Бумажный самолетик

Багажник машины гулко захлопнулся, взревел мотор и автомобиль сдвинулся с места, оставляя позади себя родную многоэтажку Жана. Семилетний мальчик жалобно смотрел на быстро исчезающие знакомые с рождения дома и дворы. Там, за бортом желтого такси осталось его детство, друзья и воспоминания, как он резвился с мальчишками, играл в войнушку и следователей, как воровали вишню около соседнего дома, а потом, набив полные карманы сладкими плодами, убегали в рассыпную с визгом от разгневанной хозяйки дерева, и как мама ловко за ухо стягивала его с гаражей, с которых он уже умудрился один раз слететь, сильно поранив руку. Многоэтажки небольшого городка стремительно исчезали в осеннем тумане, небо застилали тяжелые серые тучи, которые так и просились разрыдаться проливным холодным дождем. Так и Жан был готов расплакаться от обиды, не понимания, и страха неизвестности. Ведь он совсем не понимал, куда он едет со всеми вещами и семьей, или боялся перемен в силу столь нежного возраста. Чем дальше и быстрее ехала машина, тем сильнее накатывали жгучие слезы, которые мальчик сдерживал изо всех сил. Потому что мальчики не плачут. Так всегда говорит папа. Пейзажи тихого города начали сменяться на просторные поля, за которыми виднелся темный, нагой лес, нагоняющий на Жана страх. Слезы уже отступили, их заглушали ужасающие воспоминания из сказок про тёмный бор, которые так любил рассказывать ему перед сном Витя. Старший брат с особым энтузиазмом поведал маленькому Жану про лесных ведьм и жутких чудовищах, которые посыпаются с началом ночи и охотятся за маленькими детьми. Для Вити это было просто шутками, а мальчик после этого долго ещё не мог уснуть без ночника и даже отказывался идти в лес с папой, за грибами. Но своего запугивателя не выдавал родителям, ведь он был уверен, что тогда за ним придёт злой оборотень и унесёт в свое волчье царство. И Жан исступленно молчал, не отвечая на вопросы старших, почему же он вдруг перестал ходить по грибы. Ведь раньше малыш очень любил гулять по лесу с маленьким ножиком, выискивая съедобные грибы, как его учил отец и дед. Теперь же леса ассоциировались не со следами животных и грибами, а ночными кошмарами. На улице уже совсем стемнело, когда такси остановилось около огромного тёмного дома, который был за высокими воротами. Чёрными глазницами зияли пустые окна, неприступной крепостью стоял высоченный забор. Водитель открыл дверь и в салоне повеяло холодом. Жан не мог оторваться от дома. Что-то и пугало его, и одновременно тянуло туда. Дверь машины с его стороны открылась: — Ну чего замер? Вылезай давай! — В проеме показался отец. Жан молча кивнул и осторожно ступил на сырую землю. Вся семья подходила к воротам, а он по-прежнему не мог оторвать глаз от дома. А точнее, от башенки наверху. Новым дом ему напоминал замок из сказок, в башнях которых заключены прекрасные принцессы под стражей драконов. Но окна замка были темны, стекло на башне разбито, флюгер в виде головы лошади покошен. Стало ясно, что тут никто не живет, и принцесс с драконами давно тут нет. Отец зазвенел связкой ключей: — Ну что, добро пожаловать в новый наш дом. – Ворота скрипнули стариной и медленно отворились. — Да, но всё же, — Устало начала мама: — сюда переезжать была не лучшая идея. – Снова в её голосе дрогнуло раздражение. — Почему же, дорогая? – Мужчина изумленно вскинул брови, задержавшись в воротах. — Тут аэропорт рядом, разве ты не знаешь? – Раздражение в голосе начало перерастать в злобу. Малышка на руках женщины захныкала. — Да, дорогая, знаю. Ты только не злись. – Отец перевёл взгляд на малышку. — Эти самолёты нам не дадут спокойно жить! А у нас ещё и маленькая дочь! Ты совсем об этом не подумал? – Женщина насупилась. Отец Жана отвёл в его комнату. Сбылась заветная мечта мальчика о своей комнате. Теперь ничего не нужно будет делить со старшим братом, никто не будет мешать спать, слушая музыку на полную громкость на своем плеере. Жан лёг в мягкую кровать. За окном шумел осенний ветер и горел тусклый фонарь. Огромные лапы голого дерева качались в такт завываний ветра. Один в комнате Жан ещё не ночевал. Раньше ему это казалось чем-то спокойным, даже вызывало чувство независимости и взрослости, но в реальности оказалось, что это совсем не так. Теперь лежать совсем одному в тёмной незнакомой комнате кажется не так хорошо, как мечталось об этом. Ветер враждебно воет, а ветки дерева за окном напоминают лапы чудовищ, фонарь со скрипом качается и мигает, рядом за спиной совсем никого нет. Жан не привык к абсолютной тишине, и она стала его пугать, давить на сознание маленького мальчика своей гулкой пустотой. Малыш скрутился под пушистым одеялом и крепче прижал к груди свою любимую плюшевую крысу, крепко зажмурив глаза. Он пытался не думать о том, что он один в незнакомом доме, пытался представить, что Витя лежит за спиной с карманным фонариком и читает свои любимые книги, или тайком переписывается с очередной девчонкой. Жану вроде бы стало спокойнее и теплее на душе, но это равновесие разорвал резкий и гулкий рёв чего-то большого и страшного. Пугающий звук исходил откуда-то с небес, сверху. Он всё усиливался, переходил в свист и грохот. Страх в груди стал таким огромным, что Жан закричал, что есть мочи и пулей вылетел из комнаты. Он бежал вниз по крутой лестнице и неожиданно врезался в отца, сразу же прижавшись к нему заплакал. — Ты чего? – Отец был спокоен, даже равнодушен. Жан в ответ только сильнее плакал и прижимался. На всхлипывания вышла мама. — Что такое? – Её голос разил усталостью. — Самолёт пролетел, напугал его. – Сухо ответил папа. — Вот видишь! Не успели въехать в этот дом, а уже проблемы от этого аэропорта! Ты знаешь, как я устаю с Мией? Я уже не помню, когда нормально спала! – Женщина начала переходить на крик. — Альбина, не кричи. – Спокойным голосом ответил мужчина: — Ты сама сейчас пугаешь детей. Хорошо, я на выходных буду с Мией, а ты можешь поехать к сестре, там и отдохнёшь. – Он вопросительно посмотрел на женщину. — Поеду, конечно! – Альбина немного успокоилась и переключилась на Жана: — Не бойся, это всего лишь самолёт. Ты их часто теперь будешь слышать и видеть. — Самолёт? – Жан удивленно открыл рот: — Это такой, какой ты мне в книжке показывала? – Его глаза округлялись. — Да, сынок. – Она нежно потрепала его светлые волосы. — Но он же совсем маленький! И так громко и страшно гудит? – Изумлению ребёнка не было предела. — Маленький он только на картинке. – Мать приобняла мальчика за плечи и тихо повела к его комнате: — На самом деле он огромный. — Как наш дом? – Жан с интересом смотрел на маму. — Нет, больше. Гораздо больше. Сон никак не шёл. Жан всё размышлял и пытался представить, на сколько большой этот самолёт. А сколько было вопросов в голове у ребёнка. «А как он летает? А кто на нём летит и как? А как он садиться обратно на землю? И как он знает куда лететь? Ведь в небе нет дорожных указателей, на которые всегда ориентируется папа, когда едет за рулем. А как на нём летят люди? Они сидят верхом, как на пони в парке? А может, в небе все-таки есть указатели, которые показывают, куда лететь самолёту? А может это птицы говорят куда лететь? А может этих птиц учат в специальной птичьей школе? Но разговаривать умеют только попугаи. Значит это их учат в специальной птичьей школе?» —Взгляд Жана упал на стоящую в углу клетку с его попугаем Колокольчиком. «Точно! Буду завтра утром учить Колокольчика помогать самолётам!» — С этой радостной мыслью, он крепче прижал к себе плюшевого Мистера Крысина, зажмурил глаза и вскоре провалился в сон. Жан проснулся от утренней трели своего питомца, который пел, заливался, и даже тёмная плотная ткань на клетке не была ему помехой, ведь солнечные лучи уже пробрались в комнату. — Колокольчик, ты уже проснулся! – Жан вскочил с кровати и подбежал к клетке: — Сегодня буду тебя учить, как помогать самолётам! – он скинул с клетки тяжёлое чёрное покрывало. Большой серый попугай с красным хвостом, сидел на жердочке. — Колокольчик, сегодня мы будем учиться помогать самолётам! У тебя будет серьёзная миссия! Даже круче, чем у шпионов из кино! – Птица как будто поняла, что говорит юный хозяин, и замолчала вопросительно посмотрев. — Это не обсуждается! Ты уже взрослый парень-попугай! От тебя должна быть польза, а то ты только мусоришь и поёшь по утрам, мама на тебя даже сердиться! А так она сердиться не будет, и будет давать тебе сладости. – Жан взялся за замок на клетке: — Но ты будешь делиться со мной! – он отворил дверцу клетки. Попугай протяжно пискнул и вопросительно посмотрел на ребенка. — Ну же! – Жан протянул ему руку: — Выходи и пошли учиться скорее! –Попугай снова издал протяжный звук и сел на руку. Только Жан захлопнул клетку, как птица взмыла с его руки, и с криком полетела на высокий шкаф. — Эй! Колокольчик, а ну слезай оттуда! – Жан испугался, что попугая теперь не словить: — А ну ко мне! – Он хлопнул себя по руке, но было бесполезно, папуга и не думал слушаться, только гордо ходил по краю шкафа и орал, что есть мочи. Родители, которые были на кухне, услышали шум и быстро направились к комнате сына. — Что происходит? – Первым вошел отец: — Ты зачем выпустил попугая? –Его взгляд моментально упал на птицу. — Я хотел его научить помогать самолётам. – Жан опустил глаза в пол, сжимая пальцы. — Чему ты хотел его научить? – Следом за отцом, в комнату вошла мама. Она была явно зла. — Это как ты его учить собрался? – Папа и близко не понял, что же сын собрался делать с попугаем. — Мы же его теперь не поймаем! – Держа кухонное полотенце в руке, причитала Альбина. — Так, Жан, быстро на кухню завтракать, а я пока поймаю птицу. – Махнул рукой мужчина. Он быстро ретировался из комнаты, прошмыгнул мимо мамы, которая окинула его сердитым взглядом. — Ну сынок начудил! Что ж это он делать с ним собрался? — Альбина, иди тоже на кухню, пока он и там чего-нибудь не натворил. А я с этой курицей заберусь. – Мужчина подошел ближе к шкафу. Когда Альбина спустилась на кухню, сыновья уже сидели з столом. Витя равнодушно ковырялся вилкой в тарелке, а Жан пытался скорее сжевать ненавистную глазунью, чтобы хоть за это не попало от родителей. — Ну что, юный дрессировщик? – Строго начала мама: — Что ты собрался делать с попугаем? — Учить… — Себе под нос пробормотал Жан, дальше его реплику было не разобрать. — Чему-чему ты его учить собрался? – Мама все сильнее злилась: — Говори внятно! – Она резко наклонилась к нему. Витя оторвался от тарелки и поднял на брата глаза. — Помогать самолётам находить дорогу. — Чуть громче промямлил Жан. — Что?! – Женщина удивленно подняла брови и скривилась в гримасе: — Это как? — Ну ты даешь! – Усмехнулся Витя: — Ты же самолёты никогда не видел, только на картинке. — Есть же птицы, которые самолёту помогают найти дорогу домой. – Жан отложил вилку и возразил окружающим. — Какие ещё птицы помогают им? – Мама всё не могла понять, откуда ребёнок это взял: — Кто тебе это сказал? – Она перевела взгляд на Витю. — Нет! – Брат недовольно фыркнул и снова уставился в тарелку. — Нет, мам. Я сам додумался до этого. – Жан широко раскрыл голубые глаза-блюдца и наивно посмотрел на мать. — Как ты до этого додумался? – Альбина села рядом. Такого она никак не ожидала. На что только не способна детская фантазия. — А как самолёт в небе, где нет указателей, находит дорогу домой? Ему птицы подсказывают, куда надо лететь. А разговаривать умеют только попугаи, поэтому я решил Колокольчика научить этому. Чтобы он приносил пользу, и ты на него не сердилась, а папа ему за это будет давать сладости. Это даже круче, чем миссия шпиона в кино! – Жан восторженно рассказывал маме о своих гениальных мыслях. А старший брат только усмехался на его слова: — Малый, разве ты не знаешь, что будет с птицей, если она подлетит к самолёту слишком близко? – Голос Вити звучал ехидно. — Наверное, — Протянул ребенок, — скажет правильно ли он летит? — Витя! Откуда ему знать? – Мама заметила, как настрой малыша упал, детская наивность в глазах погасла, и ей стало жалко младшего сына: — Вот и научи его! Сидишь тут, ехидничаешь! Ешь давай, ковыряешься только, как свинья в корыте! – Альбина замахнулась на него полотенцем: —Ты уроки сделал, умник? – Мама полностью переключилась на Витю. В обед было уже тихо. Отец поймал злосчастного папугу, а Жан решил погулять во дворе и осмотреться на новой территории. На участке был заброшенный маленький домик, он уже покосился от времени, а окна были разбиты. Однако, дверь в него не была заперта. Жан пригляделся и решил, что ему надо срочно исследовать эту коморку. Он не спеша подошел к ней и осторожно приоткрыл тяжелую дверь. Было волнительно и немного страшно. За скрипучей старой дверью была колкая темнота, пахло сыростью, монотонно падали капли. Жан сделал шаг и вытянул голову, в надежде что-то разглядеть в темноте. Через щели в крыше в помещение проникали тусклые лучи света, которые освещали лишь висящую под крышей паутину. Он набрался смелости и сделал ещё шаг, вглядываясь во тьму. На полу лежали какие-то длинные доски и металлические прутья. Дальше ничего рассмотреть не мог, тьма колола глаза и страх в груди нарастал, и ребенок побыстрее покинул коморку. Выйдя во двор, он услышал знакомый гул моторов и устремил взгляд в небо, закинув голову. Осеннее небо было затянуло серыми тучами, в которых образовывались просветы, пасмурная погода потихоньку отступала, пропуская золотые лучи солнца. Жан всё сильнее вглядывался в небо, откуда шёл знакомый звук, который теперь его не пугал, а завораживал. Ведь он так хотел увидеть настоящий самолёт! Но железной птицы было не видать. Звук стал быстро стихать, пока совсем не исчез, а Жан так и продолжал смотреть наверх, в надежде хоть что-то увидеть. — Чего ты там всё высматриваешь? – Его увлечение небом перебил голос отца. Жан посмотрел на папу и сделал пару шагом ему на встречу: — Я слышал самолёт. Он летел где-то совсем рядом. Но я его так и не увидел. Они что, бывают невидимые? – У ребёнка был веселый настрой, которым он спешил поделиться с отцом. — Я тоже его слышал. – Мужчина выпустил клубы дыма, смотря куда-то в даль. — Пап, а что, самолёты бывают невидимые? – Жан подошел ближе и дёрнул отца за куртку. На его лице была искренняя широкая улыбка. — Нет, сын, не бывают. – Задумчиво ответил папа, который витал где-то далеко в своих мыслях. — Пап! – Жан понял, что папа мысленно не с ним и дёрнул его ещё раз: — А почему я тогда его не видел? Значит бывают невидимые самолёты? — Не бывает, Жан! – Одёрнул его отец. — Может ученые уже придумали? – Жан поник и отпустил подол куртки. — Не придумали. Иди займись чем-нибудь полезным! И попугая больше выпускать не смей! – Он строго посмотрел на сына. Жан понял, что папа не в духе, и его лучше не трогать. Но с кем же поиграть? Во дворе совсем уныло и сыро, поблизости нет знакомых ребят. Жан был в раздумьях, когда снова услышал знакомый сердцу гул мотора. Он нехотя отвел глаза к окну, на улице уже смеркалось, и сквозь нагие ветви дерева, мальчик увидел два мигающих огонька. Зелёный и красный. В тёмно-синем вечернем небе он смог разглядеть очертания самолёта, но он ещё не видел, чтобы самолёты мигали ему. Это выглядело так завораживающе, что все мысли моментально отступили, Жан поднялся и увлечённо уставился в окно, наблюдая за мерцанием навигационных огней. И спустя минуту, самолёт включил два ярких, белых огня. Он как заколдованный смотрел на снижающуюся машину, и никак не мог оторвать глаз. Самолёт уже почти скрылся за линией горизонта, когда мигнул ему своими огнями, как будто сказал: «До свидания!» Оставшись одна в песочнице, Ума взяла лопатку, которая там лежала, и принялась что-то мастерить из песка. Девочка увлеклась игрой и задумалась о предстоящих новогодних праздниках. Как же ей хотелось под ёлкой увидеть игрушечную лошадку. Она уже представляла, какие красивые попоны сошьёт для своего нового друга, и как сделает ему стойло из красивой обувной коробки из-под маминых туфель. Как вдруг заветные мечты прервал страшный громкий рокот, доносящийся откуда-то с небес. Ума моментально вскочила от неожиданности и с визгом рванула куда глаза глядят. Ей показалось, что её собственный крик заглушил страшный рёв неведомого зверя. Она бежала всё быстрее, но над ней повисла огромная тень чего-то большого и неизведанного. Девочка упала на холодную землю, и подняла голову. Кричать уже не было сил. Над её головой с пронзительным свистом и рёвом пронеслось нечто огромное, железное, нечто страшное, выпускающее из своего тела длинные палки с колёсами. Из глаз Умы брызнули слезы, ведь ей показалось, что гигантская махина рухнет прямо на неё. Такого страха она ещё не испытывала за свою жизнь никогда. Машина в воздухе промчалась над ней и скрылась, но рокот от неё ещё стоял в воздухе. Но на этом её приключения не закончились. Кто-то положил ей руки на плечи. Ума вздрогнула и снова завизжала, но обернувшись увидела перед собой мальчика. — Тихо! Не кричи так! – Мальчик рассмеялся и шутливо зажал уши. Ума смолкала и внимательно смотрела на незнакомца. — Ты самолета испугалась? Как тебя зовут? – Юный незнакомец улыбнулся ей. — Ума. – Девочка замялась: — Так это был самолёт? Я думала, что они маленькие. — А я Жан. Они на самом деле большие, а кажутся маленькими, потому что летят очень далеко от нас. – Мальчик расплывался в улыбке. — Ты их совсем не боишься? – Ума удивилась. — Нет, конечно. – Жан рассмеялся: — Они мне нравятся. Ты ещё не видела, как они включают фары вечером. Это так красиво! – На лице отразился настоящий восторг, как будто он прямо сейчас видел эту картину, как огромный лайнер в ночном небе включает стробы. — Да? – Ума изумлённо раскрыла рот. — Да. Только я не видел их совсем близко. Мой папа говорил, что тут рядом аэропорт. Хоть бы разок увидеть самолёт. Девочка уставилась в небо, в надежде увидеть ещё один самолёт. Пока Ума вглядывалась в облака, Жан что-то быстро мастерил. — Держи. – Он протянул ей бумажный самолётик: — Запусти его по ветру, и он полетит как настоящий. — Ума усмехнулась, взяла самолётик и запустила его. Осенний ветер ласково подхватил бумажный самолёт и понёс его. Дети радостно визжа побежали за ним на перегонки. Самолётик и в правду летел почти как настоящий и спланировал на голый куст. Ума аккуратно вытащила его с ветки колючего куста и протянула бумажный самолётик Жану. — Нет, оставь его себе. — Спасибо. – Ума улыбнулась и немного смутилась. Время летело, так же быстро, как и воздушные лайнеры бороздили воздушные просторы. Ума росла, помня тот день, когда её напугала огромная железная махина. С того самого дня, в ней зародилась любовь к авиации. Но семья даже не догадывалась об её увлечении небом, они всерьёз хотели сделать из Умы врача. Одна только малейшая мысль об этой работе навевала на девушку ужас. Ведь медицина её никак не привлекала, даже отталкивала. Но спорить со своей бабушкой Ума не решалась, ведь эта строгая, советской, заводской закалки женщина никогда не проигрывала в спорах, даже когда бывала не права. Ума хорошо знала это с самого рождения, поэтому авиацией интересовалась втихаря, пряча энциклопедии в дальние потайные места своей комнаты. По окну стучали первые октябрьские капли дождя. Небо затянуло серыми тучами, не было ни единого просвета. Было понятно, что дождь затянется на долго. После жаркого лета, в свои права вступала осень. Ума меланхолично смотрела в окно и совершенно не слушала скучную лекцию в медицинском училище. Её мысли улетали далеко отсюда, и парили где-то за серыми тучами, высоко, где летают самолёты. Нет, так дальше продолжать нельзя. Надо что-то решать и выбираться из этого. У Умы было чёткое понимание, что она живёт не своей жизнью. Это не её мечта учиться медицине, не её жизнь. Прозвенел звонок, Ума торопливо собрала свои вещи и пулей вылетела с аудитории. — Куда ты так бежишь? – За ней выскочила светловолосая, курносая девчушка. — Марта! – Ума остановилась: — Я так больше не могу! Я не хочу тут быть. Это не моя жизнь. – она опустила глаза, скрывая густо накрашенными ресницами сырость. — Давай присядем? – Марта указала на широкий подоконник: —Выкладывай. — Это не моё, понимаешь? Мне до ужаса осточертели эти преподаватели и их скучные лекции. – Ума всё так же прятала мокрые глаза. — Ты всё ещё болеешь небом? — Да. Я не смогу так. – Ума посмотрела на подругу. — Знаешь, а я благодаря тебе тоже полюбила небо. – Марта улыбнулась уголком губ: — А давай в стюардессы пойдем? Ну её, эту медицину! — В стюардессы? – Лицо Умы посветлело: — А нас возьмут? — Если сильно захотеть – можно в космос улететь! — Ты права. – Ума наконец-то улыбнулась. После собеседования в AiroBaltics прошло уже несколько дней, однако ответа всё не было. В это время Ума не находила себе места. Какой же будет их ответ? Ума пыталась оценить себя объективно, что у неё не получалось. Но ей казалось, что всё прошло неплохо, и у неё есть шанс попасть в эту компанию. Марта была настроена спокойно. Казалось, что её абсолютно не волнует, возьмут её или нет. —Марта, как ты можешь быть такой спокойной? – Взвыла Ума: — Я вся извелась уже в ожидании ответа! – Она плюхнулась на кровать и закрыла лицо руками. — Но ты же своими нервами уже ничего не исправишь. – Подруга оторвалась от тетради: — Мы неплохо себя показали, думаю, нас возьмут. – Она улыбнулась уголками губ. — А если нет? Давай тогда попробуем в другую компанию? –Ума никак не могла угомониться. Первый день на новой работе Уме дался тяжело. Она и представить не могла, что аэропорт— это не запах дорогих духов и кофе, а огромный, вечно кипящий муравейник. Она и не думала, что очереди на регистрацию бывают такие огромные, а пассажиры такие нервные и злые. Она была ещё совсем не опытным сотрудником, поэтому делала всё довольно медленно, нерасторопно, что злило не только пассажиров, но и строгую наставницу Маргариту Сергеевну. Ума и боялась, и восхищалась этой женщиной. Ей казалось, что эта железная леди даст фору любому зазнавшемуся пассажиру, и всегда сможет постоять за себя и других. А ещё она чувствовала от неё какое-то тепло и заботу, которой ей так не хватало в детстве. Спустя несколько дней Ума снова вышла на смену. На выходных она смогла хорошо отдохнуть, выспаться и забыть о скандальных людях. Она была в бодром расположении духа и хорошем настроении. Сегодня её ждала смена на стойке информации, значит, день обещал быть насыщенным. Пройдя контроль, Ума направилась в кофейню. Там её встретил веселый, но немного сонный бариста. — Доброе утро рядовым сотрудникам! – При виде первой посетительнице, парень оживился. — Доброе утро. – Добрые азиатские глаза официанта её порадовали, и она улыбнулась в ответ. — Чего пожелаете? — Эм, — Глядя на множество наименований, Ума растерялась, пытаясь вспомнить, сколько же денег у неё осталось до зарплаты. Погода за стенами терминала не ладилась. Утреннее солнце куда-то подевалось, небо заволокли тяжёлые тучи и начался затяжной дождь. В здании аэропорта холодало. Ума неподвижно сидела за стойкой информации, поёживаясь от холодка, читая книгу. Людей почти не было, а табло горело красными огнями, оповещая, что почти все рейсы отменены из-за резко налетевшей непогоды. Оторвавшись от книги, которая была скучной и унылой, Ума уставилась вдаль, пытаясь уловить хоть что-то интересное. Несколько человек ходили по терминалу, инспектора на пункте досмотра что-то обсуждали между собой. Ума вглядываясь в непривычную пустоту терминала, задумалась о чём-то своём. С момента выпуска с авиационной академии прошло достаточно времени. Жан успешно сдал все сложные экзамены, и торжественно получил диплом, о котором мечтал с раннего детства. Когда ректор академии произнёс его имя, и жестом широкой руки пригласил на сцену, для вручения, Жан испытал весь красочный спектр эмоций. Искра, взрыв, ураган эмоций, эйфория и дрожь в коленях – всё, что испытал он, пока поднимался по ступенькам. Тёплый и ласковый летний ветерок дружелюбно гулял в его волосах, как бы подбадривая. Облизнув пересохшие губы, Жан протянул дрожащую руку ректору, который держал заветный диплом, хоть и не красный. Это было уже не столь важно. Главное, что он теперь носил гордое звание пилота гражданской авиации. То ли от волнения, то ли от радости, протягивая руку для пожатия, Жан глупо улыбнулся, перекосив рот. Ректор, седовласый мужчина с глубокими глазами, заметив это, лишь скоромно усмехнулся, крепко пожал руку юноше и вручил «корочку». В полной боевой готовности, Ума гордо и уверенно вышла из тесного лифта, двери которого открывали перед ней длинный, пустой коридор с белоснежными стенами. В конце коридора, около двери уже стояло много девушек и юношей. Кто-то улыбался, кто-то заметно нервничал, кто-то тихо отстранился от общей толпы и отмалчивался в углу, пока компания из незнакомых друг другу людей о чём-то беседовала. Подойдя к толпящимся быстрым шагом, Ума привлекла с себе внимание. Все разом обернулись к подходящей. Она, хоть и жутко переживала, старалась изо всех сил этого не показывать, и источать твёрдую уверенность в себе и своих силах. Пройдя два волнительных этапа, Ума снова занервничала, когда приёмная комиссия вышла из аудитории, для принятия решения. Спустя эти этапы, людей стало чуть меньше, и от этого волнение только нарастало. Девушка сидела на стуле, скрестив ноги и теребя разглядывала свой бейдж и порядковым номером 34. Принесёт ли это число ей удачу сегодня? Прикусив губу, Ума поймала себя на мысли, что сейчас решается её судьба. Или да, или нет. Обратного пути не было, мост полыхал синим пламенем. Сжав кулак, словно собирая в него всю волю, Ума глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок. Ведь впереди ещё было личное собеседование, наедине со строгими членами комиссии. Но будет ли он для неё, ил нет, Ума ещё не знала. Возможно, через несколько минут, она уже покинет этот офис и поедет домой ни с чем, собираясь на ненавистную работу. Дверь распахнулась, в помещение вошли члены приёмной комиссии. Все присутствующие подняли глаза на них, и замолчали с замиранием сердец. Молодая девушка в строгом костюме вышла вперед, держа перед собой список. Нежный, голубой платок пастельного оттенка, завязанный на тонкой шее, умело подчеркивал острые черты лица и холодные оттенки кожи, глаз, волос. Из зеркала глядела статная, уверенная в себе, с блеском в ледяных глазах красавица. Поправив воздушный платок, Ума ещё раз критично осмотрела своё отражение. Воздушное платье, едва уловимого лавандового оттенка прекрасно сидело на её стройной фигуре, закрывая колени, а тонкий белый поясок обрамлял тонкую талию. Невесомый образ дополняли белые перчатки, которые Ума ловко натянула на тонкие кисти. Аккуратно положив на голову форменную пилотку, и поправив её, как учили на курсах, последний раз взглянув на себя, она захватила маленький чемодан и вышла из дома, звонко постукивая каблуками. Чем ближе Ума подъезжала к уже до боли знакомому аэропорту, тем сильнее тряслись коленки. Она только и делала, что в голове повторяла все команды и инструкции, которые старательно учила на протяжении нескольких месяцев. Ответы на все вопросы Ума знала на зубок, но волнение всё равно её не покидало. Дергая ногой, она крепко сжимала ручку чемодана. Какая будет первая инструктор, какие будут пассажиры? Уме почему-то казалось, что к бортпроводникам отношение другое. Как к небесным феям, ангелам. Нет такой романтики в наземной работе, хотя кто-то мог бы и поспорить с ней. Глянув на часы, Ума немного успокоилась. До начала брифинга было ещё больше сорока минут, было время попить кофе и познакомиться с новыми коллегами. Сквозь тревожный сон, Ума услышала противное клокотание будильника, которое её моментально пробудило. Она открыла глаза. Сквозь плотную штору тускло пробивались первые утренние лучики солнца. На улице было пасмурно. Посмотрев пару минут на танцующие пылинки, Ума сделала рывок и села на постель. Голова неприятно ныла и была тяжёлая. Вздохнув, она сползла с кровати и открыла шторы. Лето в этом году выдалось никудышнее. Этим летним утром снова стояла хмурая погода. Редкие капли промозгло и звонко падали на железный карниз. Ума печально вздохнула и задвинула штору. Она уже давно скучала по тёплой летней погоде, по солнцу. Хлопнув ресницами, Ума окончательно проснулась и вспомнила, что сегодня ей предстоит первая в жизни командировка. Сегодня она впервые уедет так далеко от дома. Сладкое предвкушение путешествия и приключений мигом пробудило и подняло настроение. Рейс 0090 шёл в штатном режиме. Полёт шёл уже не первый час. За окнами стемнело, небо стало единой чёрной пеленой. Большинство пассажиров спали. Ума наконец-то присела на своё место. Она чувствовала, как её накрывает усталость, неприятно ноют ноги, тупая, напряжённая боль растекается по мышцам. Ума зажмурила глаза и потёрла шею. Боль не отступала. Первая командировка, первый полёт так далеко давал о себе знать мозолями на ступнях и ноющей болью в суставах. Тем временем в кабине пилотов, второй пилот, отвлекшись от прочтения скучной газеты, краем глаза заметил, что… ветровое стекло обстреливали трассирующими пулями. Полудрёма мигом отступила, сердце застучало быстрее. «Что за чёрт…!» — Промелькнуло в голове. Он уставился на стекло. Ничего не происходило. Била мелкая дрожь, он вглядывался во тьму за бортом. На стекле снова мелькнул огонёк. Жан вздрогнул, сжимая рукой ремень. — Ты это тоже видел? – Сзади раздался сонный, но встревоженный голос командира. Пилот глянул на него: — Да. Это были огни Святого Эльма? Это было похоже на трассирующие пули. – Жан сделал вдох-выдох: — Но мы на такой высоте… — Разум начал возвращаться к нему. — Но они обычно бывают во время грозы, или снежной метели. — Командир, Денис Сергеевич, взглянул на погодный радар, который не показывал наличие грозового фронта: — Грозы нет. Ничего подобного. — Денис Сер… — обратился Жан, но командир уставился на стекло, которое снова замерцало вспышками. Это было волшебно, сказочно, но и пугающее одновременно. Денис Сергеевич быстро сосредоточился, клацнув несколькими тумблерами, сказал: — Я включил антиобледенители и сигнал «Пристегнуть ремни». Ума закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Услышав сигнал, она распахнула глаза и пустым взглядом уставилась на табло «Пристегнуть ремни», которое горело красным, угрожающим светом. На кухню, где сидела Ума, зашла старшая стюардесса: — Ума, пойдём. Надо ремни проверить у всех. — А что произошло? – Усталость давала о себе знать, мозг тормозил, как старый компьютер. — Ничего. Денис Сергеевич не давал объявлений. Грозовой фронт по курсу, скорее всего. Я видела на крыльях огни Святого Эльма. — Значит будет болтанка? – Ума меланхолично улыбнулась, представляя, как ей под конец выматывающего рейса придётся успокаивать пассажиров. Бортпроводники торопливо прошли по салону, мягко будя пассажиров, которые видели уже десятый сон, с просьбой пристегнуть ремни. Многие не поняли, что произошло и молча следовали просьбам стюардесс, кто-то возмущался, кто-то с немым страхом в глазах смотрел на девушек. Одарив всех доброжелательной и тёплой улыбкой, Ума последняя покинула салон. Заходя на заднюю кухню, она почувствовала запах дыма. Ума остановилась и принюхалась, жадно затягивая воздух ноздрями. — Лада, кто-то курил на борту? – Ума шепнула старшей. — Да, уже сработали датчики. – На её лице было разочарование с примесью усталости. Ума вышла из кухни и заглянула в туалет, дверь была открыла, в кабинке было пусто. Запах начал усиливаться, пассажиры просыпались, начиная перешёптываться, с надеждой поглядывая на Уму, которая одна осталась в салоне. Вдохнув очередной раз, Ума учуяла примесь, не свойственную сигаретному дыму. Но она не могла понять, что за запах. Резкий, но едва уловимый, запах варёного яйца с нотами моря и свежей глины. Она всё сильнее принюхивалась, пытаясь понять, что это за запах. Ума пробежалась глазами по салону. Все дремали, лишь несколько человек с интересом смотрели в иллюминатор. Запах усиливался, Ума уже отчётливо смогла различить все ароматы. Это была сера. Люди принюхивались, просыпались, возбуждённо перешёптывались, во многих глазах читался страх. Женщина, сидящая ближе всех к Уме, посмотрела на неё с надеждой и упованием, как на божество. Ума мягко Обрыскав весь салон самолёта, никто из экипажа не нашёл источника возгорания. Когда все бортпроводники закончили доклад старшей, она мигом понеслась в кабину. В салоне нарастало напряжение. Ни один пассажир уже не спал. Все переговаривались между собой, вертя головами. Весь самолёт был пропитан страхом и волнением. Ума и сама начала нервничать, хоть и пыталась сдерживать себя до последнего, не показывая людям на борту своих страхов. Проходя по салону, среди взволнованных людей, она почувствовала, как её за руку кто-то схватил. Она вздрогнула и остановилась. Её держал молодой парень, крепко впиваясь худыми пальцами в запястье, всё сильнее сжимая его. Ума проглотив страх, вопросительно посмотрела на него. — Двигатели… — Пересохшие губы парня двинулись. Его лицо было белым, как свежи снег, а всё тело била крупная дрожь. Он с надеждой и мольбой смотрел ей в глаза. Ума взглянула в окно. В ночной темноте, из двигателей исходило необычное стробоскопическое свечение. Она заворожённо, как кошка, смотрела на играющие огоньки, как вдруг из сопла вырвался длинный язык пламени. Ума дрогнула, и отпрянула от иллюминатора, ещё шире распахнув глаза. По фюзеляжу прошла сильная вибрация, как будто тело огромного лайнера задрожало вместе со всеми. По салону пронеслись испуганные вскрики на разных языках, разными голосами, сливаясь в единую какофонию. Начиналась паника. Лада, видевшая происходящее, сразу же обратилась по селектору: — Уважаемые пассажиры, прошу сохранять спокойствие и не поддаваться панике! Прошу оставаться на своих местах и не расстегивать ремни безопасности! – Пока старшая делала объявление, все молчали, уставившись куда-то вверх. Голоса постепенно стихали и переходили на шёпот. Ума погладила испуганно парня по руке, и как только он выдохнул, сделала пару шагов. По лобовому стеклу ползли яркие огни Святого Эльма. Командир не отрывал глаз от приборов, Жан внимательно следил за его действиями. Лайнер снова содрогнулся в судороге. — Чёрт! – Резко выругался капитан: — Помпаж в четвёртом двигателе! – Он смотрел, как прибор показывал падающую тягу. Денис Сергеевич парой щелчков выключил двигатель и прекратил подачу топлива. Шкала поползла вниз и погасла. Несколько секунд пилоты не отрывали глаз от приборной панели, затаив дыхание. Шкала под двигателем N 2 начала стремительно ползти вниз, и спустя три секунды погасла. Капитан щелкнул тумблером, прекращая подачу топлива. Напряжение в кабине едва не достигало предела. — У нас есть ещё два работающих двигателя. — Протяжно сказал командир, впиваясь глазами в шкалы, показывающие тягу: — Сядем. Нам совсем немного протянуть. – Его слова вселяли уверенность и надежду, на благополучный исход. Мерцающие в темноте кабины шкалы дрогнули, и поползли вниз сразу на обоих двигателях. Все четыре двигателя встали. — Жан, рассчитываем время планирования. Еще подавай сигнал бедствия. — Борт Pearl Sky 0090, Mayday! У нас остановились четыре двигателя! – Второй пилот сразу же вызвал диспетчера. Его голос дрожал, как и руки, которым он намертво вцепился в наушники. На том конце послышалось шипение, щелчки и диспетчер вышел на связь: — Вышка. Борт Pearl Sky 0090, остановился четвёртый двигатель? — Борт Pearl Sky 0090, нет четыре двигателя остановились! – На Жана накатывало раздражение, которое едва удавалось удержать. Пару секунд молчания, шипение в эфире и недовольный вздох диспетчера: — Садитесь в штатном режиме. – Небрежно бросил мужчина на том конце провода. — Garuda In, — В радиообмен вмешался пилот местных авиалиний, который на родном языке объяснил диспетчеру, что на самом деле произошло. — По моим подсчётам мы можем планировать 23 минуты, расстояние 167 километров. – Быстро отчеканил Жан. — Всё верно. – Ответил Денис Сергеевич. Жан, щелкая по очередному тумблеру, включил аварийный маяк и обратился к диспетчеру: — Борт Pearl Sky 0090, у нас 23 минуты. Вы видите нас? — Вышка. Борт Pearl Sky 0090, не вижу. Включите аварийный маяк. – Теперь голос диспетчера звучал сосредоточенно, с просачивающимся страхом. — Борт Pearl Sky 0090, он включён. – Второй пилот крепче сжимал наушник, заиграли жевалки на скулах. — Нам необходимо безопасно пересечь горную гряду вдоль южного побережья, нужно это сделать на эшелоне FL115. В случае невозможности, — Денис Сергеевич замялся, по лбу скатилась крупная капля пота. Командир выдохнул: — В случае невозможности, мы разворачиваем самолёт и совершаем аварийную посадку на воду. Погодные условия нам позволяют это сделать. Жан всё это время продолжал попытки запустить двигатели, но ему не удавалось. Шкалы вздрагивали и тут же гасли. Он уже сбился со счёта, сколько раз он пытался запустить их. — Мне не удается их запустить. — В голосе было отчаяние: — Слишком высоко. У нас эшелон FL280, не выйдет. – Он всплеснул руками. Денис Сергеевич посмотрел на Жана: — Не прекращай попытки. Спустя небольшой промежуток времени альтиметр показывал высоту 4100 метров. Капитан напрягся. Сейчас ему предстояло принять самое важное решение. Лететь через горы, или пытаться садиться на воду, повторяя действия своих коллег, которые сумели посадить самолёт на Гудзон. — Что будете делать, Денис Сергеевич? – Спросил Жан, смотря на него воодушевлёнными глазами. — Никто никогда не сажал такой самолёт на воду. Даже на тренажёре отсутствует данная операция. Попросту нет математической модели. –Капитан хотел сказать что-то ещё, но его мысли перебил радостный вскрик Жана: — Получилось! – По фюзеляжу пошла знакомая вибрация, двигатель снова загудел. — Запустился четвёртый двигатель! – Глаза второго пилота засверкали. В 21:30 огромный лайнер коснулся земли. Посадка прошла благополучно. Как только самолёт полностью остановился, все облегчённо вздохнули. Идя по перрону, Жан поравнялся с Умой, которая шла немного впереди. Она уже не слушала бурные обсуждения что случилось, через что им прошлось пройти на этом рейсе и прочие тревожные события. Ума была настолько вымотана, что все звуки смешивались и отдалялись. Было только одно желание, упасть на постель и заснуть. — Эй, — Жан окликнул её, заметив опустошённое лицо коллеги: — Как ты? — Я нормально. Устала очень. Сейчас упаду. — Мы ведь даже перед полетом толком не познакомились. — Жан внимательно посмотрел на Уму. Она лишь вымученно улыбнулась в ответ. Вечерело. Оранжевый закат растянулся вдоль всего горизонта, окрашивая небо во всевозможные вариации. По небу плыли сиреневые, причудливые облака. Нежный ветер ласкал кожу, покачивал листья пальм и волновал море, которое тихо шипело, перекатывая гальку. Ума сидела на побережье одна. Людей на пляже почти не было. Солнце горело красным диском и опускалось в воду. Было так спокойно. Все мысли уплыли далеко-далеко, здесь и сейчас был только шум волн. — Скучаешь? – Откуда-то сзади возник голос Жана. Ума вздрогнула и обернулась: — Наслаждаюсь. — Позволишь? – Он прищурился, глядя не нее. Она кивнула. — Спасибо. – Жан сел рядом. Между ними повисла тишина. Но тут Жан ее внезапно нарушил: — Ты меня не узнала? — Нет. — Ума удивленно глянула на него. Жан улыбнулся: — А как ты полюбила небо? — с этим вопросом ворвалось давнее детское воспоминание, как мальчишка смастерил для нее бумажный самолетик. По телу прошла крупная дрожь, как электрический импульс. Смотря на пилота, Ума видела в нем того самого мальчишку. — Это был ты. — К горлу подступил ком, готовый выплеснутся потоком внезапной радости. — Знаешь, я ведь потом часто вспоминал тебя. — Я тоже. — Ума глупо усмехнулась, полностью поддаваясь эмоциям. — И я ведь не верил, что смогу тебя найти когда-то. — Жан посмотрел ей в глаза. Свидетелем единения душ стал бескрайний океан. А у каждого из них отпечаталось стойкое чувство, что они теперь не отпустят друг друга. Ведь самое ценное — родная душа, найденная в этом огромном мире.