросил он. — Что ты тут делаешь? — Просто зашел. Поговорить.       Эстебан нахмурился в непонимании. — Поговорить? — Поговорить. Проблемы со слухом?       Эстебан неуверенно отошел в сторону. Это небольшая победа, лучше, чем предполагалось. Пьер зашел и сразу сел на расстеленную кровать. Тот, видимо, хотел уже ложиться спать. Комната стала еще меньше, чем была на самом деле. Дверь закрылась, и воздуха начало не хватать.       Они не разговаривали, просто молча наблюдали друг за другом и хлопая глазами. Через время Эстебан тоже сел на кровать. Все еще молча. Не слишком близко, не слишком далеко. Еще немного ладони бы соприкоснулись. Всего лишь оставалось оттопырить мизинцы и обвиться.       Как змеи, только такое сравнение, учитывая, сколько яда было в их отношениях. А они даже не друзья. — Эстебан, — тихо начал говорить Пьер, — мы друг другу… кто? «Я… ты мне нравишься, — Эстебан сжал губы, и мир неожиданно затих: птицы не пели, листья не шевелились, они не дышали, — больше, чем друг.»       Он отвернулся от Пьера. На лице была странная нечитаемая эмоция. — Мы — никто. «Что?» — Пьер удивленно смотрел на красные щеки, что пытались скрыть опущенной головой. — «Типа как лучшие друзья?» «Нет, как другого парня, ” — он посмотрел на него с надеждой. Небо упало, ровно как и его сердце. Разбилось, раскрошилось, стерлось в пыль. — «Пьер, я люблю тебя.»       Пьер кивнул. Теперь очередь того отвергать. Это справедливо. Все возвращается обратно. — Ты ожидал другого ответа? Я все помню, Гасли, — холодно сказал он. — Такое не забывается. «Что?! Ты из этих! Эстебан, как ты можешь!» — Пьер резко ответил, почти крича. Но хотел ли он говорить такие вещи? Конечно, нет. Но мог ли он не говорить их, пока они жили почти в одной комнате на выходных? — «Это мерзко! Ты мерзкий!»       Эстебан тогда не плакал, никаких видимых эмоций на лице. Просто ударил его в живот и сбежал на своем велосипеде, куда-то в неизвестное направление, оставив его упавшим в траву от боли. Живот ныл от такого точного эмоционального удара: вся концентрация обиды была в небольшом кулаке.       Сейчас Пьер тоже не плакал, никак не реагировал. Только он не повторит ошибки. Ни своей глупой ошибки, совершенной из-за страха самого себя от осознавания ориентации, ни ошибки Эстебана, совершенной из-за нахлынувших эмоций.       Он аккуратно положил ладонь тому на шею, пока Эстебан отвернулся. Тот сразу попытался скинуть ее. — Ты издеваешься?! — Эстебан попытался уйти от прикосновений и вновь ударить. — Убери руки!       Их бой окончился победой Пьера, и он оказался сверху, прижимая к кровати. Они замерли на месте. Это очевидно было интимным. Полуголый Эстебан, прижатый к кровати, и одетый пьяный Пьер.       Но что дальше?       Пьер просто смотрел в глаза, пока Эстебан держался за одежду того, оттягивая. Гораздо слабее и неохотнее, чем сначала. Между ними почти не было никакого расстояния, они чувствовали дыхания друг друга. — Эстебан. — Нет. Не смей, — он шокировано раскрыл глаза. — Мне кажется… — Нет! — Эстебан громко перебил. — Пожалуйста, Пьер, просто замолчи! — Я принял твои чувства. И свои. Эстебан, — хватка на одежде ослабела до конца, и теперь ладони аккуратно лежали на его спине. Пьер заметил влагу в глазах. — Я люблю тебя.       Эстебан просто сломался. Глаза на мокром месте. Он зажмурился, чтобы не показывать слезы — свою слабость. Его ладонь прижалась к затылку Пьера и слегка надавила к себе. Для странного поцелуя. Это было странно. Это было смазано, губы Эстебана дрожали, и слышались тихие всхлипы. Пьер аккуратно отстранился и соединил их лбы.       Но это так необходимо им двоим. — Почему, Пьер, почему? — он оттолкнул его от себя и сел на середину кровати. — Почему сейчас? — Я… — Пьер замолчал, так и не придумав, что сказать.       Что тот всегда ему нравился, но он боялся, в этом признаться из-за чужого мнения?       Что тот ему начал нравиться, как только узнал, что Лэнса назвали не своим именем?       Что теперь он может спокойно признаться и не получать осуждение от кого-либо?              Эстебан замолчал и отвернулся; Пьер видел то, чего не стоило. Слабую часть того, которая всегда скрывалась за стервозным характером. — Ты простишь меня, Эстебан?       Все еще молчание. — Эстебан? — рукой он хотел аккуратно смахнуть одинокую слезу. — Нет. Нет, Пьер. Нет. Оставь меня.       Он так и сделал, итак слишком много увидел настоящего Эстебана.       Пьер был уверен, что тот и тогда плакал, как только добежал до своей комнаты. Прямо среди подарков, которые так и навевали множеством воспоминаний.       А Пьер считал его бессердечным и холодным человеком. Но Эстебан был нежным и ранимым. Достаточно, чтобы каждый день вспоминать их последнюю дружескую посиделку у реки.       На следующий день сразу виднелись изменения: Эстебан поприветствовал его при всех. Это все еще холодно и жестко. Но Пьер уже был рад легкому похлопыванию по спине.       Эстебан был в очках и подошел к нему. Никто их не видел, хоть они и не пытались скрываться. Он был все еще таким непроницаемым, даже после показа своей скрытой мягкой стороны. — Гасли, — он сжал губы, вновь называя по фамилии, — чего ты вчера попытался добиться? — Ничего. Почувствовать облегчение, — как можно безразличнее сказал Пьер и уперся локтями в забор. Его рука расположилась ближе к Эстебану, чем было нужно. — Обо мне даже не подумал. Опять, — Эстебан лишь отвернулся с высокомерным недовольным выражением лица. Но положил ладонь рядом. — Ты же не думаешь, что это поменяло что-либо? — Хм, а кажется ты назвал Стролла чужим именем, — он бросил на затылок игривый взгляд, — случайно не моим?       Эстебан сначала удивленно поднял брови, а затем сжал губы и тихо пробурчал на французском: «чертов предатель». — Это ничего не меняет. Я все еще терпеть тебя не могу! — резко обернулся Эстебан. Но что-то изменилось: в лице не было чистой ненависти. — Сходишь на ужин в ресторан?       Тот на секунду задумался. И отвернулся. — Как коллеги. — Никакой романтики или дружелюбия. Только деловые отношения.       Они все еще не друзья.

Но «Пьер & Эсти» навсегда.